Моя трагедия комедий балаганных смешней

К ночи похолодало неожиданно быстро. Выйдя на футбольное поле, Соня пожалела, что оставила в шкафу свитер. Свет лился от огромных светодиодных ламп в одной стороне поля – где самые упорные баскетболисты тренировались перед местными соревнованиями.

По мере того, как Соня медленно шла вглубь пустого поля, её тень становилась всё длиннее, голоса игроков – всё приглушённее, а воздух вокруг – всё менее прозрачным. Забыв на минуту про плеер, Соня обнаружила, что слушает вступление к известной ирландской народной песенке. Пристукнув ногой по каменной дорожке у края стадиона, Соня закружилась, попутно вспоминая придуманный с одногруппниками почти три года назад танец. Отбивая по песку никому не слышный ритм, она дотанцевала до самых ворот и только там остановилась. Плохо залитая запись оборвалась на последней строчке, выдав Соне «моя трагедия комедий балаганных смешней».

Выключив плеер, Соня присела на каменную ступеньку, переводя дыхание. Последний раз она слышала эту песню от Алисы в какой-то кофейне. Неожиданно, как всегда, возникнув за четыре дня от её отъезда, она объявила, что желает попрощаться, и через три часа уже вела Соню какими-то улицами вглубь от площади Восстания. Вход в кофейню был смежный со свадебным салоном, и мест на первом некурящем этаже хронически не было. Зато были кованная лестница на второй и витражи вместо половины окон.

– Ну здравствуй, дорогая, - изрекла Алиса, отпив шоколада. Она, сколько Соня помнила, всегда пила этот горячий шоколад. Густой, настоящий, запивая водой.

Ну что ж, хорошее начало. Весь последний месяц все, кто встречался с Соней, говорили ей исключительно «до свидания». Однако хорошим оказалось только начало. Помимо всего прочего у Алисы была одна привычка, не сказать чтоб приятная. Особенно с непривычки. Говорить всё, что в голове. Например, начать фразу и не договорить, выдать нечто вроде «у тебя хорошо сочетаются фактура шарфа с цветом волос» или «пять дней назад я видела очень забавную собаку». Без продолжения. Просто как информация.. к размышлению? Но самой вымораживающей была её привычка, как это называется, говорить А и не говорить Б. Вроде как «У меня два вас посылка, но я вам её не отдам». И бесполезно просить или смотреть укоризненным взором – до тех пор, пока ей самой не покажется, что пора продолжить.

Она могла объявить: «у меня к тебе важная просьба» или «я уже давно хочу сказать», а потом добавить нечто вроде «но не сейчас». И всё. Туда же можно было отнести её манеру так же бесстрастно и невозмутимо, закончив таки свою мысль, сказать: «Я не смогла объяснить так, как хотела, так что ты ничего не поняла. Забудь». И хоть стой, хоть падай, как любила говорить Таня.

Вот и сейчас она, блеснув глазами поверх очков, возвестила:

– На самом деле я хотела поговорить кое о чём, но я боюсь, что сейчас у меня не получится. Я попозже к этому вернусь, ладно?

Спойлерам у тебя поучиться, Алиса.

Вечер прошёл в спокойной приятной беседе. Алиса, за что Соня была весьма ей благодарна, ни разу не задала вопроса «и что ты будешь там делать?»

Удивительно, но как раз бытовые разговоры с Алисой складывались особенно легко. Так, что потом ни за что не вспомнишь, о чём, собственно, проболтали-то два с лишним часа? А как только речь заходила о мудром, добром и вечном, она мгновенно захлопывалась и уходила в глухую оборону. К этому либо привыкаешь, либо сразу до свиданья. Причём это до свиданья Алиса объявляла сама, без предупреждения и времени на раздумья.

Устав от шоколадом, духами и дорогими сигаретами пропитанного воздуха, они наконец вышли на улицу. Видимо, вдохнув что-то лишнее, Алиса сказала:

– На самом деле я хотела сказать, что я больше не хочу с тобой видеться. – Хоть прощения не просит, на том спасибо. Соня умела оценить честность.

– Хорошо, принято. Я понимаю, что шансов мало, но всё же. Я могу поинтересоваться, что причиной?

– Ты напоминаешь мне одного человека, о котором я не хочу вспоминать. Мне жаль, что вышло именно так, но ничего поделать не могу. – И опять без извинений.

Соня сочла за лучшее промолчать. Они в молчании дошли до метро. Алиса, как обычно, крепко обняв её на прощанье, сказала, наклонившись к её уху:

– Прости меня, Сонь. Ты ведь меня знаешь.

Соня знала. Знала, какова Алиса под маской и кого она ей напоминала. Она едва заметно усилила объятие, улыбнулась паре приятных воспоминаний, провела рукой по изрядно отросшим Алисиным волосам и отстранилась.

– Ну и что же ты скажешь? – спросила Алиса.

Удивительно, но Соня не чувствовала никакого сожаления, понимая, что видит Алису, вероятно, в последний раз. Алиса больше не было окутана для неё аурой загадочности и неприступности. Это, кстати, уберегло от многих проблем в своё время. Они дали друг другу не сказать, что многое – но всё же что-то. И – о пафос, бессмысленный и беспощадный! – вероятно, больше им было нечего друг другу сказать.

Конечно, это было только полуправдой. Были вещи, которые она должна была сказать Алисе. Сказать, объяснить, доказать. Но больше всего – просто рассказать. Но они знала точно, что никогда не расскажет их. Поэтому и думать о них не стоило.

– Мне рассмеяться или плакать – я ещё не решил, – пропела Соня и зашагала к эскалатору. Недалеко от дома в ещё одной вроде кофейне её ждал Саша.



Автор песни - Майя Котовская


осень 2011