И глядя вдаль, подняв забрало-Часть-08

(Автобиографические эпизоды)
[фрагменты из книги]

     А я продолжаю повествование о прерванном свадебном процессе.
     В кафе "Театральное" нас поздравляли и что-то вручали, и пели три вокально-инструментальных ансамбля, сокращённо – ВИА, по-современному – группы.
     Назывались они так: первый - "Доминанта" - медфаковский, второй - "Привет из Атяшева" - друзья из района (через наших студентов-медиков), приехавшие и победившие на республиканском фестивале, и третий - "Мы -Владимиры", организованный в кафе при непосредственном участников: Владимир Ян – соло-гитара, Владимир Лукашев – бас-гитара, Владимир Волков – ритм-гитара, Владимир Никишин – ударные. Первые три Владимира были студентами медицинского факультета, а четвёртый – как его ласково называли мы и все его друзья, Боб Никиша – представитель факультета иностранных языков Мордовского ГУ. Именно третий ансамбль аккомпанировал жениху – тоже Владимиру, который пел песни, адресованные блистательной невесте.
     Это могут подтвердить свидетели: Тамара Шевнина – подруга алатырско-чувашского детства невесты - и Евгений Комков – самый верный, самый преданный и ни разу мной не преданный друг.
     Кстати, тоже представитель того же факультета, что и Bob-Nikisha (Боб-Никиша).
     Печально, что Боба так рано не стало…
     Давайте с вами договоримся так: поскольку печаль и радость трудно, практически невозможно слить воедино, как и смешное с серьёзным, поэтому заверяю вас, что вернёмся к моим друзьям чуть позже. Согласны? Ну и ладушки!
     Стоп!
     "Совсем понимай не моги! Голова дырка пришёл, что ли? Чуть-чуть старость в кубышка заглянул и - привет, полундра?" Примерно так ругал себя мой знакомый аксакал, когда что-то забывал сообщить.
     Ведь я не уведомил читателей, что в одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году была приобретена специальная папка (своеобразная копилка) для складирования наградных бумаг.
    Самый первый документ, появившийся в ней, – весьма серьёзен (очевидцы советского периода, надеюсь, оценят достоинство похвалы).
     Почётная Грамота от 03 октября 1968 года:
   "Комитет ВЛКСМ награждает (меня)- студента 2 курса медицинского факультета Мордовского государственного университета, за активное участие в общественной жизни комсомольской организации университета в честь 50-летия ВЛКСМ. - Секретарь комитета ВЛКСМ Мордовского госуниверситета И.Цыганок".
     "Лиха беда – начало", - не переставая, талдычат умники.
     Вначале была Почётная, а потом к ней присоединились простые, но тоже значимые Грамоты:
  -от 22 апреля 1970 года –
"Саранский ГК ВЛКСМ награждает (меня) – студента 3 курса медицинского факультета Мордовского госуниверситета за активное участие в работе первичной комсомольской организации и в честь 100-летия со дня рождения В.И. Ленина";
  -в августе 1972 года -
"Курсанту (меня) за отличные успехи в боевой и политической подготовке, примерную дисциплину и безупречную службу в рядах Вооружённых Сил Союза ССР награждаю Вас грамотой. Выражаю уверенность, что Вы и впредь будете служить примером добросовестного исполнения своего патриотического долга перед нашей великой Родиной – Союзом Советских Социалистических Республик. Командир в/ч 5463 – "И", полковник Вахитов".
     Итак, возвращаюсь к обещанному. Речь о том, как встретился я с ней…
     С кем – с кем? С будущей (в смысле – нынешней) женой Зинаидой!
     Представьте себе: 30 декабря 1972 года, вечер, зал ожидания Рузаевского железнодорожного вокзала вкусно пахнет предновогодьем, на стеклах окон наклеены вырезанные из разноцветной бумаги снежинки, даже кактус – и тот в ёлочной мишуре…
Как я там оказался? И для меня до сих пор неразрешённая загадка.
     День тот у меня получился чрезмерно верченый с самого утра. Где я только не побывал, с кем только не общался. Последним пунктом оказался официальный визит к преподавателю по поводу грядущего распределения медика-выпускника, то бишь - меня.
Визит прошёл в дружеской обстановке. Иосифа Самуиловича Капитанского я слушал долго, внимательно и уважительно. Мозги мои тем временем превратились в аналитические весы, на одной чаше уже лежала заманчивая судебная медицина, другая чаша старательно загружалась преимуществами клинициста в области травматологии. Результат окончательный и бесповоротный таков: категорический отказ от травматологии в пользу судебной медицины.
Когда дело было сделано, появилось смешанное ощущение — и облегчение после долгожданного разговора, и физическая усталость от дневной круговерти. Остро захотелось отдохнуть, оттянуться и побездельничать в пределах допустимого.
     Наслаждаясь мягкой зимней погодой и ротозейничая, неторопливо достиг общаги, лениво поднялся на этаж, бесскрипно распахнул дверь и…
     Гляжу – на меня ноль внимания, мужики причипуряются: галстуки со шнурками гладят, ластиками воротники чистят, обувь всю наваксили и проблемные места заваксили, ногти сначала зубилами, затем рашпилями да напильниками ровняют, чубы обрезают так, чтобы в глаза волосья не лезли...
     Только переступил через порог, они поочередно и сразу же все навалились: "Поехали да поехали!" Я, конечно, вопрошаю: "Куды вы, добры молодцы, путь-дорогу держите?" А они в ответ стыдить начали: дескать, склероз что ли с утра обуял, от того и забыл, что Володя Аренин женится завтра на Лиде Маметьевой, прямо в посёлке Зубова-Поляна и прямо с утра, чтобы заодно и Новый год успеть встретить. Мало того, в открытую, нагло, глядя в мои чистые глаза, спрятанные за очковыми стёклами, намякивают, что якобы я обещал жениху лично присутствовать на правах почётного гостя в последний чётный день чётного месяца чётного года.
     Я прикидываюсь, что не было такого факта в моей праведной жизни (между нами, если по-честняку – был такое), всё пытаюсь увернуться, повод найти тщусь, дабы остаться и выспаться. Да куда там!
     Я им — мол, робяты, чистой рубашки нетути, а без неё почётные и даже нечётные гости никуда не ходят. Тем паче – на свадьбу.
     Юрик Борисов шементом отыскал в моём гардеробе подходящую. Потому как знал, окаянный, что я слукавил: быть такого не могло, чтобы у меня в запаснике пара чистых рубашек не было.
     Я им — брюки не глажены.
     Коля Назаров утюг врозетил и… потребный мне предмет уже отглажен – отпарен.
Пришлось себя туалетными делами крайне занять: вострой бритвой править бакенбарды, морду лица мылить да пену глаза едучую смывать.
     Тем часом Вовик Филиппов многозначительно начищал до блеска мои "шузы" 42-го размера.
     Всё так расторопно случилось – вы не поверите. Из одежды мне осталось только протереться мои затемнённые стёкла в модной оправе очков. Впоследствии, когда буду работать в Бюро судебно-медицинской экспертизы, за эти тёмные очки друзья-лингвисты придумают мне прозвище – Блэкс. Это своеобразный микст, производный от двух английских слов "bleak" - "чёрный" и "expert" - "эксперт", сокращённо "Blex". Но это будет потом, а в тот момент…
     Я пытаюсь использовать последний намёк — дескать, не успеем до вокзала доехать. Только рот закрыл, Валера Шумкин докладывает, что такси через три минуты будет у подъезда.
     Одним словом, мои попытки отлынить оказались несостоятельными перед желанием друзей.
     Очутился–таки в Рузаевке, захожу в тот железнодорожный зал. Действительно, меня не обманули!
     Именно там собирались все, кто был приглашён на свадьбу к Лиде с Володей, чтобы вместе поехать в заснеженный и совершенно неведомый для меня посёлок "Зубово-Поляна".
Во избежание кривотолков и прямотолков заранее объясняю: невеста – хорошая девушка Лида из МГПИ, а жених – добрый молодец из МГУ + главный бас-гитарист университетского ВИА "Вастома".
     Здороваюсь с теми, кого уже знаю, знакомлюсь с теми, кого ещё не знаю. Глаза разбегаются, смеюсь, отвечаю дружелюбной колкостью на незлую подтырку, шучу, а сам - головой верчу из стороны в сторону, вроде как кто-то заставляет меня искать кого-то.
