В грозу

Шёл август. Погода стояла прекрасная, но жар уже был не тот. Дни стали короче, холоднее росы. В этот последний месяц лета мы чаще стали ходить на рыбалку. Речка Иловля встречала нас своим невозмутимым спокойствием. Клевали сомы, понемногу бралась щука, отлично ловились плотва, красноперка, лещи. До занятий в школе оставалось 15 дней.
С лодки ловить на одну удочку уже надоело. Нужно было какое - то разнообразие и я вспомнил про старую водокачку в лугах. Неделю назад мой друг Колька там наловил много лещей и красноперок. Он специалист отменный или, как мы его называли, - "Везунчик". Места там оборудованы хорошо, но ловят рыбу  редко, в связи с тем, что очень далеко от села. В двенадцать часов дня ко мне должен прийти Юрка, мой неразлучный друг, а сейчас мне еще надо полить огурцы и помидоры в саду. И так почти каждый день у меня имеется хозяйственная работа. Я привык выполнять разные работы в саду и вообще по хозяйству. В саду летом красота. А если еще учесть, что здесь можно поживиться и клубникой, и малиной, и даже виноградом, и смородиной разных сортов,  вишней, сливой, яблоками, то работаешь в саду с удовольствием. И еще много, и много интересного, и вкусного можно найти в лабиринтах старого дворянского сада.
- Привет, старина! - воскликнул Юрка, отворяя калитку в сад, - Трудишься?
- Привет,- поздоровался я, - бери шланг и поливай.
- Меня ждал что ли, специально?
- Не дерзи, больно надо мне было ждать с моря погоды, да у меня и остался один ряд огурцов не политый.
Управившись, мы походили по саду, поели фруктов. Я уговорил его идти на рыбалку сегодня, на ночь. Собраться успеем. Взяв лопату, мы отправились рыть червей. Червей каждый себе роет отдельно. Друзья - друзьями, а рыбная ловля - это тоже спорт, кто больше и кто лучше.
Солнце стоит в зените. В небе застыли раздробленные белые облака. Сильно парит.
Накопав червей, мы отправляемся готовить удочки, приманку, фонарь, велосипед. Душа уже заразилась предстоящей рыбалкой. Чувствуется какое-то нетерпение.
У меня уже все в сборе. Все удочки снова проверил и заменил поломанные поплавки, обновил на некоторых леску. Слышу, как Юрка с шумом подъехал к моему дому. Отправляться на рыбалку велосипедами - это наш старый испытанный метод. Это удобно и к тому же легко. Привязываем удочки к раме велосипеда, вешаем на руль ведро и фонарь, на багажнике закрепляем фуфайку - и все готово. Правда, передвигаемся не очень быстро, но, как говорится: "Тише едешь - дальше будешь".
По обе стороны дороги мелькают островки цветов ромашки, кусты татарника, мать - мачехи. Стоит сильный зной. Всё вокруг как будто застыло и не шелохнется. Поникли травы и цветы. За железнодорожным полотном  далеко вдали виднеются золотые стога свежей соломы. Мы спускаемся с холма вниз, в пойму реки Иловли. Низко над рекой кружатся ласточки-береговушки. Мы поглядываем на небо, оно уже не такое ласковое. С востока двигаются большие синие тучи. Дождя еще нет, но уже пахнет пылью и чувствуется слабый поток холодного воздуха. Отступать поздно, мы почти у цели. Осталось перейти брод и проехать еще метров двести до водокачки. На горизонте сверкают яркие всполохи молний, слышны громовые раскаты.
- Будет тебе рыбалка, - ворчит Юрка, - вот как хлынет дождь.
- Не хнычь, - отзываюсь я, - тучи пройдут мимо, а если будет дождь, то мы в сторожке спрячемся. Эту водокачку один заключенный охраняет и обслуживает. Добрейший души человек, правда, на физиономию очень страшный.
Я продолжаю уговаривать Юрку, настраивая его на рыбалку. Проезжаем мимо водокачки и домика метров пятьдесят. Перед нашим взором густые заросли ивняка и камышей, а с краю подступает высокая жгучая крапива. И только опытный глаз определит чуть заметную тропинку к речке. Осторожно проходим кусты, боясь порвать рыболовные снасти. Перед нами хорошо оборудованные места для ловли рыбы.
Нас с Юркой разделяет большой разросшийся куст тальника. На середине реки мелкая рябь. У берега летают синие стрекозы, скрипя своими прозрачными крылышками, а вода продолжает дремать, нагретая жарким гипнозом солнца. Как будто, кто-то включил секундомер. Хочется быстрее размотать снасти и забросить первым в реку. Эту привычку я не могу искоренить даже когда ловлю один, как будто боюсь, что самая большая рыба именно в этот момент проплывает мимо. Сейчас делаю все наоборот. В первую очередь насаживаю красного с желтыми полосками навозного червя на удочки под леща и плавно забрасываю снасти. Поплавки один за другим встают как часовые.
