Зимазимазима

Мне давно холодно, зима расстегивает лифчик, эта белая кожа. Я отобрал у Люды штакет, и она оглядывалась по сторонам в поисках собственных рук. Ты веришь королям, которые говорят на другом языке? Что?
- Я сказала так, потому что мне пришло в голову, что это может оказаться забавным. Просто взять и ляпнуть - про королей-иностранцев.
Я глупая нелепая девочка. Это так мило. Как же бесит!
Люда засмеялась. А ты - почему молчишь?
Вечно так - они всегда думают о чем-то своем, хотя
на самом деле ничего у них нет. Вы такие свооолочи.
.я думаю про картину на гараже. люди там блюют, гниют и целуются, смотрятся довольными - серо-зелеными, с желтыми струйками рвоты изо ртов на подбородки.
- Тебе не холодно?
- Нет, спасибо что спросил,
это очень вежливо.
Эта
как в ледяной глыбе родилась., ей все равно, а мне холодно. Ты  так и не сказал, о чем сейчас думаешь.
- Ни о чем. Когда я молчу, я ни о чем не думаю.
А мысли просыпаются в тебе только когда ты раскрываешь рот? именно!
смешнооой пацан. Я засмеялся,
наверно, ее тон можно назвать категоричным, а меня растерянным идиотом.
- Почему ты все время молчишь?
Я докурил косяк. Мне нравится молчание,
до безумия. Зима, еще без снега, впилась в асфальт, содрогающим холодом гуляла по улицам вместе со случайным ветром, и когда-нибудь, само-собой, выпадет снег. Он будет... Люда отвела со лба рыжую прядь, зажегся очередной беломор. Мы получали удовольствие от нашей расслебленности, сидели на полу небольшой комнаты в сквоте среди мелких камешков и старой цементной пыли, в пяти метрах от оконного проема. К потолку уходил густой дым, потом мы целовались, и Люда прижималась к моей кофте, становилось темно, от нас отступил холод: кажется,
во всем городе стало теплее. Ледяные ладони Люды теперь согрелись, и вся она сейчас была очень приятной,
белокожей, живой и чему-то улыбающейся. Теперь она ничего не говорила. Из стены торчали шлакоблоки. Мы пошли домой и попали под дождь. Зима. начала. морочить.
нашу жизнь,
убивая всё. Это из Лёхи Никонова.