Глядь-поглядь… Вдруг словно короткое замыкание случилось! И сам себе не верю - там вдалеке, у самого крайнего огромного вокзального окна слева стоит девица-краса.   Маленькая такая, аккуратненькая, в шапочке вязаной на голове. Она будто из сказки явилась.
     Когда увидел ту Снегурочку-Белоснежку, в моей голове вспыхнула ослепляющая мысль: "Создаст же природа такое совершенство!", следом прозвучало нечто, отдалённо напоминавшее мефистофельско-ироническое: "Ну, очкарик, допрыгался - влип, как оса в варенье?!" Лишь затем возникло итого-советливое: "Бегай - не бегай, а от счастья не убежишь!"
     Всё произошло со сверхкосмической скоростью. Я даже не мог представить, что всё пережитое мной за миллионную долю мгновения и называется в народе "любовь с первого взгляда".
     О, как я был рад за себя, что согласился-таки поехать на эту свадьбу, - вы просто представить не можете! Сие просветление свершилось, когда я пришёл в себя. Меня поймёт лишь тот, кто прикоснулся к этой тайне. Удивительное - рядом, и нам оно не запрещено…
Здесь вам скажу, что найти свою женщину из тысячи не трудно, однако трудно найти ту тысячу. Нашёл или оказался, значит, повезло. В таких случаях говорят: "Судьба!" Так она меня настигла.
     Любовь победила меня раз и навсегда – молча,исподтишка, бесповоротно обворожительно и напористо очаровательно.
     О, как прав был тот древний, мудрый и стоматологически грамотный философ, написавший в скрижалях: "Любовь побеждает всё (кроме кариеса)"!
     Поскольку не все засмеялись, недопоняв чего-то, либо недораскусив, а некоторые даже не улыбнулись, поясняю: первая часть фразы – чистая правда, вторая часть – шутка юмора, но с налётом истины: ибо кариесу всё по барабану – влюблён ли ты, или что, или где, или когда.
     Наш роман стал бурно развиваться, начиная с посадки в вагон электрички. Я расстарался, чтобы нам оказаться рядышком, начал о чём-то щебетать, что твой соловей (что раньше за мной такого не наблюдалось), позже уронил свою сонную голову (как бы нечаянно) сначала на её хрупкое плечо, а затем в теплоту её нежных ладоней.
     На следующий день я продолжил атаку, отметая в стороны всех присутствующих на торжестве претендентов на её руку и сердце. Вслед за свадебным буйством, где вдоволь наелись, натанцевались и напелись, я ни на шаг не отпускал ту Белоснежку. Я реально завис около неё, как дирижабль на якоре. Мы гуляли под морозной луной, по протоптанным тропинкам среди снежных сугробов и говорили, говорили, говорили… Обо всём. Без устали и без перерыва. Нам обоим было интересно и приятно общаться, узнавать друг о друге любые подробности и что-то ещё такое, что незаметно для нас скрепляло наши души воедино.
     Расстались мы с ней за час до Нового года. Для того, что продолжить в нём всё с новой силой наших чувств…
     А после свадьбы, на которую приехал мой папа и о которой я уже писать чуть раньше, раз и навсегда мы с Зинулей стали неразлучны, как крестики с ноликами, как одного поля ягоды.
     Постепенно выведал я её родословную.
     При этом установлены поразительно удивительные факты наших биографий. Оба мы – последние дети в семью; оба родились в семьях простых людей, прошедших через огненные годы страшной войны. Оба появились на свет Божий в июне, то есть оба под знаком Близнецов. Оба до окончания школ далеко от маминых юбок без сопровождающих лиц не уезжали; оба усердны в учёбе. Оба приехали в один и тот же город – Саранск. Оба – школьные и студенческие активисты, часто были задействованы в качестве ведущих. И плюс ко всему- оба с актёрскими задатками.
     О моём артистничестве (мамой придуманное слово) уже написано.
     Зинаида Благовидова на студенческих подмостках играла роль Луизы в спектакле по пьесе всемирно известного поэта и драматурга Иоганна Фридриха Шиллера "Коварство и любовь". В оригинале! То есть на немецком языке!
     Обратили внимание на её девичью фамилию? Она  соответствовала и соответствует её внешнему виду. Почему она сменила свою фамилию на мою? До сих пор для меня загадка. Она же мне твердит: "Любовь во всём виновата!" И я верю этому…
     Теперь о разнице в наших биографиях.
     Оставим в стороне места рождения, потому что от Воркуты Коми АССР до города Алатыря Чувашской АССР, мягко выражаясь, далековато. По окончанию школы я сразу поступил в МГУ, а Зина год проработала намотчицей реле на заводе "Электроприбор", уж потом стала студенткой факультета иностранных языков ([основной] английский и [второй] немецкий) МГПИ имени М.Е.Евсевьева.
     Однажды на её юбилейный слёт уважаемых ею и уважающих её персонажей жизни я расщедрился поэтической биографией виновницы торжества:
  Начнём, пожалуй, свой рассказ,
  повествовать мы будем прямо:
  в известный день в известный час
  дочурка родилась у мамы...
     При желании с подробностями данного документа можно ознакомиться в моей книге "Один день из жизни судебно-медицинского эксперта" (см. том 1, стр.75-77). Последнее четверостишие звучит следующим образом:
  И острый ум, и деловитость,
  и оптимизм во всем, всегда
  ей помогают все добиться.
  Так грянем громкое: "Ура-а-а!!!" 
     Ради семьи и воспитания сына, родившегося в июне (!) под знаком Близнецов (!!) в год окончания МГПИ (!!!), она не стала педагогом.
     Да, действительно, она полгода проработала корректором в редакции главной республиканской газеты "Советская Мордовия" и прослыла ярым борцом с ошибками.
     С апреля 1976 года она ступила в должность старшего методиста агитационно-художественных бригад Республиканского дома художественной самодеятельности профсоюзов МАССР. И довольно успешно.
     Однако обилие командировок побудило к выбору иной работы.
     И тут ей повезло: её приняли в учреждение с названием "Госплан Мордовии". Поначалу Зина всё-таки переживала, что устроилась не по специальности. Не помню, кто в период успокоения убеждал её в том, что педагогом в античные греко-римские времена называли раба, сопровождающего ребёнка в школу. И эта фраза возымела успех.
Работоспособности и терпения новоиспечённой служащей солидного присутственного места сызмальства не занимать. Она быстро усвоила специфику деятельности. Спустя некоторое время её отправили на усовершенствование в Северную Пальмиру. Она училась в Ленинградском экономическом институте. Это там, где крылатые сфинксы сидят, держа мост через реку Мойку.
     Я приезжал проведать свою милую супружницу, как несколько лет назад она меня навестила (об этом вы узнаете, когда я поведу речь о годе 1975-ом).
     Вот тогда-то и произошло то, о чём пел бард Александр Дольский – питерская знаменитость:
  "Удивительный вальс нам сыграл Ленинград
  Без рояля и скрипки, без нот и без слов.
  Удивительный вальс танцевал Летний сад,
  Удивительный вальс из осенних балов…
  В удивительном вальсе кружились дома
  И старинные храмы несли купола,
  И на лучших страницах раскрылись тома,
  И звонили беззвучные колокола...
Вальс старинных дам,
Вальс клаксонных гамм,
Вальс огней реклам,
Вальс дождей,
Вальс недвижных поз,
Вальс больших стрекоз,
Вальс травы в покос,
Вальс людей…
     В наградном сундуке Зинаиды лежит награда – Почётная Грамота всероссийского значения, признающая её как одного из лучших по "госплановской" профессии.
Увы, в нашем подлунном мире ничто не вечно! Пришла новая управленческая метла в край плановиков и подмела кадры на свой манер. О, сколько было горьких слёз и тяжких воздыханий!..
     На том крутом вираже возникла фирма (как говорят на полтавщине - хай ёму грэць!) типа "ИЧП".
     Позвольте парафраз на "фирменную" тему.
     ИЧП и ЧП… Как будто кубиками играю этими сокращениями…
     Как-то задумался, что между этими аббревиатурами общего? Разница явна, как говорится – на поверхности, она видна невооружённым глазом: это количество букв: три и две. Но среди этой немногочисленности мы с вами видим, что по две буквы-то – там и там – одинаковы. Только трёхбуквенное создание расшифровывается как Индивидуальное Частное Предприятие, а двухбуквенное – Чрезвычайное Происшествие. Случайность или закономерность? Аксиома или теорема? Шах или мат? Под или антипод? В смысле - над?   Сплошные вопросы, ёлы-палы! И, наверняка, всё это неспроста. Здесь кроется закодированная формула трансформации. И опыт подсказывает, а жизненный опыт диктует, что это - так.                Конец парафраза.
