Благоразумный

     БЛАГОРАЗУМНЫЙ (роман)

                Эпиграф: "Разумность крайностей бежит". (Жан-Батист Мольер, "Мизантроп").

     1.

     Мозгами надо думать. Везде. Всегда. При любых обстоятельствах. Вне зависимости от твоего состояния. Болит ли у тебя душа или какая-то часть тела. Нужно всё держать под контролем. По мере своих сил, конечно же, но рука всегда должна быть на пульте. Везде. Особенно в этой стране, где нет-нет, да и взбредёт какому-нибудь придурку взорвать себя в людном месте бомбой, начинённой большим количеством поражающих элементов.
     В этой стране полно террористов. И Эл об этом знал с самого своего рождения. С самого детства. Всю свою сознательную жизнь. Взрослые учили его не бояться и быть готовым к тому, что в один "прекрасный" момент, самый неожиданный не только для него, но и для всей страны (да и для всего мира: теракты - всегда сюрприз) прогремит взрыв.
     Возможно, сдетонирует заложенная кем-то бомба. Или это будет террорист с поясом смертника. Да хоть банальный взрыв газового баллона! Надо быть готовым, что услышишь очень громкий шум. И вероятно, тебя тоже заденет. Или отбросит взрывной волной. А может, ты будешь вдали от эпицентра. Но ты должен быть готов к этому.
     И он был готов.
     Несколько раз до его совершеннолетия гремели взрывы в его родном городе. И после, когда он пошёл учиться в университет. И после его окончания... Но - то он отдыхает с родителями у родственников в Америке, то находится на другом конце страны, проходя дипломную практику... То ведёт переговоры с потенциальными клиентами в соседнем квартале.
     Да, не каждого еврея задевала бомба. Даже через родственников. Но Эл Бенджамин всё равно был готов, ощущал единение с нацией в минуты трагедии, и хотел однажды даже оказать первую медицинскую помощь раненной девушке (у неё вся нога была в крови), но не знал, с чего нужно начать. Благо, подоспели медики и унесли пострадавшую от неопытных рук Эла.
     Надо сказать, что этот поступок произвёл большое впечатление на потенциальных клиентов, которые, увидев, как Эл пытается спасти человека, прониклись и тут же подписали контракт. И руководство компании оценило жест Эла повышением. Они не ожидали, что такое трагическое событие можно так ловко и умело использовать на пользу себе. Хотя Эл в секунду, когда на соседней улице раздался взрыв, и он вскочил из-за столика в кафе, где его боссы вели переговоры с заказчиками, и помчался к месту происшествия, действовал не из меркантильных побуждений. Он, наверное, как и все желал бы прославиться, стать кинозвездой и миллиардером, но тогда он просто хотел помочь. Он этого даже не осознавал. Его так научили. Воспитали. Взрыв - надо идти помогать. И здесь нельзя однозначно утверждать, что так поступают только из человеколюбия. Может, даже это не так. Но и это не достоверно. Просто он вскочил с места, прибежал, увидел последствия теракта, рядом оказалась девушка, ей было больно, она истекала кровью, он смотрел на неё...
     Её унесли врачи.
     И всё закончилось.
     Эла отвели назад в кафе. Дали ему воды. Интересовались, как он себя чувствует. Но Эл молчал. На его лице застыло странное хмурое выражение. Ни страх, ни ужас, ни сострадание, ни горе, ни печаль, которые бы могли изобразить мимические мышцы, так не выглядят. Это даже не отвращение от вида изуродованных тел, крови, кусков человеческой плоти, разбросанной в округе.
     Многим лицо Эла в тот день показалось странным.
     Казалось, он чем-то недоволен и злится. Хотя чем тут можно было быть недовольным? На встрече, на которую его взяли чисто как рабочую силу таскать демонстрационные материалы, он - не проронив ни слова - склонил чашу весов в пользу своих боссов. Начальству такая линия поведения показалась очень разумной: сидеть тише воды, ниже травы, а потом - неожиданный поворот.
     Да уж, не было бы счастья...
     Эла повысили. В зарплате и должности. Дали больше свободы действий, прибавили полномочий и нагрузили ответственностью. Не известно, хотел ли он такого продвижения по службе, или у него был несколько другой план действий на этом векторе, но его уже никто не спрашивал. Дают - надо брать. В конце концов, это выгодное предложение, от которого было бы верхом неразумности отказываться. А Эл не собирался прослыть глупцом. Да он и не был им. Ему просто нужна была репутация ответственного, исполнительного, точного работника, на которого можно рассчитывать.
     Глупо упускать такой шанс. И он его использовал. Он был готов и к этому. К тому, что судьба предоставит ему возможность, и он сообразит, как здесь поступить наиболее рационально.
     При прагматичном подходе к делу, следовало бы было вначале взвесить все "за" и "против", оценить перспективы, ближние и дальние, понять, на что он собственно способен, посмотреть на свои слабые и сильные стороны, послушать советы умных людей (желательно), а уж потом принять соответствующее решение с выдвижением своих условий.
     Но - времени не было. Да никто его мнением особо и не интересовался. Такую ситуацию, в принципе, тоже можно было легко продумать, и Эл думал в данном направлении, но этот вариант ему казался слишком нереальным и сказочным, чтобы он мог воплотиться в действительности. Но вероятность была, и её нельзя было сбрасывать со счетов...
     Так ли уж взрыв повлиял на жизнь Эла Бенджамина, этого простого еврейского парня из Тель-Авива, очень разумного, последовательного, образованного, интеллектуального, хоть и немного прямолинейного, или же так было записано на вечных скрижалях бытия - бог его знает. Жизнь Эла, кстати, изменилась немногим. Если это (теракт и повышение) вообще можно считать сколь значимым изменением в жизни. Кажется, нет.
     Сама жизнь, сам быт, сам Эл - они мало, чем отличались от событий до... Но вот лицо...
     Прошло уже несколько лет после того взрыва, но хмурость, осевшая на физиономии Эла, так и не проходит.

     2.

     Ещё несколько слов о лице Эла Бенджамина. Точнее о выражении его лица. Надо сказать о нём чуть больше, потому что оно, выражение, сыграло в его жизни значимую роль.
     Само по себе его лицо - ничем не примечательно. Обычное. Крупное. На большой круглой голове с низком лбом, маленькими глазами, узким ртом и вполне эстетичным носом. Да, лицо у него крупное, хотя его самого таковым не назовёшь. Роста Эл был невысокого, даже, наверное, маленького, если, особенно, сравнивать с баскетболистами НБА. Но он не был баскетболистом. Да и среди представителей его племени голиафов редко увидишь. Так что для среднестатистического клерка он выглядел вполне соответствующе.
     Широкие плечи.
     Широкая кость.
     Большая грудная клетка.
     Мощные руки и лодыжки. (Эл любил иногда дома потягать гири со штангой, поэтому был парнем крепким, коренастым, хоть и не крупным.)
     Но весь его вид, внешний облик - это ничто. Он был обычным человеком, таких полно. Можно выйти на улицу в любом городе мира и встретиться с подобными людьми любого возраста, цвета кожи, вероисповедания и политических убеждений. Скорее всего, вы даже не запомните их. Они будут для вас - серой массой, безликой и совершенно безразличной вам. И всем, кто на улице в этот момент. И самое любопытное (хотя, кому-то может показаться, что в этом нет ничего интересного), что и ты для всех остальных - тоже часть этой безликой массы.
     И Эл никогда не выделялся из толпы. Он был в ней незаметен, как и все. И лицо его. Менялось ли оно или оставалось неизменным - какая разница, если его всё равно никто не видел.
     Осозновал ли это Эл? Хотел ли он, чтобы на него больше обращали внимания? Чтобы выделяли его из толпы... Сложно судить. Ведь он был обычным брокером в консалтинговом агентстве, у него было много рутинной работы, он старался добросовестно и вовремя выполнять порученные задания...
     Не будем долго копаться в душе Эла, пытаясь понять все его тщеславные амбиции. Лучше вернёмся к его лицу. К выражению его лица. Которое появилось у него несколько лет назад, после взрыва...
     Лицо, выражающее недовольство.
     Выраженное лицом недовольство.
     Выраженное на лице недовольство.
     Недовольство, выраженное на лице (равно как и "лицом"). И в том же духе. Все подобные выражения и в сотой доли не дают представления о гримасе Эла и не отражают его эмоционального состояния, которое, как может показаться, изображают слегка растянутый рот, с чуть опущенными уголками, немного сморщенный нос, сведённые брови и морщины на лбу.
     Хмурое личико. Ничего не скажешь. И не знаешь, как тут быть. То ли оставить его наедине с собой - и пускай злится, то ли попытаться развеселить какой-нибудь шуткой, то ли просто попробовать разговорить его, вдруг, выболтает ненароком, что преждевременно старит его лицо. Хотя для последнего нужна профессиональная психологическая подготовка, коей не обладает большинство жителей планеты Земля. Многим проще отойти от такого нахмуренного человека. Или же просто не обращать на выражение лица внимания.
     И вообще кому какое дело до выражения лица Эла?
     Родственникам? Ну, их у него не так уж и много, общается он с ними редко, живёт вдалеке от них...
     Сослуживцам? Так тем надо выполнять свои обязанности лучше, а не по сторонам глазеть да рассматривать лица коллег. А некоторым даже необходимо выполнять поручения Эла, ведь после продвижения у него появились подчинённые. Например, те, кого он обучает, - стажёры, - которых он вводит в курс дела. Начальство посчитало, что Эл имеет некоторые склонности к наставничеству, и переложило на его плечи эту ношу. А то что лицо хмурое - так шефы и не заметили этого (уже несколько лет не замечают!).
     Кому ещё? Друзьям? Да, наверное, друзьям. Людям, которых можно пустить в своё личное пространство, поделиться с ними своими идеями, получить от них добрый совет, поддержку и бескорыстную помощь. И, самое главное, которым и ты можешь быть в той же степени полезен. Абсолютно безвозмездно. Только просто потому, что вы друг друга понимаете, вам приятно общаться, у вас есть общие интересы...
     Ну, так вот, таких приятных во всех отношениях личностей у Эла было ещё меньше, чем родственников. Да, имелись всякого рода знакомые, к которым можно было обратиться по тому или иному вопросу, но настоящих друзей у Эла практически не было. По крайней мере, он сам так считал. И не на пустом месте у него сложилось такое мнение. Ведь он давно не общался с теми, с кем когда-то учился, ходил в спортзал университета, проходил дипломную практику... Так, кое-кто иногда писал ему через Интернет или звонил. Или он сам. Но это было крайне редко. Чаще Эл предпочитал сидеть где-нибудь, смотреть в никуда и хмуриться. Может, ему так просто нравилось проводить время: одному, желательно в тишине, молча.
     Лучше всего молчать одному в тишине, глядя в призрачную даль с недовольным лицом, у него выходило в съёмной квартире, в которой он жил. Там хоть никто не отвлекал, отсутствовали внешние раздражители. Но как-то раз, после окончания рабочего времени, управляющий фирмы, в которой трудился Эл Бенджамин, обратился к нему с просьбой: нужно было встретить одного иностранного клиента и передать ему кое-какие бумаги.
     - Человек только с самолёта, но хочет ознакомиться с материалами. А тебе всё равно по пути. Да и представлять нашу компанию у тебя неплохо получается, - сказал начальник и похлопал Эла по плечу,  улыбаясь.
     Эл не улыбнулся. И лицо его не изменилось. Особых планов на вечер у него как всегда не было, да и трудности никакой не было в неформальном поручении руководителя. Да и отказывать - согласитесь - не совсем разумно...
     Эл без лишних слов согласился оказать эту услугу. Похоже, шеф намекал на события прошлых лет, когда участие ещё только начинающего сотрудника во встрече с потенциальными клиентами позволило компании подняться в бизнесе на качественно новый уровень. Эл смекнул сразу, к чему клонит его босс, но виду не подал.
     Он взял материалы и отправился...
    
     3.

     Это был светлый теплый вечер. Чувствовалось, что солнце нехотя готовится к закату, но всё равно оно продолжало греть воздух. Было жарко. Людей весьма удовлетворяла такая чудесная погода. Они сидели в уличных кафе и предавались послерабочему отдыху.
     Эл шёл по улице и без особого интереса смотрел по сторонам.
     Традиционно он был чем-то недоволен. Если бы кто-то из вас пристально наблюдал за состоянием лица Эла, то сегодня бы мог заметить ещё большую хмурость в его выражении, чем даже вчера.
     Сегодня Эл почти злился. Не понятно отчего, по какой причине. Просто он шёл, нёс пакет с материалами для неизвестного ему адресата и хмурился пуще прежнего...
     Подойдя к гостинице, в которой поселился некий Таль Антуан, он несколько секунд постоял у входа, не меняя выражения лица, посмотрел в небо (солнце своими заходящими лучами слегка ослепило его), а потом вошёл. Там он увидел портье, сблизился с ним и сообщил, что принёс посылку для Таля Антуана. Портье любезно принял пакет, обещав передать лично в руки господину Антуану. Элу, в общем-то, было плевать на все ужимки сотрудника гостиницы, так он уже направлялся к выходу.
     - Одну минуту! - окликнул его портье.
     Эл остановился, мысленно обратился к Богу, типа, за что ему сегодня такая честь, и повернулся к тому, кто позвал его.
     - Простите, - как бы извиняясь, стал говорить портье, - могли бы вы подойти.
     - Ну, что ещё?.. - с явным неудовольствием сказал Эл и вновь оказался возле гостиничного работника.
     Тот, наклонившись к Элу Бенджамину чуть ближе, тихо произнёс:
     - Я уж не знаю, насколько вы торопитесь, возможно, вам нужно ещё куда-то доставить документы и...
     - Я не курьер, - резко отрезал Эл.
     - Ох, извините, никоим образом не хотел вас как-то задеть, возможно, это даже к лучшему. Раз вы не курьер, то, должно быть, у вас есть несколько свободного времени...
     - К чему вы клоните? Можно излагать яснее и быстрее?
     - Да-да, вот. - Портье достал записку и положил её перед Элом. - Дело в том, что господин, которому вы только что передали посылку, в свою очередь просил передать вот эту записку тому, кто доставит ему, э-э-э, пакет.
     - Отлично. И что мне с ней делать? - зачем-то спросил Эл у портье.
     - Ну, думаю, вам надо прочитать её, - посоветовал тот.
     - Логично, - согласился Эл.
     - Разумно. Вдруг, там что-то важное... - Портье в этот момент стал смотреть на Эла с каким-то хитрым-прехитрым прищуром.
     Эл поглядел на своего собеседника, взял записку, хотел, было, прочесть её, но остановился и задал портье вопрос:
     - Вам что-то известно?
     - Ой, упаси Боже...
     - Вы читали записку?
     - Ой, упаси Боже... Просто господин Таль Антуан - очень важная персона. В нашем отеле давно таких богатых клиентов не было. Он мне на чай долларами американскими дал!
     - Ну, тоже мне новость.
     - И всё-таки...
     Портье резко замолчал. Он ждал, что Эл сейчас начнёт пытаться выведать у него побольше информации, и он (портье) использует эту ситуацию в свою пользу.
     - Что "всё-таки"? - спросил Эл.
     - Если вам интересно моё мнение... - промолвил портье и загадочно замолчал.
     - Какой вы наивный. Ждёте, что вам денег перепадёт? - Эл взял короткую паузу, портье напрягся, а потом услышал: - Если бы мне было дело до вашего мнения... - На этих словах Эл раскрыл записку и прочёл следующее: "С большим радушием и благодарностью прошу вас заглянуть в мой номер 510. Надеюсь, вы уделите несколько минут своего драгоценного времени мне, человеку вам не знакомому, но который хочет с вами встретиться лично. Заодно и материалы можете забрать у портье и передать мне их самому. С наилучшими пожеланиями и ожиданием скорой встречи, Таль Антуан".
      "Какое тонкое манипулирование", - почему-то подумал Эл, прочтя текст записки. Вообще он немного увлекался психологией управления персоналом и отличал скрытые императивные формулировки, которые, по идее, не должны вызывать у подчинённого раболепного трепета, а наоборот, имели целью своей подбодрить человека, показать, что ему доверяют, верят в него и очень на него полагаются.
     - Смешно, - глядя в бумажку, сказал Эл, а потом, подняв голову на портье, сказал тому: - Можете отдать пакет мне обратно. Господин Таль Антуан просит подняться к нему и передать лично.
     Портье очень изумился такому повороту. С большой неохотой он стал копаться, искать, исчез за стойкой...
     - Перестаньте валять дурака. А то я всё господину Талю про вас скажу, как вы мне препятствия чините...
     - Ой-ой, боже-боже, не надо, не надо, - одним выражением выпалил работник гостиницы и отдал пакет. Какая досада изобразилась на его лице. А он так надеялся, при передаче посылки, получить ещё чаевых...
     - Не печальтесь, друг, - решил поддержать его Эл. - И на вашей улице будет праздник. Давайте, где нужно расписаться?
     Портье протянул ему книгу посещений, Эл поставил роспись и отправился в 510-й номер. На лифте. Не любил он подниматься на верхние этажи пешком. А тут лифт свободный...
     Подойдя к двери с нужным номером, Эл постучал.
     - Да-да, входите, - раздалось из комнаты. Это был мужской голос. Но молодой. С небольшим акцентом. Но Эл на него мало обратил внимания и вошёл.
     Гостиничный номер был большим, красивым, чистым, прибранным. Дорогой, короче, номер. Не каждому по карману.
     "Какая-то шишка, надо быть поаккуратнее", - сообразил Эл.
     Из ванной в халате вышел очень худой парень. Он был на столько худющим, что Эл, в сравнении с ним, казался толстосумом. И этот доходяга и был Талем Антуаном. У него были короткие волосы барашком, маленький нос, поросячьи глаза. Плечи были узкими и покатыми, а грудь впалая. Сразу видно, что понятие "физическая нагрузка" было неведомо телу Таля. Но он оказался довольно приветливым малым.
     - О, вы, видимо, Эл Бенджамин? Наслышан о вас. - Таль протянул руку. Причём ладонью книзу, а не боком, как обычно здороваются равноправные партнёры.
     "Вторая попытка выказать превосходство, - пронеслось в голове Эла. - И с кем он вздумал играть?"
     Бенджамин сделал неожиданный для Антуана ход: держа двумя руками пакет с материала, протянул его вперёд и буквально вставил его в руку Таля. Тот удивился, не смог скрыть.
     - Спасибо, - только и произнёс Таль. Может, он хотел ещё что-то сказать или спросить, но Эл стал прощаться:
     - Надеюсь, здесь всё, что вам нужно. Желаю приятного вечера в нашем чудесном городе.
     - О, тяжёлая, - сказал Таль, положив посылку на стол. - Кстати, куда можно сходить вечером отдохнуть в вашем городе?
     "В вашем городе? Он что, не еврей, что ли?"
     - Честно говоря, не знаю. Всё своё свободное время я посвящаю работе и самообразованию, поэтому у меня редко когда получается совершать увеселительные прогулки. Но, - тут Эл сделал подчёркнутое ударение на следующем слове, - НАШ город практически лишён недостатков. Да, бывает, что взрывают. Ну так теперь во всём мире неспокойно.
     - Да уж, да уж, - Таль стал прохаживаться по комнате. - Недавно вот был в Скандинавии...
     - Ну, не буду вас отвлекать, - не дал ему договорить Эл, - всего доброго.
     - Да-да, всего доброго...
     Таль остался один. Почесал в затылке. Явно у него не вышло задуманного. Хотя он и сам толком-то не знал, чего он хочет и в каком русле надо вести разговор. Вот нити его и потерял... Таль решил не тратить сил на размышления о встречи с Элом, а уселся в кресло, взял со стола пакет и стал ознакамливаться с материалами...
     А Эл уже шёл по улице. Хмурость по-прежнему сидела на его лице, но он уже улыбался. Мысленно. В глубине души он даже смеялся.
     "И этот молокосос - важная персона? "Видимо, наслышан"... ха-ха, где его только так учили говорить? Видимо, наслышан... сразу две сигнальные системы попытался задействовать... Кто он такой?"

     4.

     И действительно. Кто такой Таль Антуан?
     Эла вообще последние несколько лет (да, впрочем, так было всегда) мало интересовали личности сторонних ему людей. И ближних, если признаться, тоже. Он уже давно не спрашивал, хотя бы сам у себя: "Кто это такой?", или "Что он за тип?", или ещё что-нибудь в этом же роде. А вот Таль Антуан, кажется, произвёл на Эла большое впечатление, раз тот на минуту даже задумался о личности Таля. Можно сказать, господин Антуан вывел только своей персоной Эла Бенджамина из эмоциональной спячки. Если вспоминать тот взрыв, после которого Эл приобрёл своё нынешнее, всем запоминающееся, выражение лица, то этот самый взрыв как бы послужил пусковым механизмом для возведения ментальных заградительных барьеров в психике Эла. По крайней мере, так мог бы судить опытный психоаналитик. Но ваш покорный слуга не обладает должными познаниями в области человеческих душевных расстройствах. Я всего лишь излагаю историю, которая имела место быть.
     Суть истории, событийной канвы, довлеющих обстоятельств и прочего, что повлияло на людей, волею судьбы попавших в круговорот рассматриваемых нами происшествий, в том что все её участники неосознанно сами повлияли на её ход. И, наверное, любого можно было бы сделать главным героем повествования, и, в первую очередь, с его точки зрения пытаться анализировать аргументы и факты... Но эта история нам больше известна со стороны Эла Бенджамина. Ну, потому что у него такое выражение лица... Да и... собственно с кем мы ещё успели познакомиться? С некоторыми начальниками Эла, и то - вскользь. Вот и всё. Но тут появился Таль. И на него тоже можно было посмотреть мимоходом и пойти дальше своей дорогой. Но повстречать Таля нам позволил Эл. И ему этот худосочный юноша как-то запомнился. И не зря. Об этом скоро узнают все. Даже те, кто ещё не знает, кто такой Таль Антуан.
     И действительно: кто он такой? Кем он был?
     Любой, назвавший Таля Антуана евреем, будет прав. Но в этом произведении принадлежность к данному народу не главное - тут все евреи. И Таль - не исключение. Он принадлежал к старинному еврейскому роду, который ещё в позднее средневековье обосновался на территории современной Франции (первое упоминание о предках Таля вроде бы даже в какой-то из французских хроник указано...). В общем, трудно ли, весело ли жилось в Европе выходцам из Земли Обетованной, но к началу XX века они уже были довольно зажиточными буржуа. Ну, конечно же, это были не первые поселенцы, те уж давно Богу душу отдали, но эти уже носили фамилию "Антуан". Некоторое количество из их семьи переселилось в Италию. Там они стали носить фамилию Антуанетти. Кое-кто перебрался ещё в дореволюционную Россию и там благополучно превратился в "Антонова". А с началом Второй мировой войны представителям семьи Антуан пришлось бежать из Франции, служившей отчизной для многих поколений евреев этой семьи. Они перебрались через океан, в Америку, где у них тоже была родня под фамилией Энтони. Эти американские родственники занимались бизнесом, впрочем, как и Антуаны. Они быстро смогли наладить деловую активность с помощью сородичей Энтони. И совместно они вскоре открыли крупное бизнес-агентство "Аntouant&Аntouani". Дела шли в гору... А после поражения фашизма некоторые из Антуанов решили вернуться во Францию. Как-никак, а всё-таки родина. Там они родились. Выросли. Пошли в школу. Там они познавали, что такое жизнь. Там - их первые самые яркие детские впечатления... Среди таких возвращенцев в начале тысяча девятьсот пятидесятого года оказались и маленькие родители Таля Антуана. Они познакомились на корабле, плывшем в Европу. Им было лет по семь, а может, и меньше, они сразу понравились друг другу. И родители их (бабушки и дедушки Таля) тоже познакомились на борту судна...
     Надо сказать, что родители матери Таля были из обедневшего еврейского рода, и поэтому Антуаны не очень обрадовались, когда узнали, что их сынишка играет с девочкой из эконом-класса. Но детская непосредственность усыпила несколько их бдительность, а после, лет эдак через двадцать, когда дети объявили о том, что собираются пожениться, было уже поздно...
     Поздним, седьмым, ребёнком и был Таль. Его матери было за сорок, когда она его родила. Соков из неё уже вышло много, ведь шестерых выкормила грудью! А на маленького Таля не осталось... Да и здоровья досталось ему мало. Видимо, поэтому он рос мальчиком тщедушным, слабым, страшненьким, однако же, не лишённым сообразительности. Именно он по достижении совершеннолетия стал работать бизнесе своего отца. Именно он окончил с отличием один из престижнейших французских университетов с мировым именем. Именно ему пришла в голову идея расширения бизнеса... Ему грозила перспектива переехать работать за океан, в штаб-квартиру совместного франко-американского предприятия "Аntouant&Аntouani". Но Таль жаждал власти и независимости. Он всегда хотел отделиться и попробовать себя в свободном плавании. Таланты и знания позволяли ему рассчитывать на успех. Да и, несмотря на физическую свою хилость, он был умён и уверен в себе. Он умел расположить к себе собеседника. Умел достигать поставленных целей и решать текущие задачи. Откуда это всё у него - так сразу и не поймёшь. Евреи вообще народ хитрый и умеет выходить из самых сложных положений с высоко поднятой головой. Да плюс ко всему традиционное воспитание сыграло свою роль. Отец его тоже был в делах не промах. А уж про деда и говорить нечего. Вот гены от дедушки и передались.
     Таль Антуан ещё, будучи студентом, высказал идею о том, что неплохо бы было, если бы он встал у руля какой-нибудь небольшой, но крепкой и перспективной фирмы, так как не хочет "на всём готовом" и тому подобное. Мать, естественно, за сердце схватилась от таких слов ненаглядного дитятки, которого она в таких муках носила-носила, да недоносила. И здоровье пошатнулось у неё, и волос много выпало... А отец порадовался. Не, он собирался отправить сына в Америку к родичам из семьи Энтони. Но он понимал, что там его сынок будет на вторых ролях и вряд ли в ближайшем будущем возглавит корпорацию. А тут был шанс, что Таль сможет самостоятельно выплыть на оперативный простор и стать, так сказать, новым капитаном бизнеса. И совершенно суверенным от прочих обязательств...
     Отец стал готовить для Таля почву. Ничего лучшего, как приобретение какой-нибудь компании в Израиле, на исторической Родине, ему в голову не пришло. Да и мать была не против: хоть и гремят там взрывы, но всё же это ближе, чем США. Да и родни там больше...
     Короче, пока Таль набирался управленческого опыта под руководством отца и успешно получал высшее образование, папаша его отправился в Тель-Авив. Там он провёл одну весьма интересную встречу. Он долго сомневался, стоит ли связываться с этой фирмой, но случившийся взрыв... буквально подстегнул его к заключению договора. Пока просто - договора о добрых намерениях и взаимоотношениях, которые позже должны были перерасти в нечто иное. Он всё продумал: сначала небольшую, но крепкую и перспективную компанию он выводит на международный уровень, а позже, когда его сын закончит учёбу, он предложит увеличение капитализации фирмы. Естественно за счёт своих средств. Но на одном условии...
     Для Таля это должно было стать сюрпризом. Хотя он был на столько умён, что наверняка догадывался о планах отца. Просто из уважения молчал. Это было не совсем то, что он хотел (он мечтал начать с нуля и добираться до высот самому), но возможность стать самым молодым и влиятельным участником мирового бизнес-сообщества перевесила чашу весов. Тщеславие всё-таки - неколебимая вещь, многим с ним тяжело бороться, большинству же его не победить никогда. И Таль Антуан был из тех редких малых, которые с равным успехом и перебарывали своё желание славы, и проигрывали ему.
     Он приехал в Израиль, чтобы покорить Мир.
     Одним из первых, с кем он успел пообщаться после прилёта, был Эл. И, признаться, он немного удивил Таля...

     5.

     Следующий день не сулил никаких перемен в жизни Эла Бенджамина. Он был хмур и недоволен, как и вчера. Его лицо говорило об этом. Ничего нового. Однако эта хмурость не мешала ему быть рассудительным, рациональным, очень прагматичным и благоразумным. По утрам он вставал, умывался, завтракал чашечкой кофе.
     Эл почему-то считал, что у него лишний вес и несколько килограммов надо сбросить. Он думал, что кофе на завтрак способствует сжиганию калорий. Но ему бы тут следовало бы знать, что отсутствие полноценного завтрака ничуть не помогает в похудании, а даже наоборот: желудок работает медленнее, значит, пища переваривается хуже, да и в течение дня организм всё равно потребует восполнения недостающей энергии. Но Эл придерживался другого взгляда на этот вопрос (и вполне обоснованно) и старался есть мало. Но если уж ел...
     После завтрака он собирался на работу. Шёл до места службы пешком чуть больше получаса. В плохую погоду дорога занимала минут сорок пять, не больше. Он мог бы тратить и минут десять на путь от дома (съёмной квартиры) до места работы, если бы пользовался общественным транспортом. Но проезд пришлось бы оплачивать, а это лишние траты, которых, на разумных основаниях, он делать не хотел. Эл убедил себя, что он - недостаточно богат, чтобы позволить себе тратить деньги там, где этого можно и не делать. Да и борьба за фигуру. Плюс пешком просто полезнее. Особенно если учитывать, что работа-то у него на 90% сидячая. К тому же, если принять к сведению, что цены на бензин растут не по дням, а по часам, то и стоимость услуг тех же городских автобусов также будет только увеличиваться. Цена за билет уже поднялась и, скорее всего, поднимется ещё. Кстати, из-за роста цен Эл бросил курить. Его любимая марка сигарет в два раза подорожала. Он прикинул, посчитал, сопоставил - получилась кругленькая сумма только на курево! Вот он и решил отказаться от вредной привычки. И легкие целее будут. Приблизительно такие у него были разумные доводы...
     Вот, короче, встал он на следующий день, собрался, прошёлся по утреннему Тель-Авиву, не обращая внимания ни на людей, ни на достопримечательности, которых тут было в достаточном количестве, и прибыл на работу. И каково же было его удивление, когда, войдя в свою контору, он увидел там Таля Антуана, что-то живо обсуждающего с начальником Эла - Адамом Айзерманом.
     Начальник фирмы, её хозяин и директор - Адам Айзерман - был человеком немолодым, но до пенсии ещё не дожил, хотя успел нарастить большой живот. Он был успешен в делах, разбогател довольно быстро и давно, что уже и сам, наверно, не вспомнит, как это было. Его контора была стабильна, из года в год уже больше четверти века показывала только рост, несмотря на все кризисы мировой экономики. И пускай обороты были скромны, по сравнению с иными компаниями, но Адам был доволен. А уж когда ему предложила партнёрство одна влиятельная французская компания со связями с Америкой, он, не раздумывая, решил согласиться. И, возможно, если б не взрыв, не порыв Эла на глазах у изумлённых приезжих гостей, то ничего бы такого и не было сегодня. Но всё сложилось так, как сложилось.
     Лицо Эла, конечно, осталось в прежнем положении, но внутри у него начался монолог: "Ну и что здесь делают эти двое? Ещё можно понять, почему сюда Айзерман припёрся - всё-таки это его фирма, он здесь главный. Хотя что-то я не припомню, когда был последний случай, чтобы он в такую рань был на ногах здесь. Может, если только до того взрыва?.. Ай, нет, но этот тощий хрен..."
     Эл так мысленно рассуждал и хозяйничал на своём рабочем месте. Возможно, он бы ещё долго так думал и думал бы, если бы его бесцеремонно не прервал Адам Айзерман:
     - Дамы и господа, - обратился тот ко всем собравшимся, - в свете последних событий, после которых наша компания вышла на международный уровень, нам потребовалось расширение сфер своей деятельности. Я понимаю, что для многих это сейчас звучит неожиданно, тем более что мы никого не предупреждали, но это было сделано лишь с целью обезопасить нас от утечки... - тут Айзерман слегка поперхнулся, - от утечки информации. Наши добрые друзья из Парижа, с которыми мы последние несколько лет плодотворно сотрудничали, предлагают нам увеличение капитализации... А это - новые инвестиции, новые возможности... новая ответственность. Я понимаю ваше удивление: вы уже несколько лет не видели меня на рабочем месте в такую рань, но, поверьте, случай неординарный, и мне необходимо посоветоваться с каждым из вас. В отдельности. Нужно узнать ваше коллективное мнение, ведь переход на новый уровень... Хотя об этом вам, наверное, лучше расскажет, позвольте представить, Таль Антуан - наш партнёр...
     - Всему своё время, господин Айзерман, - с улыбкой на лице прервал эту странную речь начальника фирмы Таль, - думаю, с самого утра большой объём новой информации вряд ли будет воспринят должным образом. Господа, - обратился он к служащим (хотя среди них были и дамы), - я тут ознакомился с вашими резюме, - и тут он потряс в воздухе увесистой папкой.
     В голове Эла резонно промелькнула мысль: "Уж не эту ли папку я ему вчера в отель принёс? По размеру, объёму и, если вспомнить, как он держал пакет вчера вечером и сегодня... "
     Опять Элу не удалось домыслить до конца. И это его раздражало ещё сильнее, чем то неведомое, подарившее его лицу недовольное выражение. Но Эл умело глушил эмоции и не подавал виду. Лишь гримаса неудовольствия красовалась на его физиономии. А сам он думал. Продумывал дальнейшие ходы. Свои и чужие. Таль и Айзерман уже удалились в кабинет директора и начали по одному вызывать сотрудников. В алфавитном порядке. На "алеф" начинались фамилии лишь пары человек. Айзерман был не в счёт. Всё-таки начальник, да и вообще... Элу было плевать, кто там пошёл первым, а кто вторым. Следующим-то после них должен идти он. Так уж сложись, что только у него фамилия начиналась на вторую букву алфавита. И поэтому он думал. Продумывал.
     Мозг усиленно начал работать. Эл совсем забыл о служебных обязанностях, а их ведь никто ни с кого не снимал. Но Эл сам себе позволил отвлечься от дел: "Сделать всё равно много не успею, держат они в кабинете приблизительно около пятнадцати минут, я б всего полчаса успел поработать, чуть больше, сейчас вот второй выйдет - и меня позовут. Гляжу, все зачем-то склонились над бумагами, работают, молодцы. Как единый механизм. Ничто не отвлекает. И мне бы надо... Что-то день сегодня с утра не заладился. Давно я себе таких вольностей не позволял, но ведь - "случай неординарный" - как выразился наш босс. Я успею. Сделаю. Мне б понять, что нужно этому Талю и почему Айзерман так перед ним заискивает. Чувствуется этот тощий урод склонен к деспотизму. Все такие недоразвитые в душе мечтают быть Чёрными Властелинами. Не удивлюсь, если его кумир - Дарт Вейдер. Хотя это мой кумир. Не позволю какому-то дистрофику стоять с собой на одной ступени. Хотя мы с ним в неравном положении... Он чуть ли не вертит Айзерманом, а я - всего лишь несчастный клерк. Конторская крыса. С определённым кругом обязанностей... Унизительно, если честно. Альберман и Арав - формально у меня в подчинении. Я же их обучал в том году, когда они только пришли сюда. А теперь я - в одном потоке со всеми. И с теми, кто давно работает, и со вчерашними стажёрами. Меня это задевает. Могли бы уж как-то дифференцировать сотрудников... по должностям, по трудовому стажу на худой конец... Не, не о том я думаю. Надо показать ему. Айзерман-то, думаю, меня ценит, он же меня повысил, когда взрыв... ай, чёрт возьми всех с этим взрывом... Этот Таль что-то знает, обладает чем-то. Деньгами? Француз... а на идише говорит, как на родном. Корчит из себя добрячка, но я-то вижу его насквозь. От такого жди в любой момент... Перемены грядут. И на мировом финансовом рынке неспокойно... Вторая волна Кризиса? Надо подождать, посмотреть, как там доллар себя поведёт. Но это потом. Пока надо прикинуть, что к чему здесь. Обычно так поступают, когда хотят почистить ряды. Или грядёт смена руководства. Или и то, и то. Хотя шеф вряд ли уступит бразды правления. А может, и уступит. Он сволочь продажная, если честно..."
     Тут дверь кабинета директора открылась, из неё вышел сотрудник и отправился на своё рабочее место. Из кабинета раздался голос Адама Айзермана:
     - Эл, можно тебя...

