иллюзия счастья

За стеклом большой витрины  салона для новобрачных, на бездушном манекене сияло ослепительной белизной свадебное платье. Мелкие стразы на корсете ловили солнечных зайчиков, и балуясь с ними, перерождали лучи в тысячи радужных соцветий.  Тонкий шелк  длинной, до пола юбки, нежился на перине из капрона и создавал видимость легкого облака…
   …Ангелика Чурилова,  среди своих – Лика,  тридцатидвухлетняя  пышнотелая  брюнетка, стояла у витрины и   с  вожделением взирала на платье. Подруги её по два раза успели замуж выскочить, а Лика даже приблизительно не знала, что такое свадебные хлопоты. Не  везло ей с молодости в устроении личной жизни.  Лет с шестнадцати  она легко влюблялась, и так же легко «разлюблялась».  Преувеличивала недостатки ухажера раз в сто, капризничала, жестко критиковала,   с надутыми от непонимания губами.  Выказывала недовольство и была даже рада, что молодой человек больше не искал с нею встреч. Претензии Лики были надуманными. Не могла она отличить зерна от плевел, разглядеть жемчужное зернышко среди вороха наносного мусора. Если парень был скромный, она жаловалась подруге: « Не, ты представь! Бегаем друг к другу на свиданку уже пятый день! А он даже обняться не соизволяет! Тюха- матюха какой-то!». Если  молодой человек быстро переходил от слов к делу, был напорист, активен, брал инициативу в свои руки, опять же, Лика бежала к подруге в слезах: «Ну, невозможно! Что за парни пошли! Целоваться лезет прямо на первом свидании! Сексуальный маньяк!»….Этот слишком щедрый, этот скупой, тот высокий и худой, другой низкорослый и полноват, этот без квартиры, тот без машины, этот мало зарабатывает, а у этого профессия смешная… Ликиным капризам не было предела. И очень быстро маска  притворного вселенского недовольства прилипла к лицу и  стала естественной. 
Да еще масла в огонь подливала мать Лики, женщина ограниченная, но убежденная в своей правоте:
– Не спеши, дочка, влюбляться! Любовь, это так, игра…Сегодня есть, завтра нету. Не гонись за любовью, в первую очередь надо, чтобы достаток был. Чтобы в семье ни в чем нужды не было! Чтобы голова о куске хлеба не болела! Тут  добытчик нужен в семью. Хозяин. Чтоб любую копеечку сберечь смог, да и зарабатывать не ленился! А когда деньги в семье есть, то любовь-то ваша сама придет. И уважение друг к дружке. А  без денег, какая любовь? Толку от нее…Ты посмотри, сколько твоих подружек по любви замуж-то повыскакивали! И что? Как только первая нуждишка появилась, а денег нет, тут тебе и скандалы и упреки…И любовь, как водой смыло! Так-то! Ты дочка мужа не за красоту люби, не за фанфаронство, а гляди, чтоб такую жизнь он тебе обеспечил, как у королевы! Ну и мы с отцом поможем.   Отец на трех работах  ломится, все для того, чтобы жизнь твоя сладкой была, без нужды-печали. Не спеши, дочка, жди…С умом надо замуж выходить, а не за первого встречного, голь перекатную…
      В круге Ликиного общения  ребят было много, и не редко молодые люди начинали ухаживать за ней, но после пары раз свиданий уходили к Ликиным подругам, которые были не так разборчивы, привередливы  и капризны.
        Шло время,  подруги Лики  выходили замуж, рожали детей, у них появлялись другие интересы и заботы, и все реже приходили они к ней на девчачьи посиделки. Одна только  Аленка, верная подружка с шестого класса,   оставалась рядом. Лика окончила техникум, работала заведующей секцией в обувном салоне, продолжала жить с родителями в трехкомнатной квартире, элегантно одевалась, следила за своей внешностью, имела много «блатных» знакомств, но назвать себя счастливой не могла. Хотелось определенности и стабильности, избавления от одиночества, но так же, как в молодости, знакомства с мужчинами, быстро начинались и  быстро заканчивались. Пара встреч, поход в ресторан, обмен телефонами, и после этого, потенциальный кандидат в мужья исчезал с поля зрения, без видимых причин. Не было ссор, не было претензий с его стороны, просто  мужчина переставал  выходить на связь. Как правило, оставленный номер  телефона оказывался заблокированным,  сведения о месте работы ложными, а домашний адрес после первых свиданий, ни один кавалер не давал. Пустыми одинокими вечерами Лика садилась возле зеркала, пристально вглядывалась в свое отражение и недоуменно морщила лоб: « Ну что им надо, мужикам этим? Не писаная красавица конечно, но и не уродка же!»
