Две женщины

ДВЕ  ЖЕНЩИНЫ.

2010г.

К чему я стремлюсь и что ждет меня, там, за невидимым горизонтом общественного сознания.  Люди стремятся подняться на следующую ступень, потом еще на одну ступень.  И так до бесконечности.  Пока какая нибудь нелепая случайность не прекратит нашу мирскую суету.  Но мы не хотим думать о случайностях и уверенно шагаем по этой лестнице социальной значимости, глядя вверх.  Я много раз пытался встать на свою первую ступень, но мне было тяжело найти её, так как лестница не имела конца, а соответственно и не имела начала.  Начало для себя каждый выбирал сам.  Кто-то выбирал карьеру, другие то, что называют любовью, а я предпочел остаться на месте.  Моё поколение было проклято, где то там на небесах.  Мы родились в то время, когда материальные ценности полностью вытиснули духовные с общественного сознательного рынка.  Материя была повсюду.  В рекламных роликах сникерса, в лихих 90-х годах, когда шел передел имущества.  И вот теперь мы уверенно шагнули в новое тысячелетие с его телевизионными шоу, в которых нас учили жить другие, такие же как мы люди, но судя по всему, знавшие по больше нашего.  Все то, чем я жил в детстве переросло в бесформенное сознание, которое из последних сил сопротивлялось натиску великой империи, возглавляемой невидимыми кардиналами.  Все это напомнило мне фильм, в котором в ряд шагала тысяча молоточков.  Another Brick in the Wall. 


Я закуриваю сигарету и смотрю в потолок, который уже успел пожелтеть от сигаретного дыма и алкогольных паров.  Душный кафетерий, отдельная кабинка.  Эля, молча сидит напротив и пальцами теребит зубочистку.  В её глазах полная апатия.  Я пытаюсь вспомнить тот момент, когда наши отношения зашли в тупик.  Мне стало скучно.  И в этом нет её вины.  Страсть и желание быть всегда рядом сменились чем-то похожим на работу, когда ты ставишь галочку в графу посещений.  Один мой приятель – хронический наркоман по имени Вова, сказал как то, что ему на все наплевать и он живет сегодняшним днем, получая от него несказанное удовольствие.  Есть в этом некий смысл.  Внезапно меня настигает очередной приступ.  Боль пронизывает голову и наступает темнота.  Я осознаю, что лежу на полу, вокруг меня суетятся официантки и посетители, Эля пытается вызвать скорую и протиснуть сквозь мои зубы таблетку, от которой мне должно стать легче. Вспоминается мой лечащий врач, который сидя передо мной и размахивая руками, твердит мне о необходимости хирургического вмешательства.  Я сижу и глядя в его возбужденные глаза ехидно улыбаюсь. Эх, знал бы ты доктор, как мне давно хочется послать все в жопу.   Интерес к жизни у меня окончательно пропал после последнего посещения зоопарка.  Глядя на зверей, которые родились в неволе и не видели другой жизни,  непринужденно проводишь параллель.


Я открываю глаза. Надо мной склонилось около десятка лиц с вытаращенными глазами. Эге гей, мать вашу! Зрелище! Будет о чем рассказать, придя домой.  Какой-то обалдевший парнишка даже на сотовый телефон снял мои конвульсии. Эля помогает мне подняться.  В её глазах страх.  Неужели, я для нее еще что-то значу.  Да какая разница!  Глупо обманывать её, да и себя в первую очередь.  Нас больше ничего не связывает. Однажды, укрываясь на трамвайной остановке от летнего ливня, я прижал её к себе и сказал, что буду всегда рядом.  Типичная ошибка молодости заключается в том, что ты переносишь отдельно взятый момент своей жизни на весь последующий её промежуток.  На практике всё по-другому.  Вода точит камень, а время стирает чувства.  Остаются только воспоминания и ни кому не нужный вопрос: «как ты?».  Послезавтра её день рождения.  Самое время всё разрушить и подарить ей свободу. 


На следующий день я встречаюсь с Вовой.  Программа времяпрепровождения всё та же: два литра пива; порция марихуаны; пол литра абсента.  Господи, когда же это кончится.  От суицида меня останавливает мысль о том, что я все-таки не душевнобольной.  Хотя, в моем понимании: душевнобольной это тот, кому нет места среди бездушно здоровых.