     6.

     Кабинет как кабинет. Что тут описывать. Стол? Стулья? Директорское кресло? Стандартный набор. Ничего интересного. В интерьере и убранстве. Интересно было другое, и это сразу бросалось в глаза: на месте директора сидел Таль Антуан, а сам шеф - по правую от него руку.
     "Грядут большие перемены, - подумалось Элу. - Возможно, даже сокращение штата будет..."
     Когда Эл вошёл в кабинет своего начальника, там директор фирмы вместе с Талем о чём-то (или о ком-то) перешёптывались. При этом господин Айзерман тихо говорил в ухо Таля Антуана, а тот, склонившись над столом, перебирал какие-то бумаги, кивал головой и также тихо отвечал "да-да".
     Эл стоял, смотрел на них и соображал: присесть или подождать? Ну, на самом-то деле, вопрос так категорично не стоял: Эл знал, что нужно стоять, пока руководство не позволит тебе сесть. Просто ситуация показалась ему некорректной: подчинённого вызвали, тот поспешно явился, а его как будто и не ждали вовсе. Таль с Айзерманом никакого внимания на вошедшего не обратили...
     "Старик Айзерман никогда так себя не вёл. А значит, это молокосос дёргать за ниточки пробует. Кто он такой, что так себе позволяет?.."
     Подобное размышление протекло очень быстро в голове Эла (а может, это только ему так показалось), и он решил не стоят, как истукан. И не привлекать к себе внимания каким-то резким действием (словом). Он решил, как в армии: просто доложить о своём прибытии вышестоящим по званию.
     - Эл Бенджамин по вашим указаниям явился.
     Айзерман и Таль наконец-то взглянули на него. Господин Адам даже засмеялся, а Антуан глянул на него - и тоже улыбнулся.
     - Здравствуйте, друг, присаживайтесь, - сказал Элу Таль, - как вы официально о себе доложили, буквально рапортовали... Вы служили в армии?
     Эл уже сидел на стуле. Он смотрел на директора и на этого пришлого. Он знал, что ему ответить на данный вопрос. Причём давно уже знал. Ещё за долго до того, как вошёл в кабинет директора в этот день. В самом рабочем его начале. А знал он ответ на вопрос "вы служили в армии" по одной банальной причине. Так считал Эл. Вообще-то вещи и мир вокруг себя он привык воспринимать в максималистских оценках, это у него ещё с юношества осталось, просто он научился ловко маскировать своё мировоззрение под безразличие (и как думали малознакомые с ним люди - апатию), но всё же были некоторые аспекты, в том числе и касающиеся его самого, которые Эл Бенджамин считал абсолютной банальщиной.
     Служба в вооружённых силах Израиля - это не просто долг гражданина, прописанный законодательно. Это гораздо больше. Больше, чем зов сердца. Это почти священно. Также как Тора, Голгофа или Стена Плача. Евреи с оружием в руках завоевали право жить на этой земле. Они вернули то, что когда-то принадлежало их праотцам и чего они были лишены. Они вернули себе историческую Родину силой, что может в принципе вызывать только уважение. Люди, рождённые во всех концах света, но объединённые общим происхождением, собрались и отстояли свою землю в борьбе с превосходящими силами противника. По крайней мере, по количеству. Потому как по духу равным им в регионе не оказалось. И поэтому каждый еврейский парень и каждая еврейская девушка почитают за честь, долг перед отцами и дедами, долг перед будущими поколениями соплеменников - все евреи хотят служить в армии. И все служат. И нет у них уклонистов. На сборы всегда являются сотни новобранцев, готовых, также как и их родственники, обеспечивать безопасность и суверенитет государства Израиль, которому так уж посчастливилось оказаться посреди нелояльного арабо-мусульманского мира. Ливан, Сирия, Иордания, Египет... И Иран сюда же. И поэтому евреи служат. И будут служить. Все. За исключением единиц. Среди которых и оказался Эл Бенджамин. Он не служил, так как его не взяли. По состоянию здоровья. Зрение оказалось слабоватым, да и на ухо одно Эл был туговат. В детстве он ещё переболел гриппом, который дал осложнение на органы слуха. Вот и не взяли его служить. Но Эл недолго переживал поэтому поводу. Он пораскинул мозгами и пришёл к мысли, что, в общем-то, служба в армии немного не входит в его жизненные планы, а государству он и на гражданке может пригодиться.
     Короче, когда Таль спросил "вы служили в армии", Эл уже давно был готов дать ответ:
     - Нет. Меня по состоянию здоровья признали непригодным к строевой подготовке.
     - Да? - удивился Таль. - А я думал, тут всех берут... А что у вас?
     - Ну... у меня со слухом проблемы были, осложнение после гриппа в детстве.
     - И вас поэтому не взяли? - ещё раз спросил Таль.
     - Да, - стал отвечать Эл с иронией в голосе, - чувствую себя временами по этому поводу белой вороной, но - я усердно работаю. Компенсирую свой гражданский долг перед людьми и страной.
     - Да-да, я тут посмотрел ваши данные, - сказал Таль и полистал бумаги. - О вас хорошие отзывы, - после этих слов, Таль посмотрел на Адама Айзермана, который молча и с любопытством наблюдал за происходящим. Заметив устремившего на него взор Таля и такого же (с обычным для себя выражением лица) Эла, директор чуть-чуть откашлянул, и произнёс:
     - О да, Эл Бенджамин - один из тех сотрудников, на которых всегда можно положиться. Он ответственен, профессионален, обучает наших стажёров азам профессии и вообще если бы не он... - тут начальник замолчал, так как хотел добавить "вас бы здесь, скорее всего, и не было бы", но вовремя остановился. Он не собирался произносить те слова с каким-то задним умыслом, но именно так их и можно было бы понять, а в мозгу сложилась именно такая фраза. Слава Богу, на язык не спустилась.
     - Что "вообще"? - обратился Таль к директору.
     - Понимаете, когда даже речь о том, что когда-нибудь нам придётся обсуждать глобальные проекты, ещё не шла...
     - Ну, она и сейчас не идёт, - перебил его Таль.
     - Ну, да, - ничуть не смутившись, продолжил Айзерман, - просто несколько лет назад в нашем городе случился теракт, а Эл проявил героизм...
     Эл бы, наверное, покраснел от такой похвальбы, но лицо его служило ему надёжным забралом.
     - Героизм?! - с ещё большим удивлением произнёс Таль. - И что же вы такое сделали?
     - Ничего, - ответил Эл.
     - О, скромность настоящего честного человека! - опять заговорил Адам Айзерман. - Мы тогда сидели в кафе через улицу и обсуждали наши перспективы, как прогремел взрыв, и Эл бросился спасать девушку!
     - Да вы что? - не веря, сказал Таль. - И как, спасли?
     - Да, - промолвил директор.
     - Нет, - ответил Эл (Адам и Таль чуть напряглись от этого "нет"), - её медики увезли.
     - А, ну, так это даже лучше, - заметил Таль Антуан.
     - Я тоже так считаю, - проговорил Эл.
     - Кстати, о счетах... - Таль пошарил в бумагах, что были разложены на столе. - Вы ведь уже несколько лет в компании. Поступили стажёром, потом вас сразу повысили вдруг...
     - Это лучше у господина директора спросить, - перевёл стрелки Эл.
     Таль с пристальным вниманием уставился на директора.
     - Ну, понимаете, взрыв, потом мы соглашения достигли, новые возможности появились, а Эл девушку спасал...
     - А, понятно, - сказал Таль и опять обратился к Элу: - Ну, а вы сами-то как оцениваете своё продвижение по службе?
     - Я? Как? Как-как... господин Айзерман же сказал, а у меня образование в этой области...
     - Подождите, - остановил его Таль. - Скажите, вы считаете своё продвижение заслуженным?
     Эл задумался. Он знал, что это было не так. Если б не тот злополучный взрыв и его реакция на него - вряд ли бы он так быстро получил повышения. Как раз только бы сейчас он мог получить эту должность, если постепенно, день за днём заслуживал право на доверие от руководства. Но тот взрыв...
     - Это стечение обстоятельств. Мне предложили - я согласился.
     - А если бы вам прыгнуть с пятого этажа предложили? - задал провокационный вопрос Таль.
     - Прыгать с пятого этажа - это неразумно и бесперспективно. Мне же предложили хороший вариант с повышением в должности и окладе. Было бы большой глупостью отказываться.
     - Да, ваша правда. А не испугались, что не справитесь, не потянете?.. И вас тогда уволят...
     - По-вашему, я зря учился? У меня в дипломе только отличные оценки. Я человек сообразительный, информацию усваиваю быстро и тут же применяю её на практике. И, полагаю, у меня талант какой-никакой имеется...
     - Талантливый он парень, - подметил господин Айзерман.
     - Талантливый, говорите? Ну, давайте, поглядим... Вот скажите мне, господин Бенджамин, что вы думаете о ситуации вокруг США?
     - "Вокруг США" или "внутри США"? - переспросил Эл.
     - Ну, да, внутри США, - поправился Таль, а сам подумал: "Чёрт, подловил".
     - Ну, если вы спрашиваете меня, что я думаю о шумихе по поводу поднятия планки госдолга США... думаю, они его поднимут. К следующей неделе достигнут они там у себя соглашения, напечатают целую кучу ничем не обеспеченных долларов, накачают ими мировую экономику... А если вы спрашиваете, ждёт ли нас очередная волна кризиса... Я не провидец, но я склонен полагать, что "да". Потому как динамика отрицательная. Если не в ближайшее время, то через пару-тройку лет точно тряхнёт, если мер не принять.
     Эл замолчал. И посмотрел на сидящих перед ним людей. Те очень внимательно слушали его. И когда Эл прекратил говорить, Таль и Адам Айзерман, казалось, ещё продолжают слушать и осмысливать, что им было сказано.
     - Исчерпывающий ответ, - резюмировал Таль, - мне нравится ваш взгляд на вещи. Спасибо, приятно было с вами побеседовать... а то вы вчера так быстро убежали...
     - Ну, так я свободен?
     - Да-да, конечно, можете продолжать выполнять свои обязанности. Полагаю, у нас с вами будет плодотворное сотрудничество, друг.
     Таль встал и опять протянул Элу руку. На сей раз - как равному. И Эл без раздумий пожал её, а потом покинул кабинет.
     - Ну, что звать следующего? - задал вопрос Талю господин Айзерман.
     - Да-да, - стоя и опять уткнувшись в бумаги, механически ответил Таль. Он немного задумался об Эле и сказал сам себе: "Какой интересный молодой человек... мог бы хоть из вежливости полюбопытствовать, как я вчера вечер провёл..."

     7.

     Вчера вечером Таль решил прогуляться перед сном. Ему не хотелось торчать в душном номере отеля. Ему нужно было развеяться после дороги. Принесённый пакет он уже давно раскрыл, сразу как ушёл Эл, быстро просмотрел имеющиеся там материалы, подметил то, что посчитал нужным, сделал какие-то записи на листочках, потом отложил их в сторону и потянулся. У Таля была феноменальная память. Всё необходимое он запоминал с первого раза. И ещё он умел очень быстро читать. Обучился этой технике на спецкурсе в университете. Однажды он заспорил по какому-то пустяку на религиозную тему. Папаша говорил одно, а сынок утверждал не то что обратное, но и с тем, на чём настаивал отец, он не мог согласиться. В довершении спора, чтобы одержать победу, родитель привёл довод из Торы, сказав, что он её читал и уж точно знает. Но когда сын попросил показать это место в Торе, отец ответил, что он же не помнит её наизусть, а вот сыночку следовало бы больше уделять внимания религии. А то он уже взрослым стал, а Торы не читал. Таль, если честно, не понял, причём здесь возраст и чтение Торы, но он согласился: да, чтобы разрешить сей спор ему надо почитать эту великую книгу. "Только напряги мозги и наберись терпения - книга-то не маленькая", - с ехидной улыбкой напутствовал сына папа, в тайне надеясь, что отпрыск не осилит такой большой фолиант. Он полагал, что молодёжь слишком увлечена сиюминутными удовольствиями, чтобы тратить время на осмысления... И каково же было его удивление, когда через 15 минут к нему подошёл Таль с Торой в руках, потряс ей перед глазами отца и заявил: "Я же говорил, что здесь таково и в помине нет".
     - Ай, сынок, ты меня разыгрываешь, - произнёс, не поверив, что за 15 минут можно осилить Тору, запомнить, осмыслить, понять...
     - А я и не говорил, что понял и осмыслил. Но того, о чём мы с тобой спорили, здесь нет! - торжественно заявил Таль и положил книгу перед отцом. Тот изумлённо смотрел на сына, как бы требуя достоверного подтверждения, что сын действительно её прочёл. Тогда Таль начал дословно цитировать священное писание из разных мест, а под конец сразил отца тем, что показал ему учебный курс по технике быстрого чтения. Так что осилить менее чем за полчаса, даже будучи уставшим после утомительного перелёта, пару сотен листочков с краткой информацией о работниках консалтинговой конторы, в которой работал Эл, ему не составило труда.
     Он вышел на балкон, подышал воздухом и собрался прогуляться...
     На выходе портье хотел, было, посоветовать Талю, куда лучше сходить поблизости, но тот никак не среагировал на него. Таль вышел на улицу и его глазам предстал вечерний Тель-Авив. Точнее центральная его часть. Гостиница, в которой поселился Таль, находилась в шаговой доступности от бульвара Ротшильда, и Талю пришла светлая мысль пройтись вдоль него, посмотреть на людей, достопримечательности и прочее...
     Люди проходили мимо него, а он мимо них. Ничто в его поведении, походке не выдавало, что он приезжий. Он был таким же, как все, евреем. Хотя неожиданно выскочившие из-за угла перед ним двое арабов заставили Таля чуть-чуть опешить, но те парни даже глазом не повели и пошли куда-то по своим делам. Таль даже засмеялся. Он знал, что физически он слаб и, в принципе, рисковал, арабы-то были очень крепкими и высокими. Вообще встретить араба на улицах любого израильского города нередкость, но те двое как-то уж сильно выделялись из общей массы народу. Или это просто так сильно Таль перепугался, что стал подозревать ни в чём не повинных людей?
     - Ты, тощий урод, смотри, куда идёшь! - агрессивно сказал Талю какой-то молодой мужчина. Они столкнулись. Таль слишком задумался о тех арабах, всё оглядывался назад, пытаясь выделить их из толпы, и не заметил, как врезался в случайного прохожего. Который был роста среднего, с крупными чертами лица, длинными блондинистыми волосами и стройного телосложения. Не самый крупный из рода Иакова. Арабы-то были больше. Да и сам Таль на несколько сантиметров был выше незнакомца. Но тот явно был атлетичнее. У него была круглая грудная клетка, выпирающая вперёд, крепкие руки, сбитые кулаки ("Наверно, занимается боксом или ещё чем таким," - подумал Таль) и во взгляде была такая пронзительная глубина, что вводило человека в ступор.
     Таль только и пожал плечами да извинился.
     - Глаза протри! - громко произнёс блондин и пошёл дальше.
     "Что ж это происходит-то? Как не дружелюбно... а мне сказали, что город лишён недостатков. Хм, сомнительно. Арабы шастают то и дело. А вдруг, у кого из них бомба? Откуда я знаю, может, те двое были боевикам из Хесболлы? Да местные евреи - какие-то неприветливые... Один всё денег выманить хочет, второй даже руки не пожал и говорить не захотел, сразу свалил. А тут ещё этот..." - так размышлял Таль Антуан уже сидя в уличном кафе и попивая зелёный чай. Он любил этот напиток, веря в его чудесные, почти волшебные целебные свойства.
     Допив кружечку, он заказал ещё одну, а потом хотел идти в отель. Но только ему поднесли напиток, как немного в стороне появилась компания каких-то людей. Преимущественно мужчин. Среди них мелькала чья-то блондинистая шевелюра. Таль не знал, тот ли это был тип, что так резко нагрубил ему, но смотрел он в ту сторону с большим интересом.
     Там было какое-то движение. Люди что-то обсуждали, смеялись, делились идеями... У одного была гитара, он стал играть. Кто-то вытащил кастрюлю с ложкой и стал постукивать в такт мелодии. Другие пели. Танцевали. Похоже, у той компании был какой-то праздник. Может, не виделись давно, а тут собрались. Веселятся. Самым активным там был блондин. Он всем уделял своё внимание: и пел, и танцевал, и пытался подыграть музыкантам, и при этом успевал собирать в кепку мелочь, которой охотно делились окружившие их зеваки. Скоро компания друзей совсем скрылась из виду за спинами набежавших зрителей. Но шумели они хорошо. Таль их слышал, сидя за столиком в компании чашечки зелёного чая. Друзей у него не было. Он об этом прекрасно знал. И, несмотря на весь свой коммуникабельный талант, он старался не сближаться слишком с людьми. Потому что не доверял им. По одной простой причине: в силу своих избыточных умственных способностей в области приобретения капиталов, он смотрел на людей, вообще на всё человечество, лишь как на средство в достижении поставленной перед собой цели...
     Он мечтал о мировом господстве.
     Если бы люди, с которыми ему приходилось встречаться, могли бы прочесть его мысли, они бы никогда не захотели с ним общаться. Но, слава Небесам, телепатов Талю ещё видеть не приходилось. Он мог продолжать использовать людей так, как ему было нужно, с очень дружелюбным лицом (он старался его таким делать). И люди часто принимали его за простачка, ведь Таль давал им возможность самореализации, помогал им, советовался с ним, они доверяли ему... Но когда получался необходимый результат - Таль без сожалений мог порвать с человеком, если было очевидно, что тот не принесёт больше пользы.
     Таль Антуан был, конечно, слишком молод для такой линии поведения в социуме (и с социумом!), но ему было приятно так о себе думать. Он преувеличивал свои достоинства в собственных же глазах, но то, что ему удавалось умело манипулировать людьми, он ещё показал в фирме отца, когда тот его только взял в дело. Ну, тут большое значение имело то, что он был сыном Марка Антуана, но этот факт не перечёркивал таланты Таля, а лишь делал их ещё более очевидными.
     "А, бездельники", - сказал про себя Таль, встав из-за стола и расплатившись за чай, - о чём только думают? Ведь взрослые люди, у многих, наверняка, семьи, дети, жёны... а они песенки на улице поют, как бродяги. Позор. Тут сидишь, размышляешь, как покорить мировую экономику, как заработать ещё больше денег, а они... как не было у них достатка - так и не будет. Потому что не умеют жить в этом мире, где балом правят финансы! А они - как ягнята, пасутся, травку жуют... А надо быть хищником... Не благоразумно это."
     - Ещё что-нибудь желаете? - спросил у замечтавшегося Таля, стоящего на одном месте и глядящего в неведомое пространство, услужливый официант, который подумал, что "господин, должно быть, решает куда пойти, а это повод ещё посидеть в нашем заведении".
     Таль одёрнулся, пришёл в себя, разогнал императорские мысли подальше, принял вид обычного еврея, сказал, что ничего не нужно, и пошёл в отель.
     "Н-да, с такими людьми будет сложно, но можно. Завтра поглядим, кого надо оставить, а от кого - избавиться..."

     8.

     День первого знакомства с персоналом подошёл к концу. Давно уже на рабочем месте Адам Айзерман не задерживался так долго. А причина тому - неуёмная энергия Таля Антуана, который намеревался совершить маленькое экономическое чудо. Которое в скором времени повлияет на всю планету. Поэтому он решительно и напористо провёл свой первый рабочий день в интенсивной коммуникации со служащими агентства. Таль лихо, на глазах у господина директора, классифицировал сотрудников фирмы, раскладывая анкеты с их персональными данными по двум стопкам...
     - Что это вы затеяли? - спросил утомлённый Адам Айзерман, протирая пот со лба.
     - Отделяю, - сказал, положив руки на стопки бумаг, Таль.
     - Чистых от нечистых? - иронично поинтересовался директор, наливая стакан воды из графина, что стоял у него на столе.
     - Меня радует, что вы не теряете присутствия духа.
     Выпив водички, господин директор подумал: "Вот чёртов доходяга, навязался на мою голову! Всё что-то делает, делает... откуда только взялся такой? Молодой, а ведёт себя - будто богаче самого Билла Гейтса!"
     - Думаю, господин Айзерман, - начал после короткого молчания Таль, - когда наша компания по обороту капитала обойдёт "Microsoft", на вашем лице будет сиять большая улыбка.
     - "Microsoft"? - переспросил Айзерман. - А почему именно "Microsoft"?
     - Ну, это так... как общее сравнение. - Таль встал из-за стола. - Не только "Microsoft"... Вот, - он подвинул стопки ближе к директору, - дальше действовать будете вы.
     Таль отошёл к окну, а директор с любопытством склонился над стопками:
     - И что же тут у вас получилось?
     - Презабавная картина, - глядя на уличное движение, сказал Таль.
     Директор стал перебирать листочки.
     - Вы только местами их не путайте, каждое в своей стопке должно лежать.
     - Да? А почему, простите? Не вижу никакой разницы... - не подумав, проговорил Адам Айзерман.
     "Вот поэтому-то меня сюда и прислали. Потому что ты, старый хрен, не думаешь", - подумал Таль, а в слух сказал:
     - Совсем никакой?
     - Ну, может быть, одна стопка раза в три больше другой...
     - Это вы верно подметили. И что, никакого вопроса не возникает?
     - А... почему эта папка - лишь на треть по толщине вот от этой? - с наивностью в голосе произнёс директор.
     - Шутите?
     - Ох, знаете ли, устал я что-то, рабочее время уже кончилось, а тут всё без толку сидим, болтаем праздно...
     - Да нет, господин директор, позвольте не согласиться. Мы с вами очень плодотворно потрудились сегодня, очень. - Таль взглянул на директора и мысленно похвалил себя: "По крайней мере, я".
     - Ну, не знаю, - засомневался Айзерман, - сидели, слушали...
     - Но теперь дело за вами. Стопку побольше можете отложить, а ту, что поменьше, берите...
     - И что делать с ней?
     - Не с ней, мой дорогой директор, а с людьми, чьи имена там записаны...
     - Ну да...
     (А в стопку, что составляла по толщине лишь треть от другой, были отобраны кандидаты на увольнение.)
     - ЧТО?! - неистово, вскочив с места, прокричал Адам Айзерман, когда разобрался. - Уволить?! Но за что?!
     - За низкие показания в работе, - присев на подоконник, невозмутимо ответил Таль.
     - Но по какому праву вы заявляетесь в мою компанию и указываете, кого надо увольнять, а кого оставить!? Да у вас опыта нет в таких делах! У вас молоко ещё... - но тут господин Айзерман остановился и сел обратно.
     - Что ж вы замолчали? Договаривайте до конца. Что у меня там с молоком, а?
     - Не берите в голову, я это так в сердцах...
     - Знаете, если вам что-то не нравится в моих действиях - я сегодня же могу улететь в Париж, и мы с вами больше не будем иметь дел. Только боюсь, это не лучшим образом отразится на ваших делах. Да и репутации тоже.
     - Но, в конце концов...
     - В конце концов, - перебил собеседника Таль, - между нашими конторами существуют вполне определённые договорённости. Если вы хотите их нарушить, то...
     - Нет-нет, что вы, что вы, но... вы даже ещё и не приняты к нам на работу, а уже такие решения принимаете.
     - Это дело времени. Вы будете подписывать приказы об увольнении?
     - Да меня же правозащитные организации на части разорвут!
     - Этих я беру на себя. Но пока необходимые бумаги не пришли - людей придётся увольнять вам.
     - А когда прибудут ваши бумаги? - с неподдельной заинтересованностью спросил директор.
     - Скоро. Может быть, даже завтра.
     - Ну, давайте до завтра и подождём. Я пока со списком сокращаемых ознакомлюсь... может, кого-то надо всё-таки оставить.
     - Не надо ждать до завтра. Завтра с этими сотрудниками нам надо попрощаться... Вам, господин директор.
     - Да почему же? Вы же не знаете этих людей, а я с ними не первый день работаю, и всё нормально!
     - Я в людях не ошибаюсь, - лаконично ответил Таль.
     - Но вы... - Адам Айзерман стал перебирать листки. - Ну, может быть... согласен... ну, да...
     - Я же говорил вам.
     - И этого туда же... да. Всех туда же.
     Он подвинул стопку с бумагами в сторону. Последний листочек немного прилип к столу, потому как, когда директор наливал воду в стакан, он умудрился чуть-чуть накапать на стол. Вот последний лист и намок с краю и остался перед галзами Адама Айзермана.
     - Что?! И Эла?! - заголосил господин директор, когда разглядел, чья анкета перед ним оказалась. - Его-то за что?! Он мой лучший сотрудник!
     - Не уверен.
     - Да вы же сами его видели и слышали! Ну, кто из всех так точно и кратко смог описать ситуацию с госдолгом США!?
     - Это не показатель, - заявил Таль.
     - А что показатель?
     - Спокойно. Я вам объясню. Давайте посмотрим, сколько денег за период своей деятельности принёс компании сотрудник Эл Бенджамин?
     - Но у него была немного другая специализация, - попытался заступиться за своего работника директор.
     - Хорошо, другая. Чем он занимался?
     - Он обучал стажёров. Он анализом поступающей информации занимался неплохо.
     - Неплохо, но не хорошо. То есть имеются люди, кто делает это лучше, так?
     - Ну, в какой-то степени...
     - И к тому же. Не успел он и месяца проработать у вас - как его повысили. Но с тех пор несколько лет прошло, а он всё продолжает занимать ту же должность. Скажем, взять Альбермана или Арава. Формально - они у него в подчинении, всего год с небольшим работают, я так понимаю, Эл Бенджамин курирует деятельность всех, кто менее полутора лет работает в компании...
     - Ну, да, он анализирует данные, пока сотрудник не наберётся опыта и не начнёт сам...
     - Отлично. Вы считаете, что Арав и Альберман, реально приносящие компании деньги, не справятся с поставленными перед ними задачами? Им не нужна нянька в лице Эла Бенджамина. Они уже вполне самостоятельные и смогут сами...
     - Но Эл не нянька...
     - Ну, да. Возможно, не вполне лояльная метафора. Но давайте возьмём тех, кто пришёл с Элом в компанию в один год. Бенаюн, Кац, Грюнбаум - все они давно занимают руководящие посты в своих отделах. Даже в отделе Эла старший менеджер - на год меньше работает в компании, чем Эл. Это о многом говорит.
     - И о чём же?
     - Сотрудник Эл Бенджамин безынициативен, нецелеустремлён, его не волнует карьерный рост, а как следствие - и прогресс фирмы в целом. Он не приносит пользы. От такого стоит избавиться.
     - Но Эл работоспособный, ответственный и исполнительный! За годы работы - к нему не было ни одного нарекания! Я не позволю, чтобы его уволили! Да, он не занимается добычей денег для фирмы, но он выполняет много других функций, очень профессионально. И в жаловании он не требователен - что тоже большой плюс.
     - Ой, я вас умаляю. Он не требует больше денег лишь потому, что предложи вы ему вот сейчас миллион долларов, но при этом скажи, что надо будет - как все пахать, по пустыне бродить и искать клиентов, - я вас уверяю, он сразу уволится.
     - Ну и что! Но и такие люди нужны, он умён, даёт дельные советы. Я требую, чтобы Эл остался.
     - Не, вы директор, оставьте хоть всех! Мне-то что...
     Таль встал, подошёл к столу, начал собирать свои вещи.
     - Куда вы? - спросил его директор.
     - Я ухожу. Вы не хотите, похоже, работать по-новому, а по- старому - я не могу. Прощайте.
     - Подождите же! - Адам Айзерман схватил Таля за руку.
     Нависла угроза потерять большие деньги. Этот "чёртов доходяга", несмотря на свой юный возраст, был тем маяком, который указывал дорогу к несметным богатствам, власти, влиянию. Господин Айзерман был человеком небедным, но хотелось больше. Новые компаньоны могли ему это дать, но нужно было отказаться от какой-то части себя. И Адам был готов к этому, он знал, что без этого не обойтись. Но он не мог так запросто в первый же день уступить. Да и кому! Ладно бы приехал опытный специалист, а то ведь - мальчишка. Что он знает? Что он понимает? Что он может? И если так легко соглашаться на все его бредовые идеи - то зачем тогда будет нужен он - господин директор Адам Айзерман? Такой поворот дела указывал в сторону скорой пенсии, а он ещё не собирался складывать оружия. Адам Айзерман ещё хотел повоевать. Но делать нечего - и он это понимал тоже. Отказ мог вообще стоить ему бизнеса, ведь были подписаны бумаги, имеющие юридическую силу...
     - Хорошо, - сказал директор, - я подпишу приказы об увольнении этих людей. Но на своих условиях.
     - Слушаю.
     - Во-первых, ваша фирма выплачивает им большую денежную компенсацию...
     - Но не я же их работодатель! - хотел отнекаться Таль
     - Но вы же решили их уволить!               
     - Но какое это имеет отношение...
     - Так, молодой человек, говорит старший, послушайте его. Так вот, деньги, сегодня уже должны поступить на счёт компании.
     - Хорошо, пожалуй, вы правы. Не стоит людей бросать так резко, надо им помочь. Они, конечно, всё равно не выплывут... Я сегодня же решу этот вопрос. Сколько вы хотите денег?
     - Я? Я нисколько, это всё для моих сотрудников.
     - Хорошо, сколько для ваших... бывших...
     Адам Айзерман на ухо шепнул Талю сумму, тот хотел заикнуться, но директор прикрыл его рот рукой и тихо добавил:
     - И это только на каждого, - и, не отпуская руки ото рта Таля, сказал: - И Эл Бенджамин должен остаться в команде.
     - Но это уже слишком! - не выдержав и сдёрнув чужую руку со своего рта, громко произнёс Таль. - Нам не нужны неэффективные сотрудники!
     - Под мою ответственность, - промолвил директор и посмотрел на Таля такими нежными глазами, что ну никак нельзя было отказать.
     - А, Бог с вами, валяйте. Но останется только Эл...