      Аккуратно выщипанные брови и тонкая черная карандашная линия на веках зрительно увеличившая разрез глаз,  карий взор с лукавинкой, создавали иллюзию  выразительности.  Круглые щечки, нос с горбинкой,  чуть полноватые губы, ямочка на левой щеке, рисовали  образ милой русской красавицы. Застенчивой, скромной, нежной… Зеркало не может лгать, лгала самой себе Лика. Потому что ее видимая сущность  резко отличалась от сущности внутренней. Основная идея замужества была проста.  Лике не нужны были чувства. Лике нужны были деньги.
                Как ругала Лику ее подружка!
– Ты когда поумнеешь, Лика? Разве можно на первой встрече мужику допрос с пристрастием устраивать?  Зачем ты спрашиваешь – «сколько получаешь? Какая квартира? Алименты платишь? Есть ли машина?» Машины, может и  не быть.  А у тебя мозги есть? Долго ты еще меркантильничать будешь? Ты с ним разговаривать должна, а не допрашивать! Смотреть, наблюдать, шутить, кокетничать…Стараться понравиться…А ты?
–А что я?
–Ты вчера как по телефону разговаривала? Он тебя, идиотку, спрашивает: « Лика вам нравится театр?» ты должна была сказать либо да, я очень люблю ходить на спектакли, или нет, меня больше привлекает кино…А ты что сморозила?
–Что? Я правду сказала!
–Д-а-а-а?  Что в театр ходят одни придурки, которым деньги девать некуда? Это, по твоему правда?
–А что не так? Я узнавала…там билеты поближе к сцене чуть ли не три тысячи  стоят. Я что, совсем больная, чтобы такие деньги платить?
–Ну не ты бы платила, а он. Это раз. Во вторых, ты ему про актеров, он тебе про режиссеров, там глядишь и разговор бы пошел…с плавным переходом на интересы…а ты сразу его в придурки записала!
–Да не нужен он мне! Театрал этот! Был уже такой! Все про силу искусства распинался!  В гости пришел,а у мамки ножи затупились…Она к нему, поточи, мол, сделай милость, так он шуганулся от бруска точильного, как от сифилитика! Ну и скажи, зачем  мне такой?
–А какого тебе надо?
–Аленка! Чем проще, тем лучше! Без всяких заморочек! Работягу, со здоровыми инстинктами!  Захотел – поел, поел – поспал, поспал-поработал, поработал-отдохнул и так далее!
–Если я тебя правильно поняла тебе нужен тупой мужлан…Без романтики…
–К бесу эту романтику! Надо чтобы рукастый был, и простой. Как батя у меня. Отработал, домой пришел, рюмку тяпнул; поел, чего дали; матери помог и к телевизору. Ни скандалов, ни упреков, ничего…Уж четвертый десяток живут, без твоей романтики, и слава Богу, довольны!
– А любовь?
–Так, наверное, это и есть любовь. Когда друг другу нервы не мотают…
–Смотри, Лика…пробросаешься…останешься  до пенсии старой девой …
Учила Аленка Лику, пыталась навязать свое видение отношений и манеру поведения с мужчинами, но все бестолку.  Лика свою политику не меняла. И наконец, получила желаемое!