     С тем "ИЧП" получилось так, как в плохих романах: начальные заверения и обещания всеобщего процветания, поскольку основная её деятельность была, выражаясь доступным языком, "купи-продай-успей руки погреть", трансформировались в романс "Отцвели уж давно хризантемы в саду". Денег (по-мордовски – ярмак, по-казахски - акча) стало хватать лишь семье президента-учредителя. "А как же нам?" - спросили работники. "А вам – фигвам!" – не словами сказали, делами им показали. И сразу всем припомнилась древнерусская пословица: "Богатый что чёрт рогатый".
     Однако сколько не говори, что "поговорка – цветочек, пословица – ягодка", а жить-то как-то надо! А зарплата в нашей семье - только у меня. Хоть крутись, как вошь на гребешке, хоть наизнанку вывернись! А им, как и всем буржуинам, наплевать на наши проблемы, даже на бывшие дружеские отношения. Про таких ещё Корней Чуковский писал: "Едут и смеются, пряники жуют". Слаб оказался пред испытанием бренным металлом тот, кто некогда клялся всем святым в трудные и горестные для него времена, раз ради наживы и своей мошны на предательство друзей решился. Да Бог с ним разберётся. Тот самый Бог, который помог нам выстоять в многолетней сутяге и победить малой, но всё-таки праведной победой. Мы бодрились и жили, как в песнях: "Когда наступил срок печали и тревог", наш "бесстрашный отряд поскакал на врага". Так оно было…
     А за поворотом - новый поворот, если верить группе "Машине времени" во главе с Андреем Макаревичем. "И не надо зря портить нервы: вроде зебры жизнь – вроде зебры. Чёрный цвет, а за ним будут белый цвет – вот и весь секрет!" – умные слова и сказаны умным поэтом-песенником, очень известным и знаменитым.
Фортуна повернулась к моей Зинуле в анфас. Её трудоголизм с тех жарких пор до сего дня нашёл приют в Управлении Федеральной Почтовой Связи (УФПС), в самом центре Саранска – в здании Главпочтамта.
     Приступаю к рассказу о родичах моей жены.
   Отец – Благовидов Михаил Петрович (14.11.1913 – 06.01.1992)
Родился в с.Стемассы Алатырского района Чувашской АССР. Участник Великой Отечественной войны, которую закончил в венгерском городе Дьёр.
   Мать – Благовидова (в девичестве – Объедкина) Анастасия Никифоровна (18.02.1918 – 21.11.2009)
   Родилась в селе Старые Турдаки Кочкуровского района Мордовской АССР. Через 2 месяца после родов умерла её мать. С мачехой отношения не сложились. И Насте пришлось рано уйти из дома, работать на жизнь, по этой причине образование не получила.
В 20-летнем возрасте вышла замуж. Сегежский сельсовет Медвежегорского района АКССР [с.Сегежа, Кировской железной дороги] 07 мая 1938 года выдал "Свидетельство о браке № 16", где прописано: "Гр. Благовидов Михаил Петрович и гр-ка Объедкина Анастасия Никифоровна вступили в брак, о чём в книге записей актов гражданского состояния произведена соответствующая запись. Фамилия после заключения брака – Благовидовы".
В 1952 году награждена "Медалью материнства II степени" за пятерых детей: все они народились в селе Стемассы Алатырского района Чувашской АССР.
   Брат – Благовидов Виктор Михайлович - родился в 1939 году. Однажды как-то, обидевшись на что-то, уехал сгоряча неведомо куда. И до сих пор, где он, никто не знает. Несмотря на запросы в розыскные подразделения МВД.
   Сестра – Потаенкова (Благовидова) Людмила Михайловна, родилась в 1941 году.
Брат Валентин умер в детском возрасте, второй брат – Коленька - утонул в реке Сура. Царствие им небесное!..
     Самое время вернуться в год 1973-ой.
     В свадебное тридцатое июня. Для уточнения и восстановления утраченных деталей.
Когда пляски с песняками завершились по причине усталости, иногородние гости почётным эскортом проследовали вослед  молодожёнам в общагу на Пролетарской улице и разместились в разных свободных комнатах, поскольку сессия закончилась и почти все студенты рванули кто куда. Для виновников торжества выделили отдельную комнату, где прошла первая брачная ночь, как писал Высоцкий, то есть - как положено: "во грехе – в поту и в нервах".
На второй день (или через день – об этом история умалчивает) молодые со своими родными отцами разместились в одном купе и, сменив в Москве железнодорожные поезда, целенаправленно продвигались в жаркие края Казахстана. Путь неблизкий, сами понимаете. И чтобы не было скучно, папы частенько засиживались в вагоне-ресторане. А мы оставались в купе одни-одинёшеньки… 
     Сейчас прошу обратить внимание на монитор повествования, где чётко просматривается бегущая информационная строка с коротким сообщением: "Вторая свадьба… Вернее сказать – вторая серия свадьбы продолжилась в знойном Джамбуле под коврами. Здесь собрались многочисленные родичи и расположились во дворе, под виноградными лозами со свисающими массивными гроздями и вблизи небольшого палисадника с множеством калейдоскопических цветов – георгин, гладиолусов, роз, фиалок, "анютиных глазок" и прочих, и…"
     Итак, строка кончилась и можно…
     На этой свадьбе под номером два в разгорячённой температурой и спиртосодержащими напитками атмосфере застолья я продемонстрировал владение семиструнной гитарой и наработанный репертуар бардовских и студенческих песен. Под конец решил исполнить недавно разученную песню Владимира Высоцкого. Блеснуть не удалось. Из всего текста "Песенки ни про что, или что случилось в Африке" я вспомнил четыре строки из второго куплета: "Если вся моя родня Будет ей не рада – Не пеняйте на меня, Я уйду из стада!" и последняя строка из припева: "Жираф большой – ему видней!" Расстроенный, как все струны, своей оплошностью ретировался – оставил поле боя с обилием еды и закуси. Очнулся ото сна вечером, когда за праздничными столами остались лишь самые близкие (с географической точки зрения).
     По приезде в Саранск первых парах пару недель пожили в комнате, предоставленной нам семьёй Комковых, ещё пару недель, когда неожиданно явилась их родня, мы спешно переехали в дом напротив, где ютились за раздвижной медицинской ширмой, принесённой на время с работы под расписку о возврате, в зале квартиры на первом этаже. Неудобство проживания заключалось в том, что в этот период шёл показ телефильма "Семнадцать мгновений весны" со Штирлицем. Пока не заканчивалась очередная серия, мы с Зинулей сидели за ширмой, затаившись как суслики. Лишь после рассредоточения хозяев на ночлег мы скоренько прыгали под одеяло, при этом я старался не храпеть во сне. А потом…
     Но об этом "потом" мы поговорим потом.
     В 1974 году родился сын-тёзка. Об этом тоже потом.
     В летний период 1975 года (после моего возвращения из продолжительной учёбы в ЛенГИДУВе) наше святое семейство переехало с Юго-Запада на Северо-Восток города с названием "Светотехстрой" (по-народному - "Тотсветстрой").
Там, в пятиэтажном панельном доме по улице Веселовского нам предоставлена часть ведомственной трёхкомнатной квартиры. Две комнаты — наши, а третья выделена секретарше в Минздрава. Кухня, естественно, общая с единой плитой. 
    Всё бы хорошо, но муж соседки оказался таким грубияном по отношению к моей жене и одновременно алкашом первой гильдии с попытками рукоприкладства, что дело дошло до прокуратуры. После беседы с прокурором "клоуны" покинули обитель. "Куда уехал цирк?" В Рузаевку.
     Как известно, свято место пусто не бывает. В освободившую комнату заселилась семья Якимовых. Зоя Алексеевна переехала с тремя сыновьями: Гена, Саша и Володя. Причина бегства из Починок Горьковской области – отец семейства: буйно-пьяный дебошир. Как бы там ни было, наше соседство – это не жизнь, а лафа. Взаимопонимание, взаимопомощь и уважение – эти три составные части обеспечили тишину, покой. И зажили мы душа в душу.