     9.

     Часто перед сном Адам Айзерман любил посидеть на веранде своего дома с бутылочкой вина. Он неспешно наполнял бокал и медленно попивал, предаваясь мечтательным размышлениям. Иногда компанию ему составляла супруга Роза, но на этот раз господин Айзерман предпочёл остаться один, не проявив никакого внимания своей жене.
     - Адам, что случилось? - хотела, было, узнать Роза Айзерман у мужа, пропылившего мимо неё на веранду.
     - У меня важное дело, мне надо побыть одному, - быстро отчеканил директор, даже не выглянув на неё.
     - Но, может, тебе что-то нужно? - поинтересовалась жена и собралась войти к мужу, но его слова остановили Розу:
     - Милая, ничего не надо, мне нужно поразмыслить...
     - Но...
     - Ничего.
     - А ужин?
     - Я не хочу. Потом. Роза, у меня был тяжелый день, прошу тебя...
     Роза только и пожала плечами и пошла на кухню. "Надо же! - подумала она. - Тоже мне "тяжёлый день" у него..."
     А денёк-то и вправду выдался для Адама Айзермана не из простых. Он уселся на веранде в кресло, положил руки на своё увесистое пузо и стал разбираться в мыслях, которые роились в его седовласой и лысоватой голове.
     "А, каков щенок, как всё ловко обделал. Я-то думал мальчишка, а у него хватка, как у матёрого волка. Здорово он меня, здорово. Давно со мной так лихо не поступали. "Ой, ай, господин Айзерман, нужно будет ваше присутствие, иначе меня не будут воспринимать"... Вот хитрец, авторитета у него нет, коллектив его не знает, надо же... Да такому и знать никого не надо, сам всё сделает так, что другие под его дудку плясать начнут... Кстати... Ну, да, а как же... Вот я старый дурак! Так это надо мной... это же он меня так! Заставил целый день сидеть, слова сказать не давал, советов не воспринимал, а потом ещё и треть сотрудников заставил уволить. То-то они все завтра утром обрадуются. "За низкие экономические показатели", или как он там выразился? Как я теперь им всем в глаза смотреть буду - его ведь это не волнует. Он человек пришлый, никого не знает, ни с кем его ничего не связывает. Да уж, настоящий делец, действует без лишних колебаний. Я-то думал, у меня деловые качества развиты, но в сравнении с этим дохляком... Расходы-доходы к чертям собачьим. Новых сотрудников планирует набирать, меньше платить будем, пока обучать будем... ну-ну, поглядим, посмотрим. Нехорошая тенденция намечается, не нравится мне. Треть сотрудников, с которыми я, минимум, больше года - уволены. Потом новых наберут, а этот Таль сам собрался с ними работать... а потом он и оставшихся старых  заменит - и вот я без поддержки со стороны трудового коллектива. И - прощай, директор по имени Адам Айзерман. Ты служил на благо собственной компании не один десяток лет, но пришло время... Посадят на льдину, как делают народы севера с одряхлевшими и немощными стариками... Но рано со мной так, рано. Я же всех знаю. И люди меня знают, они меня... хотя да, после подписанных приказов вряд ли кто на мою сторону встанет. Получается, я людей бросил, обошёлся с ними, как с ненужным балластом... Ха-ха, отправил в плавание на льдине по Красному морю! Вполне себе ещё здоровых и крепких... они бы могли принести пользу, но нет же! Да, прав был Таль, они не выплывут. Теперь же все на меня искоса будут смотреть. Ждать увольнения. Так всех ведущих специалистов можно лишиться - как начнут разбегаться от греха подальше, лишь бы стабильность была, а то тут увольняют без причины... И тогда точно я своей фирмы лишусь. А я не для этого заключал сделку с французскими коллегами. Вот что значит тоже евреи! Были бы просто французы - я б вокруг пальца, а так сам, как шарик в рулетке, по самому краю вращаюсь... то ли на чёрное упаду, то ли на белое... Или зеро. Или вообще вылечу. Обороты-то всё быстрее и быстрее. И неизвестно, что он завтра выкинет... Хорошо, Эла отстоять успел, он парень надёжный, не бросит. Надо было повысить его. И жалования прибавить существенно, а я... сэкономил, твою мать. Не, Таль, конечно, прав, Эл не занимается поиском клиентов, прямыми продажами, у него как бы проще работа. Систематическая такая. Но он же один со всем объёмом справляется! В других конторах целые отделы всей рутиной занимаются, а тут - один Эл. Причём идеально. Никаких претензий и нареканий. Я уж не знаю, насколько он целеустремлённый, но то, что ответственный и надёжный, - это точно... М-да, надо было больше по душам общаться с сотрудниками... Откуда я знаю, хотят они дополнительной нагрузки или нет! Кому очень надо было - тот просил. В письменном виде. А остальные так... постепенно по службе продвигались, а видите ли, Эл - уже на одном месте топчится несколько лет. И не повышают его, хотя сначала... не проявляет инициативы. Ну, может быть, согласен, но... но..."
     - Дорогой, ты тут долго сидеть собрался, ночь уж скоро, - прервала раздумья мужа заглянувшая к нему жена.
     - Господи, Роза, ты меня напугала... - встрепенувшись, ответил ей муж, посмотрев на неё.
     - Хватит тут торчать, ты ж ещё ничего не ел.
     - Милая, я не голоден. Мне тут ещё кое-что надо сделать.
     - Да чего ты здесь делаешь! Сидишь, в одну точку уставился, пошли уже, а то спать надо, а ты всё тут...
     Роза подошла к Адаму и начала поднимать того с кресла, чтоб он, наконец, встал уже. Муж сопротивлялся немного, но до того за этот день перенапрягся, что уже давно был готов исполнять любую волю. До него доходило, что все его размышления ведут его в тупик. Он уже понял, что, лишившись части коллектива, - он лишил себя опоры, и теперь его положение стало настолько шатким, что одно лёгкое прикосновение может окончательно свалить его с занимаемых позиций. Служащие теперь уже не будут ему доверять так, как раньше.
     "Надо было больше общаться с персоналом, - думал Адам Айзерман, когда жена вела его в спальню. - Надо было хоть кого-то в известность поставить, чтоб сюрпризом не было... На кого теперь положиться? Кому теперь доверять?"
     - Ну, что ты как истукан! - посетовала жена на мужа, который встал посреди спальни и не шевелился.
     - О! - крикнул тут и куда-то побежал, да так быстро, что жена даже слова сказать не успела.
     "Надо позвонить Элу, надо позвонить Элу, где ж его номер?" - говорил тихонько Адам Айзерман, копаясь в записной книжке с телефонными номерами.
     - О, нашёл. Думаю, на него можно положиться... - обмолвился Адам Айзерман и стал звонить.
     - Ты чего, сам с собой бормочешь, а? - задала вопрос жена, приближаясь к мужу.         
     - Тихо, милая, тихо... А, чёрт, не берёт...
     - Кто? Кому ты так поздно?
     - Странно, - сказал господин Айзерман с неким удивлением в голосе и положил трубку, - не отвечает.
     - Да кто не отвечает?
     - Да так, один сотрудник, важное дело к нему. Обычно кода б не позвонил - всегда отвечал, а тут...
     - Ну, поздно уже, может, спит...
     - Ну да, но не отвечает.
     - Пошли уже. Гуляет, может... - выдвинула предположение супруга, держа мужа за руку и намереваясь увезти его в опочивальню.
     - Да не припомню, чтоб он не отвечал. Странно. Куда пропал?.. - спросил сам у себя Адам Айзерман и пошёл за женой.

     10.

     А никуда Эл Бенджамин и не пропал. И никакие радикальные фундаменталисты не взяли его в заложники, как можно было бы подумать - всё-таки Израиль, нелояльных мусульман полно... Да, обычно Эл Бенджамин сразу после работы шёл к себе. И в любое время ему можно было позвонить - он всегда отвечал. Даже если спал. И смело можно было звонить ему на стационарный телефон. Потому что все знали: Эл дома. Адаму Айзерману даже в голову не пришло попробовать воспользоваться услугами сотового оператора. Не могло просто такого быть, чтобы Эл после работы пребывал неизвестно где. Все знали, что ему всегда можно позвонить... Господин Айзерман так и лёг в небольшой растерянности по этому поводу. А, право, беспокоиться было не о чем.
     Да, Эл не баловался увеселительными развлечениями по вечерам.
     Да, он всегда проводил время в снимаемой им квартире.
     Да, он был последовательным и прямолинейным. И ничто не могло свернуть с избранного им пути. Но...
     Вышло так, что когда Эл преспокойно направлялся восвояси, повстречался ему старый знакомый. Можно сказать, друг хороший. Человек, которого Эл знал всю жизнь, с которым провёл всё своё время вплоть до совершеннолетия. Потом их пути немного разошлись: Эла в армию не взяли, а вот его друг успешно отслужил в вооружённых силах. Но, не смотря на это, его друг детства не терялся и по нескольку раз в год напоминал о себе поздравлениями на традиционные еврейские праздники и День Конституции.
     Этим человеком был Моше Ассулин.
     Они не виделись несколько лет, а тут, вдруг, повстречались. Эл шёл себе среди толпы с недовольным лицом. Навстречу ему - тоже шли люди. Это была какая-то движущаяся масса. И Эл не смотрел на людей. Он просто шёл. И так бы и дошёл до пункта своего назначения, как неожиданно, приподняв голову чуть повыше, народ расступился и перед ним предстал Моше.
     - Ааа! - радостно крикнул Моше и замер в оцепенении.
     Эл тоже замер на месте. Брови его чуть приподнялись, что было уже само по себе значительным изменением в его гримасе.
     - Эл! Да неужели!? - сказал Моше и бросился обнимать старого друга.
     - Привет, Моше, - только и сказал тому Эл, пожимая руку.
     - Ну, как ты? Как дела? Чего не звонишь, не пишешь? - начал расспрашивать Моше Эла.
     - Да как-то так... - ответил Эл. - Работаю.
     - Всё там же?
     - Ну, да...
     - Ты уж, наверно, большой начальник стал, - сделал догадку Моше.
     - Да какое там, - махнув рукой, ответил Эл. - Доказывать и доказывать надо, никто так просто не повысит...
     - Так тебя ж, вроде, поначалу быстро на более высокую должность перевели, и с тех пор никак, что ли?
     - Да ну на хрен, - проговорил Эл. И тут Моше заметил его недовольное выражение лица.
     - А с лицом у тебя что? - наивно поинтересовался Моше.
     - А что у меня с лицом? - переспросил Эл и, как бы могло показаться, даже слегка испугался, схватившись за щёки.
     Моше пристально посмотрел на Эла. Тот стал протирать ладонями лицо.
     - Ну, что, всё? Что там? Что? - всё спрашивал Эл и тёр себя по щекам. А потом заметил, что Моше лыбится. - Так это был прикол?
     - Аааа, повёлся! - тут Моше обнял Эла. - Ладно, пойдём присядем в баре, поболтаем, а то уж несколько лет не виделись, а мне сегодня как раз заплату дали...
     - Да... - как-то неуверенно начал Эл, - мне бы надо дома...
     - Чего у тебя дома? Жена, дети?
     - Ну, нет...
     - А ты друга детства столько лет не видал вживую, пошли, расскажешь про своё житьё, как-что у тебя...
     И Моше отвёл Эла в ближайший бар. Они уселись за столиком.
     - Мацу будешь? - спросил Моше. - А то после работы, не ел, наверно...
     - Да не то, чтобы...
     - Девушка, две мацы и два какао, - сказал Моше подошедшей официантке, которая приняла заказ и удалилась, и он продолжил говорить с другом: - Ну, так как дела-то?
     - Да как... потихоньку, стабильно. Работаю, получаю зарплату...
     - Ну, тебе, друг, везёт, не то, что у меня.
     - А что у тебя? - вырвалось у Эла, и лицо на секунду сделалось ещё недовольнее.
     - Да маюсь. Работы хорошей никак не найду, баба бросила...
     - У тебя была женщина? - опять спросил Эл, а сам подумал: "Что это я всё вопросы задаю?"
     - Да я ж тебе, кажется, сообщал, забыл что ли?
     - Ах, да, вспомнил, - произнёс Эл, хотя у самого данная информация напрочь из памяти стёрлась.
     Моше заулыбался, глядя на друга, который явно не может вспомнить конкретный факт.
     - Правда, уже почти год прошёл... Ну, должен же я хоть о каких-то событиях в моей жизни сообщить, а то что ж, за год никакого движения?
     - А-а-а, - протянул Эл. - Где работаешь?
     - Сейчас на сельскохозяйственных полях промышляю.
     - Нравится?
     - Забавно там. И платят нормально. Там приезжих много. Русские, украинцы... я там один еврей. Иногда чувствую себя полным дураком, когда они как начнут на своём болтать... А я хожу, слушаю, ни хрена не понимаю. Хорошо, бригадир на идише общается, а то бы вообще... Он сам из России тоже переехал, но уже давно в Израиле...
     Официантка поднесла к их столику заказ, поставила, пожелала приятного аппетита.
     - Спасибо, - сказал Моше вслед удаляющейся сотруднице заведения общепита, а Элу шёпнул: - А ничего, и фигура какая...
     - Согласен, - промолвил Эл и расстроился ещё больше.
     Они начали кушать.
     - Ты чего какой недовольный? - полюбопытствовал Моше.
     - Ничего.
     - А! Понял! - громко сказал Моше.
     - Что ты понял?
     - Из-за бабы, да? Ты так на официантку посмотрел, что я решил, что у тебя проблемы на личном фронте.
     - Нет у меня проблем на личном фронте.
     - Хочешь, сказать, что никакая красотка не мешает тебе спокойно работать?
     - Если мне кто-то мешает - я делаю так, что тот человек сам от меня удаляется.
     - Отличный рецепт взаимоотношений с женщинами. Что ж ты мне раньше про свой метод не сказал, может, у меня не было б трудностей...
     - Ты не спрашивал.
     - Так я тебя несколько лет не видел! Ты ведь герой!
     - Да какой я герой...
     - Не, в самом деле...
     Тут в бар вошли довольно симпатичные особы. Моше сразу обратил на них внимание:
     - Смотри, какие, - сказал он другу, - давай познакомимся...
     - Да не...
     - Давай-давай, скажем, что ты женщину спас, о, они сюда идут...
     Девушки заняли столик поблизости. Они были стройны, привлекательны собой, с густыми чёрными волосами, в общем, о таких можно только мечтать. Моше поднялся с места, Эл хотел его остановить, но не смог.
     - Девушки, желаете познакомиться с настоящим героем? - спросил у них Моше, подойдя к их столику и указав на Эла. Тот, не глядя в их сторону, жевал мацу.
     - И чем же прославился ваш герой? - захотела узнать одна из девиц.
     - Ну как же! Вы разве не знаете?! Он несколько лет назад спас женщину, пострадавшую при теракте! Об этом даже в газетах писали!
     Тут вторая девушка уставилась на Эла, а сама сказала Моше:
     - Знаете, а так сразу и не скажешь, что ваш друг - герой. Он так увлечённо жуёт мацу...
     - Так это от постоянной потребности в энергетическом запасе! Он ежедневно столько сил тратит, приходя на помощь простым людям...
     - Не поверю, - произнесла первая.
     - Уму не постижимо! - почти проорал Моше. - Да спросите у него сами, вот вас как зовут? Меня - Моше...
     - Я Сара, - сказала вторая.
     - А я Лара.
     - Какие чудесные имена! Сара, Лара, присоединяйтесь к нашему скромному столу, и вы узнаете много поучительных историй о спасении людей от моего друга Эла.
     Девушки засомневались.
     - Ваш друг не кажется общительным. Он вон уже вторую порцию мацы доедает, - сказала Сара и указала на Эла. Тот ел.
     - Это всё от волнения, просто вы ему очень понравились, - оправдал своего товарища Моше.
     - А что же он сам нам об этом не скажет? - поинтересовалась Лара.
     Моше понял, что если сейчас он не выкрутится, то никакого приятного знакомства не получится. Но парень он был находчивый и тут же сообразил, что ответить:
     - Так я же говорю, ему нужно много энергии, видите какое у него плотное телосложение, а он же с людьми работает, отдаёт всего себя им без остатка, что быка бы съел...
     Девушки заулыбались и стали переглядываться.
     - Ну, так как? - задал контрольный вопрос Моше.
     - Хорошо, - кокетливо ответила Сара.
     И к столику, за которым сидел Эл и ел мацу, подошёл Моше в компании двух красивых еврейских дам.
     Они присели. Эл стал пить какао.
     - Мы слышали, что вы настоящий герой, - обратилась к нему Лара.
     - Не стал бы настаивать...
     - Эл, друг, это Сара, а это Лара. Когда они узнали, как смело ты повёл себя во время теракта, то сразу захотели с тобой познакомиться...
     - Да, расскажите, - попросила Сара.
     - Ну, это было не во время теракта, а после, - начал Эл, только чтобы от него, наконец, отстали. - Несколько лет назад. Кстати, недалеко отсюда...
     - Да-да, помню, - произнесла Сара и погладила себя по ноге. Она была в длинном платье, закрывающем ноги, в то время как её подруга - в шортах.
     - Эл, подожди. Дамы, что будете?
     - Даже не знаю, мы просто хотели кофе попить, - сказала Лара.
     - Тогда не переживайте, я всё беру на себя, - проговорил Моше и пошёл делать новый заказ.
     - Продолжайте, если можно, - попросила Эла Сара.
     - Ну да. Там взрыв был, я побежал туда, чтобы... - Эл прервался, сделал хмурое лицо (хотя оно у него и так невесёлое было) и добавил: - Там у женщины нога...
     - Её оторвало? - не выдержала нависшего напряжения и спросила Лара.
     - Нет же, - почему-то ответила ей Сара.
     - Да, - опять взял слово Эл, - нога была целая, но вся в крови. Там полно было оторванных конечностей, внутренних органов, крови... а у этой...
     - Так вы спасли её? - опять влезла в рассказ Эла Лара.
     - Ну, там медики подоспели...
     Вернувшийся Моше, улыбаясь, вставил свой комментарий:
     - Надеюсь, жуткие картины жертв не отбили у вас аппетита, а то нам сейчас поесть принесут.
     - Нет-нет, - держась за ногу, сказала ему Сара, - всё нормально. - Она внимательно взглянула на присевшего Моше.
     - Что? - слегка смутившись, спросил он у неё.
     - А вы были правы: ваш друг - настоящий герой, девушку спас.
     - Так я же говорил! - смеясь, сказал Моше.
     - Да не, какой я герой.
     - Да вы ещё и скромный, - бросив нежный взгляд на Эла, высказалась Лара.
     - И это притом, что он не служил в армии! - выдал Моше.
     - Как?! - хором удивились подруги.
     - О, эта история ещё интереснее, потому что мы должны были служить вместе, а его не взяли, Эл, скажи.
     - Да о чём тут говорить, - пытаясь уйти от разговора на эту тему, проговорил Эл.
     - Почему же, это довольно интересно, хотелось бы знать, - стала настаивать Сара. - Расскажите...
     - Не, - стал отказываться Эл.
     - Ну, просим, - присоединилась к большинству Лара.
     - Эл, нас уже трое, так что придётся выкладывать, - взяв друга за плечо, сказал Моше. - Давай с того момента, как мы пришли на призывной пункт...
     - Ой, это так давно было, это так долго рассказывать...
     Так оно и вышло: несколько часов просидели за одним столиком в баре Сара, Лара, Моше и Эл. Парни всё рассказывали, а девушки внимательно слушали. Нескончаемому разговору не давал прерываться Моше, заставляя Эла комментировать те или иные события из их прошлой жизни. Как они в садик ходили, в школу, дурачились, играли в футбол и прочее. Девчонки смеялись. Им нравилось...
     Вот почему в урочный час и не смог дозвониться до своего подчинённого директор одного из консалтинговых агентств.

     11.

     Что ж, наверное, нужно чуточку побольше рассказать о Моше Ассулине, раз он так неожиданно появился в этой истории. Ведь Эл о нём даже не думал. В его внутренних монологах вообще сложно разобраться, но смело можно утверждать: о Моше он не думал. Не вспоминал. Забыл? Да, пожалуй. Но забыл не потому, что тот в его жизни играет незначительную малозаметную роль. Нет-нет. Просто. Эл вообще редко общается с людьми из своей прошлой жизни. Особенно это стало проявляться после взрыва, когда он стал всё больше и больше отстраняться. От друзей, знакомых, родственников... И с Моше они в последний раз виделись незадолго до того теракта, после которого начались все эти перемены в душе Эла, проявлявшиеся на его лице. Моше тогда уезжал путешествовать по Европе и звал с собой Эла, но тот по понятным причинам принять приглашение не смог. Всё-таки только-только устроился на престижную работу после обязательной годичной практики... Ну, а Моше как раз был свободен как ветер. Он решил себе позволить расслабиться, после получения степени бакалавра. Он вообще-то учиться не особо хотел, это родители его уговорили не оставаться в армии сверхурочно, а подумать о будущем. Хотя что уж было проще, чем остаться на военной службе и сделать карьеру там. Тем более мозгами Моше работал хорошо, всегда был сообразительным, быстрым, ловким и смелым. В самый раз для солдата. Его, по большому счёту, устраивала казарменная жизнь. И родителей его: сын при деле - Родину защищает. Если бы не участие Моше в перестрелке с хамасовскими боевиками, которые как-то вздумали напасть на его блок-пост. Ничего особенного. Почти обычное дело. Израильские солдаты дали отпор, нападавшие ретировались. Всё закончилось хорошо. Без жертв с обеих сторон. Хотя Моше задела пуля, но не сильно. Царапина осталась на плече небольшая. Но когда об этом узнала мать Моше...
     Мать Моше не служила в армии по религиозным соображениям. И к тому же на момент призыва она уже была беременна им, так что никак не могла. И она, кстати, хотела отдать Моше учиться в религиозное учреждение, чтобы и её сын имел возможность не служить. Но тут слово взял отец. Поскольку он не один год провёл в казарме, участвовал в военных операциях и имел боевые награды, то ему хотелось, чтобы и сын у него показал себя бравым солдатом.
     Тут отдельно следует отметить, что Моше был только наполовину евреем. По матери. Она была самая настоящая чистокровная еврейка. Но поскольку у евреев часто всё не как в остальном мире, то и национальность у них наследуется по женской линии. Отец же у него был то ли наполовину арабом, то ли смесь араба с цыганом. Или черкесом? Не известно, в общем. Однако Моше досталась одна выгодная наследственная черта: по неведомой причине - он был блондином. То ли от матери, то ли от отца ему этот ген передался. Папаша, однако, часто гордился цветом волос сына. Он любил говорить, что сам в детстве тоже был блондином, но израильское солнце изжарило его волосы. Наверное, этим он хотел подчеркнуть благородство своего происхождения. Но это не главное.
     Главное, что он был полноправным гражданином государства Израиль и разделял ценности и взгляды этого народа. Но от того, что отец Моше не был евреем, он по молодости лет ощущал некую свою ущербность перед своими друзьями ашкеназами, сефардами и прочими, но евреями. Поэтому-то он и прослужил несколько лет в израильских вооружённых силах, с невероятным верноподданническим стремлением защищая своё отечество. Он полагал, что этим сможет компенсировать свои национальные недостатки и глубже интегрироваться в израильское общество. И это ему вполне удалось: не случайно же за него  вышла девушка из настоящей еврейской семьи. И родившийся сын - уже считался евреем. Хоть и отец у него не совсем... И папаша Моше всё равно продолжал ощущать некий дискомфорт, и поэтому он хотел, чтобы сын его отправился служить в армию.
     Так Моше и пошёл на призывной сбор, по пути заскочив за Элом. Они вместе добрались до туда, стали проходить комиссию. Эла, как уже известно, не взяли, и он смог поступить в университет. А вот Моше сумел это сделать только через 36 месяцев срочной службы, которая проходила для него вполне гладко. Он осваивал приёмы рукопашного боя, изучал военную тактику, практиковался с различными видами оружия. В общем, как все. Но парень он был с широкой душой и творческими методами освоения окружающего мира. Такой подход к действительности не давал ему закоснеть в военном мундире и сохранять живость ума. На что также обратило внимание и военное руководство. Ему предлагали пойти в спецназ или разведку, но вот как назло случилась эта атака боевиков, а до конца службы оставалась пара месяцев, и мать тут начала наседать, чтоб, типа, возвращался, долг гражданский и так отдал, стрелять научился - и слава Богу, если кто и нападёт - то постоять за себя всегда сможет, а здесь у него семья, родители, они уже не молоды, им помогать надо, думать о женитьбе, собственных будущих детях, а эти - пусть сами в свои военные игры играют, плетут политические интриги, а они - простые люди, и жить им надо просто, нечего...
     Короче, Моше хотел пойти в разведку. Но ещё больше он хотел, чтобы мать была довольна, спокойна и счастлива. В конце концов, она в чём-то была права. Мудрости ей было не занимать, отец всегда об этом ему говорил, и поэтому Моше вернулся к гражданской жизни, как только пришёл срок.
     После армии он пошёл учиться. На этом опять же особо настояла мать. И отец её поддержал. Моше узнал, в каком университете учится Эл, и поступил туда же. Странно немного он себя почувствовал в первый день учёбы: среди его ровесников было полно тех, кто уже во всю был погружён в учебный процесс. Потому что не служили. А он - только-только начинает. Хотя не только он. Много там таких было. Но Моше любил иногда пофилософствовать на отвлечённые темы, и даже написал об этом сочинение, которое весьма хвалил преподаватель словесности.
     Ну, так вот он и жил. Участвовал в студенческой самодеятельности, спрашивал советы у Эла по поводу учёбы (и тот охотно их давал - тогда Эл был человеком более открытым и зачастую шёл на контакт с людьми), заводил знакомства, встречался с сослуживцами, общался с представительницами прекрасного пола... Подружек у него всегда было много. Не успевал он расстаться с одной, как появлялась новая. И чаще они его бросали, чем он их. Потому что он был немного недосягаем для женского понимания. То он хотел всего и сразу, то невероятно долго тянул резину. А уж когда он начинал рассказывать о своём мировоззрении, то у некоторых не хватало душевного развития, чтобы понять, о чём же так самозабвенно толкует этот чудак...
     Потом он поехал в Европу. Побывал в разных странах, увидел много нового и интересного. И именно будучи в Европе он узнал о геройском поступке Эла, который кинулся спасать женщину ещё до того, как успел утихнуть гул от взрыва... В общем, массу впечатлений привёз Моше из той поездки. Но надо было думать о дальнейшей жизни. Либо идти учиться дальше, для чего нужны были деньги, либо работать.
     Он пошёл работать. Поднабраться опыта на практике, заодно и деньжат подкопить для дальнейшего обучения. Но по профессии у него сразу как-то не заладилось. Все эти финансовые анализы, отчётности, экспертизы, поиски клиентов... Моше это всё показалось не настоящим, поддельным, фальшивым. Он не верил в то, что люди так могут жить: жить с отражением банковских купюр в глазах и не видеть (и не желать!) чего-то большего и, самое главное, интересного. У Эла-то в этом направлении как раз всё наоборот вышло. Причём довольно быстро. И крепко он осел. А вот Моше стал менять работы одну за другой. Торговля, оптовая и розничная. Маркетинг. Реклама. СМИ. Работа в офисе. На производстве. Риелтором. Воспитателем. Артистом  массовых сцен...
     Вот из последнего - сбор фруктов на плантациях. Ему там нравилось. И на свежем воздухе, и в постоянном физическом тонусе, и с людьми поболтать можно, а Моше, надо признать, частенько любил это дело. И платят сносно. Он, конечно, уже подумывал о смене рабочего места на более, так сказать, креативное в аспектах денежных и функциональных, но пока ничего приличного не вырисовывалось. И он оставался на плантациях. Среди приезжих из стран бывшего Советского Союза, арабов и прочих других соотечественников.
     Последнее время его всё чаще стали посещать мысли о возвращении в армию. Там была хоть какая-то стабильность на фоне вечно растущих цен на товары народного потребления. Но мать не одобрит. Да и просто это было для него слишком. Моше - личность с изощрённо устроенной психикой, он сам для себя давно это понял. Ему не нужно было простое решение его проблем. Он был готов к сложностям. Он только лишь хотел более благоприятной атмосферы, в которой можно было бы взаимодействовать с людьми на выгодных для всех условиях и без постоянного перетягивания одеяла на себя...
     Такой он человек, Моше Ассулин. Немного странноватый для большинства обывателей, но при этом обаятельный, а это нравится женщинам. Например, Саре и Ларе. Если бы не его умение и талант заводить беседу, вряд ли бы эти две красотки присели за их с Элом столик. И вряд ли бы потом они позволили им себя проводить до дома (чего не очень-то и хотел делать Эл, но Моше втянул его и в эту авантюру). И уж тем более девушки не дали бы им своих телефонных номеров и не стали бы с ними договариваться о встрече на завтрашний день...
     - До завтра, парни! - крикнули они им из окна, когда уже поднялись к себе в квартиру.
     - До завтра, мои хорошие!! - прокричал на всю улицу Моше, хотя на дворе уже была ночь. - На том же месте в то же время!!!
     Эл просто помахал им рукой.
     - Будем ждать, - сказали девушки и скрылись за шторами.
     - Вот видишь, а ты не хотел, - сказал Моше, подтолкнув Эла в бок.
     - Не привык я к такому, - ответил тот. - Второго вечера подряд я не вынесу.
     - О какая у тебя сейчас рожа кислая стала... - заметил его друг.
     - Ничего не кислая.
     - Кислая. Признайся, только честно. Девчонки не понравились?
     - Да не...
     - Или из-за лишних денежных трат? - перебил Эла Моше.
     Эл замолчал.
     - Ну, да, ты же не привык, - начал его товарищ. - Ты, конечно, прав, это я тут налетел со своими... ты ж домой шёл, посидеть один хотел. Да и тратиться ты никогда не любил. Ну, так и я никогда транжирой не был...
     - Тогда зачем все эти...
     - Эл, друг, остынь. Это не траты. Это перспективные вложения. Ты же экономист по образованию и должен понимать...
     - Что понимать?
     - Ай, Эл! Уже завтра всё окупится. И мы пойдём уже не вдвоём, а каждый со своей подружкой. - Моше немного помолчал. - Тебе, кстати, какая больше понравилась?

     12.

