Трехгрошовая опера по-русски

   Оленька, как всегда проснулась позже обычного времени. Нет, она конечно, с вечера решила начать новую жизнь -  заняться бегом по  парку, принять контрастный душ и прийти вовремя на работу. Но утро пришло как-то быстро, почти незаметно, прямо вот так ворвалось в окно, пощекотало ей ноздри омлетом, доносящимся с её  кухни, и растворилось, уплыв  в неизвестность. А Оленьке  осталось только перевернуться на правый бочок и переваривать все запахи.

    Надо сказать, что она вела умеренный образ жизни, то есть не то, чтобы размеренно, а всячески старалась найти во всем случившемся только свои отличительные особенности своей умеренности. А проще сказать – она увлеклась утренними гороскопами, подстраиваясь под них, чувствовала себя мудрой  и  на практике доказывала, ну, как могла.
Конечно, газет она не читала по утрам. Это уже не модно, да и накладно, -  каждый раз ее надо было выписывать  или,  отсчитывая  мелочь в кармане, протягивать заспанной даме из киоска.

    Поэтому, решив встать однажды, утром пораньше, она заходила в интернет, прочитывала о своем знаке, все, что именно ей подходило,  и внедряла после в жизненные устои. Но так, как с некоторых пор она начала новую жизнь, то,  не успевая,  зайти в компьютер, она просто набирала каждое утро Санькин номер мобильника, и тот ей всегда с точностью говорил, что она должна была делать, и как даже одеться. Санька – это ее новый ухажер, а также и гидрометцентр, а так же и модный приговор, вообщем, -  маг и чародей в одном таком большом лице непонятной национальности.

   Санька всегда был прав, подбирая ей одежду именно ту, которую он считал нужной надеть. И если он говорил, что именно гетры надо натянуть поверх колготок, то так и было! Правда, Оленьке было всегда жарко, поэтому, она их незаметно от зорких Санькиных глаз стягивала в офисном туалете, ощущая себя очень раскрепощенной от всех потуг ее ухажера.

    Саньке всегда было как бы немного прохладно, и не мудрено – работал он на износ, как говорится. Всю энергию тратил на какие-то шины и монтаж, стоя по колено в воде, он разгребал ее, а после заносил в свой реестр. Видимо поэтому, Санек всегда был своим в доску и парнем-рубахой отворял  любую дверь!

    Оленьке, напротив,  было всегда тепло и от горящих глазеющих мужчин на неё, и от душного офиса, где ее шеф постоянно так банил, что ей приходилось сломя голову бежать на другой конец столицы нашей родины.

    И вот, как всегда, Оленька, позвонила Сашеньке, томным голосом произнесла все свои высокопарные слова:
- Доброе утро, мой любимый малыш! Что скажешь?
- Доброе утро, моя радость! Что скажу? В общих чертах так, сегодня для тебя не самый лучший день на неделе.  Надо предупредить читателя, что  Санечку, хоть и звали ухажером, он был необыкновенно умен, с  тонким  чувством юмора, выходящим из него, как будто из его фамилии убрали умышленно приставку ДЕ.   И главное, говорил всегда по существу, а значит, мудро. И если он не сказал – «вообщем»,  а заменил на – «в  общих чертах», то значит, так оно и было.
 - Вас ждет большая работа – не ленитесь и не пытайтесь свалить ее на кого-то другого. Это день ответственных решений и важных шагов, желательно настроиться на серьезный лад. Не полагайтесь на удачу: рассчитывать нужно, прежде всего, на собственные силы, которые надо еще и оценить реально.
Но не слишком увлекайтесь самокритикой. Комплименты, которые вы сегодня слышите от самых разных людей, отнюдь не лишены оснований! Вечер подходит для культурных развлечений; посещение театра или концертного зала – это именно то, что нужно! – произнес Александр Де Ур.
 - Сань, ты  это на что намекаешь? – задала вопрос Оленька.
 - Значит, так, во-первых, я не намекаю, а говорю по существу. Во-вторых, надень  меховую шапку. Она тебе к лицу! В-третьих, будь умницей, и не пререкайся! А в-четвертых, сейчас, прямо с утра  вотри в икры ног  крем «Геленвен»!
 - А это еще,  зачем твое четвертое? – снова вопрос от Оленьки прозвучал как-то задумчиво.
 - Ибо тебе предстоят великие перемены не только в ногах, но и выше!
 - Есть, мой малыш!
 - Даю сорок пять секунд на раздумья и смену одежды. Время пошло! – четко произнес  Александр Де.
 - Мур, мур, де ур! Побежала на маршрутку!  - ответила Оленька, запихивая кусок  бутерброда прямо в горло, натягивая сапог и подкрашивая первый  глаз тушью, ибо второй рукой она держала мобильник.
« Да, ладно, второй глаз в маршрутке подкрашу, все равно в пробках будет делать нечего»,  - подумала  Санина радость.
 