Не поверите, но снова полный дом гостей. В том смысле, что опять потянулись люди – в наших пенатах побывали известные не только в городе, но и за пределами республики. В сборищах принимали участие: профессор Мордовского ГУ Александрова Рудина Ивановна, декан факультета иностранных языков того же ГУ Зотов Юрий Павлович, вся агитбригада "Доминанта", наши семейные друзья Морозовы – Лёша и Лариса (врачи) с детьми, Никишины – Володя и Оля (педагоги) с дитём, Шинкарчуки – Юра со Светой (лётчик и медсестра) детьми, Зинченко – Юра с Люсей (лётчик и авиа-работница) с детьми и др., и пр. Гера Степанов (будущий директор гимназии №12) познакомился с нами на второй день после приезда из Каира, где работал целый год переводчиком.
     И это далеко неполный список.
     Он постепенно расширялся. Так, в 1977 году после тур. поездки в Югославию в гостях всё чаще стал появляться Шеянов Володя, в 1978 году (тогда уже Зина работала в Госплане МАССР) после отдыха в Болгарии к нам присоединились Александр Рогашков, Людмила Грибанова, Ольга Горькина, Серафима Кузнецова. Кто это за люди, а также другие подробности ждут вас впереди.
     В продолжение темы нашей семейной мобильности (по-научному - дромомании) сообщаю нижеследующее.
     Осмелели мы с этим делом после трёх лет совместной жизни. Речь здесь идёт не о близких поездках в пределах республики, максимум – в г.Алатырь "к тёще на блины" и обратно, а о преодолении солидных географических расстояний.
     Считайте сами (можно совместно в куркулятором): в период с 1976 года по 1983 год ежегодно наша дружная троица ездила на берега Чёрного моря, такая возможность появилась в связи с военным покорением Крыма моим старшим братом Анатолием. Для ознакомления представляю вашему вниманию геомаршрут, пройденный им вослед за окончанием Челябинского военно-автомобильного училища: Севастополь – военный городок, типа посёлка, Мирный, что под Евпаторией, - посёлок Кача, что ближе к Севастополю, — и победное возвращение в Севастополь.
     Благодаря этому, мы (как говорят на телевизионном "поле чудес"), пользуясь случаями, попутно посетили следующие населённые и ныне ненаселённые пункты: Бахчисарай, горный массив Чуфут-Кале и Ялта. Об их истории и прелестях, обязуюсь рассказать по ходу основного трёпа.
     В 1983 году в отсутствии брата (он в это время, выражаясь военным лексиконом, "поднимал целину") его жена, не стесняясь выражений и не подбирая, слов "распушила хвост". Да так незаслуженно и вычурно, что мы простить ей этого демарша не смогли.
Поэтому в следующем 1984 году при дружеской поддержке мы отдыхали близ города Сочи, в посёлке "Лазаревское" - в гостинице "Бирюза". Тогда-то мы побывали и в Сухуми, где по случаю приобрели модючие женские босоножки на пробковой платформе, и один раз в Туапсе и, что естественно, неоднократно в городе Сочи, где тёмные ночи, но мы пребывали там с раннего утра до первых робких сумерек.
     Тот год закончился телефонным звонком Анатолия, который непонятым нами до сих пор способом узнал о ЧП местного значения с последующей разборкой полётов. Он несколько раз повторил фразу: "Я, братишка, очень соскучился по тебе и по всей твоей семье. Приезжайте обязательно!" Далее он уверял, что ждёт нас с нетерпением и что он уже набросал план, где мы должны побывать вместе.
     В июле 1985 году мы, прервав ремонт в квартире, поехали в Крым, но… не по собственному желанию, а по необходимости - по телеграмме, сообщавшей дату похорон моего старшего брата. Держа страшную бумагу в руках, из Москвы мы летели в аэробусе АН-86, покрытом легендами. Однако его комфорт совершенно не тронул нас – души болели, сердца плакали, горе застило всё и вся…
     В последующие годы в Севастополь я один выезжал к маме. В 2003 году после свадьбы наши новобрачные - Володя и Рита — провели часть медового месяца под крылом у бабушки. В конце мая 2005 года у моей мамы случился инсульт... Так закрылось для нас Черноморье.
     1988 год тоже выпал из обоймы крымского отдыха. Потому жарким летом Зинаида была оперирована в городской клинической больнице № 4. Да-да, внимательные мои читатели, именно в той больнице, где четырнадцать лет назад появился на свет наш сын Володя. На сей раз заведующий хирургическим отделением Бобков Валерий Федорович освободил мою жену от желчных камней, а заодно и от самого пузыря, завершив операцию косметическим швом. Однокурсница Лукачёва Клара траволечением обеспечила успешное предотвращение развития грозного последствия в виде постхолецистэктомического синдрома.
     Закреплением этой победы послужила поездка в 1989 году Зины в Карловы Вары.
     Любопытный факт: в чехословацкой здравнице она познакомилась с известным и любимым народом композитором Александром Зацепиным, с которым они трапезничали в столовой за одним столом, как по рецепту: утром, в обед и вечером.
     В день возвращения "карловаровки" мы с сыном "проложили тропу" тридцати тремя банками с законсервированными овощами (помидоры, огурцы, кабачки, патиссоны) и плюс – четыре литровые банки с компотом из красной рябины. Та тропа начиналась от входной двери, стремилась через зал и заканчивалась в дальнем правом углу спальни под кроватью. Изумлению "возвращенки" не было предела. На её восторженные эпитеты прозвучал наш скромный ответ: "Мы старались".
@ - Год 1973.
     Он отдельной строкой отмечен и в моей первой (и последней) "Трудовой книжке".
Скобочное замечание "и последней" - это не пессимизм. Это правда. Я знаю, что говорю и пишу. Люди верхнего вигвама, однако, намерены отменить упомянутую брошюрку о трудовых путях и перипетиях отдельно взятого из отдельно взятой. Они пытаются доказать её никчёмность. Не скажите, господа хорошие! Ведь вы не знаете, как приятно, сидя в валенках на завалинке, не спеша перелистывать страницы "нашей буче – боевой и кипучей", припоминать, где и когда привнёс свои старания во благо родного Отечества. На сим завершён мой парафраз на тему "производство и человек".
     Итак, год 1973.
     Привожу подробные сведения из записной книжки: Кегль!
  12.07.73г. - День рождения папы — 58 лет;
  06.08.73г. - приказ министра;
  10.08.73г. - первое самостоятельное вскрытие
  20.08.73г. - Воронежская, 24-4 (живём у Комковых);
  22.08.73г. – первый аванс (50 рублей);
  27.08.73г. – Ев-Гений Комков уехал в Питер;
  02.09.73г. –  Толе — 33 года;
  03.09.73г. - зарплата в БСМЭ;
  20.09.73г. - Энгельса, 22-5 (Ерошкины Лёша, Валя, Света, Юра)...
     Послесвадебный медовый месяц удачно завершился. И стартовал мой рабочий стаж в должности судебно-медицинского эксперта общего профиля.
     С 27 июля 1973 года начал рьяно работать в бюро.
     Да так, что день посвящения в профессию (не знаю, как у вас, а у нас так назывался день первой зарплаты) мне один хмурый старослужащий в кулуарах пробурчал: "Эх, ты, мотыга! Тот, кто в течение дня активен как пчела, силён как бык, вкалывает как лошадь и приходит вечером домой уставшим как собака, должен проконсультироваться с ветеринаром — есть большая вероятность, что он осёл".
     Я оторопел и только успел подумать про себя: "Ни чихуахуа!" (Есть такая самая маленькая порода собак из Мексики. Всегда её вспоминаю при удивлении).
     Потом старослужащие доходчиво, после второй рюмке чая объяснили мне, что этот хмуролицый похоже с самого детства такой: то это - не то, то вдруг раз – и то – не это, хотя и умный в своей области производственного мышления.
     А консультанты по данному вопросу подбодрили: "Неторо-писька! Проще ко всему отно – сиська!"
     И ещё две фразы я запомнил на всю свою жизнь.
Одна гласит: "Трудно мерить кепку авторучкой". В смысле – каждый должен быть на своём месте.
Вторая звучит так: "Умнее книг не будешь". В смысле – лишь дурак игнорирует источник знаний.
     Наш двухэтажный Республиканский Дворец судебной медицины до сих пор возвышается на территории флагмана здравоохранения Мордовии – Республиканской клинической больницы.