     Какая из двух больше понравилась Элу? Какая девушка вообще ему могла бы понравиться, если учитывать тот факт, что он вообще-то до юбок был падок. По юности он имел отношения со многими сверстницами. И в университете он часто ухлёстывал за симпатичными девчонками. И на дипломной практике. До взрыва у него было довольно много контактов с противоположным полом. Он не особо задумывался о моральности таких связей и предпочитал расставаться с надоевшей особой. Ещё когда Эл был менее опытен в делах с прекрасными представительницами рода человеческого, он не церемонясь объявлял той или иной даме, что им пора расстаться. Чуть позже, обчитавшись псевдопсихологических книжек о взаимоотношениях между мужчинами и женщинами, в одной из них он почерпнул совет, который возвёл в ранг абсолюта и взял на вооружение: делать так, чтобы надоевшая женщина сама уходила. И несколько раз такое прокатывало. До тех пор, пока его не бросила как-то одна мадам, незадолго до вручения Элу диплома об окончании университета. Хотя, честно, его это не впечатлило. Ну, ушла и ушла. Будет другая. Как-то так, примитивно, он рассуждал. А потом случился взрыв...
     Не известно, что тогда осознал Эл, но с тех самых пор вот уже несколько лет он не общался неформально с женщинами. Пока ему случайно не встретился Моше, который сам нередко испытывал трудности с ними... С дамами... Моше был в поведении хоть и более вольным, чем Эл, мог позволить себе минуты сумасбродства, дурачества и ребячества, но с женщинами предпочитал держаться спокойно, часто их не менять, а если и менять - то не сразу. Но прошёл уже почти год после его последних романтических отношений, и он решил, что хватит уже одному, надо думать о будущем.
     Сложно сказать, насколько Моше связывал своё будущее с одной из девушек в минуту, когда подошёл познакомиться с ними. Но они ему понравились. Причём обе. Вот поэтому-то он и спросил у друга, какая из двух тому приглянулась. Ну, чтобы случайно не встать между ним и...
     И вот тут встаёт вполне весомый вопрос: кого бы выбрал Эл? Хотя многим может показаться, что важнее другой аспект: кто бы выбрал Эла? Лара или Сара? И это не праздное мудрование, кто кого. Ведь именно обсуждением дальнейшей линии поведения с новыми знакомыми и занимались Сара и Лара, когда оказались в своей квартире.
     Уже была ночь, и можно было бы лечь спать, так как работу ещё никто не отменял. Но девушки не смыкали глаз. Они болтали. Сидели в кровати, в которой вместе спали и болтали.
     - Так всё-таки Эл или Моше? Ты мне можешь чётко сказать? - спрашивала Лара.
     - Да сколько раз можно об одном и том же! - стала возмущаться Сара.
     - Ну, мне надо знать...
     - Давай лучше подумаем, во что завтра... то есть, уже сегодня вечером оденемся.
     - Да мы полночи только про это и говорим! Давай теперь про парней.
     - А что про них говорить. Нормальные парни. Один, правда, хмурый какой-то... - сказала Сара и задумалась.
     - А второй такой прикольный, - промолвила Лара и тоже замечталась. А потом глянула на Сару, которая всё куда-то смотрела, смотрела... - Эй, подруга, - окликнула её Лара.
     Сара очнулась:
     - А, что? Ты что-то сказала?
     - Ты меня не слушаешь, что ли? - обиженно произнесла Лара.
     - Ну что ты, ты, кажется, про... - и Сара замолчала. - Ну да, я зазевалась.
     - Ай, только не оправдывайся, что спать хочешь, - не поверила ей Лара.
     - А что, уже ночь...
     - Да неужели ты на Эла запала? - вдруг, спросила подруга.
     Сара задумалась опять. А потом сказала:
     - Просто он мне показался... такой странный, хмурый... даже человека спас, - тут она начала гладить себя по ноге, что была у неё под одеялом.
     - Герой... мне он тоже понравился, если честно. Загадочный такой. Хотя вряд ли у меня с ним что-то получится. Не мой темперамент. А вот с Моше... я заметила, как он на мои бёдра пялился...
     - Это лишь потому, что ты была в обтягивающих шортах.
     - Ну так и что? Если б я была в платье, как ты он бы не пялился на меня?
     - Конечно же, пялился бы. Ведь ты ближе к нему сидела, чем я. Вот он и рассматривал твои прелести.
     - Но мне он тоже понравился. Хорошо сложен, строен. Элу бы пару лишних килограммов сбросить, как думаешь?
     - Не мешало бы. Но, по-моему, не отсутствие лишних килограммов красит человека, а его поступки.
     - О да, - с пафосом начала Лара, - спас женщину!
     - Хотела бы я быть на её месте.
     - Ну, в любом случае тебе повезло, ты осталась жива...
     - Да... - Сара немного помолчала, а потом добавила с нежностью в голосе: - А Эл поступил, как герой.
     - Хоть и в армии не служил, - с иронией добавила Лара. - Моше вон с боевиками перестреливался. Ранен был. Почти. Царапину-то ты сама видала...
     - Ну, этим нас не удивишь, - проговорила Сара и похлопала себе по ноге, что была прикрыта одеялом.
     - Так, я всё поняла, - резко проговорила Лара. - Ты, значит, на Эла запала. Ладно. Бери. Не в моём вкусе. Я люблю парней повыше. Моше мне подойдёт.
     - А ты не спешишь с выбором? - попыталась вразумить подругу Сара.
     - Что, ты мне Эла уже хочешь уступить?
     - Нет же, просто вокруг полно мужчин, среди которых наверняка есть и более достойные...
     - Да где?! - прокричала Лара. - Где они?! Где наши будущие мужья?! Ты скажи, когда с нами в последний раз вот так запросто и смело знакомились на улице приличные парни?! А я устала ждать! Я хочу замуж! Семью! Мне уже давно пора иметь детей! И тебе, между прочим, тоже.
     - Ну да... но цены на всё растут, а дети требуют большой отдачи. Сможет ли он тебя обеспечить?
     - Ой, как-нибудь справимся. Главное, чтобы он хотел того же, что и я...
     Лара не случайно заговорила о семье, муже, детях. Она приехала в Тель-Авив несколько лет назад из провинции, надеясь сделать карьеру и найти достойного мужчину, который так ей и не попался. Поэтому любого, кто с ней начинал беседу, она уже готова была рассматривать в качестве отца своих детей. Потом она познакомилась с Сарой. Та была на пару лет постарше и тоже не была коренной жительницей. Сара стала как бы опекать и заботиться о молодой неопытной Ларе. Да и характерами они сошлись. У них оказались общие интересы и увлечения. Помимо работы. Вот они и решили жить вместе. Это Сара предложила Ларе переехать на её съёмную квартиру. Она была просторная, как раз для двоих. Но молодого человека у Сары не было, и она решила позвать к себе Лару. Всё-таки вдвоём им эта квартира обойдётся дешевле, чем если они будут снимать по отдельности. Так они и стали жить вместе...

     13.

     Насколько часто, бывает, прекрасен вечер, настолько же ужасным может быть утро. И не потому что у кого похмелье. Нет. В Израиле вообще мало пьют, не злоупотребляют спиртным. Даже Эл, Моше, Сара и Лара выпили-то пару лёгких коктейлей, а значит, никому из них плохо от алкогольного отравления быть не могло. Напитки были качественными, здоровье у молодых парней и девушек - крепкое. Так что дело не в алкоголе.
     Просто пробудившись в положенное время, Эл стал собираться. Но при этом он чувствовал, что явно не выспался. Надо же было Моше увлечь его, что он только заполночь вернулся домой! Надо же было поддаться!..
     Эл умывался и мысленно сетовал: "Как же это я так сплоховал? С каких это пор Моше стал втягивать в свои дела? Раньше за ним такого не водилось... Ну, да, несколько лет прошло, не видел давно. Но я-то! Я-то как так мог?! Дело не в бабах, хотя симпатичные, фигуристые... Но маху я дал, надо было отказаться..."
     Лицо Эла в этот момент выражало безмерную хмурость. Ему не нравилось, что он проявил человеческую слабость и не смог отказаться от общения с красивыми девушками. Ещё больше ему доставляло досаду то, что это Моше привлёк их, а не он. Если бы не Моше, то те две девки вряд ли бы обратили на них внимание. Вряд ли бы оценили Эла, а так...
     Эл уже направлялся на работу и всё время прокручивал в голове события прошедшего вечера. Он всё никак не мог простить себе, что никакой заслуги его в том нет... Удивительно при этом, но факт, что Эл ехал в общественном транспорте. Он настолько был не выспавшимся, что решил не идти пешком. И вот он сидел в автобусе и был недоволен. До такой степени, что чуть не проехал свою остановку. (А может, всё дело в том, что он не доспал?)
     Прибыл Эл чуть раньше обычного. Потому что он уже давно не ездил по утрам на общественном транспорте и толком не знал график движения. Поэтому вышел пораньше. Ну, и приехал соответственно. Чему несказанно обрадовался его босс Адам Айзерман.
     Директор перехватил подчинённого на подступах к зданию, в котором базировалась его организация. Для Эла такая встреча стала неожиданностью, но так как он был невыспавшимся, то все его реакции были слегка заторможенными, и поэтому внешне он своих эмоций не выдал. И этим произвёл впечатление на господина Айзермана, так как тот принял состояние Эла за выражение собранности, спокойствия и невозмутимости.
     Начальник отвёл Эла в свою машину и там начал разговор:
     - Ты вообще где вчера весь вечер пропадал?
     - Ничего, что это моё лично дело? - ответил вопросом на вопрос Эл.
     - Да, ты прав, извини, не с того я начал. - Адам Айзерман выдохнул. - Эл, дружище, ты уже давно работаешь, ты показал себя надёжным и ответственным сотрудником, которому следует доверять больше... В общем, сегодня тебя повысят.
     "Так, опять что-то происходит неладное", - подумал Эл, как услышал слова директора.
     - Ты не подумай, ничего такого не происходит, всё в порядке, - стал уверять Эла его шеф, когда увидел выражение лица своего сотрудника. - Просто... так вышло... выходит, ты теперь один из самых опытных сотрудников в фирме...
     - Ну, есть и поопытнее меня, - высказался Эл, так как подумал, что директор хочет его повысить с такой долей ответственности, с которой Элу бы не хотелось связываться даже при самых благоприятных условиях. Ему нравилось его сегодняшнее положение. И даже сама мысль о грядущих переменах нередко вызывала в душе его бурю отрицательных эмоций. Он был готов ко всему, но только не к каким-либо изменениям на службе. Эла и так всё устраивало. И резкое повышение в начале карьеры, и длительный застой в её продолжении. Эл был за стабильность. Поэтому-то он ни разу за эти годы не потребовал повышения в должности и в жаловании. Платили сносно, на хлеб с маслом хватало, а иногда и премиальные выплачивали - так тогда вообще хорошо было. И зачем все эти перемены, когда можно спокойно двигаться в избранном направлении без резких скачков вверх-вниз, провалов и перекатов.
     Эл не хотел перемен.
     - Дело не в этом, - продолжил Адам Айзерман. - Ты хороший стратег, я это давно заметил, ещё когда, помнишь, несколько лет назад был взрыв, а ты побежал спасать какую-то женщину...
     - Ну да, все это помнят, - сказал Эл и состряпал ещё более недовольную физиономию.
     - Пойми меня правильно. Я сейчас в трудном положении и нуждаюсь в поддержке проверенных людей. Конечно, следовало бы доверять тебе больше, больше общаться с тобой, выслушивать твоё мнение, но, поверь, теперь у тебя будет реальный шанс поучаствовать в управленческом процессе...
     - Как-то странно вы всё это говорите, господин Айзерман. - Эл замолчал. Потом добавил: - Непонятно мне ваше расположение... ко мне... в такую рань.
     - Ну, да, я бы сам, на твоём месте, заподозрил неладное... И вправду, чего это директор второй день подряд раньше всех на работу приходит, а? - и Адам Айзерман, улыбаясь, вопросительно уставился на Эла Бенджамина.
     - Может, уже скажете, в чём дело, раз решили мне доверять. Наконец-то.
     - Рано ещё о конце думать, рано. Это всё Таль Антуан...
     - Мне он сразу не понравился, - неожиданно сам для себя вслух проболтался Эл.
     - Только ты ему это не говори. Потому что ты ему, судя по всему, тоже не приглянулся.
     - Да кто он вообще такой?
     - О, это человек, который будет помогать набирать нашей организации капиталистическую мощь...
     - Красиво сказано. В условиях-то надвигающейся второй волны кризиса... - промолвил Эл, протирая глаза, которые отчего-то начали слезиться.
     - Ты погоди пессимизм нагонять. Ещё, может, ничего и не будет. Нам пока о Тале надо побеседовать.
     - Так кто он такой? Что ему надо?
     - Помнишь, день взрыва... там у меня встреча была, а тебя взяли в качестве...
     - Помню, рабочей силы, - произнёс Эл и с укоризной посмотрел на Айзермана.
     - Ну, зачем же так грубо... Просто новому сотруднику показать процесс... Неважно. Короче, те люди предложили партнёрские отношения, я заключил с ними договор... И вот теперь документ, подписанный несколько лет назад, вступает в полную силу. В лице Таля Антуана. Он прислан из Парижа для налаживания новых...
     Директор не успел закончить, Эл его прервал своей репликой:
     - Да зачем вообще всё это нужно? Вам что, денег мало? У компании и так обороты приличные...
     - И это только благодаря нашим французским коллегам, которые поделились с нами частью рынка... Это всё трудно объяснить быстро, чтобы можно было чётко понять. Я только могу сказать одно: теперь я как бы и не совсем директор. Ну, то есть я директор, но не в том единоправном положении, при котором я мог ещё пару дней назад принимать все решения. Теперь в нашей жизни большое значение будет иметь и мнение Таля.
     - То-то вы меня заставили ему посылку отнести...
     - Попросил. В общем, Эл, мне нужно знать, что ты на моей стороне. И тогда вместе мы выстоим и выдержим...
     - Да что? О чём вы толкуете, никак не пойму? - стал задавать вопросы Эл.
     - Спокойно. Просто скажи, что ты за меня. Ты за меня? Ты на моей стороне?
     - Да, конечно, что за вопрос? Не нравится мне это. Во что вы меня втянуть пытаетесь?
     - Не переживай, тебе ничего не грозит. Пока. Больше угроз для меня. Но если что-то случится со мной, то уж будь уверен, что и тебе достанется...
     - Вы так говорите, будто политический заговор какой намечается, - сказал Эл и глубоко зевнул.
     - Да нет... так, небольшие кадровые перестановки...

     14.

     Они раскрыли двери и вошли. Директор и подчинённый. Синхронно переступили порог фирмы, в которой оба работали. Только один был главой организации, а второй - лишь сотрудником. Подчинённым. Наёмным работником, трудящимся на дядю Адама. Казалось бы, наличие таких статусных иерархических позиций в коллективе предусматривает главенство одного и подчинение другого. Так оно и было. И Эл Бенджамин ясно отдавал себе в этом отчёт. Но какая-то странная череда явлений вторглась в жизнь этого добросовестного служащего.
     Начальник чуть ли не под ручку вёл его к дверям конторы. Эл всё время хотел отойти чуть назад, выказав тем самым первенство господина директора, но тот ни на секунду не давал отстать своему сотруднику. Адам Айзерман всё время пути озирался по сторонам, как бы опасаясь, что их могут заметить и подслушать и, не смолкая, что-то шептал. Эл не разобрал ни слова, так как толком ещё не проснулся. И из-за этой утренней сонливости не смог проконтролировать момент вхождения.
     Они вошли вместе. Как равноправные партнёры. Айзерман широко улыбался и держался гордо, как бы демонстрируя всем своего фаворита. Эл же несколько раз зевнул, не заметив странные взгляды сослуживцев. Кто-то изумился. Кто-то удивился. Кто-то разозлился. Кто-то пропустил мимо. А Таль Антуан торжественно поприветствовал вошедших через весь зал:
     - А, господин директор! Как я рад! Как я рад, - протараторил он и быстро подбежал к Адаму Айзерману и Элу. - О, вижу, вы не один сегодня. Рад и вам, - сказал Таль и сделал короткий кивок.
     - Я вам тоже, - ответил Эл, а сам подумал: "Ну и тощий же ты..."
     Пока Эл прокручивал эту мысль в голове, Таль успел увести директора в кабинет.
     - Что происходит? - вдруг спросил Альберман у Эла.
     - Чёрти что, - ответил тот, обустравиваясь на рабочем месте.
     - Говорят, сокращение штата будет, - высказался Арав, появившись из-за спины Эла.
     - Кто это вам такую глупость сказал? - поинтересовался Эл, усевшись на стул и потянувшись.
     - Да этот... Антуан недвусмысленно дал понять, - сообщил Арав. - Заявил, что директор прибудет и...
     Он не закончил, так как из своего кабинета вышел Адам Айзерман в сопровождении Таля Антуана.
     "Так-так, плетутся интриги, - стал раскидывать мозгами Эл. - Почва из-под ног выбивается, человек начинает ясно понимать шаткость своего положения, и тут в игру вступает манипулятор, который теперь имеет куда более ощутимое преимущество..."
     - Что? - спросил он, когда его в плечо толкнул кто-то из коллег. И тут Эл заметил, что директор о чём-то толкует.
     - ... Я понимаю ваше подвешенное состояние... - говорил тот. - Но... реалии экономического процесса заставляют меня принять такое нелёгкое решение.
     - Но почему без предупреждения? - стали возмущаться некоторые. - Вы не могли об этом раньше сказать? Вы не можете так просто нас всех выкинуть на улицу...
     - Господа, - взял слово Таль. - Действительно, и для нас это всё как снег посреди Аравийской пустыни. Но всем уволенным будет выплачена денежная компенсация в крупном размере...
     - Да что нам ваша компенсация! Где мы работу найдём? - громко спросил один из сотрудников.
     "Уволенным, - подумал Эл. - Хм... уволенным? Кого-то увольняют?"
     - Кого увольняют? - задал он вопрос рядом стоявшему Альберману.
     - Там целый список... почти треть членов команды. Но нас с тобой там нет, - проговорил тот и улыбнулся, посмотрев на Эла.
     Сон как рукой сняло. Эл вскочил с места и стал вертеть головой по сторонам. Он чего-то искал, но не мог найти. Он хотел что-то сообразить, но не получалось. А процесс сокращения штата тем временем уже шёл полным ходом. В кабинете директора, дверь в который была на распашку, с людьми расторгался трудовой договор и выдавался чек на денежную компенсацию.
     - Что это ещё за банк такой? - поинтересовался Ариэль Либерман, человек с большим стажем и опытом, который тоже пал жертвой плутовской комбинации Таля.
     - Это новый банк, здесь адрес указан, - ответил тот.
     - Не очень ли сумма большая?
     - Вас что-то не устраивает? - переспросил Таль.
     - Если у фирмы есть столько денег на компенсации, то уж на зарплаты нам всем - этого точно бы хватило. И не на один месяц. Что-то тут нечистое... Что-то вы хитрите, господин Антуан. Я это так просто не оставлю...
     - Думайте, что хотите, - ответил тот. - Мы идём вам навстречу, понимая, что с рабочими местами не всё в порядке, особенно в нашем секторе. А вы ещё и угрожаете. Ступайте, пожалуйста, - и Таль сделал пренебрежительно-повелевающий жест рукой, чем очень оскорбил сокращаемого служащего.
     Либерман поднялся и уставился на Таля.
     - Знаешь что, молокосос? - начал он. - Ты слишком много на себя берёшь. Завтра же здесь будут журналисты, начнётся такая шумиха. Нас поддержат все, мы пикет устроим. Думаешь, ты откупился от нас этой подачкой? - Либерман потряс перед носом Таля чеком, сложил его пополам, убрал в нагрудный карман и покинул кабинет.
     - Но чек вы всё-таки взяли! - прокричал ему вслед Антуан, ухмыльнулся и продолжил разбираться со следующим. И пока он занимался этим, Ариэль Либерман начал агитировать людей на митинг.
     - Неужели вы не видите? - говорил он. - Вы только послушайте его! Прочувствуйте ситуацию. Задумайтесь на секунду...
     - Но это ведь директор... - попробовал успокоить новоявленного безработного Арав.
     - Да я счета фирмы веду! - ответил Либерман. - Треть сотрудников увольняют! Ты на сумму компенсации глянь! Нет у компании таких денег на счетах! Это зарплата на полгода вперёд, что ты мне будешь тут говорить! Это всё тогда, несколько лет назад началось, когда парижские кредиторы нарисовались... Я помню хорошо, вон у Эла спросите, он знает.
     Все обратили свои взоры на Эла, ожидая его комментариев. Тот стоял растерянный и хмурый. "Вот так меня подставили", - подумалось ему.
     - Эл, скажи им, - настаивал Либерман.
     - Да мне, собственно, ничего толком-то и не известно.
     - Ага, как же, так я и поверил! Ты просто в сговоре!
     - Я? Ты в своём уме, Ариэль?
     - В своём? А почему ты сегодня чуть ли не под ручку с директором вошёл, а?
     - Тебе показалось, - ушёл от ответа Эл.
     - Ну да, как же! Так я и поверил! Если ты такой хороший, то должен поддержать нас!
     - В чём? - спросил Эл.
     - Я собираю подписи в знак протеста против увольнения! Давайте, друзья! Все, кто считает, что нас уволили незаконно и несправедливо, - ставьте свои подписи! Заодно узнаем, кто с нами, не смотря ни на что, а кто - против нас.
     Уволенные и сочувствующие стали расписываться на листе бумаги, который пустил Либерман.
     - Либерман, так не честно! - заявил Альберман, когда листок оказался в его руках. - Вам уже нечего терять, а мы ещё работаем... ну, ладно. - Чуть посомневавшись, он всё-таки поставил подпись.
     Возможно, именно этого и хотел Таль. Некогда дружный коллектив был расколот на два лагеря. Одни поддерживали попавших под сокращение, другие же не хотели этого делать, так как опасались за свои места...
     Листок дошёл до Эла.
     - Ну, что же ты, Эл? - поинтересовался Либерман. - Или ты предпочитаешь держать дистанцию от людей, попавших в трудную жизненную ситуацию?
     - Одну минуту, - произнёс Эл, отдал листок в чьи-то руки и направился в кабинет директора.
     Там Таль Антуан и Адам Айзерман провожали последнего уволенного. Это был Авигдор Штейн, человек средних лет, скромный, маленький, добродушный, безобидный и в то же время весьма эффективный менеджер. Эл даже не сразу понял, что и этот замечательный человек остался сегодняшним утром без работы.
     - О, и тебя, - с горькой улыбкой на лице сказал Штейн, пожал Элу руки и был таков.
     - А вам что нужно? - спросил у стоявшего перед столом Таль.
     - Секунду, - ответил Эл.
     Он подошёл к двери кабинета. Это был момент истины. Там, за дверью, на него смотрели активные участники инициативной группы. Среди них было полно людей, с которыми у Эла сложились вполне дружелюбные отношения, несмотря на выражение его лица. Эти люди ждали, что Эл присоединится к большинству. К тем, кто не согласен с происходящим. И он понимал, что если сейчас не выйдет к ним, то навсегда потеряет связь с этими людьми. И даже с теми, кто не был уволен и у кого не хватило смелости вступиться за товарищей. У этих душа оказалась слишком маленькой, чтобы потянуть смелый благородный поступок. И Эл понимал, что на таких людей не стоит полагаться - слишком они ненадёжный элемент. И, в общем-то, для него не были данные факты каким-то неожиданным откровением. Он уже несколько лет был один, и потерять какой-то круг личного общения для Эла не казалось трагедией. Но всё-таки он стоял перед выбором: либо выйти из кабинета, либо остаться в нём...
     Эл закрыл дверь. С той стороны, на которой он сейчас находился.
     - Ну и как это понимать? - обратился он к сидящим за одним столом директору и Талю.
     - А что это вы с такой агрессией? - начал ответ со встречного вопроса Таль.
     - А я не к вам обращаюсь, - сказал ему Эл.
     Директор сидел, закрыв лицо руками, и не ничего слышал.
     - Господин директор! - потревожил того Таль. - Это к вам, - и он указал на Эла.
     - А, Эл, - как-то вяло произнёс сначала директор. - А! Эл! - поменяв тон на более высокий, промолвил директор. - Проходи, садись, что у тебя?
     - Опа! - от неожиданности вырвалось у Таля. - С каких это пор вы так нежно приветствуете рядового сотрудника?
     - А это не рядовой сотрудник, - ответил господин Айзерман. - Это мой персональный советник.
     - А... вот даже как... - проговорил Таль и задумался. - И давно ли вас повысили? - спросил он у Эла.
     - Вам как ответить: точно или приблизительно?
     - Точно, если возможно.
     - Возможно. - Эл секунду помолчал, а после сказал: - Сегодня.
     - О какой резкий карьерный скачок! - сыронизировал Таль.
     - Да, вот такой казус, - вмешался директор. - Могли бы вы нас оставить, нам нужно кое-что обсудить...
     - Да-да, без сомнений, - высказался Таль. Пока он покидал кабинет, в его мозгу зашевелилось размышление: "Так вот он кого, значит, себе в группу поддержки выбрал. Не ожидал, что выбор падёт на этого Эла Бенджамина... Похоже, в нём что-то есть, чего я ещё не успел разглядеть и понять. Ладно, пускай... Директор решил не сдаваться. Посмотрим, долго ли он продержится таким тандемом..."
     - Вы понимаете, что наделали? - задал свой вопрос директору Эл, когда дверь за Талем закрылась.
     - О, Господи, что же я наделал... - стал причитать Айзерман.
     - Вы понимаете, что людей подставили? Одни уволены, другие им сочувствуют, третьи - нет. В коллективе теперь нет единства.
     - Да, Эл ты прав...
     - Вы понимаете, что и меня лично подставили? Как мне со всеми, кто за дверью остался, общаться? А вы сами? Вы же себя подставили. Откуда деньги на такие компенсации? Зачем вы у этого Таля взяли деньги? Он же руки вам выкручивать будет. Вы понимаете, чем это грозит? Он же сместит вас и...
     - Вот поэтому-то, мой друг, сегодня с утра я и заручился твоей поддержкой. Ты же со мной?
     - А какой у меня теперь выбор? - с возмущением и недовольством произнёс Эл.
     - Отлично. Вместе мы сообразим, как Талю палки в колёса повтыкать. Сейчас он пока займётся налаживанием рабочего процесса, коллектив из колеи слегка выбился в связи с сокращением... А мы тут посидим. - Адам Айзерман жестом пригласил Эла присесть рядом с ним...
     А Таль Антуан в это время думал: "Неужели этот старый бес полагает, что сможет сохранить всю полноту власти? Или он серьёзно надеется, что Эл будет ему верен, а мне не удастся переманить его на свою сторону?.."

     15.
 
     Скажем сразу, что день Эла Бенджамина прошёл довольно плодотворно. Он был насыщенным. Обильным. Событийным. Хотя как таковых событий - всего ничего: на работе да после работы. Такие дни часто случались в жизни Эла, как и у всех остальных людей. Но когда он лежал в своей квартире и среди ночи осмыслял, что же сегодня такое произошло, то невольно сам себе отвечал, что творилась вокруг него какая-то чертовщина. Он не мог понять, почему мирное течение жизни, вдруг, переменилось на бурлящий поток с водоворотом. Он чувствовал, что его засасывает...
     Он был уверен, что уж с ним-то ничего не произойдёт в ближайший период времени. Он целиком полагался на ту стабильность, которая у него была в работе и личной жизни. Ничто не нарушало его покоя вот уже несколько лет. А тут - и лучший друг детства появился, и знакомство с красивыми девушками, и повышение (вновь резкое и непредполагаемое) в должности, и вообще изменения на работе... Намечаемая забастовка. Интриги Таля Антуана. Совещание с директором...
     После ухода из директорского кабинета Таля, господин Айзерман стал уверять Эла в том, что принимаемые меры совершенно необходимы для качественного прогресса. Он приводил какие-то абстрактные доводы, с которыми Эл никак не мог согласиться, но и оспаривать он ничего не хотел, так как на это не было времени. О чём, собственно, и толковал Адам Айзерман, который призывал Эла к осторожности в общении с Талем.
     - Нам надо чётко продумать свою стратегию в отношении господина Антуана, - сказал директор и внимательно посмотрел на Эла, словно, ожидая от того молниеносного гениального ответа.
     - Что вы на меня так смотрите? - спросил Эл.
     - Я жду от тебя конструктивных идей. Ты же теперь мой персональный советник.
     - Вы уже подписали приказ о назначении?
     - Да, вчера ночью составил, - произнёс директор и положил на стол бумагу. - И жалованье тебе повышено...
     Эл подержал листочек в руках, повертел его, потом положил обратно на стол и заявил:
     - Хорошо, какие у вас соображения по этому поводу?
     - У меня? - удивился директор. - Вообще-то я тебя хотел послушать...
     - Ну, - стал мяться Эл, - мне сложно выдвигать предложения, потому что я всё же не обладаю целостной картиной происходящего... А вот у вас, кажется, есть какие-то соображения...
     - Да, ты прав. - Адам Айзерман пододвинулся к Элу ближе. - Пока ещё можно что-то сделать, чтобы поправить положение в нашу сторону... Надо начать набор новых сотрудников!
     И тут необходимо перенестись немного вперёд. Уже после того, как Эл покинул кабинет директора. Он вышел из дверей и заметил, как все стараются не смотреть на него. Эл не особо удивился, так как предполагал подобную реакцию масс. Ему до них не было дела: он обдумывал услышанное от директора. А это требовало умственных усилий. Поэтому Эл просто сел за своё рабочее место и стал прикидывать, что к чему...
     - Однако что-то я не замечаю сегодня активности в выполнении своих непосредственных рабочих обязанностей с вашей стороны, дорогой Эл, - сказал подошедший к нему сзади Таль Антуан.
     Эл даже глазом не повёл. Сказывалась его усталость и врождённая уверенность в своих действиях.
     "Напугать что ли хотел? Не вышло, не произвёл должного впечатления", - подумалось Элу.
     - Ну и долго вы будете молчать, глядя на меня? - спросил Таль, не выдержав затянувшейся паузы.
     - А вам что-то от меня нужно? - с невозмутимостью во взгляде и голосе переспросил Эл.
     - Да. Я бы хотел знать, почему вы не исполняете своих прямых служебных обязанностей.
     - А я выполняю. Я теперь персональный советник директора и выполняю его поручения. - Эл после фразы оглядел Таля с ног до головы и добавил: - Только его.
     Таль почувствовал неловкость. Последние слова Эла были как контрольный выстрел в голову. После них есть только один надёжный способ выйти достойно из перепалки: отойти, признав поражение. Чего Таль делать не привык. До него уже дошло, что он потерял контроль над ходом разговора и ему нечем перекрыть аргументы Эла. Но, вспомнив, что он подошёл не за тем, чтобы поиграть "в босса" или просто выказать своё превосходство, Таль собрался. Он поставил себе куда более изобретательную задачку. И решить её нужно было именно сейчас - до того у него сильно чесалась эта мыслишка в мозгу.
     - Это превосходно, наверное, и официальная бумага о назначении подписана... - попытался запустить мотор заглохшей беседы Таль. Но отвернувшийся от него Эл сидел, погружённый в свои размышления.
     - В конце концов, это не вежливо, - стал увещевать его Таль. - Почему вы не отвечаете на мои вопросы!?
     Находившийся по близости служебный персонал уже давно стоял и внимательно наблюдал за их общением. Таль только сейчас заметил это. И ему очень не понравилось, что его авторитет рушится в глазах людей, которых он совсем недавно так дерзко ввёл в состояние ступора процедурой сокращения штата...
     - Господин Бенджамин, могу я с вами переговорить с глазу на глаз.
     Элу очень польстило, что к нему обратились через слово "господин". Он даже хотел улыбнуться, но сдержался. Поднявшись со стула, он уставился на Таля. (А перед этим, пока вставал, успел окинуть взглядом зевак, таращившихся на них.)
     - А что, вас не устраивает зрительская аудитория? - спросил Эл, указав на коллег, которые тут же уткнулись в свои компьютеры и бумаги. - Или вы им не доверяете?
     - Пройдёмте в мой кабинет, - не отвечая на вопросы, предложил Таль, взяв Эла под ручку.
     Они пошли.
     - Ты только посмотри, как его все под ручки водят! - проговорил с завистью Оскар Давидович, один из тех, кому посчастливилось остаться в фирме и который в своё время начинал стажёром под руководством Эла. Стоявшие рядом Арав и Альберман согласились с Давидовичем, и вместе они начали шептаться на эту тему.
     А Таль в свою очередь завёл Эла в свой кабинет, усадил на стул, сам сел на стол и уже хотел начать говорить, но его опередил Эл:
     - Так это ж кабинет Либермана! Он же здесь заседал...
     - Ну, а теперь это моё место.
     - Так Либермана только из-за кабинета уволили? Вам нужно было место, и Либермана из-за этого уволили? Ну, вы даёте...
     - Ой, не прикидывайтесь, что вы ничего не понимаете, - ушёл ответа Таль. - Всё вы понимаете... Не зря же директор вас так любит...
     - Что значит "любит"? На что вы намекаете?
     - Ничего пошлого, уверяю вас. Закроем эту тему.
     - Ладно.
     - У меня к вам деловое предложение.
     Эл почувствовал, что сейчас его пытаются вовлечь во что-то нехорошее, и он внутренне принял защитную позу.
     - Не подумайте ничего плохого, - продолжил Таль. - Просто... я вам объясню. Треть сотрудников сегодня уволены не просто так... фирме надо сокращать расходы, в том числе и на зарплату... Но это дело второе. Смена состава персонала вообще вещь неизбежная, а уж тем более - при не стабильной экономике... Но нам без новых, свежих сил не обойтись в любом случае!
     Эл на секунду задумался и вспомнил, что буквально те же слова говорил ему сегодня Адам Айзерман у себя в кабинете.
     - Я на эту тему побеседовал уже кое с кем, - не замолкал Таль. - И раз уж директор так вас доверяет, то и мне, человеку новому здесь, тоже бы стоило заручиться вашей поддержкой... ну, или хотя бы симпатией...
     Таль посмотрел на хмурое лицо Эла и понял, что не видать ему поддержки.
     - Хотя бы чуть-чуть... - произнёс Таль. - Ну, так вот. Думаю, целесообразно в нашу фирму набрать новых членов, человек десять-пятнадцать. Надо данный вопрос ещё с директором обсудить...
     Но Эл знал, что обсуждать с господином Айзерманом ничего не придётся: он выдвинул точно такое предложение. И уже наверняка с кем-нибудь беседует на этот счёт.      
     - Так вот, Эл, вы в компании уже несколько лет, всех знаете, понимаете, какие люди действительно здесь нужны. И я подумал, что будет благоразумным, если вы подберёте для компании из числа своих друзей, может, пару-тройку толковых людей, которые бы согласились попробовать свои силы в нашем бизнесе.
     "Они что, телепаты? - спрашивал сам себя Эл. - Мысли друг у друга читают?"
     Уже второй человек за день взывал к благоразумности Эла. Совпадение или закономерность?.. Он стал что-то подозревать в отношении Таля. Да и с Айзерманом не всё чисто было. В любом случае - Эл в этой многоходовой игре лишь средство решении насущных вопросов для обоих. Он почти что ферзь на шахматной доске: может многое, но предназначен лишь для защиты короля... Хорошо или плохо - но его используют. Эл сам себя похвалил за то, что понял это вовремя и решил подыграть и тому, и другому , надеясь выгадать преимущества для себя.
     - Ну, так что, подберёшь такого человека? - именно этот вопрос задал ему и директор, когда Эл ещё находился у него в кабинете.
     - Ну, есть у меня один на примете, - дал им ответ он.
     И каждый раз, отвечая таким образом, Эл имел в виду Моше Ассулина.