Самые захватывающие и волнующие те моменты, которые дарит нам поплавок, оживший на поверхности воды. Поплавок - это все. Это и нервы, сжатые в комок, и душа, и, можно сказать, целая рыбачья жизнь.
Смотрю в Юркину сторону, и вижу только взмахи его удочек. Я чутко прислушиваюсь. Если за кустом сильно булькает и плещется, то сразу спрашиваю, большую ли поймал он рыбу, и слышу ответ: "По локоть". Если верить его словам, то он уже полмешка натаскал. Я знаю, что это не так. Сам успел поймать штук семь хороших плотвичек. Плотва - рыба осторожная, особенно, если ловить её с поверхности. Шуметь тут нельзя, иначе она уйдет в другое место или на глубину. Но как бы, там, ни было, а она ловится хорошо. Леска у меня на "живешной" удочке тонкая, а крючок маленький.
Тучи уже повисли над нами. Резко темнеет, и срывается пронзительный, закручивающийся ветер. Всё живое прячется во все дыры. Не слышно даже кваканья лягушек и монотонного пиликанья сверчков. Я насаживаю на две удочки живцов и привязываю их к кустам. Юрка уже подошел ко мне и торопит уходить, пока не поздно. Стрелы ослепительной молнии резко вонзаются в дерево, растущее на противоположном берегу речки. Раздаются сильные раскаты грома и одновременно, словно из ведра, с шумом и бульканьем, с пузырями и звоном падает дождь.
Мы на полпути к домику сторожа. Стало до того темно, что из-за плохой видимости нас заносит черт - те куда. Чувствуется, что мы сильно сдрейфили. Юркины ноги скользят, и его юзом несет в колею дороги. Мне смешно, но я боюсь его обидеть. Я уже бегу впереди, но, запутавшись в нескошенной траве, чертыхаюсь и руками падаю на землю. Ничего, руки можно помыть. Ослепительные молнии помогают нам снова выйти на край дороги. Вот мы у домика сторожа. Он закрыт на маленький замок. Что делать? Время идет, не говоря уже о дожде. Принимаем решение: сорвать замок. Внутри помещение маленькое. С одного бока деревянный топчан, посередине - маленький столик и у другой стены лавка. За считанные минуты приводим себя в порядок, закрываемся на крючок и ложимся на топчан. Лежим, молча, слушая музыку дождя с частыми ударами в барабан.
- Слушай, а если этот заключенный придет, что будет? Шею свернет - это точно. Замок же мы поломали и сюда зашли, никого не спросившись, - шепчет Юрка.
- Не волнуйся, - говорю я ему, - он хороший заключенный, иначе бы ему не доверили водокачку, да и одному жить не разрешили.
- Ты там знаешь, - жалобно говорит Юрка.
- Знаю-знаю, лежи, отдыхай.
Слышим непонятный шум и шарканье рукой у двери. В это время ослепительно вспыхивает молния, и в окне мы видим страшную физиономию человека. По мне пробегает сильная дрожь. Раздаются сильные удары в дверь, и зычный голос басом говорит:
- Кто там ещё? Живо откройте!
Я хочу встать и открыть дверь, но не могу, в мою руку сильно вцепился Юрка. Промедление становится опасным. Я вырываюсь из цепких рук друга и открываю дверь. Сразу же извиняющимся тоном объясняю сторожу, кто мы и зачем здесь. Юрка стоит за моей спиной.
- Идемте со мной,- говорит заключенный.
Он первым выходит из домика. Я не могу понять зачем, может, решил прогнать нас или еще чего хуже. Да, он не очень разговорчив.
- Берите маты, - показывает он на связанную речную кугу около стенки домика,- несите в домик и ложитесь спать.
Слава тебе господи! Все обошлось, а я-то думал чёрт те что. Я проворно расстилаю маты и ложусь около лавки, подальше от койки заключенного. Темно. Юрка, что-то копошится в моих ногах и шарит рукой по полу.
- Ты не видел мою фуражку?- шепчет он.
Я хихикаю...
- Ладно тебе, завтра найдешь, - шепчу я в ответ.
Он не успокаивается, затем шепчет, что уже нашел и лезет почему-то на меня.
- Ты чего, места мало?- шепчу я.
Он что-то мычит и сует голову под лавку. Тут я догадываюсь, и на меня находит смех.  Я всё же ему уступаю. Он закрывается с головой фуфайкой и спит. Я тоже закрываю глаза. Утром меня будит стук топора. Я вскакиваю и смотрю на часы, ровно 4.30. Начинает светать. Сторож рубит дрова на растопку. Дождя нет, небо светлое, все тучи разошлись, рассыпались серой дымкой. Над рекой стоит молочная пелена тумана...
Тишина. Зябкий ночной туман начинает рассеиваться, и проступают кусты, берега речки, телеграфные столбы.
Воздух чистый, даже чувствуется его запах. Дождь вообще редкое явление в августе, но он тоже нужен. После дождей снова подымется в лугах отава, и в августе можно вторично ее косить на сено.
