Звезда по имени Соня, 2

    — Не-а, - ответила Инга, как показалось Егору, с сожалением. Лицо адвоката распалось на исчезающие мерцающие точки, и Егор повел рукой, будто это и впрямь могло помочь ускорить работу видеокарты. Гул толпы журналистов поутих – над роем робокамер вились бело-синие, похожие на летающих пауков, полицейские беспилотники. То один, то другой падали в рой гражданских аппаратов и, управляемые нехитрой программой отсева, выуживали некоторые. Поднимаясь с добычей, крутились на месте, ожидая сигнала, и отправлялись сбрасывать груз в зев сдвинувшегося отсека крыши огромного полицейского фургона, бесчисленные вращающиеся мигалки которого заливали толпу стробоскопическими пульсациями, сливающимися в световое марево, от которого кружилась голова. Сжав веки, Егор отключил линзы. Экран уполз под потолок, на видимой нижней части рамки красным мигал счетчик входящих писем – мельтешение цифр походило на цифровой спидометр.
    — Перед Аркашкой неловко, — сказал Егор, пожав плечами.
    — Неудобно? И это всё? — Инга отстранилась от него. — И только перед ним? А я? А дети?
    — Мелко всё это, — сказал Егор. — Да и детям без нас лучше. Они тебе когда звонили в последний раз?
    — Ну, так дорого… — замялась Инга, пряча глаза.
    — А что, партия уже подрастающее поколение не обеспечивает? Я что-то пропустил?
    — Ты с этой штукой, — Инга тряхнула головой в сторону распластавшегося во всю стену изображения, — жизнь пропустил.
    — Да ладно тебе. Нам же платят, и ты этим пользуешься. Так что в некотором роде детей продала и ты тоже.
    — Веришь – даже по роже тебе дать противно, — Инга встала перед ним, теребя поясок халата. Грудь её вздымалась судорожными всхлипами, и вышитый на халате медведь на фоне триколора от этих движений, казалось, переступает лапами.  Халат подарили сыновья пару лет назад, навестив родителей после внеочередного съезда. Егору тогда досталась кружка с аппликацией медведя, проявлявшегося при нагреве, и молчаливое осуждение сыновей. На съезде они торжественно сменили отчества на Владимирович и Михайлович, и молодогвардейскими подарками намеревались, видимо, задобрить возможное возмущение родителей. Егор тогда ржал так, что разбил, не удержав, кружку с медведем, и, утирая слёзы, подумал, что сыновей у него больше нет, а Инга, всплакнув для порядка, смирилась: как ни крути, партия заменила детям мать, ставшую лишь мачехой после того, как получила первый платёж по алиментам.
    Перезвон колоколов подбросил Егора в кресле:
    — Мама, — сказал он.
    Скользнув пальцем по дисплею ридера, задержал на мигающей иконке видеосвязи – аппаратура передающей стороны не позволяла развернуть изображение на большой экран домашней коммуникационной системы.
    Мама щербато улыбалась и махала рукой с вытатуированным на тыльной стороне ладони пацификом. Из-за плеча выглядывал отец, с вплетенными в усы разноцветными бусинами похожий на бледного папуаса.
    — Вот, скинулись, — мама убрала, наконец, руку и немного отодвинулась вбок, так, чтобы отец поместился рядом. Отец ерзал, устраиваясь поудобнее на чем-то, не попавшем в поле зрения камеры.
    — Сонька, ну и разъела ты задницу, — проворчал отец добродушно, и мать шутливо шлепнула его по щеке. Отец тряхнул головой, и подвески серег в ухе блеснули серебром.
    — Я к вам собирался, — сказал Егор.
    — Привет передавай, — обронила Инга, отойдя в сторону так, чтобы старики не видели символики на её груди – сколько скандалов было из-за этого подарка.
    — Ну, тебя теперь точно не пустят, — сказал отец, то ли проигнорировав слова Инги, то ли не расслышав. — Разве что опять с полицией.
    — Хоть попрощаться, — Егор подумал, что фразу эту ему словно Инга в рот положила, настолько это было в её духе. — Опять же, шоу…
    — После которого нас опять разгонят, — с тоской продолжила мать. — А шоу-то началось, — она потянулась рукой, изображение дернулось и метнулось вверх, показывая бреющие над сквоттерским поселением полицейские беспилотники, потом переместилось вновь на лица родителей. Камера в руках матери дрожала. — С собой не возьмёшь? — мать нервно хохотнула. Отец приобнял её за плечи. — Ладно, мы же теперь вроде как особы, приближенные к дипломатически неприкосновенному лицу… — мать улыбалась, и слёзы катились по покрытым паутиной позолоты лицу. Отец порылся в складках своего пончо, вытащил мятую упаковку бумажных салфеток, извлек одну и протянул:
    — Сонь.
    Мать кивнула, изображение снова поплыло и дернулось, когда она зафик-сировала камеру. Промокнув лицо, мать вздохнула:
    — А может, оно и к лучшему. Приезжай. Только без Инги.
    Дисплей померк. Егора нисколько не покоробило, что ни отец, ни мать не вспомнили о внуках. Он подумал, что если бы Инга иногда не впадала в меланхолию, истеря над снимками сыновей и заставляя Егора хоть видимость сопереживания изображать, он бы и забыл уж, как дети выглядят. Тем было в той же степени плевать на родителей – родство с ненормальным папашей пятном ложилось на первые ступени лестницы карьерного роста партийных функционеров.