 На свадьбе у двоюродной сестры Лика познакомилась с Андреем.  Мужчина  понравился с первого взгляда. Одногодок. Ростом вровень с Ликой,  фигурой Бог не обидел. Сероглазый, румянощекий, с крепкими белыми зубами. Лишь вялые, безвольные губы, портили портрет избранника. Андрей вел себя так, как хотелось Лике. Сказал пару комплиментов, но руки в ход не пускал.  Не стесняясь и не выкручиваясь, ответил на все вопросы,  выложил на блюдечке  про заработок, жилищные условия, машину «Тойоту», не стоящую без дела в гараже, а приносящую немалую выгоду, так как по выходным, Андрей «бомбил» на улицах города.  Как Лика не прессинговала мужчину, с поля зрения, он не исчез. Стал  приходить  почти каждый день. Легко нашел контакт с отцом Лики.  Был прост, аккуратен, в еде не привередлив, глупости не спрашивал, пошлые намеки не делал, по хозяйству помогал, и Лика всерьез начала подумывать о совместной жизни. Даже позволила себе такую вольность, как после работы заглянуть в салон для новобрачных и примерить заветное свадебное платье…
  …. В субботу в семействе Чуриловых затеяли пироги с капустой. Отец, Петр Анисимович,  их очень любил. Мать не признавала покупного теста, сдобу заводила сама. Пока подходила опара, мать нашинковала капусту, обжарила ее на сковороде, чуть приправила тмином и укропом.  Лика в приготовлениях не участвовала. Просто сидела рядом, за  кухонным столом, занималась маникюром. Мать, помыв посуду, развернулась к дочери:
–Твой-то придет?
–Обещался. А что, мам?
–Не нравится он мне. Дундук какой-то. Сидит, молчит, слова приветливого не скажет. Нет, чтоб спросить, как, мол, Марья Петровна дела у вас, как здоровье?
–Что ему твое здоровье? Его мое здоровье больше интересует.
–Спрашивает?
–Ну….когда как. Он больше с отцом шушукается.
– Что отца уважает, это хорошо. Отец не дурак, уж различить сможет, за тобой он бегает, или за приданным твоим.  Зря, мы что ли,  его с самого твоего рождения собирали? Уж бедствовать, как другие, не придется! У отца на книжке большущие деньги лежат! Все только тебе! С другой стороны разве можно так? Приходить к барышне, и внимания ей не уделять?
–Мам! Успокойся! Уделяет он мне внимание, уделяет. Не зря же все вечера в моей комнате сидим.
 Лика на сей раз обманывала не только себя, но и мать,  Дело в том, что после уже полугодового ухаживания, Андрей не делал никаких попыток к сближению, даже когда они оставались наедине. Просто сидел рядом, смотрел телевизор, лишь иногда брал Лику за руку и легонько стискивал ладошку. Сначала Лике это нравилось, потом стало раздражать, потом она все чаще начала задумываться о причине, почему Андрей так упорно хранит и ее и свое целомудрие?
– Да…Дочка…Я…Это…Давно спросить хотела…Вы…Это…Ну…вместе-то были уже? Или бережет он тебя?
Лика смутилась. Что ответить матери она не знала.  Сказать, что была близость,  не могла, по двум причинам.  Во первых, это была бы ложь.  А во вторых,  она знала, что  мать резко отрицательно относилась к добрачной близости, всегда осуждала тех, кто до свадьбы лег в постель. Можно было бы  и соврать, надеясь, что  родной дочери такой финт мать  бы простила, но загвоздка была  в другом. Учитывая характер и прямоту матери, Лика боялась, что поверив  вранью,  мать будет  «наезжать» на Андрея. Мать – человек старой формации, четко придерживалась правила: затащил в постель, все! Женись! А кавалер  то – ни сном,  ни духом! Только ручки жмет! Но  сказать, об этом, что  Андрей ВООБЩЕ не делает попыток даже к простым объятьям и поцелуям, посчитала унизительным для себя. Пока Лика придумывала что ответить, мать сама сделала вывод:
–Ну и ладно, ну и правильно, что не даешься. Нечего. Вот женится, тогда…
–Ты думаешь, женится, мам?
–Да по всем признакам – должен…
В кухню зашел отец.
–Ну, что, мать? Скоро пирогами потчевать будешь? Есть хочется.
–Ой, не скоро…Ты бы перекусил чего…Час еще, а то и больше до пирогов..
–Ладно. Чаю попью.