Правда, когда производилась первая запись в моей трудовой биографии, здание бюро локализовалось в бывшей котельной, в дальнейшем сменившей свой профиль на прачечную больницы. Это было двухэтажное, сработанное ещё в 1936 году…
     Предлагаю пошуршать официальными историческими документами и присмотреться к следующим цитатам:
   "В 50-е годы бюро размещалось в двух кабинетах общей площадью около 45 кв.м.";
   "В 1964 году на развалинах котельной Республиканской больницы было построено собственное здание бюро общей площадью 120 кв.м.";
   "В 1976 году РБСМЭ МЗ МАССР разместилось в  новом двухэтажном здании, которое в строительных  документах значилось как "пристрой к существующему зданию бюро". Активное участие в строительстве пристроя принимали все сотрудники, что в определенной степени ускорило ввод его в действие. С этого момента головное учреждение располагает общей площадью 780 кв.м, что позволило разместить функциональные подразделения. Но и это достижение в настоящее время не удовлетворяет потребности службы, так как размещение необходимого оборудования и оснащения значительно сократило производственные площади".
   Свидетельствую, что пристрой, о котором велась речь выше, возводился при участии буквально всех сотрудников бюро. И не только городских, но и районных экспертов.
   Выглядело это следующим образом: с утра – ударный труд в секционной патологоанатомического морга больницы и комнатушках лаборатории, по завершении порученной основной работы начинался ударный труд на стройке "трёхлетки". Мы, подобно муравьям, прислуживая их Величествам – каменщикам и штукатурам, таскали кирпичи и поштучно, и поносилочно, надрывая пупки, и доставляли раствор в больших количествам туда, куда был направлен их указующий перст. Не буду скрывать, что отдельные товарищи (включая автора этих слов) даже выполняли обязанности уставших, почти трезвых такелажников.
   Сегодня можно констатировать без ложной скромности: благодаря неусыпному контролю тогдашнего министра здравоохранения Назаркина Григория Яковлевича и нашим стараниям в 1976 году судебно-медицинская служба республики получила дополнительные помещения и кабинеты. И тут же официально приступили к их обживанию и уютизации. Начальник бюро в конце 70-х годов получил от Брежнева Л.И. высокую награду - орден "Знак почета", а от местного руководства удостоился почётным званием "Заслуженный врач МАССР". За его спиной смеялись: "По чётным числам он заслужённый врач, а по нечётным – незаслужённый строитель".
     Позволю себе небольшое отступление.
     Удивительное постоянство проявляется к судебно-медицинской службе со стороны верхних руководств. Вы спрашиваете, что мешает изменить отношение в лучшую сторону? Приоритеты. Да-да! Сегодня у нас один приоритет, завтра второй и т.д. Анализ последнего полувека показал, что в эпицентре приоритетов побывали все лечебные профили, кроме судебной медицины, которая никогда не удостаивалась такой чести. Ни-ког-да!
     В то же время статистика свидетельствует о том, что самые добровольно посещаемые места в любом региональном центре являются, кроме судов и учебных заведений, здания административные, учреждения лечебно-профилактические и апартаменты бюро судебно-медицинской экспертизы. Наверное, это к чему-то обязывает.
     Порою смотришь на обшарпанный фасад бюро с кудряшками облупившейся краски захолустного цвета и думаешь: "Быть может, прав тот остряк, который застолбил фразу: "Через отвращение к смертосокращению"? Дескать, взглянут люди на затрапезный вид морга и - расхотят умирать вообще. Хотя, как общеизвестно, любителей подобного действа не отыщешь днём с огнём. И это к лучшему.
     Но речь-то идёт о тех жизнелюбах, работающих в - мало того - вредных, но и стеснённых условиях, рискуя своим здоровьем, исследуя биологические объекты, степень заражённости которых выяснится не прямо сейчас у секционного или лабораторного стола, а гораздо позже - в течение месяца.
     Кто бы об этом серьёзно, по-настоящему задумался?..
     Прежде завершить отступление сброшу вам ещё одну официальную информацию.
  "Датой организации Республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы в Мордовии следует считать 01 января 1951 года,  т.е. с того момента, когда приказом по Минздраву МАССР был назначен первый Республиканский судебно- медицинский эксперт.
   Судебно-медицинскую службу в разные годы "царствующий престол" занимали следующие начальники:
  с 1951 по 1962 годы - Косилов Владимир Федорович;
  с 1962 по 1988 годы - Ковалеров Николай Кузьмич;
  с 1988 по 1992 годы - Трушкин Владимир Павлович.
  С 1992 года до настоящего времени возглавляет столь необходимую службу бывший зав.патологоанатомическим отделением городской клинической больницы № 4 Тарасов Николай Александрович.
     Следуя формальной логике, доморощенные оракулы предрекают, что следом за Николаем на трон взойдёт Владимир. Ну что ж, поживём-пожуём и – увидим, удивясь.
Конец информации и отступления.
     Возврат в год 1973.
     Моё экспертное становление, в смысле - освоение профессии и обретение навыков, протекало довольно бурно.
     Как, впрочем, и моего медфаковского одноподгруппника и сотоварища Константина Куприянова. Нам помогло то, что наша сталь (знания, терпение, проба на выживание) была закалена в горниле испытаний нового факультета, державшего на гамлетовской ладони череп и вопрошавшего "быть или не быть?"
     Продолжаем нашу беседу. Известно, что нехватка кадров в любом медицинском учреждении, а особенно – судебно- медицинском, чревата перегрузкой имеющихся специалистов текущей врачебной деятельностью. На первых парах приходилось вертеться подобно юле: с утра подряд несколько исследований трупов с последующим оформлением направительных документов, затем авторучку в руки – работа другая: приём живых лиц, в основном – страдальцев (правда, было порой, что доставляли в наручниках и преступивших закон, и обидчиков тех страдальцев), потом наступало время завершения судебно-медицинской документации. Анализ, формирование диагнозов и окончательных выводов сочетались с параллельно-перпендикулярной работой со специальной литературой. Нередко возникала необходимость выезда в составе оперативной следственной группы для осмотра трупа на месте его обнаружения. Хорошо, если один выезд, а то бывало и всю ночь "кататься" приходилось.
     И так изо дня в день. Порой без выходных и проходных. Кроме всего перечисленного, были и выступления в судебных заседаниях, и участие в клинико-анатомических конференциях.
За статистику ратуя, сведеничаю (в смысле – подаю сведения): за первый интерновский год мной исследовано 158 тел усопших и освидетельствовано 1507 потерпевших, подозреваемых, обвиняемых и других лиц, а также подготовлено три материала для проведения комиссионной судебно-медицинской экспертизы. Для сравнения привожу требования к нынешним врачам-интернам: не более 50-ти исследований мёртвого тела и не менее такого же количества освидетельствований живых лиц. А про "комиссионки" – и куры не гогочут.
     По поводу последнего процесса желаю объяснить суть трёх его составляющих. Этап первый - это ознакомление с обстоятельствами дела (хорошо повезёт, если один том, а то ведь до девяти томов доходило). Этап второй (подготовка исследовательской части) - это работа с медицинскими документами (кроме данных первичного вскрытия или освидетельствования, истории болезни, амбулаторные карты, результаты дополнительных обследований и лабораторных исследований) предусматривала прочтение их (зачастую трудно читаемые, из-за лихого неразборчивого почерка, которому, как в народе говорят, "специально обучают студентов в течение семи лет"). Этап третий - это переписывание их вручную (тогда компьютерами и не пахло, пишущих машинок было мало – это раз, и они часто выходили из строя из-за беспрерывной работы, так как меняться могли лишь медсёстры).
В этот напряженный период моей практики втиснулся и случай, напрямую связанный с "давлением на мнение эксперта". Дело это проистекало следующим образом.
     Как сейчас помню, участвовал я в некой повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизе. Участие означало совокупность изложенного выше, плюс личное участие в повторном просмотре гистологических препаратов, подбор литературных источников с целью аргументации проекта выводов и доклад проекта своих доводов.
     В рассматриваемом нами конкретном случае первичная экспертиза утверждала, что смерть гражданина Б. наступила от ишемической болезни сердца. С этим вердиктом можно было согласить, если бы не одно обстоятельство: тело мужчины обнаружено на трансформаторной будке, которых немало близ железнодорожных путей.
