Бабушке нужна помощь

   Мрачный рассвет поздней осени. Дождь со снегом. Вот-вот Танечка впервые отправится в колхозный детский садик.
 Баба Нюра, не включая свет, видела сквозь сетку дождя и снега, как ярко освещённые окна нового дома разом потухли и через полминуты на его крыльце в сопровождении мамы и папы появилась Танечка. «Хоть бы зашла попрощаться со мной», - до боли в сердце захотелось старушке, но они скрылись в темноте, и остались только мрак по углам маленькой комнатушки, шум дождя за окном, запах сырости и жуткое одиночество. Она много работала в последние дни, и ей показалось, что усталость, болезни и прожитые годы вдруг разом обрушились на неё, и она беспомощно свалилась на диван. Сколько пролежала, не смогла бы сказать. Время шло, а силы не возвращались. Она понимала: нужно двигаться. Превозмогая тяжесть в теле, с трудом напоила козу и козлят, оделась, взяла  старый чёрный зонтик, хозяйственную сумку и медленно вышла из дома. Но только сделала несколько маленьких шагов, как почувствовала такую усталость, что не смогла сдвинуться с места. Силы оставили старушку, и она уцепилась за мокрую калитку, навалилась на неё. Стало страшно. В смятении огляделась. Здесь, на окраине села, - безлюдье. Кричи не кричи – никто не услышит! Страх перерос в ужас, могильным холодком обдало сердце, она заплакала и, сама того не замечая, запричитала:

 - Люди! Как много вас на земле, но некому позаботиться о старых… И ты, Танечка, могла бы забежать ко мне… Эх, вы, дети, дети!...
 Она плакала, и на  лице слёзы смешивались с дождём и снегом.
 Вдали сквозь дождь и мелькающие снежинки можно было различить силуэт громадной машины, обозначенный яркими маленькими огнями. Шум машины нарастал. Машина приблизилась и остановилась. Это был громадный грузовик. Из кабины вышел высокий мужчина, громко хлопнув дверью. Он, было, направился к новому дому, но, увидев бабу Нюру у калитки, остановился, пригляделся к ней, подошёл и спросил:
 - Вы плохо себя чувствуете?
 - Как чувствую, так и чувствую. Кому какое дело? – не захотела говорить старушка с незнакомым человеком, так как не узнала новосёла.
 - Я Танечкин папа, Валерий Александрович, - напомнил мужчина. – Наша Танечка полюбила вас. А я буду работать шофёром. Видите, какой мне достался грузовик. Если что нужно вам привезти, всегда привезу.
 Валерий Александрович говорил, а сам присматривался к старушке. Та стояла, согнувшись в пояснице, грудью навалившись на острые штакетины калитки и руками держалась за неё. У ног бабы Нюры, в грязи, валялись зонтик и поношенная сумка. Танечкин папа понял, что бабе Нюре плохо, без лишних слов пролез в приоткрытую калитку, взял аккуратно старушку под мышки, довёл до дома. Она открыла дверь, и они вошли в дом. Он помог ей снять пальто и лечь на диван.

 Сам пододвинул к дивану табуретку и, посматривая на двух белых козочек, спящих у печки, успокаивал старушку:
 - Баба Нюра! Извините, я сейчас спешу, заехал домой всего на минуту. Скоро вернётся моя жена, Наталья Сергеевна, работает бухгалтером в правлении колхоза. Я оставлю ей записку, что вы заболели, и она немедленно к вам придёт.
 Танечкин папа помолчал, думая о своём. Через некоторое время продолжил:
 - Я сирота, а у Натальи Сергеевны родители давно умерли, так что у нашей Танечки нет родных бабушек и дедушек. Вот вы и будете для неё как родная.
 - У меня тоже нет родных, - вздохнула старушка. – Мой жених погиб на войне. Одна доживаю свой век, храню память о нем. Раньше хоть соседи были, а сейчас никого не стало. Вот вы появились, меня удивили: как вы, Валерий Александрович, со своей женой мне, совершенно незнакомому человеку, доверили свою Танечку?
 - Да, мы вас не знаем, это точно. Но по всему селу нам говорили: баба Нюра  – хороший человек, добрый, честный, справедливый; была когда-то лучшая колхозница, имеет награду за труд, - ответил Танечкин папа.
 - Вон оно что? – удивилась баба Нюра. – Значит, дела мои помнят, а саму забыли.
 - Если нужен врач, я вызову; - сказал Валерий Александрович, направляясь к двери.
 - Спасибо, спасибо, - ответила старушка, - ничего не нужно. Я полежу немного, отдохну и все дела сама сделаю.
 Танечкин папа ушел.
 Баба Нюра осталась одна. Тикали часы. Спали козочки, но посещение ее молодым человеком, его добрый голос, обходительность мягким теплом согрели сердце бабы Нюры.

 Во второй половине дня пришла Танечкина мама, принесла в кастрюльке обед и накормила старушку. Козочки уже проснулись, бегали, жалобно блеяли – есть захотели. Наталья Сергеевна никогда раньше не держала коз, и старушка ей объяснила: надо нагреть в кружке молоко, налить в бутылочку, надеть на бутылочку детскую соску и поить козлят, как малых детей. Молодая женщина так и сделала, после чего поймала одну козочку, посадила к себе на колени и поила из бутылочки. Ей доставило удовольствие держать на коленях нежную маленькую козочку и видеть, как она пьёт молоко.
 Кот тёрся о ноги Натальи Сергеевны, мурлыкал и, наконец, тоже запрыгнул к ней на колени. Она его не прогнала, а приласкала. Потом напоила вторую козочку и, пообещав, что будет навещать старушку, ушла.
 Баба Нюра осталась лежать на диване. Ей было радостно, что теперь есть кому о ней позаботиться. Она попыталась встать, но беспомощно упала на подушку.

 Осенью дни короткие. Быстро смеркалось. «Надо запереть дверь», - думала баба Нюра, но встать не могла.
 Совсем стемнело. Вдруг в сенях раздался шум, послышался топот детских ножек, отворилась дверь, и в комнату вбежала Танечка. Остановилась, пригляделась в полумраке, спросила:
 - Баба Нюра, не спите?
 - Не сплю, моя деточка.
 - Мама мне сказала, что вы заболели, вам нужна помощь, вот я пришла помогать, - пояснила девочка, пододвинула табуретку к стене, где темнел выключатель, залезла на неё, дотянулась до выключателя, включила свет, спрыгнула с табуретки, сняла пальтишко, повесила на гвоздик и спросила:      
 - Что нужно? Я трудолюбивая, мигом всё сделаю.
 - Спасибо, Танечка. Для меня уже большое счастье, что ты пришла. Теперь я окончательно выздоровела, - и старушка встала с дивана, подошла к зеркалу, поправила прическу, повязала голову белым платком и принялась готовить ужин, а Танечка рассказывала ей о своём первом дне пребывания в детском садике.