Отец сел на другой стул. Лика поднялась, и начала приготавливать чай отцу. Сам он никогда себя подобными вещами не утруждал. Будет сидеть до победного, у полной кастрюли с супом, и ждать пока  не разогреют,не нальют в тарелку, не дадут ложку и нарежут хлеб.  Аленка, частая гостья в доме Чуриловых, не раз зло шутила: «У тебя батя от голода возле еды помрет, если ему ее  в рот не положат!»
–Лика!  Ты, дочка оденься попраздничней…
–Зачем? Я и так прилично одета.
–Надо. И ты, мать, давай, переоденься. И денег мне дай.
–Зачем, отец, деньги тратить? Дома всего полно…Чего задумал?
–Андрей через два часа  придет, Лике предложение делать будет. Как положено. Мы с ним еще позавчера договорились. Бутылочку беленькой взять надо и вина.
Мать всплеснула руками:
–Обормот старый! Да кто ж так делает? Гостей надо, стол хороший собрать…А то одни пироги…Ну додумался! А меня предупредить тямы не хватило?  Да и Лику бы подготовила…
– Ни к чему гостей. На свадьбе на халяву попируют. И Лику чего  готовить? Раз отцу доложился, знать меж собой они  уже обо всем договорились! Так, дочка?
–Да, пап – ответила Лика, и быстро ушла в свою комнату. Схватила телефон и набрала номер верной подруги…
–Ну, нечего себе новости! Поздравляю! – ответила Аленка, выслушав Лику. – А чего голос у тебя дрожит? Недовольна чем? Или от радости в зобу дыханье сперло?
–Не знаю, Ленка…Ты, понимаешь…я тебе просто не говорила…Он же ни словечка мне про любовь не сказал! Мы даже не поцеловались ни разу! И сразу предложение! И не мне сначала! А отцу!
–Эка! Хватилась! Любовь ей запонадобилась! Ты же мне все уши прожужжала, что тебе романтика не нужна! Тебе мужик нужен! Простой, без сюси-пуси…Вот и получила, что хотела! Радуйся! А батя у тебя молоток! Уж единственную доченьку в обиду не даст. Наверное Андрюхе шепнул пару ласковых…  А твой Андрей правильный вывод сделал!  Что сначала надо родителей оболтать, а потом с тобой  амуры водить…
–Ну как же?...
–Слушай, подружка, я тебя не пойму. Тебе чего надо? Чтобы он цветочки носил, про любовь говорил? Так у тебя такого добра за эти годы много было…Ты ж сама бесилась от таких ухажеров…Сейчас  с какого перепугу ласки - нежности захотелось? Давай, дурью не майся, мозги в кучку собери.Тебе ж не шашнадцать! Соображай! Если уж он с отцом договорился, значит, у него все всерьез…Будет тебе после свадьбы романтика!А сейчас дело! Давай, давай, не раскисай! Удачи! Перезвони мне потом, ладно?
–Хорошо, перезвоню…Спасибо тебе, Алена.
Лика положила трубку  и пошла  к шифоньеру,  выбирать платье…
       ….Андрей Сутягин, лежа под одеялом в кровати, с тоской смотрел на шкалу термометра. Градусник показывал тридцать восемь и две. Сидящий рядом друг Андрея,  не высокий, плотного телосложения, коротко стриженный, с хитрыми карими глазами, чуть косящими влево, сочувственно вздохнул:
–Что, Андрюха? Пипец?
–Пипец Леха! Причем полный!
–А если не ходить? Скажешь, заболел. Куда ты пойдешь в таком виде?
–Нет. Идти надо. У нее батя зверь. Подумает что я передумал или струсил, он меня потом с го...м съест!
–Да он тебя и так сожрет, когда про твои долги да алименты на двойняшек узнает!
–Так я ему и докладываться буду!
–Тайное всегда становится явным! Рано или поздно, все равно узнает.
–Выкручусь.  Регистрации у нас с Иркой не было, алименты через почту плачу. Да и ему после свадьбы деться некуда будет. Он для Лики все, что хочешь, сделает.
–Да уж, плавали знаем…И все равно в толк не возьму, зачем ты на ней женишься?