Все живое еще спит. Я бужу Юрку. Он встает сонный, кутаясь, выходит из домика, молча, направляется к удочкам. Я захватываю немного рубленых дров и догоняю его. Очень зябко. Подхожу к своему месту и бросаю быстрый взгляд по удочкам. Так и есть, удочки спутаны и занесены в камыши. Постепенно вынимаю их и нанизываю червяков на голые крючки. Вдруг вижу: там, где лежит крайняя удочка, резко заходили листья кувшинок. У меня екает сердце. Бросаюсь к удилищу и чувствую что-то сильное, большое. Веду плавно, отпускаю и снова веду. Очень боюсь, что рыба уйдет, отцепится из-за речных водорослей. Уже вижу точно, что это сом, он усмирился и не дергается. Волоком вытаскиваю его на берег и отбрасываю подальше от воды. На вес около трех килограммов. Насладившись удачей, присаживаюсь на корточки около него и держу за жабры. У меня все еще дрожат руки и ноги. Успокоившись, крепко привязываю сома веревкой через жабры и кладу в сетку.
Прислушиваюсь и поглядываю в Юркину сторону. Там слышится возня и какое-то топанье. Суетится друг, значит, клюет рыба. Я думаю, как это хорошо - встречать рассвет: тот, кто не видел его, наверное, много потерял.
Тишину нарушают просыпающиеся птицы, на середине речки слышится всплеск рыбы. Слабый ветерок пробежал по речке и снова затих. Рассвет наполняется каждую минуту рождением нового утра.
У меня бешено клюют лещи, но я успеваю вытащить всего три хороших, которые могли заинтересовать рыбака. Остальные мелочь. Поплавки выкладываются сразу на двух, а то и на трех удочках. И я не успеваю, естественно, и лещ уходит. Очень досадно.
- Юр, ну что там у тебя?- тихо спрашиваю, поворачиваясь в сторону куста.
- Хорошо! Потом посмотришь, и тише, а то клюет,- также тихо отвечает он.
Улучив минуту, насаживаю на жерлигу живца и забрасываю ее чуть дальше от места, чтобы не пугать щуку своим присутствием. В какое-то мгновение из-за холмов показываются лучи солнца и оживляют землю. На короткое время всё замерло, изумрудом засверкала роса на траве, по полям и дорогам потекло горячее дыхание солнца, и, как будто приняв этот новый мирный день, запели птицы, зашушукались листья, застрекотали кузнечики - началась обычная жизнь летнего дня.
На удочках клевать стало слабее. Я ловил на живешную удочку с коротким дном. Снова брались плотвички.  И я тогда решил разжечь костер. Подошел Юрка, посмотрел мой улов.
- Да, если бы не сом, то я бы перещеголял тебя,- говорит он улыбаясь.
_ А ты что, хочешь больше меня поймать? - вопросом я отвечаю ему.
- А какая твоя заслуга, сом -  то без тебя на крючок сел, - не унимается он.
Вдруг резко выложило поплавок на одной из удочек и я, не помня себя, схватил за удилище и дернул. Удочка согнулась дугою. И тут я в последнюю секунду понял, что надо было не так резко дергать, но уже было поздно.
- Везет же тебе,- тихо говорит Юрка под руку.
Я тянул плашмя по воде большущего, килограммов около трех леща, такого мы еще не ловили в Иловле. В эти короткие секунды я соображал, как мне его поднимать на берег. Сачка у нас нет. Но тут случилось непредвиденное чудо: лещ резко дернулся и, оторвавшись от крючка, ребром встал около берега, попав в тину.
Я смотрел и не знал, что делать. Лещ как бы замер в тине - большой, сонный. Я не дышал. Миг, и я бросился на его черную спину, но, потеряв равновесие, упал в воду. Никакого леща уже не было. Я барахтался в тине и водорослях. Юрка судорожно смеялся. Протянув руку, он помог мне выбраться из речки. Благо, что светило уже солнце и горел костер. Я быстро разделся, выжал одежду и развесил её на кустах тальника сушиться. Сам пошел к костру погреться. Ловить уже было бесполезно, да и неинтересно. Мы сложили удочки, переложили рыбу крапивой, привязали все к велосипедам. Я натянул на себя влажную одежду и ощутил приятную свежесть.
Некоторую часть дороги велосипеды вели пешком. Дорогу размыло дождём, и она еще не успела просохнуть. Глина прилипала к колесам и туфлям. Солнце делало свое дело, и день снова обещал быть знойным. С лугов тянуло ароматом цветов.
Шли, медленно, изредка переговариваясь. Прошедшая рыбалка вспоминалась острыми моментами. И вспоминался, прежде всего, не улов, а все, что с ним связано. Это долгие сборы, бессонные зори, треск костра, тучи комаров и красота рождающегося утра. Но, пожалуй, главное и памятное - это поклёвки. Закроешь глаза и видишь миг счастья - поклёвку.
                1983 г.