   Я надеваю пиджак, завязываю галстук.  Смотрюсь как манекен.  Надо ехать в какой-то ресторан на краю города.  Эля решила там отметить свой день рождения.  Дурацкий праздник.  Всё как всегда.  Хоровод лицемерных улыбок, тосты за здоровье, пожелания счастья и все из того выходящее.  Затем танцы под нелепую музыку нелепых исполнителей.  Я закуриваю сигарету и сидя в углу, наблюдаю, как моя девушка танцует вальс со своим братом.  В этот момент мой взор падает на одну из приглашенных представительниц прекрасного пола.  Не знаю, чем она привлекла моё внимание, но оторвать от нее взгляд было очень тяжело.  Она как будто абстрагировалась от окружающего пространства и плыла в своем временном потоке, держа в руках бокал с шампанским и с интересом наблюдая за танцующей массой.  На какую-то долю секунды она поймала мой взгляд, улыбнулась и отвернулась в сторону. Меня передернуло.  Легкий холодок пробежал от шее к пяткам.  Прическа в стиле каре, темные волосы, слегка выдвинутые вперед скулы, маленькая грудь и большие глаза.  Почему я не видел её раньше, ведь я знаю всех Эллиных подруг.  Черт возьми, откуда взялся этот дискомфорт. 


Я захожу в туалет.  Дорожка кокаина возвращает меня в реальность.  Холодная вода, так, все в порядке, надо возвратиться и заговорить с ней.  Вернувшись в банкетный зал, я начинаю искать её глазами, но её уже нет.  Глупо спрашивать у Эли про неё.  Это выглядело бы совсем нагло с моей стороны.  Три часа безуспешных попыток заснуть.  Кто она? И что она делает в моей голове.  Всю оставшуюся неделю меня не покидало желание увидеть её снова.  Я начал посещать вместе с Элей доселе ненавистных мне подружек, но её среди них не было.  Как бы поделикатнее спросить про неё.  Так прошла неделя, затем еще одна и снова.  Я пытаюсь разобраться в себе.  Чем она меня так зацепила, что в ней такого, чего я не видел в своей девушке и во всех остальных.  Когда надежда увидеть её вновь, почти погасла, судьба уготовила мне встречу с ней.  Середина мая.  Я иду к Эле домой.  Подхожу к подъезду, открываю дверь и натыкаюсь на неё.  Она вздрагивает и тяжело дыша, смотрит мне под ноги.  В такие минуты весь доселе богатый словарный запас сводится к трем словам.  Я осознаю, что она идёт от Эли.  Затем следует пять минут нелепой болтовни типа: «как вам погодка? Чем занимаетесь? Как вас собственно звать – величать?».  Тогда во второй раз в жизни я увидел её улыбку.  Ах, если бы её видел Леонардо.  Эта улыбка замедляет пульс и вызывает мурашки на коже.  Как же она прекрасна.  Последний раз я испытывал такие чувства, когда впервые познакомился с Элей.  Но сейчас все по-другому.  Сейчас мне уже не семнадцать лет и это совсем другая девушка. Меня охватывает легкое недоумение, когда она произносит свое имя.  В городе, где фантазия родителей ограничивается именами Фатима, Залина или Мадина, очень забавно встретить девушку с именем Беатриса. Я предлагаю проводить её до остановки.  Намеренно замедляю шаг, чтобы больше времени провести в её кампании.  Она ведет себя настолько раскрепощено, что складывается иллюзия, будто мы с ней знакомы сто лет.  Но при этом весьма сдержанна и грациозна.  Выясняется, что у нас много общих тем для беседы.  Я иду на риск и спрашиваю у неё номер сотового телефона.  Ответ был весьма предсказуемый.  Она пообещала позвонить сама.  Очень деликатный способ отказа. Придурок, на что ты рассчитывал, они же подруги!  А говорят, что не бывает женской дружбы.  Вот она! Однако, вопреки моим догадкам, звонок не заставил долго ждать.