–Батя Лике  хорошее приданное дает. А мне деньги позарез нужны.
–Так он Лике бабки даст. Не тебе.
–А она мне.
–Уверен?
–Вполне.
–Нет, Андрюха, я тебя все равно не понимаю, как у тебя терпелки хватает полгода роман с ней  крутить? Меня на неделю хватило и все. Она же как пробка, пустая. Ни интересов, ни желаний, ни страсти. Вечно недовольна, все неладно, все не так. Цветы принес – плохо, без цветов, еще хуже. Чего надо сама не знает. Ничего в ней нет. Ей только бабки нужны. Она меня в первый вечер, знаешь как крутила?  « Почему зарплата маленькая? А какие еще доходы? А будет ли своя квартира?» Замучила, как в гестапо.  Чуть  не сорвался. А ты терпишь. Даже ради "бабок", я бы  так не смог. Да думаю, и тебя надолго не хватит.  Ты мужик с норовом, а ей примитив нужен. Пришел с работы, пожрал, и на бок.
–Да знаю я все. Хочет примитив – будет. Мне легче. Не надо будет притворяться, в любовь играть.
– Если женишься, будет она, кроме денег и любовь просить.  Еще придется  и в одну постельку ложиться. Или полежал уже?
–Нет..
–Постой…Вы что, не покувыркались ни разу?
–Нет.
–Врешь!
–Не вру. Ни разу. Меня ее батяня через неделю после знакомства в угол прижал и сказал, если я  до свадьбы, хоть пальцем  Лику трону, он мне яйки отрежет и омлет сделает. А если все по честному – озолотит. Я  не поверил, решил, так, пугает, старый хрыч…  А потом про него расспросил кой-кого. Оказалось, деловой старик. Кремень. Если сказал – сделает. Я тогда решил- лучше потерплю, чем себя кастратом сделаю. Да и чего терпеть, когда Верка  рядом,  баба одинокая, на все согласна. К ней ходил, а Лику не трогал. Как евнух, только ручку жал. Выжидал, специально. Время тянул.  Для серьезности чувствс, чтоб наверняка. Кто знает, Леха, может Лика и неплохой женой будет. Все лучше, чем моя бывшая, Ирка-потаскуха.. .
– Может, может и будет… А с Иркой ты сам виноват. Двойняшек девке сделал, а до загса не довел, вот и начала она для себя мужа искать, а деткам папу… Ладно, дело прошлое. А сейчас, Андрюха, давай колеса пить. Жаропонижающие, антибиотики, чего у тебя в аптечке есть? Выпьешь, может часа на три собьет градусы. Смотри только, водяру не пей, газировочку  лучше! А то кто знает, что в организме после такого коктейля образуется…
–Да ничего не будет.
–Ну не скажи! Я аспиринчик водочкой запил, так потом трое суток, как леопард в пятнышках ходил…
–Ладно. Не буду. Аптечка на кухне. Верхняя полка. Там все найдешь.
Леха принес лекарство, воды, помог Андрею запить таблетки. Опять сел рядом. Поплотнее укрыл одеялом зябнущего друга.
–Слышь, Андрюха, а ты с будущей тещей мосты навел? Батя – это понятно. Но у Лики, мать похлеще бати будет.
–Не спрашивай лучше. Как приду, не знаю, с какого бока к ней подъехать. Рожу скривит, чего не скажу, все в штыки. Заколебала, блин!  С Ликой  еще терпимо, а как материну рожу увижу, блевать тянет!
–Терпи, казак! Сочувствую, но терпи! Ты ведь если через три месяца полтора лимона не отдашь, тебя  бравые ребята  в блин раскатают…
–Раскатают…
–И правильно! Не хрен в карты играть! Сколько раз тебе твердил – завязывай с игрой! А ты!
–Не лечи меня, Леха…Сам знаю что влип. Одна надежда на Ликины барыши.
–А если сорвется?
–Квартиру продам. К тетке жить уйду. Знаешь, лучше быть бедным, но живым, чем богатым, но мертвым…
–Ты бы об этом раньше подумал, когда с профи играть садился…
–Ладно, Леха, проехали…Фу…Отпускает вроде…Давай, собираться буду…
–Бог в помощь. Я тебя отвезу.