    Нажав на панели у входной двери верхнюю кнопку, Егор отшатнулся - полковник полиции Ивашов проявился на поверхности двери столь явственно, что только отсутствие стереоскопического эффекта мешало вообразить, что он готов шагнуть в квартиру.
    — Передайте, что подготовку я хочу пройти в Новомирске, — сказал Егор, с удовольствием отметив, как лицо полковника исказилось, будто от зубной боли - неофициальная столица неохиппи вызывала у властей раздражение не меньшее, чем невозможность сравнять её с землёй.
    — Да какую там подготовку, — махнул рукой Ивашов. — Когда поедешь-то?
    — Сегодня. А то моей, вон, ремонт не терпится… — сказал первое, что взбрело в голову.
    — Бабы, — пожал плечами полковник. И, отвернувшись в сторону, сказал в бело-сине-красный лацкан мундира: — Сквозной коридор до Полигона. — Пригладив лацкан, глянул на Егора: — Собирайся. — И свернулся в точку.
    Пройдясь по квартире, Егор рассовал по карманам наброшенной ветровки ридер, флешки, капли для линз, стержень микробатарей, провел языком по верхнему правому резцу, прикрыл глаз – на внутренней поверхности века проявилась пиктограмма заряда: ну, если не болтать сутки напролет, на пару месяцев хватит.
    Инга сидела на краю дивана, положив ладони на колени, и её несчастная поза вдруг обрушила на Егора понимание: он не увидит уже эту седеющую женщину, не услышит её брюзгливых стенаний, не ощутит пробирающее до костей чувство вины за неисполненные обещания, не испытает раздражающего чувства дискомфорта от тяжести её головы у себя на груди поутру и боязни движением этот комфортный дискомфорт нарушить.
    — Прости, — сказал он, выходя из квартиры.

    Чудовищных размеров автобус возвышался у подъезда, сияя полированными бортами, подсвеченными фонарями, озарявшими четырехцветный флаг Земли. Символизирующий на его поле собственно Землю голубой круг был испещрён логотипами спонсоров Отбытия. Бизнес есть бизнес, подумал Егор, глядя на то проявляющийся, то исчезающий фоном флага контур медведя. Хотя видение могло быть вызвано и влиянием силового поля, генерируемого несколькими джипами сопровождения и выдававшего себя едва уловимым мерцанием, искажавшим лица раздвинутой толпы журналистов так, словно они были лишь проекциями.
    Проецирующаяся прямо посреди салона трехмерная карта с вьющимся рукавом силового поля, укорачивающегося или удлиняющегося в зависимости от того насколько уехала вперед первая машина или отстала последняя, походила на репортаж об упорном продвижении странного вида червя, и вызывала тошноту, вполне, впрочем, объяснимую не вполне еще привыкшим к новому поколению навигаторов восприятию Егора.
    Он предпочитал добрые старые стереоэкраны, и его самого умиляло этакое ретроградство в свете того, что ему предстояло отправиться к звезде на корабле, открывшем человечеству возможность населить среду, пока от него свободную. Марс с Луной можно в расчет не принимать - сосредоточенные в похожих на пузыри застывшей пены поселениях, колонии доживали последние дни, как бы ни было жаль первопроходцев, добровольно отказавшихся от возврата на Землю и вдруг обнаруживших, что такие жертвы были совершенно напрасны. Человечество ждали планеты, открытые не ним, но от того не менее привлекательные. И совершенно бесхозные. Кроме одной, у звезды RA 07h13m27.41+23/09/41/sep 5,85magGem, по новой классификации, у звезды, подаренной в 2012 году основателем сквоттерской общины Новый мир, Сергеем Павловым, жене Соне в день рождения и в знак любви, лучистой, как свет всех солнц, у звезды, названной Sonya, чему заверением был выполненный в голографической манере сертификат, выданный службой OSZR.  Подлинник сертификата хранился теперь в одном из подразделений лояльного партии банка, о сиюминутном же нахождении документа, создавшего прецедент, на нём же и завершившийся перекроем законодательств и едва не приведший к всепланетной войне, не мог с уверенностью сказать никто – запутавшиеся во взаимоотношениях секретных служб правительства, казалось, пришли к соглашению, что проще считать документ предположительно существующим, чем развязать войну. Тем более, что бежать от неё если и было куда, то не на чем – корабли, пожирая колоссальные ресурсы, строились, и должно было пройти еще несколько лет, прежде чем первый из них покинет планету. Ос-тавалось решить вопрос с прародителем – тем огромным, что обнаружили в угольном разрезе, хотя слово «обнаружили» и не вполне подходило, если учесть размеры инопланетной посудины и эту рану на теле планеты, этот разрез, который вполне проглядывался с низкой орбиты невооруженным глазом сквозь иллюминатор одного из модулей МКС, щетинившейся наростами пристыкованных конструкций так, словно земляне и не надеялись послать в космос нечто более прогрессивное, чем ракета.
 


Рецензии