     16.

     Выбор Эла пал на Моше Ассулина. И это было не спроста. Хотя на первый взгляд - всё очевидно. Во-первых, Моше - лучший друг Эла, которого он знает с детства и, следовательно, может на него положиться и доверять ему. Хотя Эл никогда особенно никому не доверял, и уж тем более в последние годы. Но на вскидку - Моше единственный, кого Эл мог бы привести в компанию без опаски. По крайней мере, для себя. Всё-таки они столько лет знакомы. И служба в армии в этот раз показалась Элу привлекательным преимуществом Моше. Да и других вариантов не было. Потому что друзей и знакомых не было...
     Во-вторых, они учились в одном университете по одной экономической специализации, так что Моше мог быстро войти в курс дела и начать работать в полную силу. Хотя, конечно, большого стажа у Моше по диплому нет. И навыков должных. Он вон на плантациях овощи да фрукты собирает, а для этого университетских знаний ведь не требуется. Да, Эл понимал, что Моше может и подвести, но только в силу своего непрофессионализма, а не какого-то тайного желания кого-то подсидеть, убрать с дороги, обойти по карьерной лестнице... Моше вообще не был интриганом. Как казалось Элу. И поэтому он не видел в нём потенциальных угроз. Он всегда представлялся Элу слегка простоватым. Временами - даже глуповатым. Ну, не то чтобы вот так прямо Эл думал о Моше, что тот глупый, отсталый умственно, ненормальный. Но то, что Эл всегда был уверен в том, что Моше не хватает благоразумности в действиях - это точно. Эл был, в силу природной склонности, рационалистом. Он думал много и часто. А Моше любил действовать наугад. В сравнении с Элом, он это делал чуть ли не постоянно, хотя в безрассудстве его обвинить было нельзя. Он ведь, бывало, и в цель попадал, опираясь лишь на интуитивное чутьё. А это, согласитесь, полезное качество. И Эл, кстати, тоже об этом подумал. Потому что, даже задействовав все свои умственные резервы, он толком-то и не знал, что делать дальше, в каком направлении вести деятельность, как вообще контролировать ситуацию. Эл, надеялся, что нестандартное мышление Моше внесёт нужные коррективы, а там он уже сам сообразит. К тому же свежий взгляд на вещи может открыть новые варианты ходов, которых сейчас Эл попросту не видит из-за некоего шаблонного восприятия рабочего места. Он привык за несколько лет, что никаких ощутимых изменений не происходило. А появление Таля с его решительными поступками действительно выбивает из колеи. Работать уже в прежнем ритме не можешь, а на новый - не знаешь, как перейти. Сразу неуверенность появляется где-то в душе, и всё время говорит тебе, что нет, не так, и тебя уволят, потому что ты неэффективен и бесполезен... Вот Элу и пришла идея отвлечь внимание на Моше. Раз уж и Таль Антуан, и Адам Айзерман попросили привести в компанию какого-нибудь знакомого... Они, похоже, хотели использовать приход нового сотрудника в своих целях. Ну, а Эл - в своих. Ему это показалось разумным. Ведь Моше - это первый человек, который пришёл ему на ум.
     Другого у него просто не было.
     Главное, чтобы Моше не проведал про обстановку в компании. Ну, на этот счёт можно было уже не беспокоиться. Сотрудники все замкнулись и сосредоточились на своих должностных обязанностях, после утренних увольнений. А значит, языком трепать не станут, особенно при новичке. Эту диспозицию Таль продумал очень чётко и был уверен, что в таком случае ему удастся переманить на свою сторону всех работников компании. А директору оставалось лишь уповать на верность Эла и вливание новых сил, которые сумеют разбавить образовавшееся недоверие и напряжение меж сотрудниками и руководством.
     И в такой котёл должен был попасть Моше. Если честно, он бы не очень обрадовался, если бы узнал, что он будет всего лишь орудием в чужом противоборстве. И какую тогда ему сторону надо занять? Таля? Но этот без излишних угрызений совести избавится от него, как только получит то, что ему нужно. Директора? Но сотрудничество с Адамом Айзерманом сулит принести Моше только разочарование, если своей цели добьётся Таль. Может, на стороне Эла? Но тогда по-дружески ли поступает Эл, втягивая Моше в сомнительное предприятие?
     Да, если бы Моше всё это знал, он бы сегодня собирал фрукты не с таким воодушевлением, с каким он это делал. Все диву давались, как он радостно на жаре прыгает меж корзин с плодами, шутит, поёт песни...
     - Эй, Моше, ты чего такой довольный? - спросил его один из сборщиков фруктов. - Нам, вроде, заплату не повышали, а ты поёшь...
     - Эх, Давор! Видел бы ты, какую я вчера красотку встретил! - почти прокричал Моше. - А какие у неё глаза! А какие груди! А бёдра!.. Богиня!
     - Ну, брат, ты, наверно, влюбился...
     - Думаю, да, - сказал Моше и заулыбался ярче солнца. - И вечером я ей об этом скажу!
     - Ну, дай Бог, чтоб она тебе ответила взаимностью...
     И они продолжили собирать плоды, складывать их в ящики, грузить их в машины... Ничто не могло испортить настроение Моше. Не, конечно, если б ему сообщили, какие амбициозные планы на него зародились в голове Эла, он бы немного призадумался. Но долго бы отвлекаться не стал. У Эла частенько по молодости в башке зрели различные, как ему казалось, гениальные, продуманные, безошибочные планы действий. Но Моше всегда иронично и с доброй улыбкой относился к затеям Эла. Ведь в большинстве своём да, Эл сочинял всё правильно. Идеально. Но он не учитывал лишь одной, самой мелочной и ничтожной детали: он не учитывал человеческий фактор. Пресловутый человеческий фактор. Эл гениален. Но он никогда не думал, что по близости может оказать такой же гений. Или даже гениальнее. Что вызвало бы бурю негодования и ярости (внутренней, конечно же) у Эла Бенджамина. Он считал себя умнее всех. И Моше считал его умнее всех. Он даже говорил об этом Элу. Почти всегда при случае. На полном серьёзе. Только Моше любил добавлять, что наличие даже самого большого ума - это ещё не залог успеха. Помимо мозгов нужно ещё что-то неуловимое, что-то воздушное, что-то лёгкое, что-то такое, что доступно только тебе. Что-то, что тебя окрыляет. И вот это Моше считал по-настоящему гениальным, а не холодный расчёт всевозможных ходов.
     И Эл об этом помнил. И надеялся, что Моше привнесёт этой неуловимой лёгкости, которой он так и не смог ощутить за все годы своей сознательной жизни. Участие Моше должно изменить всё невообразимым образом - вот на что рассчитывал Эл. До него дошло, что Таль - сущий дьявол, раз Адам Айзерман так его опасается, а он ведь не простой человек, его так легко не возьмёшь. Эл также заметил и продуманность действий Таля, его расчётливость. И, что больше всего поразило Эла, самое интересное - правильность избранной позиции Таля. Он пока ещё ни разу не ошибся, в отличие от того же господина директора. Да и сам Эл не был уверен в себе.
     Нужен был неожиданный ход.
     Почему бы Моше не побыть этим источником неожиданностей и сюрпризов?
     Вот, кстати, если бы Моше так объяснили его ближайшую роль - он наверняка бы возрадовался. Он вообще любил авантюры и приключения, в которых можно творить невообразимые вещи... Хотя, даже если бы ему рассказали, какие на него у всех планы, - вряд ли бы это опечалило Моше. Потому что и при таком раскладе, он всё равно остаётся непредсказуемым. Тем, чьи мысли невозможно просчитать. Моше в любой ситуации найдёт, как и чем удивить окружающих. И самое главное, что ведь он и сам не знает, что он такого выкинет в ближайшем будущем. Многим это нравится. Многих такое пугает. Кто-то от него в восторге. А кто-то завидует. Некоторые хотят с ним дружить, а некоторые избегают с ним общения. Но все, все, кто когда-либо его видел, имел возможность с ним говорить - всем он запал в душу.
     И при этом -  Моше живёт себе, неповторимый и удивительный, и ничто его не смущает.

     17.

     Готовясь к новому свиданию, Моше с Элом и их новые знакомые подруги - Лара и Сара - провели первую половину дня на работе и в волнении. Ещё ни разу они вместе не проводили два вечера подряд в компании приличных молодых людей (какими, к слову, им и показались Эл с Моше). И нельзя сказать, что они уж были такими целомудренными, что не позволяли себе близости с мужчинами до свадьбы, а тех такой консерватизм в общении отпугивал. Да нет, они - и Лара, и даже Сара - были достаточно либеральных взглядов. Может, они искали богатых покровителей, которым бы они с удовольствием отдали свои аппетитные тела за золотые украшения, бриллианты, машину, квартиру?.. Ну, нет, нет, девушки были не прочь повеселиться, но не из меркантильных побуждений. Да, они знали себе цену, но это не означало, что из-за денег они готовы опуститься до... опуститься, короче. Благочестия Ларе и Саре тоже было не занимать. Наверно, сказывалось их образование. Служба в армии - тоже накладывала свой отпечаток на взаимоотношения с мужскими индивидуумами. Причём служила только Лара - медсестрой в госпитале, там она ухаживала за ранеными-травмированными, изучала основы медицинской первой помощи. Сара же не пошла в армию по религиозным соображениям, как это часто происходит в Израиле. И, казалось бы, одна служила, получила знания и навыки в области медицины, и логично было бы предположить, что она потом продолжит свою карьеру в этой области - выучится на врача. Вторая, вроде как, должны была бы пойти по религиозной тропе, изучать теософические вопросы...
     Но нет.
     Обе (на удивление как совпало) закончили педагогический вуз и стали воспитательницами маона - детского садика продлённого дня. Надо полагать, в том, что эти две красавицы нашли своё призвание в работе с детьми раннего возраста, проявлялась их подсознательная тяга к исполнению главного женского предназначения - быть матерью. И тесное общение с малышами в глубине души уже давно подготовило их к этой роли. Причём к роли многодетной матери, ведь у каждой в группе было с десяток весёлых, ранимых, восприимчивых к обучению ребятишек...
     Так вот, возвращаясь к их отношениям с мужчинами: что мешало им выйти замуж и родить детей? Может, в силу своего, опять же, образования они были слишком требовательны к партнёрам, хотели, чтобы те обладали тем же уровнем культурной грамотности, что и они... Ну, может, отчасти. Не хотелось им связываться с безграмотными неучами. Хотелось общаться с молодыми людьми интересными, креативными, начитанными... И те двое - показались Ларе и Саре идеально подходящими под их мужские идеалы. Поэтому они вчера не стали прогонять так внезапно подлетевшего к ним Моше, согласились сесть за стол незнакомцев, а в довершение вечера - обменялись с ними номерами телефонов и договорились о встрече на следующий день в том же кафе.
     Давно Сара и Лара не ходили на свидание два дня подряд, вдвоём, с тем же парнями... Поэтому на работе они волновались. Их коллеги по педагогическому составу маона, в котором они имели честь трудиться, не обратили внимания на преображение в лицах этих двух молодых воспитательниц. Какое-то воодушевление поселилось в их сердцах с самого утра, весёлость, бодрость... Никогда они так жизнерадостно и дружно не собирались на работу! Все, кого они встречали по пути в маон, удивлялись их сияющим глазам. А Сара с Ларой принарядились, накрасились... Они всегда хорошо выглядели на работе, но сегодня их образ был каким-то светлым-светлым. И при этом очень добрым. Такое нельзя не заметить. Впрочем, нашлись и такие. Что с них взять - взрослые тёти на работе, куча детей вокруг, к каждому личностный подход нужен, а на это много эмоциональных сил тратится, а цены растут, а зарплата как была, так и осталась... В общем, среди воспитательниц маона только Сара и Лара были незамужними и бездетными. У остальных же - проблем - выше крыши. Так что они не были настроены разглядывать наряды девиц. Но дети, дети!..
     Дети оказались настолько проницательными и чуткими, что сразу уловили настроение своих воспитательниц, которые как никогда буквально порхали... Сара и Лара и читали, и рисовали, и пели с ребятами. А те были просто счастливы! А когда настало время предобеденной прогулки, Лара с Сарой вывели своих детей и играли с ними, играли...
     - А почему вы такая? - спросила трёхлетняя Авигдаль у Сары, когда остальные малыши из её группы копались в песочнице, а Сара встала рядом и замечталась...
     - Какая "такая"? - задала уточняющий вопрос Сара, выйдя из состояния витания в облаках и присев рядом с девочкой.
     - Ну... такая, - и маленькая Авигдаль вытянула к Саре свои ручки, как бы желая указать на необычность во внешнем виде воспитательницы.
     Сара оглядела себя и с долей непонимания сказала:
     - Да я, вроде, всегда такая...
     - Нет, не такая, - стала настаивать девочка.
     - А какая я? - полюбопытствовала Сара.
     - Вы... вы... - девочка засмущалась. Чувствовалось, что маленькому созданию не хватает словарного запаса, чтобы правильного сформулировать то впечатление, которое на неё сегодня произвела воспитательница. Она вся покраснела, заулыбалась и отвернулась.
     - Ну что же ты, моя хорошая, застеснялась, - нежно сказала ей Сара и обняла. Ребёнок так и влился в объятия доброй молодой женщины и тихонько на ухо прошептал:
     - Вы какая-то довольная... очень... - и юная Авигдаль вырвалась из рук Сары и присоединилась к остальным ребятам.
     Сара заулыбалась. Да, она была необычайно хороша. Всегда. Но сегодня особенно. Она светилась добротой и любовью. И с всё взрастающим нетерпением ожидали вечера.
     Лара тоже восхитила своих детей. Они тоже заметили её необычное состояние. В таком они её ещё никогда не видели. Малыши сами от этого были все веселы и игривы. И с трудом в тихий час улеглись отдохнуть. Ларе пришлось чуточку повозиться, чтобы успокоить ребят (а в первую очередь - успокоиться самой). И когда ей это удалось, она выдохнула, собралась с мыслями и пошла переговорить с Сарой, которой тоже потребовалось приложить усилия при укладывании детишек. Ей даже замечание одна из воспитательниц сделала на сей счёт. Но Сара лишь мило улыбнулась...
     - Нам надо подумать, как сегодня вечером быть, - предложила Лара, когда встретила Сару в тихий час в женском туалете. Так вышло, что там были только они и могли без сторонних свидетелей (точнее - свидетельниц, потому что в маоне работали только женщины) перекинуться парой-тройкой слов.
     - А что тут думать? - спросила Сара.
     - Как что? Надо определиться, кто с кем пойдёт...
     - Во какая ты быстрая! - удивилась Сара.
     - А чего тянуть? Тебе ведь этот Эл понравился, да?
     - Ну, да, в общем, неплохой парень...
     - Вот и отлично, я тогда с Моше. Только квартира - за мной.
     - Ты хочешь его к нам привести?! - возмутилась Сара.
     - Ну а что такого?
     - Нет-нет, я против, не надо...
     - Да почему? В следующий раз - ты приведёшь. А пока - сама в гости сходишь, - безапелляционно заявила Лара.
     Сара опешила, открыв рот.
     - Но как можно? Мы ж их всего-то знаем один день...
     - Так и что?
     - Ну... я как-то боюсь, - начала сомневаться Сара.
     - А я наоборот - какая-то решительная стала.
     - А вдруг Эл не захочет со мной время проводить? Вдруг, он уйдёт, а ты там... - Сара помахала у себя за спиной рукой.
     - Ничего. Всё у нас получится. Я сейчас Моше позвоню, намекну ему, чтоб он друга подготовил, - проговорила Лара, вынула из сумочки мобильный телефон и начала звонить...

     18.

     Моше выловил Эла у здания, в котором тот работал. Он как раз освободился, в голове шипела каша от всего навалившегося, а тут - как холодный душ - выскочил перед ним друг детства со словами:
     - Ну что?            
     - Что? - переспросил Эл.
     - Как что? - задал вопрос Моше.
     - Ну, что? Я не понимаю, - чуть повысив голос, произнёс Эл.
     Моше даже смутился малость:
     - Ну как же... нас же ждут...
     - Ай, забыл, не до свиданий мне сейчас, на работе такой завал, - начал говорить Эл.
     - Не понял теперь я? Ты меня хочешь одного оставить с двумя? Ну, ты, друг, даёшь, так же нельзя, я же на тебя так рассчитывал...
     Моше ещё что-то сказал, но Эл не расслышал, так как замер на месте, когда до него донеслись слова товарища: "я", "на", "тебя", "рассчитывал". Эл тут же вспомнил, что он хотел сказать Моше. Он уже собирался сделать это, но заметил, что друг расстроен. Эл действительно не собирался сегодня никуда идти, ему надо было подумать о положении в компании, о Тале, директоре, уволенных, оставшихся... Но ему надо было и с Моше переговорить на эту же тему - о работе.
     "Чёрт, он же теперь не согласится, если я не пойду с ним на встречу... Н-да, неразумно, конечно, но придётся. Ситуация немного вышла из-под контроля, но подправим, подправим... Надо максимум пользы извлечь, задача ясна, ладно, глупо требовать что-то, не дав чего-то взамен".
     - Слушай, Моше, это всё работа, замучился уже, конечно, пошли...
     Моше повернулся к Элу, улыбнулся и промолвил:
     - Ну вот так бы сразу и сказал.
     Они двинулись, сделали пару шагов и хором обратились друг другу: "Кстати!"
     - Ха-ха, - посмеялся Моше и остановился вместе с другом. - Ты мне хочешь что-то предложить? - спросил он и пристально стал вглядываться в глаза Эла. Тот в лице в принципе не изменился никак, только на подсознательном уровне подивился ясновидению Моше, который, в свою очередь, жаждал заметить ну хоть малейшее эмоциональное проявление на лице Эла. А оно было стабильно: хмуро и чем-то всё-таки недовольно...
     - Как это ты догадался?
     - Да просто я тоже кое о чём хочу тебя просить, - заявил Моше. - Пошли, а то опоздаем.
     Эл ещё больше нахмурился, открыв рот. На секунду он растерял дар речи, но смог всё же выдавить из себя, когда нагнал Моше, чуть вырвавшегося вперёд:
     - Так предлагай.
     - Нет, ты первый, - опять удивил Моше товарища своими словами, невписывавшимися в стандарт, по которому планировал действовать Эл. Моше всё больше и больше завладевал преимуществом. Так казалось Элу. Даже немного не так: Эл чувствовал, что никак не может занять привилегированную позицию в диалоге. Он хотел бы управлять ходом беседы, но, образно говоря, вожжи то и дело оказывались в руках Моше, а он рулил куда-то не туда, куда надо было Элу.
     - Нет, давай ты, раз начал, - банальным образом попробовал он хоть как-то срегулировать разговор в своё русло (для этого ему нужно было, чтобы Моше был абсолютно раскрыт, посторонние мысли не должны были ему мешать воспринимать информацию).
     - Нет-нет, у тебя явно что-то важное, а у меня так, пустяк, подождёт, я тебе весь внимаю. Если ничего противозаконного говорить не будешь, то я заранее согласен, вещай.
     Моше тараторил так быстро, что Эл был просто обезоружен таким напором. Он решил не сопротивляться, потому что мог потерять ещё больше времени. Раз Моше настаивает, чтобы Эл говорил - то Эл будет говорить, ведь того хочет сам Моше.
     - У меня к тебе предложение, - начал Эл.
     - Слушаю.
     - У нас на работе небольшие кадровые изменения, компания на новый уровень работ выходит, международную арену...
     - О, поздравляю, - порадовался за друга Моше.
     - Ну, в общем, руководство считает, что самое время фирме принять в штат новых сотрудников.
     - Да у меня навыков должных нет...
     - Это не важно. У тебя ведь такое же образование, как и у меня.
     - Ну, не такое полное...
     - Да это тоже не важно, там тебе всё объяснят, покажут, расскажут, пару месяцев стажёром побудешь, потом повысят... В зарплате рост ожидается. Плюс стабильность - это тебе не фрукты собирать...
     - Не, фрукты у нас тоже хорошо растут. Может, даже лучше, чем экономика... Надо подумать, - сказал Моше и стал чесать себя за подбородок. - А чего надо-то?
     - Просто приходи завтра на собеседование часов в одиннадцать, я тебя отведу к директору, поболтаете с ним.
     - Ну, можно, давай, спасибо, друг, я давно думал какую-нибудь работку посерьёзнее найти, а ты, прям, выручаешь меня...
     - Да ладно, главное, чтобы в дело...
     - Ну да. А теперь я.
     Эл, если честно, успел забыть, что Моше тоже хочет о чём-то просить. До него дошло, что всё-таки управляет этим разговором не он...
     Моше начал:
     - Такое дело... так вышло... короче, с Ларой я сегодня говорил, она как бы не прочь... ну ты понимаешь...
     - Удивляюсь, - только и сказал Эл, ощутив какой-то подвох.
     - В общем, она же с Сарой будет, а та не хочет, чтобы Лара парней в их квартиру водила... но если бы Сару на несколько часиков отвлечь...
     - Ты мне предлагаешь заняться Сарой? - уставившись на Моше, спросил Эл с каким-то недовольством.
     - Ну... да, выручай, друг, такой шанс...
     - А почему бы вам к тебе не пойти?
     - Да я же с родителями живу! Куда я её туда? Они против будут, не дадут... Эл, вся надежда на тебя. Лара мне сказала, что Сара непрочь пообщаться с тобой наедине. Так что... может и у тебя вечер удастся. А? Как тебе?
     - Непрочь, говоришь?.. Надо отвлечь на себя, значит, чтобы вы уединиться смогли... А я с Сарой, так получается...
     - В идеале - если ты её на всю ночь, - включился в размышления Эла Моше.
     - То есть надо мне её к себе что ли пригласить?
     - Ну да! - сказал Моше и заулыбался.
     Эл ещё сильнее почувствовал что-то хитрое, витающее вокруг него, ему оно не нравилось, но ради друга (точнее, в угоду ему и с расчётом для себя) он уже не мог отказаться и от этого. Не ожидал Эл такого поворота, но перспектива провести вечер, а то и ночь, в компании красивой девушки ему, после двухсекундной умственной деятельности, показалась вполне приятной, полезной в каком-то смысле.
     Разумно было согласиться на такой вариант - и он согласился...
     - Только понастойчивее, - произнёс над его ухом Моше, когда увидел приближающихся к ним Лару и Сару - они были прекрасны.
     - Ой, привет, - сказала Сара. Они все поприветствовали друг друга, а потом Лара сделала вид, что о чём-то спохватилась, и проговорила:
     - Какая же я дура! Как же я могла забыть!
     Все стали спрашивать, что случилось.
     - Да это одна мамаша... - стала разъяснять она. - Там мне надо... я же должна сейчас к ней зайти...
     - Ты мне ничего не говорила, - сказала Сара, а потом поглядела на молодых людей и добавила: - Я честно... она мне ничего не говорила...
     - Да я же забыла! Да я же говорила тебе!
     - Нет-нет, - стала отнекиваться подруга, - ты так сказала, что я не поняла ничего, а теперь...
     Лара перебила её, обратившись ко всем:
     - Слушайте, я должна вас оставить на некоторое время...
     Моше и Эл стали выражать недовольство.
     - Да я вернусь, Сара, пошли со мной...
     - Нет, я не пойду, я не настроена, я гулять пошла, надо было раньше сказать...
     - Сара, да она мешок игрушек хочет отдать нам в сад, я сказала, что зайду посмотрю.
     - Вот и иди, - высказалась Сара и встала поближе к Элу.
     - Да? А как я его потащу, если там хорошие игрушки будут?
     - Так давай я тебе помогу, - предложил Моше. - Идти далеко?
     - Далековато...
     - Так давайте все вместе сходим туда, - вдруг выдвинул идею Эл, которая, по правде, не вписывалась в планы всех остальных.
     - Ой, нет, никуда я не попрусь, я лучше тут одна посижу, - отрезала Сара и села за ближайший столик в летнем кафе.
     - Не оставлять же её одну, - сказала Лара и посмотрела на Эла.
     Делать нечего, пришлось тому произнести:
     - Ну, вы тогда идите, только быстро, а мы вас здесь подождём...
     - Вот и отлично, - заключил Моше. - Я Ларе помогу, а ты Сару развлечёшь, давайте... - Моше хлопнул Эла по плечу и отправился с Ларой в неизвестном направлении.
     Сара сидела с независимым видом, не обращая внимания на Эла. Тот немного помялся, но, вспомнив увещевания Моше о том, что девушка имеет к нему опеределённый интерес, собрался с духом, подошёл и сел напротив, произнеся:
     - Ну, вот мы и остались одни...

     19.