–Не надо. Машина у подъезда стоит. Сам доеду.
   Ровно в шесть  вечера Андрей с букетом гвоздик стоял у квартиры Чуриловых.  На звонок дверь открыл хозяин дома:
–А! Зятек! Ну, проходи…Ждем.
      Андрей  коротко вздохнул, пригладил рукой ежик волос и вошел в прихожую. К его удивлению, Лика его не встретила. 
–Давай, Андрей, в зал проходи, там все.
Петр Анисимович приобнял Андрея за плечи:
–Иди, сынок, не робей! Ну, хозяюшки, принимайте гостя!
Андрей шагнул в зал. Лика сидела на диване рядом с матерью.  Нежно-голубое шелковое платье с глубоким декольте,  на  шее нитка жемчуга, в ушах такие же сережки. Сейчас она была настоящей красавицей. Румянец от волнения заливал щеки, и Лика выглядела куда моложе своих тридцати лет! Андрей подошел к Лике, протянул букет:
– Лика…выходи за меня замуж! Ты согласна?
Лика  взяла букет, встала с дивана, ткнулась накрашенными губами в щеку Андрея и чуть сдавленным голосом ответила:
–Да. Я согласна. Мама, папа! Благословите нас!
Петр Анисимович расплылся в улыбке. Пожал крепко руку будущему зятю, обнял дочь.
–Благословляю! Живите с Богом! Давайте за стол! Мать! Чего застыла?
     Мария Петровна с недовольным видом, но молча, начала разливать водку по стопкам.  Андрей попробовал отказаться:
–Марья Петровна! Мне бы лучше минералки или компоту, я…
–Еще чего! Какой компот! Ты, что, Андрей? Родителей не уважаешь? Невесту свою не уважаешь, если в такой день компот решил пить? Не-е-ет! Водочки, как положено, по русскому обычаю! Водочка горька, а мы выпьем,  чтобы ваша жизнь была сладка! Давай, зятек, до дна!
    Андрей понял, что  весомой причины не пить, у него нет, и решительно выпил водку. В пустом желудке немного заурчало, через секунду приятное тепло разлилось по телу. На столе из закуски было лишь блюдо с пирогом, разрезанным на порционные куски, да  блюдца с майонезом и кетчупом. Андрей не любитель печеностей, но деваться было некуда, и чтобы не захмелеть, протянул руку за пирогом.  Едва успел прожевать откушенный кусок, как Чурилов снова поднял  стопки:
–Ну, а теперь за родителей! Дочь у нас единственная, любимая, мы для нее только и жили! Давай!
    У Андрея в голове мелькнула мысль: «Они что, споить меня решили? Проверка? Рюмки вместительные, в одной все сто пятьдесят грамм будет, а мы хлещем одну за другой, почти без закуски…»
–Петр Анисимович! Ну, может не надо так часто? Посидим, поговорим. Лика сегодня такая красавица. Насмотреться не могу. А вы мне голову туманите, мысли путаете…
–Правда, пап, чего ты…Успеете выпить…надо о свадьбе договориться…Когда заявление подавать идти…Так, Андрей? - нежным голосом проворковала Лика.
–Конечно. Заявление завтра пойдем, подадим. Для меня главное твое согласие. Ну и ваше, конечно, Петр Анисимович, Марья Петровна! Спасибо вам за дочь!
–Спасибо, зятек за уважение! За оказанную честь! За слова добрые! Не ворчи, дочка! Сейчас по третьей выпьем, и все, будем разговоры разговаривать. Все обсудим. Не беспокойся! Давай, мать, по полной! За молодых!
    Будущая теща, со скорбно поджатыми губами, молча, как на поминках, вновь наполнила  рюмки. Андрей выпил, и через минуту понял, что делать этого не следовало. В голове застучали молотом, уши заложило, к горлу подкатила тошнота. По вискам разлилась боль, его шатнуло.
–Э-э-э, зятек! Что, развезло? Закусывай. Эх, молодежь! Слабаки! В наши годы молодые, парней от трех рюмок не плавило! Иль ты на спиртное падок, что тебя так скрутило? А?
