История одного дня

               

Тяжелым бременем явилась война для русского народа. Солдаты Красной Армии, с первого дня войны отчаянно и мужественно защищали рубежи страны, от нацистких захватчиков. Однако, находились и те, кто в те годы, переходил на сторону немцев. Причины тому были разные: кому-то насолила Советская власть( а принесла бед она не мало кому),  кто-то боялся быть захваченным в плен. Веяния революции 1917 года до сих пор в сердцах многих отзывались страхом, страшно было говорить правду о том времени, страшно было попасть в лагерь за вольность своих мыслей. Да, была и такая сторона жизни. Порой романтично и ненавязчиво описывается время революции и власти, которая пришла, однако приказано было предать забвению подлинные события, о них запрещалось говорить. Пришедшую войну народ воспринял болезненно. Игры политиков, вынудили народ убивать друг друга. И здесь не так важно, кто и зачем развязал войну, важно то, что наказание несли не те, кто разразил войну, а те, кто жил в воюющих странах.

В одной, Богом забытой деревне жила семья. Петр - учитель русского языка в местной школе, отец которого, был кулаком, и был сослан в Сибирь, пропав без вести. Жена Петра - Марфа. Происходила из бедной семьи, но уже побывала в сталинских лагерях, по ложному доносу, отсидев 4 года . И дочь их- Агафья, семнадцати лет. Шла война, уже как 3 месяца. Войска не заходили еще в их деревню, да и жители не ждали чего-то особенно страшного. Той же мысли придерживался и Петр.
-Коли немцы придут, то нас не тронут. Мы русские. Не евреи же мы, а если что и евреев сдать сможем, тем и себя спасем, если что. Вон в соседнем поселении их не мало. -говорил он.
Разгорячилась Марфа не на шутку:
-Господи, Петр! Бог с тобою. Не говори таких ужасных вещей, да нам же, как их не бояться, да и не дело тебе в дому сидеть прятаться, а на фронт идти!
Вскочил Петр и заговорил басом:
-Молчи, молчи Марфа! Не уж то, ты рада тому, что в лагерях отсидела? Нет. Не пойду воевать за красных.
Марфа лицо руками закрыла и дрожит вся.
-Что с тобою?- спрашивает ее Петр.
-Да коли же ты не поймешь, что в дому прятаться долго не выйдет, а если кто узнает, что ты уклоняешься от выполнения воинского долго? Что с нами будет? Ты хоть подумал? О Агафье?- ответила та.
-Все тяжело мне вам объяснять. Вам будет ли лучше что я сдамся в плен к немцам, или лучше что я умру? Тут только два варианта.- взволнованно и самодовольно отвечал Петр, расхаживая по дому.
Тут в дверь раздался стук.
-Марфа! Марфа, это я! Открой-ка, новости есть. - раздался голос соседки Анастасии.
-О Боже!- воскликнула Марфа. Петр, прячься скорее.
Петр ушел в спальню.
-Сейчас Настя, сейчас.- закричала Марфа.
Отворила дверь Марфа, и вся взволнованная стояла перед ней Анастасия.
-Что приключилось?- спросила Марфа.
-Да вот беда, беда! Получила я весточку от своего любимого, говорит что немцы скоро около нас будут, не удалось их удержать.- быстро проговорила Анастасия.
Схватилась Марфа за сердце. Поплыло все пред глазами.
-Ты в порядке? - спрашивала ее Настя, гладя по голове.
-Да. Просто голова разболелась… Так что же делать то нам?- спросила Марфа.
Улыбнулась болезненно Настя.
-Да ведомо что: с деревни уходить, нельзя тут оставаться. А куда идти то - неведомо.
-Вы уже собираетесь?- спросила ее Марфа.
-Да тут и собирать нечего особого, вот разве что корову возьмем с собой, куда ж без нее.- печально ответила Настя. Да, и кстати, как твой то? На каком фронте он?
Разволновалась Марфа, не зная что сказать.
-Ой, ну где и все. Не получаю я писем от него, поздно уже, давай домой, да и мне спать пора.- сказала Марфа не глядя в глаза Насте.
-А Петра то не видно было, чтобы он уходил на фронт.- заметила Настя.
-Вот ты и не видела, а что видеть все должны? Болел он сильно, позже уехал.- ответила Марфа.
Смотрела на нее подозрительно Настя, но более ничего не говорила и тихо ушла. Затворила дверь Марфа, и думы тревожные ее охватили. Как же уходить с деревни, коли Петр тут? Заметят все, а если уходить отдельно, это будет подозрительно, да и немцы то, не весть какие.
Вышел из спальни Петр с дочерью. Накинулась на него Марфа:
-Уходи на фронт! Уходи! Ох бед ты принесешь!
-Нет!- вскрикнул Петр! Я лучше к немцам перейду чем буду драться за эту красную сволочь!
Заплакала Марфа. Страшно ей от слов таких.
-Да как же это? Не за власть, а за родину.
