Седьмой

Это были дни горестных раздумий, тревожного ожидания, тайной почти невозможной надежды. Когда десять дней назад Нине сообщили, что её двоюродная сестра попала в боль­ницу с сердечным приступом, женщина, не раздумывая купила билет на поезд и отправилась в самый конец России, в крохотный городок у белорусской границы. Дома остались муж, сварливая старуха-свекровь да шестеро ребятишек.

И сегодня на поминках, когда нет уже Любушки, Нина сидела молча на дальнем конце стола и никак не могла понять, для чего нужна вся эта еда, ящики водки, хвалебные пьяные речи, расписывающие покойную радужными красками, словно не было у той жёстких и трудно выносимых черт характера, а сама она являлась сущим ангелом во плоти, которого при жизни так никто не смог полюбить и отогреть.

Белоголовый Валюша от скуки ковырял пальцем между оконными рамами и доковы­рялся уже до того, что не смог вытащить пальчик и заорал дурным голосом. Тут же набежали старушки-соседки, заохали, освободили несчастного, подули на распухшее место, подарили конфету на палочке. Валюша сунул конфету в рот и замолчал, изучая незнакомый вкус.

- Жалко мальчонку, - вздохнула баба Женя, соседка. - Куда ж его теперь? В детдом чё ли? - и уставилась на Нину потускневшими от возраста глазами.
- Я не знаю, - растерянно пробормотала та, - а где его отец?
- Сдулся! - усмехнулась баба Женя и не стала больше ничего объяснять.

Поздно ночью, когда Нина беспокойно ворочалась без сна в опустевшей любиной квар­тире, к её кровати подошёл Валюша, звонко топая по незастеленному полу босыми пятками.
- Мама? - спросил он, наклонив голову и смешно вытянув губы.
- Мамы нет, - наверное, уже в сотый раз за день повторила Нина, - мама уехала. Она... она... - и голос её сорвался.

На следующий день к вокзалу отправилась удивительная процессия. Во главе её – Нина  - в одной руке сумка, в другой крохотная валюшина ладошка. Сам мальчик покорно семенит следом и повторяет только с неподражаемой детской интонацией: мама? Мама? Шествие за­мыкает баба Женя с детской коляской, служащей тележкой и нагруженной потому всевоз­можными свёртками и пакетами.

«Правильно ли я сделала, что забрала мальчика?» - думала Нина. Она представила себе лицо мужа, как сдвинет тот брови, рассердится: «Шесть ртов в доме, а ты ещё одного прита­щила!»  Выскочит из своей комнаты свекровь, начнёт ворчать: «Самим жрать нечего!» и ока­жется Нина у всех виноватая.
- Ту-ту! - закричал Валюша, тыча пальчиком в длинный, растянувшийся на десять ваго­нов состав.
- Быстрее, быстрее, - засуетилась баба Женя, освобождая коляску, - через пять минут отходит.

Уже в вагоне мальчик в последний раз спросил: «мама?» и в самый момент отправления поезда неожиданно заплакал, словно зная, что никогда больше сюда не вернётся.

Домой доехали быстро, без приключений. От вокзала шли пешком до затерянной среди полей остановки, потом долго ждали кособокий автобус с прогнившей крышей. Нина так и не решилась сообщить домашним дату приезда. Ей не хотелось выяснять отношения на улице. Лучше дома, дома и стены помогают.

Только вышли из автобуса, а по улице уже проносится отрывистый собачий лай. Это Рэй учуял свою хозяйку. И от самой калитки бежит навстречу радостно гогочущая озорная ватага: «Мама, мама приехала!» И тут же останавливается, заметив незнакомого белобрысо­го мальчонку.

- Это Валюша, - говорит Нина, и голос её дрожит, - ваш братик.
- Ура! - кричит младший Мишутка, и все шестеро бросаются к матери, повиснув на ней гроздьями и едва не затоптав нового члена семьи.

В доме тихо. Пахнет сушёной полынью, которой свекровь посыпает пол. «От парази­тов» - говорит она. Нине боязно, тяжело выносить взгляд мужа. Она отводит глаза.
- Любин сынок, - объясняет она. - Поживёт пока с нами, потом куда-нибудь пристроим.
- А чего его пристраивать, - внезапно отвечает Игорь. - Сами что ли не воспитаем?
- Ишь чего удумала! - возмущается свекровь. - В чужие руки ребятёнка спихнуть! На Руси отродясь детских домов не бывало! Где шестеро – там и седьмой не лишний!

Нина улыбается и впервые за последние десять дней ей становится хорошо и спокойно. И это тихое, слегка блаженное состояние можно назвать лишь одним словом – счастье. Ведь надо жить, несмотря на вся потери и расставания.