 Через два дня я просыпаюсь у себя в квартире от сигнала мобильника.  Вчера была жуткая пьянка. В голове хаос, во рту гадость. Я смотрю на экран.  Незнакомый номер,  час дня.  Слышу в трубке её голос и похмелье проходит за пару секунд.  Говорит, что хочет со мной поговорить и спрашивает - можно ли ей приехать.  Можно не говорить, что я ответил.  Быстро привожу себя в порядок, делаю уборку.  Последний раз это было очень давно.  Сажусь в кресло и жду, теребя в руке шариковую ручку.  Время тянется очень медленно. Звонок в дверь, ручка летит на пол, я вскакиваю и медленно, еле сдерживаясь, подхожу к двери.  Она стоит на пороге, как всегда неотразима.  Завожу её в гостиную, предлагаю кофе.  Любезный отказ и мы переходим к цели её визита.  Она рассказывает мне, что узнала от Эли о моем недуге и нежелании делать операцию.  Самое время всё ей рассказать.  Беру за руки и пытаюсь объяснить, что мои чувства по отношению к её подруге себя исчерпали и что ей не стоит беспокоиться за мое самочувствие.  В ответ я слышу то, отчего у меня сводит челюсть и руки перестают слушаться. Она говорит, что просит меня жить не ради Эли, а для нее.  При этом по её шелковым щекам бегут слезы, оставляя легкую полоску отблеска света.  Она плачет из-за того что позволила себе разбить счастье своей подруги и ничего не может с этим поделать.  Минут десять мы сидим молча.  Я обхватил её маленькие ладони, будто стараясь согреть их.  Затем следует долгий поцелуй и следом за ним очередной приступ.


 Я прихожу в себя лежа на своем диване.  Врач скорой помощи что-то бормочет мне, но я ничего не слышу.  Беатриса сидит рядом и гладит мою голову.  Доктора уезжают.  На часах уже пять часов вечера.  Она собирается уходить, но я умоляю её задержаться еще на часик.  Затем еще на один.


Я просыпаюсь в 11 часов утра. Встаю с кровати.  Беатриса лежит рядом.  Закуриваю сигарету и любуюсь её обнаженным телом.  Если и есть в мире эталон красоты, то сейчас он лежит в моей постели.  Она спит.  Я сажусь на кресло, закуриваю вторую сигарету и сижу так до тех пор, пока она не просыпается.  Открывает глаза и смотрит на меня улыбаясь.  В таких ситуациях слова излишни.  Я прошу её переехать ко мне и обещаю поговорить с Элей.  Всё ей объяснить.  Она должна понять.


Сейчас, с высоты прожитого времени я смог вспомнить и разобраться в причинах моей неприязни к людям.  Всецело я обязан этим моей хорошей с детства памяти.  Неважно, в сущности, кто и как будет заниматься воспитанием ребенка.  Все решают факторы, которые очень тяжело контролировать.  Себя я помню с четырех лет.  Было лето и бабушка вела меня за руку.  Навстречу нам шел мужчина.  Высокого роста, очень худой, с выпирающими вперед кривыми зубами и впалой грудью.  Лицо его было залито потом.  В общем, субъект малоприятный.  Когда он прошел мимо нас, я спросил у бабушки кто он такой.  Её ответ повлиял на мое сознание на всю оставшуюся жизнь.  Она сказала мне, что это человек.  С тех пор при слове «человек» у меня первым делом возникала ассоциация того самого типа.  Поэтому фраза: «будь человеком!», меня особо не вдохновляла на какие либо благородные действия.  То же самое произошло, когда я увидел очередь возле гастронома, в которой все орали друг на друга и толкались.  Тогда я узнал, что это и есть Люди.  Тупое стадо, которое ради хлеба и зрелищ, уподобляется животным. 


Эля плачет, закрывая лицо ладонями.  Я стою перед ней как персонаж картины «опять двойка».  Разумеется, я не стал говорить ей о том, что без ума от её близкой подруги, да и плюс ко всему это взаимно.  Я сказал, что нам надо расстаться, что наши отношения превратились в повседневную рутину, короче нёс стандартную чушь, особо не отличающуюся оригинальностью.  Она не проронила ни слова.  Под конец я сказал слово «прости» и закрыл за собой дверь.  Странное ощущение, когда искренне чувствуешь себя ублюдком.  Через два часа я увиделся с Беатрисой.  Она сидела дома в той же позе, в которой я оставил Элю.  Я понимаю, чем она расстроена.  Наверняка Эля уже позвонила ей и все рассказала.  И теперь она снова винит себя в произошедшем.  Я сажусь рядом, прижимаю к себе, чувствуя, как её слёзы капают мне на шею.  Говорю, что буду всегда рядом и что люблю её.