Андрей сконцентрировался и через мутную пелену в глазах и тошноту, четко проговорил:
–Да не слаб я. И не падок. Температура у меня. Простыл. Вот и повело.
–Ну, тогда прощаю. Ладно. Мать! Ты чего как не своя? Хоть слово скажи! Праздник какой! Дочь, кровинку нашу, замуж отдаем!
Марья Петровна посуровела лицом, встала из за стола, и нервно тиская платочек в руках, ответила:
–И скажу. Смотрю я, и диву даюсь! С чего радоваться мне? Да и ты, старик глупый, чего радуешься?  Ты глянь, по внимательнее на зятька своего! Где ты уважение видишь? Предложение делать пришел! Герой! В простом свитере да джинсы напялил! Где костюм? Галстук? Рубашка белая? Какие цветы принес? Да разве невесте жалкие гвоздички дарят? Денег что ли пожалел? Свататься пришел, а кольцо  невесте где? Где подарки родителям? Ничего нет. А ты, дуреха сразу - согласна! А я не согласна! Голодранцу дочь не отдам! Не для того я ее холила да лелеяла, чтобы так вот, без должного уважения, да приличий этому дундуку отдать!  Нету моего благословления!
       В комнате повисла тишина. Андрея мутило.   Злоба и досада на вредную старуху заставляли сжимать кулаки. Он еле сдерживал себя. Хотелось  ответить резко, грубо, послать куда подальше все семейство Чуриловых, но  кроме злобы, мысль о долге вынуждала не скандалить.  Он оглянулся на  Лику.  Низко опустив голову,  она тихо плакала.  Где - то в глубине души Андрея ворохнулась жалость.
– Вы правы, Мария Петровна. Но не во всем. Костюм я не ношу. У меня его просто нет. Розы в магазине закончились,  остались  какие-то невзрачные цветочки и гвоздики. А кольцо просто купить не успел. Говорю же, заболел. Весь день с температурой пролежал. Но куплю обязательно, как же, невесте без кольца. Не плачь, Лика. Все наладится. И не голодранец я вовсе. Все что надо у меня есть.
Старший Чурилов, до этого, сидевший молча, поднялся, опять разлил водку по рюмкам,  выпил свою и подошел к жене:
– Вот что. Ты свои претензии в задницу себе засунь. Не ты замуж за него идешь, а дочка. Раз он ей по сердцу,  будешь его голубить да привечать, даже если он в одних трусах придет.  У нас она и так в девках засиделась, а я внука хочу! И зятя! Помощника в делах! Поняла?   Свадьбу играть с размахом будем. Завтра заявление подадут, и все обсудим. Кого звать да где гулять. И чтобы ни словечка против не слышал больше! Неси икону, да благословляй, как положено!
Мать вышла из комнаты.
 Лика, выслушав отца, плакать  перестала, прижалась к Андрею и прошептала:
–Ты не сердись на маму, прости ее, она за меня переживает…понимаешь?
Андрей кивнул головой в знак согласия, обнял Лику, вскользь чмокнул в мокрую щеку:
–Ладно, не сержусь. Не плачь только, хорошо?
–Не буду.
Лика вытерла платком слезы, улыбнулась,  и задала вопрос, который так боялся услышать Андрей:
–А ты меня любишь?
–Люблю, конечно – легко соврал Сутягин.
     В комнату вошла мать, держа в руках старинную икону. Лик Богородицы почернел, краски смылись, поблекли, но еще видны были очертания скорбных глаз и  тонких рук, обнимающих младенца…
–Вот. Этой иконой меня мать благословляла, а я тебя дочь благословляю. Совет да любовь.
Мария Петровна перекрестила трижды молодых, потом поцеловала и опять ушла. Отец  протянул Андрею стопку:
–Давай. Чтобы и вправду жилось вам в любви да согласии.
Андрей, стиснув зубы, через силу, выпил отраву. Лика подала ему остывший кусок пирога.  Мать вернулась в комнату, села рядом с мужем.  Только открыла рот, чтобы что-то сказать, как в прихожей громко засвиристел входной звонок. Чурилов поднялся, пробормотал: «кого там леший принес?» и пошел открывать двери.
