Алине

Солнце опускалось все ниже и ниже за горизонт.  То и дело поскрипывал пол старого дома, а в окно царапалась ветка колючей сливы. Прошел холодный летний дождь. На душе было как-то необычайно спокойно и тепло.  Я осталась совсем одна. Только я и мой старый пес. Мы сидели на не обсохшем после дождя крыльце и в такт музыке, доносившейся из старого проигрывателя, покачивали головами: «Yellow river, yellow river…»  Это было самое прекрасное чувство теплоты, которое мне когда-либо доводилось испытывать. Я и мой старый пес, мой верный Северус, любимый дружище Северус. Я нагрела чайник и приготовила травяной отвар. Со стороны леса веяло запахом хвои. Я думала о том, как зародилась жизнь на Земле, и том от чего умер Моррисон, еще думала о маме, о значении слова мир, о Боге и о Мише. О Мише я думала больше всего. И от мыслей этих становилось еще теплее и приятнее на душе. Это чувство было подобно тому, которое возникает, когда закутавшись в плед, пьешь теплое молоко с медом и читаешь книжку про волшебников. Ни с чем несравнимое чувство уединения и какой-то необъяснимой нежности… «Yellow river» сменилась на «Mean mistreater» и … Когда слушаешь эту песню, грусть льется на тебя с небес… До боли приятная, томная, родная грусть…  Пес закрыл глаза. Я сидела, облокотившись на перила, рукава старого свитера закрывали мои пальцы, и казалось, будто какие-то тряпичные руки держат кружку травяного чая. «I know all about you…»Будь у меня рояль или хотя бы старое пианино, я бы в ту же секунду поднялась наверх и начала играть. Хотя… я не умею. Знаете, порой на меня находит столь сильное чувство озарения, что я начинаю верить в то, что могу летать… И я готова взобраться на самый высокий утес этого городка, чтобы прыгнуть вниз, чтобы парить над морем так долго, что… Чтобы повсюду звучала «Bebe,I’m gonna leave you»…  Я люблю эту жизнь...

Июль 2011 год.