    День в офисе начался, как всегда – душно, пыльно и без приключений. Перед всеми этими тремя категориями бессмысленного  состояния были сделаны чайные церемонии с обсуждением фото из гламурных журналов. «И если вместо того, чтобы заниматься на работе делами, надо хотя бы делать вид, что ты занят, ибо, этот  союз  «ИБО»  подразумевает  то, что ты не заслужил и поэтому, нет никакой разумной причины избегать ясной и короткой частицы «ИБО» » - вот это и все, что было написано на сайте их офисного центра до обеда. И вспомнив,  из гороскопа на сегодня гениальные строчки «  Комплименты, которые вы сегодня слышите от самых разных людей, отнюдь не лишены оснований!», Оленька с большим вдохновением перешла на другую строчку, занося ее на сайт, от которого зависели вот эти все комплименты.

   Как вы поняли изо всего выше написанного, героиня работала в офисе очень большой компании «ИБО».   Отличное слово, краткое и удобное, его сотрудники  нередко  использовали ради упругого ритма речи. Жаль, что ныне многие хорошие грамматические формы выходят из употребления. Правда, некоторым может померещиться созвучие с одним непечатным словечком, но пусть каждый судит в меру своей испорченности. А ещё есть дочернее предприятие этого «ИБО», - это  "ВЕСьМА", тоже своего рода фирменный знак. Откуда и поступали комплименты в адрес Оленьки регулярно в виде запечатанных конвертов, необлагаемых почтовыми марками.
 -  Пока все сходится, как в аптеке! – подумала про себя Оленька и плавно перешла во вторую часть гороскопа.

    И пока офисный планктон выходил из пасти кашалота, как последняя  вечерняя недоеденная пища огромного мегаполиса, Оленька,  прихорашиваясь перед зеркалом, ожидая время для развлечений, чтобы с точностью повторить то, что написано в самом конце сей мудрости, а именно: «Вечер подходит для культурных развлечений; посещение театра или концертного зала».
- Не пойму только, зачем мне надо была нацепить эту меховую шапку и натереть ноги кремом от жжения в ногах? Не буду же я сидеть в театре в шапке, тем более,  что я буду сидеть, а не бегать из театра в театр, в поисках лишнего билетика! – подумала Оленька и принялась подкрашивать губы.

    Свидание с ее Александром де Ур состоялось ровно в семь часов возле памятника всем вокзалам, а именно -  Курского. Не буду описывать всю эту старину, ибо не утомлять неспокойных читателей. Скажу кратко – зима в самом начале, безлюдно, сквер, слякоть, а если поэтичнее, то так – « Аптека, улица, фонарь».
 - Шапка тебе к лицу, – воскликнул Александр, - и пальто теплое, смотрю. И фонарь нам освещает путь, вон к той скамейке во снегу!
 - Где ты нашел снег, милый Сашка? Скамейку бы хотелось,  потеплей! Я думала, что хотя бы на бельэтаже во МХАТе, да нет тебе, стой здесь!
 - В театре нонче только Шампанское рекой и Дядя Ваня всю вымотал мне душу, давай, как Маргарита над водой,  летать, не видя суши!
И после вот такой поэтической нотки от  группы смеющихся бомжей Курского вокзала отделяется человек и торопливо переходит сквер, поглядывая на парочку, целующуюся прямо под фонарем.
 - Вот он — Мэкки-нож!  - воскликнула Оленька.
 - Да, ладно, откуда здесь ножи, да еще и Мэкки?! – продолжая целовать Оленьку, быстро проговорил Сашка, -  просто бомж,  решил сходить по нужде  в наш сквер.
 - Я сострадаю бедняге – бомжу! Черствеют люди, офисы несут убытки. Хотя бы, что ли по экипировке нищих, мы можем здесь судить о деятельности всей страны.
 - Да! Давать слаще, чем брать у нищих! Давай еще быть может по глотку?  И пива немного оставим мы в бутылке, поставим  нищему, вон в том углу.