     Сара и Эл какое-то время сидели молча. Потом Эл предложил чего-нибудь выпить: спросил, что будет Сара. Та заказала какой-то прохладительный напиток, Эл сделал то же самое.
     Когда Сара пила свой напиток, она внимательно следила за Элом. Он ей почему-то стал ещё вчера крайне интересен, но она ждала от него большей активности, так как сама немного стеснялась: как-никак всего второй вечер видит парня.
     Эл, со слов Моше, знал, что Сара им интересуется, и поэтому ему было здесь легче контролировать положение дел. Он знал, что Лара и Моше не вернутся, но этого не знала Сара. Так считал Эл. И по этой причине он не спешил и делал вид, что ждёт друзей.
     - Что-то долго их нет, - сказал Эл и посмотрел на часы.
     - Вечно эта Лара... такая несобранная, - посетовала на подругу Сара. Эл тут подумал, что это надо же - несобранная Лара сошлась с безалаберным Моше. (Эл без злобности, действительно, считал, что в Моше нет стабильности и постоянства, хотя однозначно он этого даже сам для себя не утверждал.)
     - Так и будем их ждать? - спросил Эл.
     - А что ты предлагаешь?
     - Ну... - Эл почесал в затылке, а после они с Сарой, обменявшись парой идей о том, куда бы в столь тёплый вечер могла бы пойти пара из красивой девушки и мужественного парня, отправились в ближайший развлекательный центр. А там было из чего выбирать. Боулинг, рестораны-кафе, аттракционы, диско-бар, кинотеатр, магазины...
     Они пошли в кино, естественно. Ну а куда ещё во второе свидание? Только кино. Правда, с фильмом им, можно сказать, не повезло. Это была не любовная мелодрама и не лирическая комедия. Попали они на какую-то фантастику про инопланетян, напавших на землю, сюжет был довольно тривиальным, надуманным, сценарий явно писался по образцу, по которому делаются все "шедевры" подобного толка. Но это ничуть не расстроило Эла с Сарой. Они весь сеанс отпускали ироничные комментарии по ходу ленты, что та часть зрителей, что сидели возле них, временами смеялись так, будто смотрят самый лучший юмористический фильм. Сара и сама смеялась. Эл забавлялся, даже пару раз улыбнулся, чего с ним давно не случалось.
     После кино они пошли в боулинг. Сара имела опыт этой игры, а вот Эл не разу за свои годы не бросал шаром по кеглям. Но он так нахмурил брови, с таким серьёзным видом подошёл к шару, что Сара сама себя убедила, что этот малый профи в боулинге... А то, что он мажет, - так это просто поддаётся, делает ситуацию комичной: сам весь напряжён, а шар посылает чёрт знает куда. Как-то также думал и Эл: мол, сострою лицо построже, а там как получится: попаду - молодец, промахнусь - поддался, хотел рассмешить (а девушки любят, когда их хотят рассмешить). Ну, вот он и мазал всю дорогу...
     Потом Сара, войдя в состояние неуправляемой эйфории, потащила Эла на дискотеку. Там было шумно. Полно народу. Громкая музыка. Огни, лазеры... Эл с трудом вспомнил, когда он последний раз был на танцах. Ещё в школе. Это было всего однажды, там случилась потасовка с мальчишками из соседней школы, потом было разбирательство с родителями, учителями... А тут, спустя больше десяти лет, среди толпы взрослых. Перед ним прыгает Сара, очень красивая, стройная - мечта, а не женщина. А он - как увалень - с ноги на ногу переминается. Не умеет он танцевать. Неловко себя Эл чувствовал, знал, что так и будет, но пошёл на поводу у Сары, чтобы иметь возможность в дальнейшем на неё влиять. Сейчас она упрыгается, устанет, а дальше можно будет гнуть свою линию.
     - Пойдём в бар! - крикнула она.
     - Не слышу! - сказал ей Эл.
     - В бар пойдём! Пить охота!
     - А!..
     Они встали у барной стойки, бармен налил им что-то, чем обычно промачивают горло в таких местах. Эл оплатил оба напитка и даже оставил на чай... Сара сделала глоток, оценила щедрость Эла кокетливым взглядом и стала думать, как бы так сказать, чтобы...
     - Это твоя баба? - обратился к Элу какой-то араб. Высокий, крупный, мускулистый.
     - Повтори, что ты сказал, - попросил его Эл, сам непоняв, откуда у него появилось столько смелости в общении с правоверными.
     - Это баба, - сказал араб, указав пальцем на Сару, - твоя?
     Сара очень перепугалась. Она хотела звать охрану, но не могла решиться. Однако Эл в минуту смятения поразил её своей почти что доблестью. Он сказал зарвавшемуся арабу:
     - А с каких это пор мусульмане в священный месяц Рамадан по дискотекам шастают?
     - А он ещё не начался! - ответит тот и засмеялся, и возле него каким-то чудом оказалось ещё пять-шесть его соплеменников. Они начали что-то обсуждать на арабском. Пока те отвлеклись, Сара схватила Эла за руку и увела подальше.
     - Пошли отсюда, - сказала она, когда они вышли из центра развлечений. - Уже так поздно. А мне до дома далеко. Ты меня проводишь?
     - Так зачем, в смысле, я тут близко живу, мы можем у меня... - но Эл остановился. Ему самому показались его слова предвзятыми. Порядочная девушка могла бы неправильно понять намерения Эла. Но Сара только это и ждала.
     - Ну, только если ты мне обещаешь... - но она не докончила фразы.
     Эл не понял, чего он должен пообещать, тем более что Сара уже держала его за руку.
     - Куда следовать?
     - Прямо, - ответил Эл.
     Да, жил он недалеко. Дошли быстро. Посмеялись (точнее, одна Сара), слова за слово, так до постели и докатились в темноте... Да, без лишних описаний и отступлений - у них был секс. Равно, как и у Моше с Ларой. Только Моше был на квартире, которую снимали Лара с подругой на двоих, а Сара - в гостях у Эла...
     Им понравилось. И Саре. И Элу. Они сделали это несколько раз. Сару очень обрадовала такая прыть нового знакомого. Да и он сам остался в этот раз доволен собой...
     Они лежали на кровати. Эл смотрел в потолок. Он уже засыпал, осмысляя события дня. Сара же наоборот - у неё будто второе дыхание открылось. Она прижалась к груди Эла и произнесла:
     - Помнишь, ты вчера рассказывал, как несколько лет назад спас женщину во время теракта?
     - Ну... не совсем спас... - ответил Эл (он уже закрыл глаза).
     - Ты говорил, у неё нога вся в крови была, да?               
     Эл взглянул на Сару, поразился её красоте и проговорил:
     - И хочется тебе вспоминать об этом...
     - Нет, - ответила ему Сара, тоже всмотревшись в его глаза, - но просто та женщина - это я.
     Сара включила настольную лампу, что была у Эла, и показала свою правую ногу. Она была вся в шрамах. Эл смутился и не знал, как реагировать. Какой жуткий контраст: столь страшный шрам на столь прекрасном теле. Он приподнялся и, как загипнотизированный, уставился на ногу.
     - Это была я. Несколько лет назад мне не повезло оказаться рядом с местом взрыва... Я чуть ноги не лишилась, но мне сказали, что ко мне подбежал какой-то молодой человек и стал останавливать кровь. - Сара всплакнула.    
     - Ну-ну, не плачь, всё позади...
     - Мне сказали, он своей рубашкой останавливал кровь... Это... это... это так... Если бы не ты - я бы осталась без ноги, - сказала она и подарила Элу палящий поцелуй, а потом обняла и добавила: - Я столько лет хотела тебя отблагодарить...
     - Ну... спасибо... не ожидал...
     Эл на самом деле был по-настоящему удивлён, смущён, поражён. Он был в смятении. Впервые за несколько лет. Он не знал, что сказать, но он чувствовал, что что-то сказать надо, и поэтому произнёс:
     - Та рубашка у меня где-то в шкафу...
     Сара обрадовалась и стала просить, чтобы Эл нашёл её. Тот встал с кровати, полез в шкаф и вытащил-таки оттуда всю в засохшей крови мужскую сорочку.
     - Я её так и не стирал, - заявил Эл с какой-то гордостью.
     - Это моя кровь, - сказала Сара, схватив рубаху. - Это я! Я здесь была все эти годы! Вот куда меня так тянула эти несколько лет! - и она разрыдалась ещё сильнее, уткнувшись в рубашку. Эл начал её успокаивать, целовать, а потом она сказала "возьми меня", и они проделали это ещё раз.
     Сара перестала плакать.
     Эл теперь начал понимать, почему вчера она всё время держалась за ногу, когда он рассказывал про этот случай. И почему она носит длинные платья. И даже стал догадываться, что весь этот разговор его с Моше - не что иное, как продуманный план. И скорее всего, девчонок. И скорее всего...
     Тут Сара обняла его и отвлекла от всякого рода мыслей.

     20.

     Впервые за все годы своей работы Эл опоздал на неё. Такого с ним раньше никогда не происходило. Потому что никогда ещё так бурно не проходили у него вечер и особенно ночь. Но при этом он был недоволен. Не, то, как прошла, ночь - ему даже очень приглянулось, он невольно подумал, что было бы неплохо и, наверное, полезно несколько раз в неделю так делать. Его удручало то, что он опаздывал на работу. Ему опять показалось, что всё выходит из составленного и продуманного им до мелочей графика. Он досадовал сам на себя. А Саре казалось, что он недоволен ею. Она не понимала, что она такого сделала, что не так сказала. "Всё из-за шрама", - подумала она и решила, что Эл больше не захочет с ней общаться, и тоже начала собираться вся очень серьёзная. Эл заметил её выражение лица, естественно подумал, что ночью проявил себя неудовлетворительно, от чего сильно нахмурился.
     - Сегодня увидимся? - осмелилась спросить Сара.
     - А, да, давай, конечно, чёрт, опаздываю, - собираясь, ответил ей Эл.
     - Может, скажешь что-нибудь?
     - А? Что сказать?
     - Как всё прошло? Тебе понравилось?
     - Да-да, всё отлично, ты чудо.
     Эл ушёл в ванную, а Сара осталась сидеть на кровати. "Гадкий эгоист, думает только о себе. Мог бы и у меня спросить, понравилось ли мне..."
     - Слушай, Сара, ты сильно торопишься на работу? - подойдя к ней, поинтересовался Эл.
     - Ну... вообще-то...
     - Я тебе ключи тогда оставлю, а то мне надо бежать. А вечером я тебе позвоню, ладно?
     - Ну, ладно, - согласилась Сара, явно не ожидав такого предложения.
     Эл поцеловал её, положил рядом ключи и удалился. Сара взяла ключи с кровати, осмотрелась, походила по комнате, заметила, что в жилище хоть и уютно - всё же не хватает женской руки. Потом она позвонила Ларе.
     - "Ты где?" - задала та первой вопрос, не успев ответить на звонок.
     - Я у Эла.
     - "Ты на работу когда? Я тут отдуваюсь за тебя, вру-выгораживаю..."
     - Да я скоро приеду... Ты прикинь: он мне ключи от квартиры оставил, а сам на работу убежал, - с какой-то детской радостью в голосе произнесла Сара. - Так хочется тут полазить...
     - "Даже не думай, - стала отговаривать её подруга. - Дуй сюда, видишь, как он тебе доверяет, надо аккуратно, а то упустишь. - Потом добавила: - А я Моше у нас оставила".
     - Ну ты даёшь! - поразилась Сара.
     - "Да ладно тебе, у него выходной, он сказал, что на собеседование идёт, ему выспаться надо..."       
     И действительно: Моше должен был идти в контору к Элу. И ему нужно было прийти туда свежим и отдохнувшим. Чтобы не было заметно следов бурной ночи, которая у него прошла, может, ещё интенсивнее, чем у Эла. Который уже прибыл на работу. Но заметно позже других. Директор, на удивление всех служащих, последние дни приходит чуть ли не раньше всех. А Эл себе, не успел получить повышение, позволяет почти на час опаздывать!
     - Эл, дружище, ты ставишь меня в неловкое положение, - заявил ему Адам Айзерман, заведя к себе в кабинет. - Ты подрываешь мой авторитет. Какого хрена ты опаздываешь?
     - Господин директор, всё под контролем, - начал обнадёживать Эл своего босса.
     - Под каким?!
     - Под моим пристальным наблюдением. Да, я опоздал, но, клянусь, на то были объективные причины. Помните, вы вчера просили, чтобы я кого-нибудь из своих знакомых в компанию привёл? Всё, сегодня будет один.
     - Это хорошо. - Директор подошёл к окну, посмотрел вдаль, потом сел в своё кресло. - Когда он будет?
     - До обеда. Я просил, часам к одиннадцати...
     - Это нормально... может, этот Антуан ещё не вернётся...
     - А что, его ещё нет? - заинтересовался Эл.
     - Ещё нет, - разведя руками, ответил директор.
     - Не много ли он себе позволяет, - было, хотел покритиковать действия Таля подчинённый, но начальник пресёк его реплику следующим высказыванием:
     - Это нам даже на руку. Как твой дружок заявится - сразу его ко мне веди, я с ним потолкую, послушаю его, вдруг, он нам всё-таки не подойдёт. А если подойдёт - то завтра пусть приступает, так?
     - Вполне, - согласился Эл. - Я могу идти?
     - Да, надо бы тебе дела передать, ну, которыми ты занимался, функции свои по части работы с информацией да и... Надо бы поделиться с кем-нибудь тебе, а то у нас задачи иные немного, а работу эту делать надо бы...
     - Ясно. Предложить вам кандидатуру?
     - Да. Тоже ко мне направь.
     - Ага, хорошо, - ответил Эл и пошёл искать того, кто заменит его на прежнем месте.
     Первыми, как и всегда, пред ним предстали Арав с Альберманом. Они сделали вид, что не замечают Эла, но когда тот обратился к ним, оба не выдержали - любопытство взяло верх - и они стали разговаривать с Элом. Который предложил им занять его место. Ну, те двое как-то замялись, в вежливой форме отказываться стали: типа, а чего делать, а много ли за это доплатят, да у них и так дел полно, им некогда рутинной монотонной работой заниматься и вообще им это не интересно. Ну, нет - так нет. Потом Эл обратил к Давидовичу. Тот был дядька ехидный и язвительный, сразу сострил как-то плоско и тоже отказался. После отнекались: Гай, Левин, Лазар, Борнштейн и ещё несколько. И даже небольшая женская часть коллектива: Шошанна, Мариам, Изабелла, Ципи...
     Так до прихода Моше он и не нашёл себе замену. И Эл решил, что рационально поставить на его место Моше. А что? Парень сообразительный, образованный, пару недель на ввод в дела, а там он дальше и сам. Конечно, без подсказки не обойтись, ну так Эл будет рядом, даст нужный совет. Вот с такого рода мыслью и завёл он своего друга к директору.
     - Здравствуйте-здравствуйте, - поприветствовал Моше господин Айзерман. - Садитесь.
     Моше сел напротив. Он был весел, всё воспринимал непосредственно. Эл остался стоять у него за спиной, но не надолго.
     - Эл, я могу тебя попросить, надо мою жену встретить, она к конторе подъехать сейчас должна, кое-что привезёт, я ей сказал, что ты её встретишь...
     Эл понял, что его присутствие в данный момент нежелательно. Директор тоже сообразил, что какое-то нелепое он задание придумал, и поэтому добавил:
     - Я тебе очень доверяю.
     Даже до Моше дошло, что тут какая-то тонкая игра в слова. Он решил быть поосторожнее в формулировках. Всё-таки ему хотелось попробовать свои силы в большом бизнесе в рядах сильной команды.
     - Ну-с, - начал директор, - как вас зовут?
     - Моше Ассулин.
     - Очень приятно, Моше, а меня - Адам Айзерман, я директор этой фирмы, в которой работает твой знакомый Эл. Ты ведь знаешь его, да?
     - Ну да, мы вместе выросли, учились. Только он в армии не служил, а я служил.
     - О, а где ты служил?
     - На границе с Сектором Газа и Египта.
     - И я в том же районе служил. Ты на какой заставе был?
     Неожиданно для них нашлась общая тема для разговора - армия - которая способствовала эмоциональному сближению, раскрепощению, раскрытию. Адаму Айзерману хотелось просто понять, что за человека привёл к нему Эл, стоит ли такому доверять в сложившихся условиях. Армейская тематика как нельзя кстати подошла для этой цели господина директора. Он уважал людей, служивших в армии, и с критичностью относился к тем, кто избежал этого. Может, потому-то Эл и не продвигался по карьерной лестнице несколько лет. Неизвестно, но этот факт стоит тоже учитывать.
     Моше к себе располагал. Говорил ровно, чётко, улыбался. И о своём детстве, и школе, и службе в вооружённых силах, и университете, и трудовой деятельности - обо всём он рассказывал с воодушевлением, что высоко оценил директор. Моше показался ему человеком стойких нравственных идеалов, несмотря на то, что тот не имел опыта работы, который бы необходимо было бы иметь кандидатам, пришедшим устраиваться в фирму. Но задав несколько контрольных вопросов, господин Айзерман окончательно уверился в том, что на Моше можно положиться: некоторое время постажируется, воскресит в памяти теоретические знания, полученные в университете, да и Эл подскажет, еж ли что...
     До обеденного перерыва они так и проболтали. А Эл простоял на улице, в ожидании мадам Розы Айзерман, которая отчего-то так и не подъехала.
     "И почему я не удивлён?" - спрашивал сам себя Эл. До тех пор, пока к нему не подошёл Таль.
     - О, рад встрече, - сказал Таль.
     - И я. Опаздываете?
     - Есть немного...
     - А почему здесь, а не на рабочем месте? - поинтересовался Таль.
     - Знаете что... - хотел сказануть что-то резкое Эл, но сдержался. - Перерыв обеденный.
     - Ах, да... Я тут подумал: мы же почти одного возраста, к чему эти официально-вежливые обращения? Ну и что, что у меня статус чуть выше...
     - Да ваш статус вообще непонятен, - перебил его Эл.
     - Перейдём на "ты"? - не обратив на реплику собеседника, спросил его Таль.
     - Ну... даже не знаю... стоит ли?
     - Думаю, стоит. Мы вчера разговаривали насчёт новых членов коллектива, ты кого-нибудь подыскал?
     "Не слишком ли быстро развиваются наши отношения? Уже на "ты". Завоёвывает симпатии?" - подумалось Элу, а вслух он произнёс:
     - Подыскал. Он сейчас у директора, беседуют.
     - Да? Мне бы тоже с твоим знакомым надо побеседовать...
     - Это на каких основаниях? - поинтересовался Эл.
     - А вот на таких, - и Таль показал ему какие-то бумаги, которые он ловким пластичным движением руки извлёк из своего портфеля. Эл вгляделся в них, лицо его нахмурилось пуще прежнего, но больше никак он не прореагировал. Можно сказать, вообще никак. Но в том, что он увидел в бумагах Таля, было действительно что-то значительное.
     - Ну, - сказал Эл, посмотрев на Таля, - может, ещё успеешь, если директор не закончил.
     - В любом случае, я теперь буду собеседования проводить, - заявил Таль и пошёл.
     В дверях с ним столкнулся какой-то парень. Он бросил на Таля презрительный взгляд и удалился. Талю же показался этот человек каким-то знакомым. Такое чувство, что он его где-то видел. Таль даже оглянулся назад. Он заметил, что тот, кто столкнулся с ним, остановился возле Эла и что-то ему сказал. Таль хотел уже вернуться на улицу, но тут пошедшие на обеденный перерыв сотрудники фирм, базировавшихся в административном здании, в котором находилась и их контора, отвлекли его.
     Таль решил побыстрее подняться к директору.

     21.

     Неслучайно Таль Антуан пришёл только к обеду. Неспроста в его деловом портфеле лежали кое-какие бумаги, которыми он успел похвалиться перед Элом. О, это были не простые бумажки. Это были значительные документы, имеющие юридическую силу! С ними-то и спешил он к Адаму Айзерману, чтобы показать их ему. Всучить, так сказать. Чтобы тот уже никак не мог отвертеться...
     Весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро потратил Таль, чтобы наконец-то заполучить эти бумаги. Он названивал отцу в Париж и требовал, чтобы ему доставили документы, окончательно устанавливающие его статус здесь!
     - "Сынок, разумно ли?" - сомневался по телефону отец.
     - Папа, меня здесь никак не начнут воспринимать всерьёз по-настоящему! Я не могу работать в таких условиях! Когда я уже получу всю полноту правления?!
     - "Но ещё не совсем готово, надо бы пару деньков обождать. До следующей недели", - посоветовал сыну Марк Антуан.
     - Папа, это не рационально. Зачем терять время? Напряги там юристов, завтра утром бумаги должны быть у меня, - категорически потребовал Таль у родителя.
     - "Но они так быстро до тебя не дойдут".
     - Срочную экспресс-доставку закажи. Очень надо...
     Короче, Таль убедил отца, что и на самом деле - нужно. Тем более разница в часовых поясах позволяла надеяться на то, что корреспонденция будет получена в срок. Ну, отец Таля в срочном порядке созвал всех тех, с кем он несколько лет назад ездил в Израиль для заключения сделки. Необходимо было в спешном порядке собрать бумаги, подвести их к общему знаменателю, поставить подписи, печати и основную часть сформулировать так, чтобы там господин Айзерман был вынужден согласиться на всё беспрекословно. А то сына к ним послал - а там его не воспринимают. Не для того всё предприятие затевал Антуан-старший, чтобы его отпрыск затерялся на просторах Земли Обетованной. Таль, по расчётам отца, должен был стать ведущим мировым специалистом в бизнесе, и работа в Тель-Авиве - это лишь стартовая площадка, с которой сын очень быстро и стремительно отправится в большое плавание. Таль и сам так рассуждал. И поэтому его не устраивало положение в компании, в которой он, вроде бы, и имеет влияние, но в то же время, если директор захочет, то не будет слушать его мнение. 
     Папаня Таля очень напрягся с этими бумагами... И остальных тоже очень напряг. Да и сам Таль был весь в волнении, не находя себе места. Сбежав вниз к портье, он попросил того, чтобы его разбудили пораньше.
     - Как всегда? - переспросил портье.
     - Нет. Часа на два раньше... а то и на три...
     - Хорошо, - записав в блокнотике, произнёс портье. - На три - так на три.
     Таль уже пошёл назад в номер, но быстро вернулся.
     - И вызовите такси!
     - Сейчас?
     - Нет, завтра утром.
     - На какое время конкретно? - решил уточнить портье.
     - Ну... - только и ответил Таль.
     - Я всё понял. Машина будет ждать, - сказал услужливый сотрудник гостиницы, сделав для себя какие-то выводы и приняв решение за постояльца, за что и был одарен щедрыми чаевыми. - Премного благодарен! - прокричал он Талю, когда тот уже заходил в лифт. Но обитатель номера 510 не услышал благодарности. Он дёргался. Нервничал.
     "Признаться, не думал, что я такой слабак, - сказал он сам себе, встав около своего номера. - Нервишки что-то расшатались... а я-то думал, что крепче".
     Кто-то из соседей по этажу привёл его в чувство, громко хлопнув дверью. Таль очухался, огляделся вокруг: никого не было. Значит, наверное, какой-то человек прошёл мимо него и видел, как он выглядел ещё пару секунд назад.
     "Н-да, нелепая картина, видимо, была... надеюсь, я вслух ничего не говорил..."
     Нет, ничего. Бубнил что-то нечленораздельное, вот кто-то и подумал, что чокнутый стоит, да и хлопнул дверью, чтоб тот в себя пришёл...
     Рань Таль встал несусветную! И зачем он попросил себя разбудить так рано? Он и сам не понял. Таль позвонил портье, сказал, что такси ему нужно через два часа, и лёг ещё поспать.
     Поспал. Его разбудил телефон, раскалившийся от звонка. Это портье сообщил, что машина ждёт. Таль быстро-быстро собрался, выбежал на улицу, сел в такси и велел водителю ехать в аэропорт.
     - Летите что ли куда? - спросил по дороге шофёр.
     - Нет. Встретить надо... кое-что.
     Прибыв по месту назначения, Таль расплатился с таксистом и побежал к стойке информации аэропорта.
     - Рейс из Парижа уже был?
     - Вас какой интересует? - задала встречный вопрос девушка-информатор.
     - Ну какие тут у вас бывают?! - раздражённо выкрикнул Таль.
     - Разные бывают. Вам какой нужен.
     - А, иди к чёрту, - послал он девушку и стал названивать в Париж отцу. Тот, когда взял трубку, сообщил Талю, что всё готово и по местному времени посылка прибудет не раньше 11:30.
     - "Встречай там курьера", - промолвил папа.
     - Чёрт! - только и сказал Таль, когда посмотрел на большие часы, висевшие в аэропорту: они показывали только 8:01. Ждать долго. Но делать было нечего: на работу ехать смысла не было, ведь пришлось бы сразу мчаться обратно в аэропорт - встречать послание. Поэтому Таль остался. Ничего интересного с ним за это время не произошло. Ничего любопытного он не увидел. Ни в какую историю не влип. Потому что он ждал очень важных документов, которые должны были прилететь к нему из Франции. Он не мог себе позволить втянуться в какое-либо происшествие. Он старался ни на кого не смотреть, ни с кем не знакомиться и не говорить. Слишком высока была ставка, рисковать было нельзя. В каждом смуглом человеке он видел араба-террориста. Делалось от таких фантазий страшно, пробирали мурашки и озноб, но Таль гнал от себя эти мысли. Он всегда знал, что удача при нём. И даже если сегодня в Тель-Авиве и случится теракт, то это уж точно будет не в том месте, где он. Точнее, его уже там не будет. После него - хоть конец света, а пока надо дождаться самолёт из Парижа.
     И он дождался! Документы были доставлены специальной курьерской службой, специализирующейся на международных адресных пересылках.
     - Давайте уже быстрее, - потребовал от курьера Таль на чистом французском языке, когда они пересеклись.
     - Да не волнуйтесь вы так, вот ваши бумаги. - Он отдал их и добавил, улыбаясь (тоже по-французски): - Честно признаюсь, я бы мог доставить их вам на конкретный адрес, это входит в стоимость услуг, а вы прямо в аэропорту...
     - Спасибо, месье, я очень тороплюсь. Желаю вам приятной обратной дороги, - проговорил Таль и помчался на работу...
     И вот, повстречавшись на улице с Элом, столкнувшись в дверях с каким-то парнем, Таль Антуан уже с гордым видом победителя стоял перед директорским столом, на который он бросил "парижские" бумаги. Адам Айзерман смотрел в них с полной растерянностью и не знал, что сказать.
     - И заметьте, - сказал ему Таль, - все печати и подписи с нашей стороны проставлены, осталось только дело за вами.
     - Но я не могу так быстро... мне надо изучить, - попробовал вывернуться господин Айзерман.
     - Ну уж нет. Вот бумага: на ней вы обязуетесь подписать всё, как только будет готово... не ваш ли автограф? Несколько лет назад...
     - Да знаю, помню, - остановил речь Таля директор. - Чёрт дёрнул... Но это ж... что ж это получается: управление переходит к вам?
     - Ну да, - скромно ответил Таль. - Я становлюсь "управляющим с правом решающего голоса". Вы как бы продолжаете прибывать в должности директора, но, сами понимаете, чисто номинально. Теперь всё пойдёт через мои руки. В том числе и собеседования с претендентами.
     - Но я остаюсь хозяином фирмы! - встав, громко произнёс директор.
     - И эту ошибку мы скоро исправим. Вы подписывать будете? Или мне ставить в известность своих, что вы отказались? А это вам грозит большой неустойкой. Очень большой, вам проще будет продать нам свою компанию, чем выплатить неустойку. И ещё должны будете.
     - Да ты мелкий шантажист! - прокричал директор.
     - Но-но, не переходите на личности, - невозмутимо ответил Таль, поняв, что он полностью владеет ситуацией. - Давайте уже, не тяните резину, вы прекрасно знали, что всё так и будет. И вы же пошли на это. Ради денег, инвестиций с нашей стороны...
     - Да какой мне толк от них, если я фактически отстранён от управления СВОЕЙ компанией!?
     - Ну, вы пока документы подписывать будете. - Таль улыбнулся. - Всё не так плохо, как вам кажется. - Он подошёл к нему и обнял за плечи. - Считайте себя с этой минуты миллионером! - радостно высказался Таль и всучил Адаму Айзерману ручку...

     22.

     В обеденный перерыв они обсуждали одну амбициозную затею. Сразу после того, как Моше закончил беседу с директором, он быстрее побежал на улицу, надеясь там застать отосланного Адамом Айзерманом Эла. По пути Моше задел нескольких человек, но он так торопился, что не обратил на это хоть сколько-нибудь внимания.
     Выйдя из дверей здания, Моше заметил Эла.
     - Ну что, ловко тебя этот старый перец убрал из кабинета? - шуткой спросил он у друга.
     - Да уж, нечего сказать, - произнёс с недовольством Эл. - Как всё прошло?
     - Да хрен знает... я как дурак себя вёл: он задаёт вопросы, а я - ничего не помню из теории, так, общие представления остались...
     - Чего он сказал-то тебе?
     - Ну, сказал приходить завтра, начинать стажировку...
     - Тогда прими мои поздравления, - сказал Эл и пожал Моше руку.
     Эл уже хотел идти обратно, но его товарищ так крепко вцепился, что он никак не мог вырваться.
     Держа Эла за руку, Моше проговорил:
     - У тебя ведь сейчас перерыв на обед, да?
     - Да, а что? Мне...
     - Торопишься назад на работу?
     - Да, а что?
     - Чего тебе там делать? Шеф вон тебя вообще послал, не постеснялся, а ты в законный обеденный перерыв будешь на рабочем месте торчать?
     - Как чего? Надо обсудить твою кандидатуру, узнать, какое мнение он о тебе составил. Всё-таки - моя рекомендация, я должен знать...
     - Ну ты даёшь! О себе думаешь! Какая разница - не ты же собеседование проходил, а я! Потом он тебе скажет, пошли...
     - Да куда? Надо узнать. Я же тебя привёл, это и меня касается...
     - Перестань, он велел мне завтра прийти - значит, всё нормально.
     - Да погоди...
     - Я тебе говорю, - уверительным тоном произнёс Моше. - Пошли, я тебя с интересным человеком познакомлю. Здесь недалеко, много времени не займёт, пошли.
     - Чёрт с тобой, пошли, - сказал Эл. Конечно, такой вариант препровождения перерыва не входил в его планы, но Моше был настойчив. Надо было бы дать понять ему, что так просто манипулировать Элом - ни у кого не получится. И прикинув в уме, как это лучше сделать, Эл решил, что эффективнее всего это будет совершить там, куда зовёт его Моше. Наверно, он в тот момент будет убеждён, что может гнуть свою линию и дальше, не встречая сопротивления, расслабится - и тут Эл скажет своё веское слово.
     Эл предвкушал, как он это сделает красиво... Но не успел он составить речевой оборот, которым хотел поставить Моше на место, как тот подошёл к какому-то человеку с бородой. Они обнялись, приветствуя друг друга.
     - Эл, знакомься, это Ицхак, - сказал Моше.
     Эл посмотрел на мужчину оценивающим взглядом. Был этот Ицхак толстоват, бородат, в очках, рубашку в клетку цветов израильского флага с закатанными по локоть рукавами и синих джинсах. Этот парень был такого маленького роста, что Эл почувствовал себя великаном рядом с ним, даже как-то приободрился и воспрял духом. Но не долго.
     - Ты какой котадж любишь? - спросил Эла Ицхак.
     - Котадж? - переспросил Эл.
     Ицхак с недоумением поглядел на Моше и задал уже ему вопрос:
     - Он что, ничего не знает?
     Моше ответит вопросом на вопрос, указав на Эла:
     - Кто, он?               
     - Парни, о чём речь? - проговорил Эл, так как не понимал, о чём толкуют эти двое.
     - Ну, как тебе сказать в двух словах? - спросил у него Ицхак.
     - Скажи не в двух.
     - Да, Ицхак, хватит вопросами, скажи уже, - попросил того Моше.
     - Ладно, - произнёс Ицхак и обратился к Элу: - Ты котадж любишь?
     - Я?
     - Опять вопросы?
     - Хорошо-хорошо, допустим, нет, - ответил Эл.
     - Нет? - переспросил Ицхак. - Ну, это не важно собственно. Дело не в котадже как таковом. Просто он - некий символ нашего общественного движения за социальную справедливость и...
     Эл прервал Ицхака:
     - Чего-чего? Какое ещё движение? Моше, ты мне не говорил, что вступил в какое радикальное движение... (А сам подумал: "И здесь какой-то заговор".)
     - Да ничего оно не радикальное, - высказался Моше. - Просто мы готовим акцию. Выступление, чтобы власти, наконец, поняли, что с простыми людьми так нельзя.
     - Да как нельзя? - опять стал задавать вопросы Эл. - Вы чем недовольны? Моше?
     - Эл, сам посуди: на продукты цены растут, на жильё - растут, счета тоже... детские сады. Мне Лара рассказала: у них детей из сада забирают родители, так как им денег не хватает на оплату.
     - А зарплаты? - подхватил Ицхак. - С такими зарплатами не на что не хватит денег. Даже на котадж. - Тут он протянул Элу пластиковую баночку этого твороженного сыра. Эл взял котадж, нахмурился (он понял, что его к чему-то агитируют) и сказал:
     - Я вас не понимаю.
     - Эл, сейчас я всё объясню. Я с Ицхаком на Faceboock познакомился недавно, он людей собирает на день гражданской солидарности.
     - Нас уже несколько десятков тысяч, - с гордостью заявил Ицхак. - А будут сотни. Мы хотим высказать своё недовольство внутренней политикой правительства. Они должны услышать требования граждан, которые избрали их управлять страной.
     Эл стал сомневаться. Его подбивают на участие в каком-то массовом выступлении с социальным пафосом. А он не очень любил находиться в толпе. Элу вообще не нравилось быть одним из многих. Он всегда хотел быть исключительным. Лидером. А тут - какой-то Ицхак собирает людей через социальную сеть. Даже Моше уже в курсе, а ему только-только сообщают. Не, на такое Эл не мог согласиться. Да и на работе передряги, нельзя отвлекаться, а то ещё уволят за участие в митинге. Правда - это хорошо, да только правдоискатели часто плохо заканчивают. Это не разумно - ввязываться в бесперспективную аферу. Это Моше со своим легкомыслием - вот он может себе это позволить, а Эл - нет. Ему нельзя. У него карьера никак не найдёт своего ровного стабильного пути развития. Нет, нет, нет. Выгоды от такого мероприятия - никакой, власти всё равно не послушают. Ну, выйдут они, покричат, постоят - да по домам и разойдутся. Ну, может, премьер-министр выступит потом по телевидению, скажет, что призывы народа приняты к сведению, работа по улучшению жизни началась, зарплату пообещает сделать средней по региону...
     Да пока оно всё это реализуется!..
     Репутация дороже. Целесообразнее показать свою лояльность властным структурам, а потом, когда они обратятся в поисках поддержки - уже ненавязчиво выдвинуть свои требования, которые тебе выгодны. Может, это и не будет касаться всех, но уж тебе-то точно перепадёт... В виду твоих... короче...
     - Ну и когда вы выступать собрались? - спросил Эл.
     - Мы начнём в пятницу вечером, - ответил Моше.
     - А в основные силы подтянутся субботу, - заключил Ицхак.
     - Да вы что, в субботу ж нельзя, - попытался вразумить бунтовщиков Эл. - Раввин вам точно не разрешит.
     - Ничего. Левитов среди нас нет, - сказал Ицхак. - Хотя, может, и будут. Ничего противозаконного не будет. В субботу - у большинства выходной, делать всё равно ничего нельзя, вот мы и выйдем погулять, а заодно и выскажемся дружно...
     - Ну, а где будут гулянья? - поинтересовался Эл.
     - В Интернете узнаешь, - сказал Ицхак. - Ты с нами?
     - Даже не знаю, что вам сказать... Вы бы мне на e-mail написали...
     - Да суббота не за горами! - вырвалось у Моше.
     - Я просто тут близко работаю, - проговорил Ицхак. - Моше сказал, что будет сегодня здесь, ну, мы и договорились встретиться, заодно он друга обещал привести, чтоб мы могли тебе рассказать...
     - Знаете, парни, мне бы надо подумать, - промолвил Моше и хотел отдать символ сопротивления Ицхаку, но тот сказал:
     - Оставь себе. Заодно будет, чем пообедать. Я побежал. - И он, попрощавшись, удалился.
     Эл с Моше постояли какое-то время молча, Эл поглядел на баночку с котаджем и спросил:    
     - Моше, что это ещё за творожено-революционные настроения?
     - Это не революционные настроения. Это гражданское самосознание. А творог - это наш условный опознавательный знак... Так же нельзя! Я - человек с образованием - собираю фрукты, как какой-нибудь гастарбайтер из стран бывшего Советского Союза, а при этом получаю столько же, сколько и те, кто работают по диплому. Вот ты сколько получаешь?
     - Слушай, Моше, есть же какая-то этика. В приличных обществах некоторые вопросы не задают. Особенно про размер заработной платы.
     - Ага, и уплату налогов. Не хочешь - не отвечай. Но только не говори, что твой достаток так высок, что ты можешь остаться глухим к голосу народа.
     - Я не говорю. Только уж за всех-то отвечать тоже не надо. Кто-то мало зарабатывает, а кто-то - достаточно. Мне хватает.
     - Одному. А если ты женишься? Я вот жениться хочу, но на двоих моей зарплаты и Лары не хватит...
     - О, да ты уже и жениться на ней собрался, - подивился Эл.
     - А что, баба она клёвая, тоже не против. И она поддерживает. Ты вот с Сарой поговори про её зарплату, узнаешь много интересного...
     - Но я не собираюсь на ней жениться.
     - Очень зря. Ты подумай хорошенько, это ведь бомба, - многозначительно сказал Моше, пожал другу руку и куда-то пошёл. А Эл постоял, посмотрел на спину товарища и отправился обратно на работу. По дороге он думал: "О чём хорошенько подумать? Какая ещё "бомба"? Что он имел в виду? О женитьбе? Или об их твороженной революции?"