Карусель завертелась.  Наши отношения можно было смело назвать идеальными.  Мы ни на час не расставались.  У меня проснулся интерес к жизни.  Она была рядом, она смеялась, она была счастлива и делала счастливым меня. Так прошел месяц.  Я собирался ехать в Москву на операцию, поскольку в нашем городе, превратившемся в генетическую помойку, хороших нейрохирургов не было в принципе. 


Однажды сидя в трамвае, я через окно увидел Элю.  Она стояла на остановке и разговаривала по телефону.  И что меня больше всего потрясло – её лицо светилось от счастья!  Глупый скупой эгоцентризм.  Нам всегда неприятно, когда мы видим, что человек может быть счастлив и без нас.  Или это была ревность.  Моё самолюбие если не пострадало, то основательно пошатнулось.  Впрочем, этот эпизод быстро забылся и все пошло дальше. 


Я отказал Беатрисе в её просьбе сопровождать меня в Москву.  Я сидел в самолете и знал, что она будет стоять у аэропорта, пока самолет не поднимется в небо и не исчезнет в дымке горизонта.  Короткое расставание и мы снова будем вместе.  Я улыбался и смотрел в иллюминатор.  Впервые за долгое время я был наполнен теплом, добротой, позитивом и верой в завтрашний день.


Поздравления от лечащего персонала,  солнечные лучи в палате,  бодрость духа и легкая головная боль сопровождали меня до самого дня выписки.  Билет на самолет в родной «Мухосранск», где меня ждет Беатриса. Я не стал звонить ей.  Хотел сделать сюрприз. 


Прилетев домой, я первым делом купил букет красных роз.  Мысленно представлял, как она откроет дверь, а там я с цветами и уже здоровый.  Ведь она думает, что я останусь в столице еще на неделю.  Ловлю такси, ставлю сумки в багажник и сажусь рядом с водителем.  Пожилой мужчина добродушно спрашивает куда ехать.  Так и хочется ему сказать: «к ней, дядя! Теперь только к ней!».  Я надеваю ремень безопасности и хочу сказать ему адрес.… Но тут меня замыкает. Я не помню его! Доктор предупреждал меня, что какое-то время после операции у меня будет возникать амнезия, но что бы такая! Я пытаюсь вспомнить адрес, но тщетно.  Расстроенный тем, что сюрприз не получился, я достаю из кармана телефон и открываю в его меню телефонную книгу.  Листаю имена:
Беня;
Боря;
Брат;
Это всё, что в ней есть на букву Б.  Паника охватывает меня до кончиков пальцев.  Я прошу таксиста подождать и выхожу из машины. Снова и снова ворошу телефонную книгу и пытаюсь вспомнить адрес.  Безрезультатно.  Паника перерастает в ужас. Меня охватывает холод.  Я начинаю задыхаться и жадно, как рыба, которую выбросило волной на берег, глотаю воздух.  Так, надо взять себя в руки. В конце концов, мы живем в одном городе. Скорее всего, я случайно удалил её номер из телефона, а амнезия рано или поздно пройдет.  Закуриваю дрожащими пальцами сигарету.  Стоп, ведь можно позвонить Эле и узнать у неё и адрес Беатрисы, и номер мобильника.  Не хотелось этого конечно делать, но сейчас другого варианта у меня нет.  Эллин номер в записной книжке был на месте.  Я нажал кнопку вызова, дождался ответа и сказал: «привет, как ты?».


Сидя на бордюре и обхватив голову руками, раскачиваясь взад и вперед, я мысленно переносил себя в те годы, когда я жил с родителями.  Помню, отец устав от того, что я все время провожу на улице с непонятными друзьями, насильно заставил меня прочитать роман Курта Воннегута - «Сирены Титана».  Сначала читать научную фантастику с элементами урбанистической насмешки над политикой было тяжело, но потом я не мог оторваться от этой книги.  Одной из героинь романа была женщина. На долю, которой выпало множество испытаний и, несмотря на это, она не потеряла себя.  Меня восхищал этот персонаж.  Звали её Беатриса Найлс Румфорд.


Я встал с бордюра, сел обратно в такси. Хирургическая операция привела мои мозги в порядок.  Продиктовал водителю Эллин адрес. Я ехал к ней.  Всё это время она была рядом…