    Бомж,  взглянув на эту парочку, решил, что вот они сумасшедшие, а не он, которого вечно гоняют из угла Курского вокзала в угол сквера, где даже сходить по нужде уже нельзя, чтобы за тобой не следили. Быстро оправившись, он побежал к своей всей братии. Следом за ним пришло некое подобие дамы.
 - Да, что ж,  они именно сюда,  так зачастили? – воскликнул Александр де Ур, - подумать можно, что здесь театр мы им соорудили, не видели, целующихся под луной!
 - Терпимее, терпимее, надо быть к нищим! – Оленька после глотка пива так сладко произнесла, - Хорошо, что не все сразу, а так даже лучше – по одной!
Тут сразу, как будто ниоткуда капитан Полиции бежит, размахивая руками, пританцовывая, как будто сотрудничество с кем-то хочет совершить.
 - И этот туда же!
 - Не бойся! Мы же только целуемся. Не нарушаем ничей покой! – обняв еще крепче Оленьку, сказал Александр.
 - Я без тебя невинной девочкой была. Теперь стою я как бы у стойки. Фонарь? Быть может, отойдем, хотя бы к барной стойке? – пропела Оленька, как в опере.
 - Сегодня я почти, как нищий! Сегодня я  - прям на нуле! Хватило только на бутерброд из воблы и этой вот бутылки пива, которая стоит в угле! – нараспев прочитал Алескандр.
 - Вот истина, кто возразить бы мог! Зол человек, и мир, и бог! Работаешь, ты как вол, а в результате – голый ты  сокОл!
 - Да, хватит о политике внутри! С тобою мы все же богачи! Если здесь под фонарем стоим, целуемся и любим! А богачи сейчас сидят, жуют котлеты перед телевизором своим. Но знают лишь о том – кто поженился, кто народился и кто почил! У узника в тюрьме и то больше достатка.
Он знает, за что сидит! А наши богачи сидят, не зная, за что же бог им дал чувства  разом, так и секрета не раскрыв! Раскрыл глаза он только им на телевизор,  и на всю эту болтовню! 
А мы с тобою целуемся, как на сцене, где каждый хочет так вот! Но нет у них сил!
 - Ты прямо, как на ораторской трибуне! – воскликнула Оля под  фонарем, - А в это время правители учат жить честно, строго, а нищим надо пожрать хотя б немного, а после уж и воровать.

    Тут снова их идиллию нарушив, бежит толпа не нищих, сразу видно. Они бежали от биоямы, где тридцать рубликов чуть было с них и не содрали.

   Вот сквер – что может быть прекрасней! Фонарь, улица во тьме, луна, парочка в любви стоящая. Ан нет – всё по нужде! Нужда – какое слово! Нужда заставляет всех идти, -  и офисный планктон, и нищих, и капитана, и даже даму в шляпе – всё по нужде!
 - Все мы идем на эшафот!  Трехгрошовая опера внутри! Поэтому, мы и короли! А стоит ли, сокрушаться о несправедливости внутри? Безжизненна она, как плоть, висящая на волоске от славы и холодна, как Статуя Свободы, где люди ходят в скверик  по нужде!
 - Довольно, Сань! Зачем нам эти передряги? Мы любим – вот есть  смысл!  И сквер наш – это наша тайна, где улицу освещает маленький фонарь!

   Вошли в метро мы после такой оперы, где целовались вечером под фонарем, и отсчитали мелочь якобы к билетику за сумеречным счастьем на потом.

   А утром как всегда зайдем на гороскоп и прочитаем свою судьбу.
 И сразу в сквер, где счастливы мы только лишь с тобой!