     23.

     Вечер Адам Айзерман провёл в больнице. Ему сделалось плохо, когда он вернулся домой, и жена, его горячо любимая Розочка, поспешила вызвать врача. Когда тот прибыл, господин директор лежал на диване, тяжело дышал и держался за сердце. Он всё время повторял: "Конец, это конец". Жена не могла понять, что значат эти слова, а доктор, проведя ряд процедур, с улыбкой уверил всех, что это ещё далеко не конец. Но чтобы быть уверенным полностью, предложил проехать в больницу для более полных анализов и пущей безопасности. Адам отказывался, говорил, что не нужно, но Роза настояла: мужа увезли. Там его положили в отдельную палату, дали разных лекарств и обещали, что утром отпустят. Но ему уже было всё равно. Жена сидела рядом, смотрела на мужа и плакала. Он лишь сказал ей, чтобы она успокоилась и шла домой.
     - Со мной всё будет в порядке.
     - Нет, я никуда не уйду.
     - Роза, милая, не надо себя изводить. У меня были небольшие трудности на работе, я переутомился...
     - Нет, я останусь! - категорично заявила жена.
     - Ладно. Я тогда подремлю, - и он закрыл глаза. Но Адам Айзерман не спал. Он сомкнул очи, чтобы его супруга не могла видеть все его переживания. Он не хотел, чтобы она волновалась. Не нужно ей это было. И ему надо отдохнуть, а то денёк ещё тот выдался...
     Господин директор лежал с закрытыми глазами и думал. В голове вертелись слова Таля, которые он произнёс на общем собрании. Адам думал, что у него осталось, на что он претендует. Его должность стала чисто номинальной, хотя статус правообладателя принадлежал ему. Но вряд ли можно было надеяться удержаться в кресле рядом с Талем. Директор поражался изворотливости этого малого.
     Ему было тяжело на душе.
     Он понимал, что былые времена сегодня остались где-то там... далеко-далеко. Да и были ли они вообще? Может, ему только казалось, что он успешен, проворен, хитёр? Может, вся его предпринимательская деятельность - это только мираж, который так неожиданно для него рассеялся. Но складывалось впечатление, что только для него. Остальные же как-то без лишних проявлений чувств отнеслись к произошедшему. Все как-то особо-то и не опечалились тому, что теперь таль Антуан будет решать кадровые вопросы. А то, что он это будет делать в обход кабинета директора, некоторых даже обрадовало. Арав с Альберманом откровенно улыбались, глядя в глаза директора. Того, кто больше всех ценил труд этих сотрудников. А они оказались ренегатами. Как и все. Возможно, только Эл остался на стороне директора. Потому что он слушал Таля с нескрываемыми злобой и недовольством. Это у него на лице было написано. Но оно у него всегда такое хмурое. Это обычное для Эла выражение лица. Сложно тут прочитать какие-то эмоции. И не понятно, к чему относится такое выражение лица: то ли к происходящему, то ли к чему-то другому.
     Директор так и не понял. Хоть рядом и сидела жена, но он был один. Да он и не хотел, чтобы кто-то видел его состояние. Не лучшее. Ничего хорошего. Ему хотелось побыть одному, поразмыслить. Нужно решить, что делать: продолжать отстаивать своё право на руководство или же без нервотрёпки уйти и жить на проценты. Таль ясно дал понять, что теперь он будет заправлять делами. И самое страшное - не прозвучало ни слова протеста. Хоть бы кто спросил, почему это так... Нет же, все молчаливо согласились.
     И это тот коллектив, для которого он готов был сделать всё?!
     Эта та дружная, смелая, энергичная команда, которая беспрекословно доверяла своему руководителю?!
     Это его сторонники?! Куда они все делись? Растворились. Исчезли. И даже Эл! Неужели и он переметнулся в стан врага? Почувствовал, что с директором выгоды теперь не видать? Не думал Адам Айзерман, что Эл Бенджамин может быть таким меркантильным...
     Сомневался Адам. Неуверенность сжимала его сердце в душном воздухе больничной палаты. Он не знал, что ему делать. Ему нужна была поддержка, но кто мог ему её дать, кроме жены? Она-то да, верная боевая подруга, в одном полку служили как-никак. Роза его не бросит. Старость он им обеспечил уже давно, да и приближающиеся перемены вовсе обещают им богатство. Но работа! Его фирма - это ж детище Адама Айзермана! Он начинал, как многие, с нуля, но достиг определённых высот в бизнесе. Эх, мало ему показалось, захотелось большего, полез на Эверест... И теперь его просят остановиться на полпути. Взамен же он получит такие деньги, что ему даже и не снилось...
     Адам резко открыл глаза.
     - Что случилась, дорогой? - с волнением в голосе поинтересовалась жена.
     - Ничего, милая. - Он взял её за руку, посмотрел в глаза и сказал: - А может, это такая расплата?
     - Какая расплата? За что? Ты кому-то должен денег? - начала она частить.
     - Да нет, ты не поняла. Я о высшей справедливости...
     - О какой ещё справедливости? Может, позвать сестру?
     - Ты же знаешь: у меня нет сестёр.
     - Медицинскую сестру, позвать? - опять спросила жена.
     - Не надо, всё в норме. Я только хотел сказать, что это, наверное, даже правильно.
     - Что? Что ты попал в больницу с сердечным приступом? Ты шутишь? - В голосе жены начало проскальзывать лёгкое раздражение, так как она не понимала настроя мужа, и это понемногу начинало выводить её из себя.
     - Нет, не это. Просто я полежал, подумал... это, наверно, правильно, так должно быть: вот у тебя ничего нет - и возле тебя полно друзей. А стоит к твоим ногам упасть богатству - как все от тебя отдаляются... Или ты ото всех?
     - Ты бредишь? О каких друзьях ты говоришь? О тех, что смеялись над тобой, когда ты свой бизнес начинал? Где они были, когда у нас ничего не было?! Когда мы еле-еле концы с концами сводили? Много с тобой людей хотело общаться?
     - Да нет же, я не это имею в виду...
     - А что?! Вспомни, когда к тебе пришёл первый успех, как сразу у нас завелись друзья! Как о тебе тут же вспомнили! А?
     - Да разве ж это друзья были, - проговорил Адам. - Так... случайные знакомые...
     - А сколько потом уважаемых людей почитали за честь пожать тебе руку?! И это уже после того, как у нас в доме появились деньги. Вообще, после того, как у нас появился дом.
     - И всё-таки ты меня немного не поняла. Я о другом толкую.
     - Не надо мне мозги забивать! - закричала она. Потом спокойно добавила: - Не надо тебе волноваться. - Она стала его укутывать. - Тебе отдохнуть надо, поспать.
     - Ну да, ты права.
     Адам Айзерман закрыл глаза. Жена его не поняла, но он не обиделся. Он говорил про свой коллектив, который ещё в начале рабочей недели был целиком и полностью на его стороне. Но стоило появиться Талю, стоило на горизонте засверкать миллионам, которые неизбежно должны были оказаться у господина директора, исходя из заключённого им несколько лет назад соглашения, - как коллектив отвернулся от своего лидера и из дружного превратился в разрозненный...

     24.

     Да, в чём-то Адам Айзерман был прав. Коллектив действительно перестал быть дружным в привычном для всех людей понимании. Его члены стали, вдруг, осмотрительными, осторожными и подозрительными. Но всё же всех их объединяло кое-что, что в какой-то мере ещё укрепляло их сплочённость. Хоть каждый и стал сам за себя в одночасье, но одно обстоятельство удерживало их на одной стороне.
     Они перестали дружить "за".
     Они стали дружить "против". И жертвой этой "дружбы" должен был стать Эл.
     Таким видным деятелям от компании, как Либерман и Штейн, попавшими под сокращение, не понравилось, что Эл не выказал им сочувствия по поводу увольнения. Таких, занявших позицию невмешательства, оказалось довольно много из числа сохранивших свои рабочие места. Многие предпочли бы отмолчаться в сторонке, отсидеться с краю, ничего не зная. Но Эл Бенджамин оказался единственным, кто остался в фирме, извлёкшим выгоду для себя. А это уже раздражало всех. И уволенных, и сочувствующих им, и не очень. Многим даже стало казаться, что это Эл во всём виноват! Что это он! Это всё из-за него! А Таль так... на него и внимания-то не обратили. Никто и не понял, кто это был, и что ему нужно было. Никто не воспринял Таля Антуана всерьёз. Он показался сотрудникам фирмы фигурой временной, незначительной и незначимой. Никто даже не предположил, что это именно Таль - главный зодчий, а уж никак не Эл. Но таково уж восприятие: виноват тот, кто ближе. И этим ближним оказался Эл, так как не присоединился к инициативной группе из коллег, которые решили бороться за права, так как считали увольнение незаконным. И им бы стоило предъявлять претензии директору. Стоило бы собрать журналистов, подать жалобу в компетентные органы, доказывать свою точку зрения, отстаивать свою позицию... Но всех от борьбы подобными способами отвлёк Эл.
     Он ушёл от них.
     Он не вышел к ним.
     Он остался в кабинете директора. Чем и нанёс оскорбление всем. И тем. И этим. И остальным.
     Уволенные обиделись на Эла за то, что тот никаким образом не прореагировал и ушёл к директору.
     Людей, которые поддержали товарищей в трудную минуту, задело то, что Эл не встал в их ряды.
     Ну, а тем, кто хотел просто отмолчаться, стало неприятно от того, что Эл вышёл из кабинета директора в другой должности. Этот факт особенно не понравился коллективу и был самым весомым аргументом. Выходило, что Эл умело воспользовался ситуацией. Их - увольняют, а его - повышают! Логично. Прямая взаимосвязь. Хотя если разобраться, то повышение Эла никак не связано именно с увольнением. Оно связано с деятельностью Таля Антуана, который организовал эту "чистку" в рядах компании. Стоило бы Талю высказать своё отношение...
     Но кто думал о Тале? Все думали о повышении Эла. Всем это, мягко говоря, не понравилось. И ладно бы Эл не заслуживал никакого повышения. Но ведь все знали, что он талантливый аналитик, отлично обучает стажёров, выполняет возложенные функции от начала и до конца и при этом не требует увеличения жалования. Работает за зарплату и лишнего не просит. Но нет. Раз такое дело, а его повысили, то, значит, он виноват перед коллективом этим повышением. Вот если бы он вышел из кабинета директора и сказал, что его пытались возвысить, но он отказался, так как не может в сложившихся условиях отойти от коллектива, потому что они должны быть все вместе, ибо вместе мы - сила и так далее... Не, в глубинах подсознания каждый понимал, что Эл поступил благоразумно: дают - надо брать. Тем более, когда выгода очевидна. Все бы так поступили: все бы приняли предложение директора. И возможно, их и раздражало не то, что директор повысил Эла. Они досадовали на то, что директор повысил не их. Если бы Адам Айзерман облагодетельствовал того же Альбермана - разве бы тот отказался? Наивно полагать. И Арав бы того же хотел, а досталось Элу, который без того весь из себя неприкосновенный, суверенный, неподступный, а они такие успешные и весёлые - не у дел. Не, и ладно бы кто так думал, а то те же Арав с Альберманом, если бы не началось формирование группы поддержки уволенным, так бы и отсиделись тихонько каждый по своему углу. Так бы они и сделали, но надо же было случиться такому: Эл ушёл в кабинет директора и не вернулся. А вышел уже в другой должности.
     Позавидовали многие Элу.
     Мелкие души, что тут скажешь. Из-за этой своей мелочности, они все отказались от предложения Эла занять его прежнее место. Такой негласный бойкот они объявили ему. И никто не хотел видеть дальше своего носа. Ну, если вы такие поборники справедливости, то пойдите к директору, спросите, почему Эл, потребуйте объяснений. Почему именно сейчас, когда треть сотрудников лишилась работы? Нет же, смелых не нашлось. Уволенным, понятное дело, что спрашивать, они уже никакого отношения к фирме не имеют. Ясно, почему не захотели пообщаться с боссом на эту тему и те, кто решил просто помолчать. Но ведь и сочувствующие не пошли. Все предпочли бессловесно завидовать и ненавидеть Эла. Который им ничего плохого не делал. Хорошего, может, тоже мало, но уж и плохого точно не было. Он их почти всех обучал - тех, кто остался. Ведь треть попавших под сокращение - это как раз были практически все из сотрудников, принятых на работу ещё до Эла.
     Они стали объединяться "против". Эл, признаться, заметил некое напряжение по отношению к нему со стороны сослуживцев. Он учёл это, но придавать большого значения не стал. Он знал, что сможет с этим вопросом разобраться в любое время, так как среди оставшихся на работе не было, по оценке Эла, хоть сколько-нибудь интеллектуально развитого человека, который бы смог составить ему конкуренцию. Ну да, в плане работы с клиентами, Эл вообще не имел какого-то приемлемого навыка, так как ему повезло с этим не связываться. Но по прочим показателям Эл не просто ощущал своё превосходство - он его явственно видел. И временами давал понять это другим. И это тоже вызывало раздражение у тех, с кем Эл работал (или когда-то работал).
     Резкие карьерные взлёты отдельно взятых личностей мало вообще кого воодушевляют. Стоило бы радоваться за тех, кому удаётся продвинуться по службе. Особенно, если это хороший человек. Ну, может, за хороших и радуются. Да только Эл хоть и был славным малым, да близости ни с кем не имел, дружбу не заводил. Может, поэтому в глазах окружающих у него был не самый высокий рейтинг, и они никак не могли порадоваться за него. А за кого могли? И могли ли вообще? Ведь подобного рода ситуации (сокращения на работе) показывает, каким на самом деле был коллектив - дружным и сплочённым или только на словах. Что объединило этих людей? Несчастье товарищей, которым все хотят помочь, ради которых готовы на самопожертвование, лишь бы правда восторжествовала? Нет же! Их сплотила зависть, неприязнь, злобность - такие яркие, выразительные, характерные отрицательные черты собравшихся под одной крышей людей.
     Наверно, поэтому они молчали, когда говорил Таль.
     Скорее всего, поэтому-то никто из них не высказался против того, что говорил Таль. Они знали, что Эл оказался под крылом директора. А смещение его с поста, переход управления в другие руки означает и крах для Эла. А это бы очень всех обрадовало. Все так беззастенчиво позлорадствовали...
     Все молча слушали Таля. Их не волновало собственно, что он говорит. Им было плевать, кто теперь станет их начальником. Им была безразлична судьба Адама Айзермана, который сам виноват. Зачем он повысил Эла? Никого бы не повышал, тогда бы за него заступился коллектив. Может быть. А так - нет. И чёрт с этим Талем. Пацан, что он может? Да пошёл он... А вот Эл волновал всех. Они ждали его падения, не понимая, что как только падёт Эл - всё их злобное братство рассыплется, как карточный домик. И там уж Таль каждого по одиночке уделает.
     И чего он там говорит?..

     25.

     Кровь, полная питательных веществ, от желудков, наполненных обедами, только-только начала оттекать обратно к мозгу, чтобы он мог с новой силой генерировать мыслительный процесс, как "дружный" коллектив компании попросили собраться в конференц-зале. Важное заявление хотел сделать директор. Выступить желал Таль. Собравшиеся как-то мало интересовались темой сообщения - их оно вообще не волновало. Все с нарочито безразличными минами уселись на места. Адам Айзерман был несколько ошарашен таким поведением публики: абсолютно никакого волнения. Только молчаливое равнодушие. Один Эл на этом фоне выделялся: в руках он держал баночку котаджа и как всегда был чем-то недоволен. Господин директор хотел уже принять вид Эла за позитивный знак, но появление Таля не дало ему времени настроиться должным образом.
     - Все, кажется, собрались, - сказал Таль, окинув зал своим чутким взором. - Можем начать.
     Директор понял, что последние слова относятся напрямую к нему. Какой-то Таль указывает уже, что ему делать! Но зал никак не отреагировал на такую дерзость юнца - все сидели молча. На директора повеяло энергетическим зарядом от коллектива. Апатия и безысходность буквально предстали перед его глазами. Он сразу почувствовал упадок сил, даже присесть захотелось, но Адам Айзерман сдержался и усилием воли заставил себя произнести:
     - Дорогие друзья. Многие из вас знают, что нас ждёт модернизация... И, как это... в общем, она уже идёт полным ходом, если кто не заметил. - Директор посмотрел на людей, вспомнил про тех, кого вынужден был сократить и продолжил: - В силу наступивших изменений, управление фирмой, согласно имеющимся договорённостям, переходит к нашему другу - господину Талю Антуану.
     Ни звука не донеслось из зала. Директора это очень угнетало, а Таль был готов к подобной реакции. Он лишь ждал, когда слово перейдёт к нему.
     - Ну, пост директора пока остаётся за мной... - Он помолчал. - Я ещё хозяин компании... но... вот Таль объяснит вам грядущие перспективы...
     Адам Айзерман сел. Зал по-прежнему молчал. Он буквально убил директора своим молчанием, отсутствием реакции. Господин Айзерман понял, что нет у него больше эмоциональной близости и единения с этими людьми.
     Для него всё стало ясно.
     Талю тоже всё было ясно: всё идёт по плану. И он начал говорить, приободрённый результатами своего труда:
     - Господа. Не для кого не секрет, что наша компания выходит на новый уровень: на международную арену. А это требует больших усилий: и интеллектуальных, и материальных. Финансирование перестановки фирмы на новые рельсы ведётся нашими французскими компаньонами. У нас будут связи, деньги, клиенты, рынки - всё. От вас же необходима самая малость: позитивный взгляд на жизнь, активность, желание зарабатывать большие деньги и готовность достигать поставленных целей. Все ваши достижения до сегодняшнего дня - это только первая ступень на пути решения тех задач, которые мы для себя наметим в скором будущем. Не пугайтесь и не волнуйтесь. Будьте смелы и спокойны. С вами я, парижские коллеги, господин Айзерман, в конце концов. Я уверен, что каждый из вас мечтает зарабатывать большие деньги. У вас и раньше хорошо получалось, но уже сегодня мы начнём становиться поистине богатыми, успешными и влиятельными людьми. Я сказал о ваших достижениях в этой компании. Кто-то заметит, что его всё устраивает, и ему нет причин что-то менять, нагружать себя как-то. Но это ошибочная позиция. Мы не приспособленцы. Вы думаете, просто так подверглись сокращению ваши друзья и коллеги недавно? Нет. Да, эти люди были профессионалами, но идти в будущее с нами они были не готовы, так как их всё устраивало. А нам же нужен коллектив, который будет мобильным, подвижным, устремлённым вперёд. И это вы, ребята! В вас я вижу лучших представителей нашего бизнеса. Вы заслуживаете возможность получать большие зарплаты. Большинство из вас молоды, и вам нужны деньги. На семью, покупку машины, квартиры, оплату счетов. Вы же живёте в этой стране и видите, как всё дорожает, а доходы населения падают. До тридцати процентов населения недоедает! Среди них полно детей. А сколько сейчас стоят детские сады? Многим родителям нечем платить. - Тут Таль заметил, что Эл держит в руках баночку и произнёс: - Даже на всеми любимый котадж - и то многим не хватает! Но мы - мы станем движущей силой экономического роста. Ну, не для всех, конечно, но то, что наша компания выйдет в лидеры мировой экономики - это я вам обещаю. А вместе с этим у каждого из вас появятся деньги, которыми вы сможете распоряжаться так, как захотите. Но для этого придётся постараться. Да, компания занимает на данный момент одно из ведущих мест в финансовом секторе. Но это достижение - это как пример для подражания. Мы должны его увековечить в нашей памяти. Оно должно питать нас жизненной силой, чтобы мы могли осваивать всё новые и новые территории. Мы займёмся анализом и экспертной оценкой ситуации на мировом рынке. Мы будем вести работу с клиентами, управлять их счетами, вложениями, давать им советы по актуальности того или иного инвестирования. Нашими рабочими площадками станут самые крупные международные валютные, сырьевые, финансовые, фондовые биржи. Мы займёмся разработкой и внедрением справочно-правовых систем. Наши менеджеры - будут лучшими менеджерами Планеты! Нас ждёт большое экономическое чудо, и вы, все вы - будете главными героями этого события. Вместе - мы сила. У нас всё получится. Мы - победим! Вперёд! К большим достижениям. Большому богатству!
     Таль закончил свою речь популистскими сентенциями, поклонился и отчалил.
     Директор сидел без движения, он был подавлен.
     Зал, молчаливо, начал расходиться. Своим молчанием бывшие подчинённые Адама Айзермана выразили своё согласие с Талем.
     Эл слушал Таля, в отличие ото всех остальных очень внимательно. И речи эти вызывали в нём бурю негодования, которая проявилась в том, что от нервного напряжения он так сильно сжал пластиковую банку с котаджем, что раздавил её и запачкался немного.
     - Что, - съехидничал проходивший возле Альберман, - радуешься новому порядку?
     Зал опустел. В нём остались только Эл и господин Айзерман.
     - Вам помочь? - поинтересовался Эл у директора.
     - Нет-нет, всё нормально, - ответил тот, поднимаясь. - Я, пожалуй, пойду. - И он вышел.
     Эл поглядел на запачканные твороженной массой штаны, нахмурился, вытер кое-что платочком и пошёл в уборную, чтобы хоть там как-то отмыться. А то в этих брюках ему идти на свидание с Сарой, они договорились сразу после работы встретиться, переодеться времени не будет, если только потом, когда они уже будут вместе. А Элу не хотелось из-за какого-то тощего недоноска предстать перед красивой женщиной в испачканных брюках.
     Таль. Это всё он. Это всё из-за него...

     26.

     - Ты какой-то сегодня грустный, - сказала Сара, когда они встретились после работы. - Что-то случилось?
     - Нет, ничего, - ответил Эл.
     Они шли по улице. У Сары было приподнятое настроение, она не могла дождаться, когда же сможет вернуть ключи от квартиры своему спасителю. Она просто парила в своём саду и была такой счастливой! А как она поцеловала Эла, когда он подошёл!.. Но он как-то не оценил её душевного порыва. Он был погружен в какие-то раздумья, что сразу бросилось в глаза Саре.
     - Почему ты молчишь? - спросила она.
     - Я не молчу. Я думаю, - сказал он.
     Они пошли дальше. Молча. Сара обиделась на Эла. Ей показалось, что так он хочет от неё избавиться. А дело-то было не в этом. Просто Эл шёл и прикидывал, просчитывал варианты и возможные пути отступления. Не долго директор сопротивлялся, сдал позиции. А Эл как назло вступил с ним в подобие союза. И теперь переход управления к Талю вряд ли может сулить чем-то выгодным.
     Не на ту сторону Эл встал - это досаждало ему очень сильно. Он думал, что рабочий процесс будет идти под его контролем. Но не вышло. Директору шах и мат нанесли. Полная капитуляция. И не известно, чего теперь ждать. А Эл больше всего не любил неизвестности. Он привык жить по определённому стандарту. А сейчас в его жизни слишком большое пространство для творческого освоения появилось. И это его угнетало.
     - Ты так и будешь молчать?
     - О чём ты хочешь поговорить?
     - Как о чём? Тебе нечего мне сказать?
     - Есть, давай присядем.
     Они сели на лавочку. Сара уже подумала, что уж теперь-то они настроятся на лирический лад, но не тут-то было. Эл начал с неожиданных для неё слов:
     - Я привык, что в моей жизни всё подчинено мне. Я живу скромно, многого не требую. Ты можешь сказать, что я неамбициозен, не имею цели. Можешь даже в трусости меня обвинить. Может, это и так. Каждый по-своему привносит в свою жизнь безопасность. Кто-то лезет в самую гущу событий, а кто-то остаётся в тени. Я не привык лезть на рожон, добиваться первых ролей. Мне достаточно и в сторонке, лишь бы руководить процессом. Не люблю спешки. Постепенно. Шаг за шагом. А все эти резкие взлёты - это не для меня, мне надо осмыслить, продумать ходы, комбинации. Да, я не привык импровизировать. Я привык действовать наверняка...
     - К чему ты клонишь? - не поняв его, спросила Сара. - Тебя что-то не устраивает в наших отношениях?
     - Дело не в этом... Как тебе сказать? Я давно не общался с женщинами так откровенно... Ну, пойми, вот ты сказала, что пострадала при взрыве...
     - Да, и ты меня спас, - произнесла Сара, хотела продолжить, но Эл перебил:
     - Вот-вот, у тебя теперь шрам на ноге, поэтому ты носишь только длинные платья...
     - Так тебя смущает мой шрам? - почти с возмущением спросила она. - Я так и знала, что ты такой же, как все! Почему вы все такие уроды?! - Она отвернулась, слёзы навернулись на её глазах.
     - Ну, Сара, милая... ты пойми... да, то есть, нет, шрам он и не заметен, не надо про него думать... Просто... тот день, когда прогремел взрыв... Ты, наверное, видишь во мне бесстрашного героя...
     - Да, ты же спас меня, - промолвила она, повернувшись к Элу.
     - Ох, Сара... не какой я не герой... Мне льстит, конечно, что такая красавица думает так обо мне. Но... но... я ведь тогда на встрече был, меня начальство взяло, не знаю зачем, я только-только устроился... Они там с кем-то переговоры вели. А я так там был, опыта набирался. Это, правда, хороший знак, когда начальство берёт тебя на важные встречи - значит, доверяют, возлагают надежды в будущем на тебя. В принципе, я знал, что из всех новичков у меня самый высокий рейтинг, но я не собирался... я хотел постепенно, в мои планы это не входило...
     - Что не входило?
     - Да спасать тебя! - крикнул Эл. - Я не знаю... прогремело - и я побежал, сам не знаю почему. Рубашку снял, начал что-то там делать... хорошо медики подоспели и увезли... Господи, я себя, как дурак, вёл! Ну, чем бы я мог тебе помочь? Я ж ничего не смыслю в медицинской помощи. Вот взорвись сейчас что-нибудь - разве я побегу спасать? Не, теперь я более разумный, я поступлю благоразумно: вызову врачей, спасателей, полицию... А тогда... я поступил неразумно... И я все эти годы корю себя за это. Я не могу себе простить тот неблагоразумный поступок. Он бы мог поставить крест на всех моих стратегиях... Хорошо, что меня повысили и все эти годы не трогали - боссы посчитали, что я это специально сделал, чтобы сделка состоялась. Мол, компаньоны прониклись моей доблестью, всё такое, меня потом повысили тут же... А, я это уже говорил.
     - Ну, ты же не специально спасал?.. - с надеждой в голосе спросила Сара.
     - Да вот именно!!! Не специально! Я даже не подумал об этом! Если бы мне в голову такое пришло - я бы сразу побежал, я бы там всех спас, меня потом бы в новостях показывали! А я бесконтрольно. Машинально. Я вообще не осознавал, что делаю. Побежал - и всё. Вот как по башке ударило - и я побежал. Я себя ненавижу за это! Так опрометчиво... а если б там ещё бомба была?
     - Так ты не хотел меня спасать?
     - Да как же ты не поймёшь!? Я не контролировал своё поведение, я не отвечал за свои поступки, мной можно было управлять, как захочешь в тот момент... Я словно переступил какую-то черту, за которой кончается разумное поведение, и уже на каких-то инстинктах...
     - Ты... ты...
     Эл не дал ей закончить:
     - Понимаешь, я и сейчас стою у черты. В моей жизни, вдруг, такие перемены... И мне надо подумать, как себя вести. Надо благоразумно поступить.
     - Тоже мне благоразумный нашёлся! - сказала Сара и поднялась. - Только о себе и думаешь. Вот, забирай. - Она бросила ему ключи. - Я-то думала, что ты... а ты... - она заплакала и пошла прочь.
     - Сара, постой, - сказал Эл, но остался сидеть на месте. Он не знал, как ему поступить, и поэтому решил остаться на месте. И подумать. Выбрать самый благоразумный вариант. Он хотел, чтобы и на работе, и с Сарой, и с Моше и его твороженным бунтом... Одним выстрелом двух, даже трёх, зайцев хотел убить. А такого не бывает. Надо было решаться. Быстро решаться. Либо так, либо так. Но Элу надо было подумать. Не хотел он ошибаться.
     Боялся он ошибиться. И свою боязнь привык прикрывать личиной благоразумности. Может, так оно и верно. Да вот Саре объяснить свою жизненную философию у него не вышло. Надо было просто обнять её, а он начал думать...

     27.
 