     Потребовалась эксгумация трупа, несмотря на то, что прошло три жарких летних месяца после захоронения тела. Полдня комиссия скрупулёзничала руками "салаги", то есть моими руками, стоя вокруг секционного стола и указывая перстами - что и как следовало изъять для дальнейшего лабораторного исследования. Следующая неделя ушла на изготовление и исследование гистологических препаратов. Одновременно проводились физико-технические изыскания на предмет металлов. Кроме того, я на очередном промежуточном заседании комиссии предложил провести ряд экспериментов, за что был "наказан" их исполнением.     Когда работа завершилась, мной был предложен проект выводов. Я написал буквально следующее:
  "1.На трупе гр.Б. обнаружены повреждения левой кисти, идентичные электрометкам, что подтверждается лабораторными исследованиями: гистологически (препарат № 12) и экспериментально (см. фототаблицы  № 1 и № 2).
  2.Смерть гр.Б. наступила от действия технического электричества, о чём свидетельствуют наличие повреждений, идентичных электрометкам (кратеровидный участок белесовато-светло-жёлто-чёрного цвета, плотноватый на ощупь, расположенный выше уровня окружающей кожи по краям и западающий в центре; наличие железа и меди, выявленное контактно-диффузионным методом при дополнительном исследовании кусочков кожи левой кисти; гистологически – неглубокий дефект рогового слоя кожи с мелкими тёмно-бурыми наложениями, под которым располагаются воздушные полости различной формы в вертикальном и горизонтальном направлении, вытягивание ядер клеток шиповидного слоя с завихрением кверху в виде "метёлочек", вертикальное расположение мышечных и коллагеновых волокон.
  Смерть последовала на фоне ишемической болезни сердца, осложнившейся острым нарушением коронарного кровообращения с нарушением питания сердечной мышцы".
     Устно я подчеркнул, что первичное обследование трупа проведено без должной тщательности. И предлагал это зафиксировать в выводах. Вот тут-то и произошёл раскол комиссии: я остался в гордом одиночестве, остальные три эксперта упёрлись в показания свидетелей, указывающих на то, что электроток после некоторых производственных событий был моментально отключен, а гр.Б., будучи электромонтёром, влезал на будку, когда ток в проводниках уже отсутствовал. Председатель комиссии, он же начальник бюро, безмолствовал до поры, до времени.
     Это было в пятницу. Мне дали пару для написания особого мнения. В понедельник я положил на стол руководителя свои выводы, подкреплённые консультациями электрика и физика об остаточном токе и его действии на организм человека.
     Следственные органы при наличии двух взаимоисключающих экспертных мнений были вынуждены обратиться к московской комиссии. В результате моё особое мнение подтвердила "сама МОСКВА(!)" Так я получил урок, не только укрепивший меня, но и показавший, что правота должна быть подтверждена результатами кропотливой работой и литературными источниками.
@ - Год 1973 закончился последним листком календаря,
    и наступил год № 1974.
     Как хорошо, что каждый год приходит Новый год!
     Удобно считать, как время течёт. Да и вспоминать легче. Когда кто родился. Когда кто в кого влюбился. Когда кто и в который раз женился. Когда что-то чуть не испортил, но ведь не испортил, потому что вовремя сам добровольно остановился. Приятные воспоминания! Поэтому и встречают Новый год радостно, надеясь на русский авось: вдруг да опять повезёт где-нибудь с кем-нибудь когда-нибудь.
     Моя трудовая активность нарастала. Я постепенно, подвижно и усидчиво, терпеливо для меня и заметно для окружающих превращался в "трудоголика".
     Значит, не зря в 1974 году мне вручили удостоверение "Ударник Коммунистического труда". И не мудрено: ведь я окунулся в воды любимого ремесла (в высшем понимании этого слова).
     Наверняка, вы слышали о том, что существует два разных понятия "ремесло" и "ремеслуха". Не мне вам объяснять, что приверженец первого понятия созидает, творит, воздвигает, а представитель второго ранга, которого в народе почему-то называют "Раздолбай Иванович", восседает "от пика до пика" на рабочем месте, не зная, что творит, куда двигает и передвигает. Но он усиленно делает вид, что, как в песне поётся: "Да без него-то мы куда? Да просто – никуда!"
     Как-то незаметно пролетели и зима, и весна. И приблизилось благостное лето. А с ним наступил месяц, любимый  нашей семьёй и всеми близнецами мира, – июнь. Тут-то и началось!
07 июня принял участие в работе XII Республиканского съезда врачей Мордовии.
14 июня моя беременная жена, пряча свой арбузообразный живот, досрочно сдала последний выпускной экзамен, как и все остальные, на "отлично". Пришла домой…
     В то время мы, бездомные и без пяти минут молодые специалисты, после месячного скитания сначала у семьи Комковых (их сын Евгений – мой друг и свадьбешный свидетель) и у их знакомых обосновались на временный постой по одному адресочку и… Хотел было написать "снимали угол", но это было бы неверно. Потому что жили в отдельной комнате с лоджией в трёхкомнатной квартире по улице Энгельса, дом № 22, у простой рабочей семьи, а если точнее сказать – у великолепных, добрых и отзывчивых людей, как у родных. Семья Ерошкиных состояла из четырёх человек: хозяйка Валя с мужем и двумя детьми.
     Трудно поверить и представить, но постараться можно и нужно. В этой комнате, на свободной от бытовых необходимостей, жилой площади помещались все наши друзья и знакомые. Приходило к нам по праздникам, да порой и в будни, человек до пятнадцати. Мы до сих пор, вспоминая, удивляемся, как мы все размещались. Наш скарб насчитывал одну кровать, перед ней небольшой ковёр, три табуретки (одна выполняла роль мобильной подставки под что-то), кухонный стол с посудой, журнальный столик, больничную перегородку (выделенную мне с работы во временное пользование – вот она-то и разделяла комнату на зал и будуары), плёночный магнитофон, вручённый на свадьбе, чемоданы с одеждой, ну ещё и так - по мелочам.
     Вот уж истинно глаголется, что в тесноте, да не в обиде. Плюс немаловажный фактор: в нашей неординарной и разнохарактерной, но беспредельно одержимой высшими побуждениями компании единомышленников всегда было интересно, весело и весьма занятно. Мы делились накопленными новостями  музыкального мира, хвастаясь и слушая винилы, которые удалось достать по знакомству или купить через третьи руки. Мы переводили на русский язык тексты нашумевшей своим неожиданным появлением рок-оперы Лойда и Вебера "Jesus Christ - SuperStar" и подпевали английским ариям, предварительно распределив между собой роли. Мы наслаждались творчеством любимых "Beatles", внимая магнитозаписям, либо исполняя их композиции под гитары.
     Мы (стоит ли скрывать?) потихонечку - полегонечку баловались хорошим вином и охлаждённой водочкой. Наши неутомимые жёны поражали разнообразием изысканных, придуманных ими и приготовленными ими же очень полезных салатов, не считая прочей снеди и вкуснятины. Мы ели, а в перерывах пели Булата Окуджаву, Юрия Визбора, Владимира Высоцкого…
     Чего и кого мы только не пели! И популярные песни, и песни собственного производства…
     Мы были самокритичны и критичны. В моём архиве хранится письмо из разряда "критически смелые". Автора идеи назвать не могу, но хорошо помню, что разработать, доработать и при необходимости переработать тему, а также отправить послание доверено лично мне. Оно адресовалось самой телевизионной, самой смотрибельной и самой любимой (до определённого времени) передаче.
     Теперь я умолкаю, дабы не мешать вашему чтению окончательного варианта.
  "Дорогая "Песня года"! Уважаемые её организаторы и воплотители в жизнь!
  Идя навстречу вашему предложению, прозвучавшему в очередных выпусках любимой широкими кругами населения музыкальной телепередачи, рискнул и я высылать своё письмо с фактами моей автобиографии, связанных с влиянием песенного творчества.
  Сколько я себя помню (а помню я себя с тех пор, когда в том изначально золотом возрасте стал осознанно понимать смысл колыбельных, исполняемых моей мамой), песни окружали меня постоянно. Поэтому значительно позже, услышав знаменитый девиз, прозвучавший из уст Леонида Утёсова: "Нам песня строить и жить помогает", а потому "тот, кто с песней по жизни шагает, - тот никогда и нигде не пропадёт", я сразу же с ним согласился полностью и безоговорочно.
  А иначе и быть не могло. Песня всегда рядом. Застолья наших отцов и дедов никогда не обходились без Ермака, который сидел на утёсе объятый думой; без Стеньки Разина, бросившего за борт княжну в набежавшую волну; без хлопцев, распрягавших коней, и многих других песенных персонажей. Да и сегодня народные песни – постоянный атрибут подобных торжеств.