Бросилась Агафья отца обнимать и приговаривать:
-Пап, ты иди на фронт, послушай маму. А там мы и скажем если что за тебя, что-нибудь придумаем, почему сразу не отправился воевать.
-Да вы с ума девицы сошли!- вскрикнул он. Не думайте, что я трус, но мне мысль сама отвратна, от того, что с красными воевать буду. Не могу я . Не могу. Хватило видеть мне их бесчинства времен революции, от которых до сих пор мне кошмары сняться!
Рухнула Марфа на пол, руками лицо закрыв и вся дрожит. Страшные картины и ей приходят в мысли, но и мысль снова быть сосланной в лагеря пугает ее еще больше.
-Смилуйся!- кинулась Марфа к ногам Петра.
Теперь вот Петр стоит и не может понять, что же делать ему? Мысли всякие приходят то ли бредовые, то ли дьявольские, не хочет он обманывать свою семью, да и воевать за красных ему в тягость. Закрыл он глаза, дочь обнял.
-Агафья, я тебя всегда любил, ты знаешь это, и тебя тоже,- говорил Петр, поднимая Марфу с пола, не гоже вам из-за меня бояться.
Агафья пристально посмотрела на отца.
-Пойми, мы не хотим от тебя избавиться, но и не хотим, чтобы ты очутился потом в лагерях, да и все мы.
-Я знаю дочь.- вздохнул он.
Плакала Марфа, тяжко плакала. Сама не знала от чего, плохое очень предчувствовала.
-Так, любимые мои, выйду я на солдат, да и скажу что потерял ружье и что, одежду немцы отняли, оденусь как похуже, надеюсь сработает.- говорил он.
-Правда?- переставая плакать спросила Марфа, взглянув на него.
Кивнул Петр в ответ.
-Ох, так вот уходить самое время ночью сейчас, а ружье у нас в сарае есть, возьмешь, не дури.- сказала Агафья.
-А как же вы?- спросил с беспокойством Петр.
-А что же мы? Мы как и все, пойдем со всеми. Потом с Агафьей пойдем найдем своих, да на курсы телеграфисток пойдем, да и потом на фронт.- отвечала тихо Марфа.
Закачал Петр головой.
-Все ж нехорошо это все закончится. Ох нехорошо, да и не свидимся мы боле…- сказал он отходя от них, в его глазах застыли слезы, и вдруг бросился он их обнимать, да целовать Марфу, дочь свою прижал, и отпускать не хочет.
-Все будет нормально, Петр, не надо говорить таких вещей, что же мы одни такие? Хоть позора избежим.- сказала Марфа.
Защемило в сердце у Петра. Бросать семью не хочет. Да и говорить боится, что на самом деле не пойдет он к войскам Красной Армии, а к немцам собирается, хочет сказать, да боится. Думает, что так семью спасет свою, коли к немцам перейдет, да думает что так семья в безопасности будет, так что же делать, все равно с деревни все уйдут. Агония мучает Петра. Не хочет мучений семьи, а пересилить себя не может, но и совестно ему. Делать нечего. Придется уходить. Смотрит он на любимых своих, и думает, от чего они мыслей его не понимают? Не хотят? Или бояться? А страшно ли в лагерях то сталинских, думает он…
-Не верю.. Нет..- шепчет он.
- Во что не веришь?- спросила его дочь.
-Во все это.- ответил он холодно.
Ухожу, коли так хотите, а ведь можно немцев дождаться, да сдаться им…
Ахнула Марфа.
-Да что ж ты знаешь с нами будет, если Красная Армия то победит?
-Она не победит.- самодовольно ответил Петр.
-Пап, а пап, ты в порядке? Я конечно понимаю тебя, я тоже не жалую красных, но никто не хочет попасть в тюрьму… А коли у немцев не лучше?- осторожно смотря на отца говорила Агафья.
Закрыла глаза Марфа да и вспомнила трудовые лагеря. Вспомнила, как издевались на ней зечки, да и коменданты, вспомнила труд непосильный, и допрос в НКВД… Посмотрела на дочь и прижала ее к себе со словами:
-Не хочу чтобы с ней было так же, как со мной тогда…
Все понял Петр, понял что делать ему нечего. Вздохнул, снял рубаху, пошел нашел ту, что похуже, изорвал и надел.
Со слезами смотрела Марфа на него, сидела, сидела, тут не выдержала набросилась на него, обняла и поцеловала жарко, ушли они в спальню. Крепко сжал в объятьях Марфу, взял ее руки и поцеловал. Сняла с себя крест Марфа , да и на Петра надела.
-Пусть хранит он тебя…- прошептала она.
-Спасибо тебе…- ответил он тихо.
Вышел в сени, видит  дочь сидит, вся бледная.
-Не бойся Агафья, это ненадолго, свидимся еще все…- говорил он.
-Ты то понимаешь, что это не так.- с дрожью в голосе ответила Агафья.