     В думах пребывал и Моше, чем очень удивил Лару, с которой они вообще-то первоначально думали опять провести ночь у неё на квартире. Ну, он пришёл туда, она уже его ждала и была готова... Однако Моше поприветствовал Лару, перешагнул порог, закрыл за собой дверь, развернулся и ошарашил девушку вопросом:
     - Нет, вот ты скажи мне, о чём он ещё хочет думать?
     - Кто? - испугавшись, спросила Лара.
     - Кто, кто? Эл! Кто ещё? Я ему говорю... - тут Моше запнулся, не сумев подобрать нужное слово. - А он: надо подумать, надо подумать...
     - С тобой всё нормально? Ты какой-то вспотевший...
     Он прошёл в комнату, сел на стул. Уставился в пол.
     - Эй, Моше, что происходит? Ты объяснишь? - поинтересовалась подошедшая и присевшая возле него на полу Лара.
     - Как бы тебе это объяснить? - начал он. - Я Эла знаю давно, он всегда был таким. Не знаю, почему. Общительности что ли ему не хватает... Да не сказать, общий язык с людьми он умеет находить. Но вот какая-то скрытность, недоверчивость что ли... Сложно мне судить, он никогда не говорил со мной по душам, если честно. Не подпускает он к себе близко людей. Не знаю, мне так кажется...
     - Эй, друг, ты это чего про Эла-то говорить начал? - начав подозревать что-то нетрадиционное, спросила Лара.
     - Да нормально всё... Я про наши планы на пятницу и субботу.
     - А что? Всё переносится? - (Лара была в курсе намечавшегося митинга, накануне Моше рассказал ей про него, и, по правде, ей не особенно хотелось проводить время в толпе недовольных своим социальным положением, хотя она и была из числа таковых, но, в виду солидарности с Моше, она собиралась в нём участвовать.)
     - Не, всё в силе. Начинаем в пятницу - продолжаем в субботу... Я про Эла. Я сегодня его с Ицхаком познакомил, ну, я говорил тебе, это он через социальные сети людей вербует...
     - Ну, и чего твой Эл?
     - Не согласился.
     - А ты чего ожидал от него? Что он обрадуется вашей затее?
     - А почему нет? Он что, живёт лучше нашего? Он такой же, как и мы. И интересы у него те же. И пожелания. Я вот не могу купить квартиру. И он, несмотря на то, что уже несколько лет стабильно работает... Он снимает. И ты с подругой снимаешь. А арендная плата всё растёт и растёт.
     - Да уж, а зарплата... - и она замолчала, потому что и так было понятно, что с зарплатой.
     - Ну вот. Что тут такого: выйти с тысячами людей и выдвинуть свои требования к правительству? Ладно б нас маленькая кучка была, тогда понятно: никто не воспримет, не услышит, проигнорирует. Но нас же тысячи. Десятки. Матери. Учителя. Врачи. Студенты. Представители малого бизнеса... Все с нами. Тут уж точно результат будет. Резонанс. По-любому про нас все новостные каналы говорить будут. И даже зарубежные. А он - подумать надо!
     - Ну, не хочет рисковать, - попыталась оправдать Эла Лара.
     - Чем? Чем рисковать-то? Есть что терять?
     - Работа.
     - Да а как работа связана с социальным протестом? Мы же не его работодателю предъявлять претензии собрались, а правительству страны.
     - Ну, я не знаю, может, как-то и связано... Ты же говорил, там какие-то кадровые изменения у Эла на работе...
     - Да, он так сказал.
     - Кстати, как собеседование прошло?
     - Нормально. Начальник, оказывается, служил в тех же местах, что и я. Завтра выхожу на стажировку.
     - Так это надо отпраздновать, - сказала Лара и уже хотела приблизиться к Моше вплотную.
     - Погоди, - остановил он её. - Погоди, мне собраться надо, а то мысли всякие в голове...
     Лара отошла от него, села на кровать.
     - И какие у тебя мысли? - протянув к нему одну ногу, спросила она.
     - Лара, подожди... Вот послушай. Вчера он мне говорит: хочешь у нас работать? Я сказал, что хочу. То есть, выходит, им нужны люди. И по каким-то параметрам я могу подойти фирме. В принципе, а не потому, что Эл так решил. Но он так подумал, по крайней мере. Он мне предлагает. По знакомству, да? Как бы он меня знает и хочет мне помочь. По-дружески. От чистого сердца. И вот я сегодня. Тоже от чистого сердца, по-дружески, посвящаю его в наши планы, а он - надо подумать... Я бы ему так ответил: хочешь у нас работать? - надо подумать. Он бы обиделся, наверно. Человек со всей душой, а я - подумать надо. Нехорошо получается, согласись. И он так нехорошо поступил. Ицхак мне потом написал об этом, и он ведь прав. Я и без него до этой мысли дошёл, но Ицхак тоже заметил...
     - Да чего этот Ицхак лезет в ваши отношения? Эл чей друг: его или твой? - с чисто женской позиции спросила Лара.
     - Ты права. Эл - мой друг. Но вот ты говоришь, что он не дал своего согласия на участие в митинге, потому что рисковать не хочет...
     - Да.
     - Допустим, это так. Он не хочет рисковать. Тогда выходит, приглашая меня к себе на работу, он не чувствует никакого риска, он ничем не рискует, он в полной безопасности. А когда я зову его на акцию протеста - он уже видит какую-то опасность. Или понимает, что ему это невыгодно. Или просто не видит в этом выгоды для себя. Так, что ли?
     - Ну ты загнул, конечно... - только и сказала Лара. - Иди ко мне, - и она потянула к нему руки.
     - Не, Лара, не могу. Эл меня из себя вывел. Я всё думаю про него и его поступок. Я никогда раньше так глубоко о своём друге, Эле Бенджамине, не размышлял. Но сегодня... И он ведь всегда таким был: выгода есть - он действует, выгоды нет - стоит в стороне. Это как бы не совсем по-товарищески...
     - Хочешь сказать, он только о себе думает? - вдруг, задала здравый вопрос Лара, чем повергла Моше в ещё большие раздумья.
     - Ты знаешь, - промолвил он. - Ты сейчас сказала такую вещь, я не знаю на неё ответа... - Моше улыбнулся. - Мне надо подумать.
     Он встал и пошёл к двери.
     - Моше, ты куда? - не ожидав такого поворота событий и вскочив с кровати, чуть ли не прокричала Лара.
     - Милая, я тебя люблю, - ответил ей Моше. - Но мне надо подумать, не могу я, не могу так это оставить... Такое чувство, что я стою у какой-то черты, и вот-вот должен через неё перешагнуть. А там - что-то такое... словами и не объяснишь.
     Тут дверь открылась: вошла Сара.
     - Ну, я точно пойду, - сказал Моше. - Привет, - поприветствовал он Сару и удалился.
     - А ты чего не с Элом? - захотелось узнать у подруги причину столь быстрого возвращения Ларе, так как она её даже утром здесь не ждала.
     - Да Эл занят там чем-то... Подумать ему надо, - промолвила Сара, пройдя в ванну. Внешне она была спокойна и не выдала своего расстройства от свидания с Элом.
     Лара осталась стоять посреди комнаты.
     - И чего на этом Эле свет клином сошёлся? - пожав плечами, сама у себя спросила она. - Странно. Всё из-за него. И подумать всем надо. Хм...

     28.

     Лара не стала забивать себе голову пустяками. Она вообще не любила этого, и поэтому ко всему относилась с некоторой лёгкостью. Конечно, она попыталась на тему Эла поговорить с Сарой. Но женщины, когда не хотят о чём-то распространяться, умеют сводить на нет такие беседы. И Сара не хотела говорить про Эла, про то, что между ними произошло. И про Моше ей слушать не хотелось. Но она знала, что Лара будет говорить про них. Саре хотелось помолчать. А её подруге хотелось обсудить парней.
     Сара знала, что провести остаток дня в тишине не удастся.
     - Может, они с нами расстаться захотели? Надоели мы им, - произнесла Лара, пытаясь вывести подругу на откровения.
     Та ответила:
     - Ой, скажешь тоже, не бери в голову. - А после Сара перевела разговор на нейтральную тему, по которой она может вести общение без больших психологических усилий. Да и Лара, собственно, не хотела эмоционально перетруждаться. Поэтому вечер у них прошёл даже весело. Гораздо веселее, чем у их мужчин.
     Эл и Моше пребывали в раздумьях.
     Они думали друг о друге, Ларе и Саре, работе, готовящемся бунте и вообще о жизненных обстоятельствах.
     Эл злился. Сам на себя. За то, что он - всего лишь жалкая пешка в партии, которую разыгрывает Таль Антуан. Эл был почти в ярости на то, что какой-то тощий дегенерат обошёл его. Обставил. Быстро и ловко. Он досадовал. Как же так? Почему? Он, столько лет отдавший на благо компании - он достойнее всех. И вдруг, появляется какая-то доходяга и за несколько дней ставит всё и всех на уши. Директор фактически сложил с себя полномочия. Многие уволены. Коллектив настроен против Эла за то, что тот сумел продвинуться по службе в минуту общего упадка. Теперь же его судьба - туманна. Если с Адамом Айзерманом он мог рассчитывать на спокойное ведение дел, мог просто выказывать свою поддержку начальнику - и быть в хорошем положении, то с Талем такого не получится. Этот заставит работать. Эффективно работать. Приносить деньги. Заключать договора. Таль только на вид такой хилый и кажется беспомощным. Но этот человек - с железной хваткой. И причём его этому никто не учил. Он родился таким - хватким цепким прагматиком. И Эла это буквально бесило. Ведь Таль всем вертит, крутит, заставляет вести людей так, как ему нужно. А Эл ничего с ним поделать не может.
     Да, если такой вцепится - то не выпустит, а выжмет как лимон и выкинет, после использования.
     Если такой усомнится в твоей полезности - всё, безжалостно расстанется. А этого Эл боялся. Он не хотел только из-за каких-то своеобразных представлений несчастного Таля Антуана о методах организации рабочего процесса терять своё место. Эл меньше всего желал, после нескольких стабильных лет службы в этой конторе, пополнить ряды безработных. Которых в стране - пруд пруди. Да и где ему ещё будут столько платить за, по сути, только видимость деятельности. Что он, занимается разъездами, обзвонами? Нет, он просто сидит, составляет какие-то отчёты. Ну, или объясняет новичкам, как это делается. Вот и всё. С такой работой любой справится. И Элу это хорошо известно. Наверно, поэтому он все эти годы даже не пытался качать права, так как понимал: и без него в компании прекрасно справятся. А если тебе что-то не нравится - иди вон, фрукты собирай. Как Моше. Что он, от хорошей жизни подался на плантации? Человек с образованием - а работает в категории "без специальной подготовки". При этом он получает довольно сносно. Почти столько, сколько и Эл. Но разве думающего человека можно накормить одними фруктами? Моше ведь прекрасно известно, что по его диплому нормальной работы не найдёшь. А если и появится что-то - то зарплата будет смешной... А нагрузка - по полной. Вот он и пошёл сборщиком урожая. И ему, по большому-то счёту, нравилось это. Не, ну, на самом деле, что плохого? На свежем воздухе, на месте не сидишь, жиром не заплываешь, всегда в движении, в хорошей физической форме... Прелесть - а не работа. И Моше со всеми плюсами был согласен. Он даже минусов в своём положении не видел. Но его очень расстраивало то, что всё больше и больше дипломированных специалистов переходило в разряд неквалифицированного персонала. А у многих вообще работы нет. А у кого есть - тем платят шиш да маленько.
     Моше хотелось большей социальной справедливости для людей. И поэтому-то он без колебаний присоединился к активистам, которые через Интернет начали агитировать людей на участие в митинге. Он полагал, что все простые граждане должны принять участие в акции протеста, так как требования, которые планировалось выдвинуть в субботу, - актуальны для всего непривилегированного класса. И Моше никак не мог понять, почему Эл не дал своего согласия.
     Он без всякой задней мысли познакомил его с Ицхаком, они рассказали, чего хотят, а он... Ни "да", ни "нет", стороннюю позицию занял. Как на работу к себе позвать - он чуть ли не уговаривал Моше. А как насчёт акции - так нет, ни ответа, ни привета.
     Моше очень злился за это на Эла. Он не понимал, почему его друг детства такой скрытный, подозрительный. Он таким всегда был. Слишком близко к себе никого не подпускал, да и сам не подходил. Всех в общении держал на расстоянии вытянутой руки. Как собак на привязи. В итоге ты на него ни повлиять не можешь, ни добиться чего-нибудь, ни узнать. Постоянно надо с ним как-то осторожно, так, чтобы его устроило. Чтобы он сделал для тебя что-то. Чтобы выгода и для него была. Разве так друзья ведут себя? Получается, один использует другого. Нет здесь искренности, если кто-то делает всё, чтобы другой начал угождать ему, поступать так, как хочет тот...
     Нехорошо это.
     Излишняя рационалистичность мешает развитию приятельских отношений. Взять тех же Сару и Лару. Молодые девушки, живут себе вместе, дружат. Да, они женщины, кто-то скажет, что они - вообще существа иррациональные. Ну, в какой-то степени. Просто у них своя логика. Немного отличная от мужской, на фоне которой она выглядит какой-то странной, что ли. Но она ничего не странная. Особенная - да. И эта особенность позволяет Ларе и Саре дружить, работать и жить вместе. И всё у них естественно и непринуждённо. А вот Моше с Элом - они всё-таки большие индивидуалисты. Один только чуть более открытый, чем другой. Только вот Эл какой-то уж слишком правильный. В смысле, он избрал какую-то схему, по которой пытается взаимодействовать с людьми (и желательно - с выгодой для себя). Это вполне разумно. Оправдано. Жизненный опыт его этому научил. Склонность характера так сформировалась. Личность, может, у него такая...
     Благоразумная.
     Моше прокручивал в голове эту мысль. Он был очень разочарован. Ему не хотелось так думать об Эле. Он надеялся, что всё это из-за его собственных действий и результатов действий. Моше полагал, что уж Эл-то даст добро. Почему нет? Он даже не задумывался, что Эл может отказаться. А он - можно сказать, что так и поступил. Не сказав "нет", Эл не сказал и "да". А это, практически, отказ.
     И вот они сидели, каждый у себя, и думали: Моше - как ему завтра вести себя с Элом, настаивать ли на своём, уговаривать ли его участвовать в митинге; Эл - как ему быть на работе, что сказать директору, Талю, тому же Моше. Он понимал, что отказ от акции - постановка под вопрос прочности их отношений. Но Моше было важно участие Эла. Он знал, что на улицу выйдут сотни тысяч людей, но для него был значим только один. И если он не пойдёт...
     Это как-то неверно. Считаться. Я тебе сделал это, а ты теперь мне - это. Так не должно быть. Сделал и сделал - ничего взамен не требуй. Но вот, как бы всё пошло, если бы тогда Моше не настоял, чтобы Эл первым выдвинул своё предложение? Согласился бы Моше пойти в компанию Эла, если сначала бы тот отказался от его затеи? Хотя Моше сам виноват - слишком наседал: сначала заставил в первый вечер с девками остаться, гулять, провожать, потом - с Сарой его уговорил провести время, а после - и в акцию вместе с Ицхаком затянуть его хотел. А вот и не вышло.
     Погулять с красивыми девушками, провести с одной из них ночь - это одно, можно даже нарушить привычный распорядок и произвести некоторые лишние траты денег. Но митинг...

     29.

     Таль прибыл на работу с большим опозданием. Он ощущал себя начальником, и решил дать это прочувствовать и другим. Пусть поволнуются. Может, работать лучше начнут. Но сотрудники обратили лишь внимание, что их старого директора нет. Хотя он только на этой неделе неожиданно стал приходить к началу рабочего дня, а так-то он тоже опаздывал. Лишь Эл сообразил, что что-то не так, но долго он анализировать это не смог, так как пришёл Моше.
     Директора не было - и Элу самому пришлось взять на себя ответственность: не имея должных указаний, он, тем не менее, принялся вводить новичка в курс дела. Именно за этим занятием и застал их Таль, когда явился.
     - Всем привет, - произнёс он.
     Кто услышал его приветствие - поздоровался. Моше заметил этого худого парнишку и спросил у Эла:
     - О, кажется, с этим тощим я вчера столкнулся, он у вас работает, да?
     - Н-да, - с недовольным видом ответил Эл. - Это босс.
     - Босс? - удивился Моше.
     - Так, вижу, у нас новый сотрудник, - сказал Таль, подойдя к ним ближе. - Меня зовут Таль, а тебя? - не поведя бровью, не принуждённо произнёс он и протянул руку.
     - Моше, - ответил тот и пожал руку Таля.
     - Ну и чем вы тут занимаетесь?
     - В курс дела ввожу, - ответил Эл.
     - А директор уже подписал нужные документы?
     - Нет.
     - Ну и славно. Этим теперь я заниматься буду. - Таль обратился к Моше: - Ну, вы тут заканчивайте, и ты ко мне в кабинет зайди. Мы ещё побеседуем.
     Таль удалился.
     - Это о чём он со мной беседовать хочет? - спросил Моше у Эла.
     - Не знаю, он теперь персоналом занимается. И вообще...
     - Так твой же босс меня принял, какие вопросы?
     - Сменилась у нас власть. Так что... Ладно, ты главное не пасуй перед ним, а то он понты гнуть любит. Скажи ему, кто ты, что ты, на вопросы там отвечай...
     - Не, ну, нормально, я тут такую рань встал, думал, всё, новая работа... а теперь какие-то вопросы... Пойду-ка, поговорю с ним.
     Моше поднялся и пошёл к кабинету Таля. На него все уставились. Моше поглядел на них, как на придурков, и вошёл.
     - А, уже всё, - промолвил Таль, увидев Моше. - Садись. Тебя ведь Моше зовут?
     - Да, - сказал тот, сев возле стола Таля.
     - Ты друг Эла?
     - Ну, да, знакомы малость, - ответит Моше уклончиво, так как не хотел выводить личные отношения с одним из сотрудников фирмы на поверхность. Ему не хотелось, чтобы этот Таль подумал, будто только по знакомству он попал сюда.
     - Так-так, значит, прежний директор с тобой собеседование проводил?
     - Прежний? Он что, больше не работает здесь?
     - Ну, пока ещё работает, но скоро на пенсию уходит.
     - Отлично, - произнёс сквозь зубы Моше.
     - Слушай, я, по-моему, тебя где-то видел... Не здесь ли? Вчера не с тобой мы на входе столкнулись? - вдруг, начал задавать какие-то личностные вопросы Таль.
     - Со мной? Не... не, не со мной, - почему-то соврал Моше.
     - Да не, с тобой, я тебя запомнил. Твои светлые волосы...
     Тут Таль вспомнил свой первый день в Тель-Авиве, вечернюю прогулку и блондина, который ему нагрубил. В том блондине он узнал Моше. А может, только захотел узнать. В общем, он нашёл повод, к чему придраться. И даже не столько из-за самого Моше, пусть даже и он был тем блондином, который обозвал Таля, сколько из-за Эла. Таль решил, что нужно переманить директорского ставленника на свою сторону. Но он должен почувствовать власть Таля. Ощутить свою зависимость от него, своё подчинение ему и самое главное - понять, что только слово Таля - единственно значимое здесь. И никакие знакомства, связи не помогут при трудоустройстве в компанию. Нужен был агнец, которого бы Таль заклал на одре своего священного авторитарного правления. И Моше как нельзя кстати подошёл. Да и лично Таль мог ему предъявить ряд претензий: толкнул его вчера, обозвал несколько дней назад...
     - Да нет, я тебя первый раз вижу, - проговорил Моше.
     - А на бульваре Ротшильда мы с тобой не встречались?
     - Не понял...
     - Ну, тут бульвар рядом... Там один блондин наехал на меня случайно...
     - На машине? У меня нет машины, - сказал в своё оправдание Моше.
     - Да нет... Ну, ладно... Пойдём.
     Они вышли. Таль позвал Эла:
     - Эл, пошли покурим.
     - Я не курю, - ответил тот.
     - Ну, поговорить надо...
     Делать нечего - Эл пошёл. Перед тем как уйти, он бросил вопросительный взгляд на Моше, как бы спрашивая, как всё прошло. Тот состряпал сомнительную мину и пошевелил пальцами, показывая свою неуверенность.
     Таль и Эл встали в мужском туалете.
     - Знаешь, твой друг не будет работать у нас, - заявил Таль.
     - Это почему же? - спокойно спросил Эл.
     - Ну, ты сам подумай, кого привёл. Опыта, я так понимаю, у него нет. Плюс господин Айзерман с ним собеседование проводил. А у меня несколько иной принцип кадровой политики. Я не могу его принять. Да к тому же он врать мне стал.
     - Чего он наврал?
     - Да так, мы с ним кое-где встречались...
     В общем, наступила решающая минута: либо Эл вступается за друга, либо - подчиняется Талю. М-да, если бы Эл был чуточку смелее и менее расчётливым, он бы мог выдвинуть ультиматум. Ему стоило бы сказать: или ты его берёшь, или я ухожу. Всё-таки Эл - фигура значительная в компании, имеет определённый вес. Да и специалист он хороший, такие на дороге не валяются. Талю нужны подобные люди, он бы не рискнул из-за какого-то стажёра лишиться ответственного надёжного сотрудника, на которого можно положиться. Который добросовестно выполняет порученные задания. Но с другой стороны: коллектив явно не на стороне Эла (всем - как ком в горле его повышение), поддержки директорской больше нет. Да и Таль не такой слабохарактерный, чтобы на первое требование рядового служащего идти на попятную. Он знает, что все только позлорадствуют, если Эл уйдёт. А когда узнают причину - так ещё больше будут смеяться. Таль знает, что с работой сейчас напряжёнка, другого такого теплого места с приличной зарплатой не найти. А значит, какие бы карты не выкладывал Эл, все козыри - на руках у Таля. И его положение беспроигрышно: уйдёт ли Эл, останется ли...
     Эл это тоже прекрасно понял. Они оба поняли друг друга без слов.
     Эл принимает мнение Таля - значит, выражает свою лояльность, остаётся в компании на прежней позиции, продолжает выполнять свои функции чётко и эффективно, как и раньше (что, в общем-то, и требует Таль).
     Эл заступается за Моше - лишается работы, но сохраняет и укрепляет дружбу с тем, кого знает с детства.
     Всё просто: дружба или работа. На какой-то из чаш, очевидно, большая выгода. И Элу предстояло выбрать.
     И он сделал выбор...
     - Моше, пойдём поговорим, - сказал Таль, когда вернулся с Элом. Тот прошёл мимо товарища, даже не взглянув.
     Моше понял, что дело пахнет керосином.
     - Пойми меня правильно, - начал Таль, когда они отошли. - Но ты у нас работать не будешь. Да, прежний директор тебе обещал, но теперь я тут, ты, короче, нам не подходишь. Да и обмануть ты меня пытался. Извини, я понимаю, что тебе было бы интересно у нас поработать, но...
     Таль замолчал, так как уловил на себе пламенный взгляд Моше. Он уже хотел уйти, но Моше встал перед ним и произнёс:
     - Ты, что, грёбанный урод, совсем о себе возомнил? Ты за кого себя тут держишь? В рожу тебе стоит дать за такие слова...
     Тут Моше сделал резкое движение рукой. Таль очень сильно испугался: прижался к стене и закрыл лицо руками. Его никогда не били. Он никогда не дрался. Он не знал, что это такое: получать по морде и давать сдачи. За себя постоять в рукопашном бою он не умел, и поэтому у него душа в пятки ушла, когда Моше с глазами, полными ненависти, занёс над ним руку.
     - Эй, что тут происходит? - спросил появившийся Эл.
     - Ничего, - ответил ему Моше. - Объясняю твоему боссу, что нехорошо людей кидать.
     - Оставь его, - потребовал Эл. Теперь он точно рационально подошёл к использованию ситуации. Это вам - не несколько лет назад, когда прогремел взрыв и он, сломя голову, помчался к месту теракта. Теперь-то он всё контролировал и отдавал себе отчёт в действиях: сейчас он спасёт Таля - и уже тот будет ему должен, уже он поставлен в зависимое положение. И уж Эл непременно благоразумно распорядится своим преимуществом.
     Моше неодобрительно посмотрел на Эла, а потом сказал Талю:
     - Я ущербных не трогаю. Надеюсь, у тебя хватит смелости выйти из этого здания. Потому что я буду ждать тебя на улице. Где нам никто не помешает.
     Эл приблизился, встал между ними и велел Талю уходить.
     - Я с ним разберусь, - заявил он, уставившись на Моше.
     - О, ты уже со мной РАЗОБРАТЬСЯ хочешь, спасибо, друг...
     - Ты мне никогда не был другом.
     Наверное, эта фраза должны была бы стать чем-то сродни грому среди ясного неба. Но нет, Моше чего-то подобного всегда ожидал:
     - Ну, хорошо, ты хоть сейчас это озвучил вслух.
     - Ты не смеешь так меня подставлять! - проговорил Эл.
     - Да ты сам себя подставил. Поставил себя в такое положение. Он теперь из тебя верёвки вить будет, а ты - всё станешь терпеть.
     - Я не намерен из-за тебя работы лишаться!
     - О, ну, да, конечно! Мы боимся стать безработными! Ты мне лучше честно скажи: зачем ты мне предложил сюда прийти? С какой целью? Ты же только по плану действуешь, значит, какой-то резон во мне для тебя был, ведь так? И заметь, как важно для этого дохляка твоё мнение: ты ведь привёл меня, по твоей протекции я собеседование проходил! И как он плевал на твоё мнение! Ты хоть это понимаешь?! - с негодованием на Таля, Эла и, большего всего - на самого себя, произнёс Моше.
     - Ведёшь себя, как глупец! - крикнул на него Эл.
     - Зато ты - благоразумный.
     Моше развернулся и покинул компанию Эла навсегда.

     30.

     Они начали в пятницу вечером. В субботу к ним присоединился почти весь город. Они вышли на улицы с требованиями социальной справедливости. Это была вполне мирная демонстрация самосознания гражданского общества. Люди вышли требовать то, что гарантировано им конституцией. Они вышли отстаивать свои права.
     У государственных учреждений были организованы палаточные баррикады. Так народ протестовал против неимоверно высоких цен на жильё и коммунальные услуги. Матери усадили своих маленьких детей в коляски и маршем прошлись по главным улицам Тель-Авива, выражая своё несогласие с запредельной стоимостью места в детском саду. Их поддерживали водители, которых уже достала постоянно увеличивающаяся цена на бензин. Люди были недовольны расценками за медицину и учёбу. Многим получить высшее образование в нынешних условиях - просто невозможно. Преподаватели и врачи требовали повышения заработных плат, так как на такое жалование еле-еле можно сводить концы с концами. Еда и одежда всё дорожают и дорожают...
     Люди вышли с требованиями достойной жизни.
     Всё, несмотря на социальную подоплёку, проходило в веселом ключе. Люди сделали плакаты, транспаранты, кто-то надел на себя кастрюлю, кто-то принёс сливной бачок, футбольные фанаты пустили в ход дудки, другие принесли барабаны... Было шумно, звучно, задорно. Эпицентром всего действа стал бульвар Ротшильда, на который к вечеру субботы высыпало почти триста тысяч жителей самого крупного израильского населённого пункта.
     Было весело. Зря Эл не пошёл. Этот митинг больше походил на карнавал, чем на какой-то протест. Несколько сотен человек расхаживали по улице с большими свечами в виде рыцарских мечей. С высоты и издали это выглядело очень красиво. Талю, кстати, было это особенно заметно. Так как он не решился покинуть пределы офисного здания - он всерьёз воспринял угрозы Моше и не стал рисковать и без того слабым здоровьем. И всю пятницу, и субботу - он провёл в конторе. И ему хорошо было видно из окна, как постепенно заполняются улицы людьми, как они скандируют лозунги, как выступают какие-то активисты. Он смотрел на них и посмеивался: "Ну, прямо, дети. Неужели они думают, что их кто-то услышит? Что их требования будут выполнены? Глупцы - одно слово".
     Да, может, и глупцы, но солидарные, объединившиеся ради благородной цели. Наверно, поэтому многие из них нацепили на себя маски супергероев, показывая тем самым честность, искренность и правоту своего поведения. Даже Моше с Ларой надели на себя эти маски и бегали в толпе, призывая людей к сопротивлению классовому неравенству. И Сара была с ними. И ей тоже было весело. Выкинув из головы депрессивные мысли об Эле, она решила жить полной жизнью, ведь главное - у неё есть лучшая подруга, которая, кажется, нашла приличного парня. Только порадоваться остаётся. А она - она и здесь может кого-нибудь встретить. Какая разница, кто её спас? Эл или нет. Все люди взрослые: повстречались - разошлись. Тем более что на митинге Моше познакомил её с Ицхаком, тем клёвым парнем, что подбил Моше на участие в нём. Этот Ицхак хоть и был немножко ниже Сары, но оказался таким галантным и импозантным, что произвело благоприятное впечатление на неё.
     Было здорово. В людях накопилось столько творческой энергии из-за этой несправедливой жизни, что они её с большим удовольствием выплеснули в этом протесте. Могло сложиться впечатление, что это праздник какой-то. День Города, например. И, на удивление, ни одного правонарушения, за которое бы стоило произвести задержание. Да полицейские, в целом, были согласны с демонстрантами, поэтому и не препятствовали им выражать свои настроения. Среди которых были и те, кого недавно уволили или сократили. И они требовали восстановления себя в должности, так как считали увольнение неправомерным. В толпе были замечены и Либерман, и Штейн и прочие из фирмы, кому не повезло. Да и такие, как Арав с Альберманом - и те пришли сюда погулять. К тому же с частью лозунгов, касающихся роста цен, они были полностью согласны.
     Какие-то местные рок-группы организовали импровизированный концерт. Их песни были полны недовольства властью, проводимой ими внутренней политикой и поведением отдельных деятелей вообще. Поэты декламировали свои остро-социальные оды и поэмы. Кто-то в танце выражал свою позицию. Отдельные участки бульвара походили на дискотеку под открытым небом, что очень нравилось девушкам и парням. Здесь удобно было завести знакомство, а потом уединиться на какое-то время в палаточном городке, что был разбит по близости. В одной из таких палаток собирались переночевать Лара с Моше. Да и Сара с Ицхаком были где-то по соседству.
     Адам Айзерман, лежа в кровати уже у себя дома, смотрел новости и радовался:
     - Наконец-то! Наконец-то до этого народа допёрло, что этих правящих ублюдков надо донимать! Сами-то они ни за что не пошевелятся!
     - Ой, дорогой, - произнесла, услышав слова мужа, его супруга, - какие радикальные мысли...
     - Эх, был бы я молод - сейчас был бы там!
     Он указал на телевизор, по которому велась прямая трансляция народного гуляния на бульваре Ротшильда. Новости передавались во все страны. Когда до отца Таля дошло сообщение, о каких-то беспорядках в Израиле, он тут же подумал, что случился теракт - уж очень памятными для него были события, свидетелем которых он стал несколько лет назад. Начав звонить сыну, его волнение только усилилось: дитя не отвечало. "А если с ним что-то случилось? - подумал отец Таля. - А ведь мать была против. Нет, надо возвращать его сюда, пока не поздно. Пусть едет в Америку, там как-то спокойнее". И не откладывая в долгий ящик, он поехал в аэропорт, чтобы ближайшим же рейсом улететь за сыном в Тель-Авив. Ну, не известно, поедет ли с ним сынок, да и захочет ли он его увозить, когда узнает о достижениях своего ребёнка. Хотя Марк Антуан решил твёрдо: пусть уж лучше этот господин Айзерман заведует своей лавочкой, а мы так - посотрудничаем просто. Да и дешевле это обойдётся. Чёрт с ними с договорённостями, лучше неустойку выплатить, но сын пусть под присмотром будет. Так что, может, все усилия Таля были напрасны. Хотя гордиться ему есть чем. Правда, эпизод с Моше заметным пятном на его репутации сияет. Хорошо, об этом только Эл знает, а он - не из болтливых. Особенно когда предложишь ему хорошую цену за молчание.
     Эл не собирался никому ничего рассказывать. Некому просто было. Последнего друга он потерял, с Сарой он сам как-то не захотел объясниться... В общем, пока все веселились, участвуя в демонстрации, Эл сидел в своей маленькой однокомнатной съёмной квартирке в одиночестве. Но он был доволен.
     Он улыбался.
     Впервые за несколько лет хмурая гримаса недовольства сменилась улыбкой.
     Он был доволен собой. Тем, как он себя показал. Проявил. Ему доставляло крайнее удовлетворение то, как он себя повёл в критическую секунду. Это решение было молниеносным, но верным. Он сам удивлялся, как же это он так чётко, с полным осознанием происходящего, принял безошибочное решение. Это не то, что тогда, когда он понёсся, не зная себя, к месту взрыва. Нет. Тут он вышел, увидел, что босс в плачевном положении - и встал на его защиту. А такой поступок достоин вознаграждения. Эл был просто поражён и восхищён самим собою. Так прагматично он ещё ни разу не поступал. Он бы мог выйти, увидеть Моше с Талем - и уйти. Или ещё лучше (и хуже для Таля) - позвать остальных, чтобы они посмотрели, как расправляются с их узурпатором. Это было бы, конечно, красиво, справедливо, Эл бы вернул доверие коллег и сохранил бы дружбу. Но выгода? Не разумно поступаться ей, когда она буквально сама тебе в руки идёт. Вот Эл и поступил так. Он так всегда хотел поступить: правильно, верно, рационально.
     Благоразумно. Очень благоразумно. Он всегда думал мозгами. Везде. При любых обстоятельствах. Вне зависимости от состояния. Всё должно быть под контролем. И Эл старался соответствовать выбранному им идеалу. И ему удалось.
     Судьба предоставила возможность - и он ей воспользовался.
     Как долго он ходил хмурым, недовольным, злым! Но теперь - он был счастлив. Сбылась его мечта...
     Пока там все бесятся на улицах, Эл Бенджамин сидит у себя в квартире и улыбается. Пусть он один, зато впервые в жизни его личные философские убеждения принесли ему прибыль, а значит, в какой-то мере он прав.
               
                (03.08.11, ср - 08. 09. 11, чт)

     Если вы неравнодушны к работам автора и считаете, что его произведения заслуживают поддержки (или вам просто понравилось данное сочинение), то вы можете внести свою посильную лепту в популяризацию его творчества в виде вклада на счёт Яндекс.Деньги:                41001457971716