  В детском возрасте, познав нотный стан и сначала аккордеон, а затем баян, который стал моим основным инструментом в детской музыкальной школе, я постепенно и настойчиво, идя навстречу пожеланиям родителей, освоил марш "Прощание славянки", ставший своеобразной ступенью в мир песен военных лет: "Синий платочек", "Землянка", "Тёмная ночь", "В лесу прифронтовом", "Жди меня", "Ехал я из Берлина", "Песня военных корреспондентов" и т.д., и т.п. С трепетом и большим уважением к их исполнителям я аккомпанировал на любимом всеми баяне. Часть из этих фолиантов уже тогда входили в нашу учебную программу музыкальной школы.
  Те песни не входили в ранжир "Песня года". это были поистине "Песни веков" – Песни Мужества, Песни Героизма, Песни Настоящих Людей.
  Шестидесятые годы ворвались в души нашего поколения с именами Булата Окуджавы, Юрия Визбора, Александра Городницкого, Александра Галича, Владимира Высоцкого и – целой плеяды бардов, а также с магическим звучанием струнных аккордов гитары.
  Освоение (а может быть, в какой-то степени возрождение) этого инструмента моими ровесниками уподоблю лавине – в самые наикратчайшие сроки. Во дворах под "восьмёрочку" зазвучали "Песни года", "Песни десятилетий", а вернее сказать – "Песни шестидесятников". Позволю себя уточнить: "Песни шестидесятников XX века".
  Интересно – а какие песни будут звучать в 60-е годы XXI века?
  Для меня элементарное "трёхаккордовое" освоение гитары произошло без особых трудов. Кроме того, в стране появилась естественная потребность создания своих "гитарных" песен. Я не остался в стороне от этого творческого движения. Постепенно множащееся число песен собственного сочинения сначала включало в себя лирику, а со временем и героическую тематику военных лет, о которых охотно повествовали нам отцы и деды – непосредственные участники тех судьбоносных событий Великой Отечественной войны. Именно эти рассказы с эмоциональными подробностями стали своеобразной почвой для написания песен. Позволю процитировать самого себя: "Я на войне по молодости не был, но снятся часто те, кто воевал".
  Сразу полюбившиеся всему миру "Beatles" окунули нас в новую песенную эпоху – Эпоху Вокально-Инструментальных Ансамблей, приемлема аббревиатура "ВИА". "Песняры", "Орэра", "Самоцветы", "Добры молодцы", "Цветы", "Машина времени", "Ариэль", "Пламя", "Аракс"…
Да всех возникавших на время и навсегда ансамблей всё равно никогда не перечислишь! Их виниловые диски после длительных и настойчивых поисков и "доставаний" слушались и многократно переслушивались, а затем аккуратно выстраивались на полках.
  А мы – студенты, создав в Alma Mater на медицинском факультете свой ВИА, пели песни из их репертуаров и пытались сочинять свои. Наш ансамбль действительно доминировал в долгие годы, занимая постоянно первое место на Смотрах художественной самодеятельности студентов - предтечи нынешних "Студенческих вёсен".
  И здесь "моя хата не стояла с краю", тем более, что до самого выпуска из ВУЗа я в ансамбле был постоянным художественным руководителем, сценаристом, исполнителем песен (особенно новых, появляющихся) изо дня в день, а иногда даже и танцором. Под влиянием творчества Онегина Гаджикасимова  и неиссякаемого песнописца Леонида Дербенёва, которые "русифицировали" битловские тексты, я стал писать свои русские тексты к наиболее понравившимся иностранным песням.
  Так появились: "литературный перевод" с турецкого "Я пьян от любви" (эту песню спел солист ВИА "Орэра" Буба – наш обожаемый и любимейший Вахтанг Константинович Кикабидзе, а я всю жизнь мечтал о том, что придёт время - и он ещё раз споёт эту песню, но уже с моим русским текстом); песня "Поёт артист" из репертуара молдавского ВИА "Норок" под руководством Михая Долгана – автора музыки; песня "Ты идёшь" на музыку испанского композитора М.Алехандро из фильма "Пусть говорят" с участием певца Рафаэля; песня "Сезон любви" на музыку Таку Идзуми для одноименного японского фильма и другие.
  А в это время набирала свои обороты телевизионная передача "Песня года", заключительные концерты которой мы полностью записывали на магнитофонные ленты, а потом на аудиокассеты. Эта передача сразу же стала любимицей всех слоев разновозрастных телезрителей.
  Правда, случалось и такое – малообъяснимое или совсем необъяснимое: в ней звучали как полюбившиеся, так и совсем неизвестные, ранее не звучавшие с экрана телевизора песни. Но любовь к действительно популярным песням года подавляла это загадочное удивление.
"Песня года" дарила нам творческие успехи не только вокально-инструментальных ансамблей, но и перлы наших любимых композиторов – Александра Зацепина, Матвея Блантера, Юрия Саульского, Раймонда Паулса, Никиты Богословского, Давида Тухманова, Яна Френкеля, Микаэла Таривердиева, Юрия Антонова, Владимира Ивасюка, Евгения Мартынова, Владимира Мигули, Эдуарда Ханка, Игоря Крутого и многих-многих других - список их бесконечен.
Сколько мы узнали и – главное! – увидели исполнителей: Софию Ротару, Валерия Леонтьева, Ирину Понаровскую, Александра Серова, Ирину Отиеву, Альберта Асадулина, Аллу Пугачёву, Игоря Талькова, Валентину Толкунову, Льва Лещенко, Марию Пархоменко, Иосифа Кобзона, Людмилу Сенчину, Филиппа Киркорова и других нынешних "Звёзд эстрады". Передача была и остаётся своего рода трамплином для начинающих певцов или, выражаясь современным языком, "презентацией талантов". Мы всегда ждём её с нетерпением!
  Справедливости ради, хочется узнать, глядя на нынешние передачи, - как сейчас происходит отбор песен года. Разговор не о пресловутой цензуре, которая существовала, как утверждают в некоторых телепередачах. Неужели, как доносятся слухи, в этом деле принимают участие только москвичи? В таком случае (если это правда) следует название передачи изменить на "Московская песня года".
  Хорошо, что появилось несколько номинаций – таких, как: "Дебют года", "Композитор года" и прочие, не говоря о более глобальных премиях. Может быть, стоит подумать о номинации "Лучшая бардовская песня года", "Лучшая песня, написанная в содружестве профессионалов и непрофессионалов".
     Похоже, что я чересчур отвлёкся не на шутку. Не пора ли нам вернуться в 14 июня?
     Так вот: пришла моя жена Зинуля – усталая и разрумяненная солнцем. Пришла, сразу же поела, что я успел приготовить к её приходу, разомлела и попросила тазик с тёплой водой для натруженных ног. После процедуры тут же и сразу же погрузилась в сон. Вечером улёгся и я, но поспать больше трёх часов так и не удалось. Необходимо было доставить Зинулю в роддом. Что я и сделал, хоть и наругался с дежурным персоналом не дежурившей в тот день 4-ой городской клинической больницы. Намаялся со страшной силой, но добился-таки всего.
Вернувшемся будущему отцу наша сердобольная хозяйка налила стакан водки и снабдила пятью домашними котлетами. Именно это сняло стрессовую реакцию и довело меня до полного провала в глубокий сон.
     15 июня появился на свет сын – будущая надежда и опора. Проблемы с выбором имени не существовало. Когда мы с Яном Володей пришли навещать мою жену, но уже в качестве матери, на вопрос – как назовём малыша – Зинуля, не задумываясь и глядя на нас, ответила: "Конечно, Володей!"
     Здесь требуется пояснение – кто такой Володя Ян. Это добрый и душевный человек, это выпускник медицинского факультета нашего МГУ (III выпуска), это соло-гитарист ВИА "Доминанта", это импровизатор и аранжировщик мордовского народного наигрыша "Зерезенькай", имевшего пик популярности на "Студенческой весне – 1970". Но главное - это мой друг и коллега, на момент рождения моего сына он работал судебно-медицинским экспертом общего профиля в нашем бюро. Особо любопытствующим сообщаю, что Владимир Юрьевич Ян - китаец по национальности.
     Вопросы есть? Если у матросов нет вопросов, - поплыли дальше.