Комок в горле застыл у Петра. Все верно говорила ведь дочь. Но назад пути не было.
-Пора мне. - сказал он.
-Постой, а ружье хоть возьми, Петр, ад еду!- воскликнула Марфа.
-Если я иду  к войскам, у меня этого быть не должно. -ответил тот.
-Да скажешь что у местных жителей попросил.- сказала Агафья.
-Нет. Не нужно мне. Вам нужно. Я то справлюсь, а вот вы…- говорил он печально.
Вздохнула Марфа.
-Ты неисправим, я ведь люблю тебя, ты знаешь…-говорила она, облокотившись на стену, смотря в глаза, в которых горело желание.
-Я не люблю бессилие. Я люблю гордость. А гордость моя - ты. Ты знаешь. Но теперь я должен идти, как ты и хотела. У нас есть пистолет, кроме ружья. Принеси мне его.
-Да, сейчас. - ответила Марфа.
Остались сидеть рядом отец и дочь. Говорил ей Петр:
-Надеюсь ты вырастешь счастливой девушкой, умной, и будешь меня помнить.
-Отец, о чем ты? Умоляю не говори так.-просила его Агафья.
-Ты все уже знаешь, оттуда почти никто не возвращается, я иду, в дорогу из  которой не вернусь.- отвечал он.
-Ты идешь к немцам да?- спросила она его.
Не знал что ответить Петр, а задуманного точно бы не стал говорить.
-Это не важно. Просто знай, что я люблю вас, и с вами все будет хорошо. С вами никто ничего не сделает. - говорил он.
-Вот пистолет.- сказала Марфа протягивая его.
Взял Петр пистолет, заснул за пояс.
-Все, некогда рассиживаться, скоро рассвет, пора мне.- говорил он.
-Да, уже время…- вздохнула Марфа.
Обнял он их. Не мог отпустить, и представить, что больше их  не увидит, но облегчение было от того, что не из-за него они пострадают.
Замер Петр, крест поцеловал.
Дверь отворил. Осмотрел улицу. Никого. Лишь псы воют. Вышел он. Небо было чистое-чистое, сияла луна, слепя своим белоснежным светом в глаза. Вот он понял, что уходит с родного дома, не стал он долго прощаться. Обернулся, последний раз взглянув на них.
Улыбалась Марфа. Хотела его поцеловать, да сдерживала себя. Да и дочь волновалась. Нельзя, нельзя задерживаться. Помахал им Петр. Повернулся и отправился в ночь, в путь.
Закрыл глаза да и побрел. Повернулся он снова, взглянув на дом, теперь смотрели на него Марфа с Агафьей с окна, все махали да плакали.  Вздохнул Петр, сердечно ведь он их любил, все бы пересилил ради них, да уже и думал к Красной Армии то пойти. Шел он, осматривая дома деревни, много с этими местами было у него связано. Идет, слышит голоса. Испугался Петр, видит соседки идут по улице.
-Какого черта?- подумал Петр.
-Ленка, глянь, а что за мужик там? - воскликнула одна.
-Ой, не знаю! Немец что ли?!- ответила другая.
-Да ну, нет… Куда он спрятался то?!
Взволновался Петр. Нельзя чтобы его видели. Дизертиром посчитают. Смотрит а прятаться негде, если что все увидят его.
-Вот попал я…-думал он.
Не заметил как бабы подошли, уставился Петр на них, слова вымолвить не может.
-Неужто Петрашка это?- с ужасом промолвила одна.
-Да точно, точно… Ужас какой, значит не на фронту то был!!! Наши то поди гибнут, а он!- заорала другая.
-Тише вам!- зашипел Петр. Вы не поняли!
-Предатель!- стали бабы голосить.
В домах и свет зажегся. Начали все волноваться, с чего переполох то. Не знал Петр, что делать. Огляделся, вот и старики стали выходить, бабы с детьми, напуганные криками.
-Что происходит?- спросил старик один.
-Да вот смотрите-ка, кто тут обнаружился!- закричала одна баба.
Подошел старик ближе.
-Петр, ты почему в штатской одежде?- спросил он.
Взволновался Петр и бред плести начал:
-Да я же, как, в плену был, бежал.
-Да ладно! Хватит врать то! Одежка то неплоха для плена!
Ринулся Петр бежать, да как схватили его бабы.
-Отстаньте!- оттолкнул он их.
-Держи, держи предателя!!!- вопил народ.
Достал Петр пистолет да и выстрелил в воздух.
-Убью!- в шоке закричал он.
-Ой!!!- снова бабы завопили.
-Да что же это!- словно в агонии закричал Петр.
Взял пистолет, да и приставил к виску, да и выстрелил.
Безмолвна толпа стояла. Вот он - Петрашка предатель в крови валяется. Посмотрел народ, посмотрел да и разошелся по домам. Не понять им было, что сломали они тогда сразу несколько судеб…
Лежал Петр с открытыми глазами, такой несчастный и покинутый, никому не нужный… Ни немцам, ни своим…