Андрей почувствовал, что ему срочно надо в туалет, если он останется еще на минуту, то его стошнит прямо за столом, он ринулся в уборную, в дверях чуть не сшибив вошедшую в зал тетку…
      После обильной рвоты ему полегчало. Выйдя из туалета, он пошел в ванную, чтобы умыться и прополоскать рот, но услышал, как новая гостья, в полный голос, ругала семейство Чуриловых:
–Петя! Маша! Да вы с ума сошли! Я же правду говорю! Вы за кого девку отдаете! Он, это, Андрей! Я его, подлеца хорошо знаю! Это он с  Бугашеевой Иркой два года жил! Двойняшек ей сделал, да в кусты! Уж как Ирка просила то его, в ногах валялась, умоляла расписаться! А он ни в какую! Не женился, алименты  только платит, Ирка то одна  деток поднимает, хорошо еще мать ей помогает, а то совсем пропала бы! А вы! За такого! Да нашу красавицу! Да гнать его надо, а не водкой поить!
     Гневную речь прервал Чурилов:
–Молчи, кума! Мало ли, у кого по молодости грехов не бывает! Не по сердцу твоя Ирка была, вот и не женился! А Лике честь по чести предложение сделал! Завтра заявление понесут! Хватит языком молоть, выпей лучше за крестницу свою, да порадуйся!
–Сдурел, ты, Петя! Чему радоваться то? Ладно, девчонку обманул, замуж не взял, правда всяко бывает! Но да только он и тебя обманывает! Ты хоть знаешь, что он игрок беспросветный? За два года, пока С Иркой жил, сколько раз она его карточные долги покрывала? Ты про это знаешь? И так было, что последние колечки ее из дома уносил. Бывало и отыгрывался. Тогда, да, шиковал! Говорят, попритих вроде, за последнее время.    Работает, но только мыслимо ли картежнику да обманщику верить?
–Замолчите все! – Ликин голос звенел от муки.
–Замолчите! Плевать мне на все! Я замуж хочу! Пусть картежник! Пусть с алиментами! Но мой! Устала я одной быть! У подружек дети, а я…а я…Андрей!
Лика увидела Андрея, стоящего в дверях, кинулась на шею:
–Андрей! Миленький! Я никого не слушаю! Я тебя люблю! Мне все равно, что раньше было! Мы с тобой по другому заживем! Правда? Ну, скажи, правда?
Сутягин хотел ответить, но помешала Мария Петровна. С истеричным визгом она подбежала к дочери, рванула ее за плечо:
–Отойди от него, дура! Не позволю! Не пущу! Не дам! Ты! Ублюдок! Убирайся, сволочь такая из моего дома! Хлыщ! Подонок! Вон! Вон!
–Мама! Не надо! Я его люблю!
–Отойди, я сказала!
Мария Петровна оттолкнула рыдающую дочь, подскочила к Андрею и начала хлестать его по щекам, с бешенством в глазах повторяя:
–Вон! Вон! Вон!
Андрей, получив несколько пощечин, остервенел, перехватил руку женщины,  сильно толкнул ее от себя и грязно выругался:
–….мать…Да провалитесь вы с дочкой своей и барышами!...Не захотели, не надо! Сидела она колодой до тридцатника и еще столько же в девках сидеть будет! Пошли вы на…
Обматерив всех присутствующих, Андрей выбежал за дверь. Вслед ему  дико завыла Лика…
    Через  пять месяцев Сутягин после работы, шел на квартиру к тетке, где жил после продажи собственной квартиры. Идти было далеко, и он решил путь сократить, пройдя по новому микрорайону.  Широкий проспект щедро был освещен,  магазины и салоны ждали покупателей,широко распахнув двери. Людской поток впитал Андрея, нес его бурным своим течением.       
    Возле салона для новобрачных, людская река забурлила, оживилась и почти вплотную прижала его к усталой   женщине пышных форм,  что стояла у витрины и смотрела с тоской на бездушную куклу, облаченную в сияющее ослепительной белизной свадебное платье...