     Первый день июля я расписался об ознакомлении с приказом № 17 по БСМЭ МЗ МАССР, где указано: "Врачу тов.Цыкалову В.К. предоставить 2 комнаты площадью 34 кв.метров в служебной квартире БСМЭ по ул.Веселовского, дом 17, кв.86". Одновременно вручили выписку из приказа, заверенную круглой печатью.
     В связи с тем радостным событием из родильного отделения ГКБ-№ 4 я привёз на служебной машине (босс расщедрился, что бывало редко) всё своё семейство по указанному выше адресу.
     Предшествующий перевоз и расстановка нашего скромного скарба осуществлена при содействии друзей и добрых знакомых.
     Описать счастье, наполнившее глаза моей супружницы, у меня ни букв, ни слов, ни предложений с эпитетами не хватит. Это надо видеть! Я это видел…
     Осталось перечислить награды, полученные в 1974-ом:
  Почётная Грамота:
   от 06 марта – "Президиум Мордовского обкома профсоюзов медицинских работников награждает (меня)– врача РБСМЭ за активное участие в художественной самодеятельности – Председатель ОПМР Ильин".
  Грамоты (нечётные):
   от 29 апреля – "Комитет ВЛКСМ медицинского факультета МГУ им. Н.П. Огарева награждает (меня) – врача РБСМЭ МЗ МАССР  г. Саранска за творческие успехи и активное участие в развитии художественной самодеятельности";
   от 16 мая – "Комитет ВЛКСМ МГУ имени Н.П. Огарева награждает (меня) – врача - интерна за активное участие в художественной самодеятельности – Секретарь А.Макушев".
@ - Год 1975.
     После весёлой скоротечной встречи этого очередного года последовала тягучая продолжительная разлука в моей семье. Волей начальства я послан в командировку почти на полгода.
     Именно столько длилась в то время общая специализация по судебной медицине в Ленинградском государственном институте для усовершенствования врачей (сокращённо – ЛенГИДУВ).
     Благодаря этому циклу, перезнакомились около тридцати экспертов Советского Союза. Трое из них приехали с Дальнего Востока и один - Вячеслав Журавлёв (аж!) с острова Сахалин. Прибыла троица из Казахстана, индивид из Каракалпакии (Ибрагим Атажанов), из Даугавпилса (Латвия) явился Григорий Вабель, были три москвича и одна москвичка (Веруня Смирнова), пара подмосковцев, осташковец с озера Селегера, костромчанин, вологжанин (Владимир Кудрявцев), "Сивый" - украинец из Ашхабада, представительница Карелии, пятеро местных питерцев и прочие официальные лица.
     Довольно быстро сблизились и нашли общий язык Вячеслав-Сахалинский, Григорий-Латышский и Владимир-Саранский. Когда в долгие вечера они садились преферансить четвёртый игрок постоянно менялся. Чаще всех это был Тюменцев-Подмосковный.
     Конечно же, курсантов по личному заявлению в адрес кафедры отпускали на непродолжительные встречи с домчадцами (дабы те не забыли, кто в доме хозяин, или хозяйка). На Первомай разрешили праздновать в домашних тапочках в течение пяти дней (+ день на дорогу).
     Мы с Григорием, как пионеры, вернулись в Северную Пальмиру 7 мая и узнали, что в честь 40-летия Победы в Великой Отечественной войне отлучка продлена по 10-е число включительно.
     Своё расстройство по поводу этой запоздавшей информации мы решили залечить в ресторане "Ленинград", ограничив себя пределами "шведского стола".
     Перед третьим тостом мой визави, вдруг прищурив левый глаз, таинственно-загадочно произнёс:
  -Позвольте полюбопытствовать – давно ли Вы, батенька мой, блистали своей статью в Ревеле?
     Приняв игру и поглаживая пальцами эспаньолку, я выдержал якобы "подсчётную" паузу (а кому хочется выглядеть глупцом?). На самом деле, вам даже трудно представить, что творилось с моими мозговыми извилинами: она за кратчайшее время напряжённо расшибуршили весь архив памяти и выдали "на-гора" сведения: "Ревель – бывший Колывань, нынешний Таллинн - столица дружественной Эстонии".  Моментально нахлынувшее спокойствие обеспечило показную леность:
  -Да, как Вам, сударь, сказать?
  -Постарайтесь – честно.
  -Если честно, то, пожалуй, давненько. Ещё при Петре Алексеевиче нашем. Да-да, именно на следующий год после переходе Ревеля под россейскую эгиду.
  -А Вы не супротив осчастливить те края своим повторным посещением?
     Мой отрицательный ответ был забулькан под уверенное заверение: "Значит, побываешь".
Так и случилось. Через час мы были в аэропорту с билетами на "Як-40", в полёте Григорий объяснил, что мы летим навестить его двоюродную сестру. По поздновечернему прилёту в Таллин с помощью телефонной связи выяснилось отсутствие её в связи с праздничным пребыванием у родителей в Даугавпилсе.
     Не успел я посетовать, как Григорий с кем-то связался по другому телефонному номеру. Вслед за этим звонком мы, воспользовавшись трамваем, оказались в поликлинике и обзавелись ключами.
     Именно эти "золотые ключики" обеспечили наше беспечное и безбедное пребывание на третьем этаже в двухкомнатном комфортабельном "штабике" с заполненным холодильником, с настоящим коньяком "Наполеон" на журнальном столике и с цветным телевизором. Окна дома на улице Пильгурана позволяли любоваться заливом Балтийского моря, а телевизор – виртуально участвовать в праздничном концерте, посвящённом Дня Великой Победы, на Певческом поле. Успели мы побывать в престижном ресторане не менее престижной гостиницы "Виру". Вкушая мелкими глотками спиртосодержащий напиток "Старый Таллин" и покуривая сигареты с аналогичным названием, мы под неназойливые эстрадные мелодии наблюдали приготовление заказных блюд. Перед отъездом был выполнен неписанный закон гостеприимства: постельное бельё, на котором мы спали, локализовалось в спец.ящике, холодильник заполнился равным объёмом съеденного и выпитого.
     Всё было мило, красиво, сытно и отдыхательно. За исключением одной неудобной малости: на улицах, в увеселительных помещениях и особенно - возле газетных киосков предпочтительно общаться на любом иностранном языке, кроме великого и могучего. Поэтому Григорий общался на латышском языке, а я - на английском.
     Пригодилась-таки муштра и помощь моих друзей с факультета -"иняза" МГУ и моей жены – отличницы-выпускницы "иняза" МГПИ (читай "ПИ" как "Педагогический Институт").
Обратный рейс в "Яке-40", полётная дрёма – и вот он, "Питер-на-Неве".
     Остаток учёбы прошёл беспечально. Так всегда бывает. Вспомните, как тяжело подниматься на ледяную горку и как легко катиться вниз.
     За время цикла я написал не одно стихотворение, а также множество зарифмованных поздравлений нашим курсантам в связи с их днями рождения. Выглядели они примерно так, но каждый раз индивидуально:
  "Собралось вновь наше экспертьё
  Тост сказать, смаковать питьё,
  И явились все, принесли дары,
  И уселись все за одне столы,
  Разлилось винцо по стаканчикам,
  По бухометрам, по хрустальчикам.
  Не за просто так, а для дела,
  Тут вся братия наша запела:
  "Ты искрись, вино промилленное!
  Мы сегодня пьём за день рождения,
  За Валерия пьём водку сладкую
  И желаем дорогу ему гладкую,
  И здоровия да намного лет,
  Чтоб жене не нужен был твой сосед,
  Чтоб рассольчик был по утрам всегда –
  И прекрасна жизнь станет, как слеза!
  Многия лета! Многия лета! Многия лета!.."
     Продемонстрировав свои отличные знания (все видели, как перелопатил почти всю кафедральную библиотеку), я вернулся восвояси и через месяц расписался в приказе о назначении меня на должность "заведующий отделом экспертизы потерпевших, обвиняемых и других лиц".
     Приободрённый и укреплённый всеми перечисленными выше обстоятельствами и советами, полученными во время обучения специальности, я, отказавшийся в Ленинградском областном БСМЭ от заманчивого предложения – стать экспертом отделения в городе Лодейном Поле, что расположен недалеко от легендарного Ладожского озера , решился ввязаться в мероприятия "Борьба молодого специалиста за квартиру".
     Начало было положено.
     Мы не привыкли отступать. Будет ли Победа за нами? И когда? На эти вопросы ответов пока не существовало. Но я был в списке нуждающихся.

                Продолжение следует...