Коуру 2. Подземелье

Автор: Александр Быков

На третьем подземном уровне сыро и совершенно темно. Когда спускаешься на третий уровень, то начинаешь слышать капёж, где-то там, через стену, причем, куда бы ты не шел, капает всегда слева. На тех, кто сталкивается с этим впервые, подобный эффект производит  неизгладимое  впечатление. Любая тайна, которую ты не в силах постичь, сначала манит своей неразгаданностью, но потом, особенно, если в тайне этой заключен элемент опасности, она начинает раздражать и способна свести с ума любую неподготовленную личность.

Паук, Трубач и Полосатый уже целый час двигались по гротам третьего уровня, и находились как раз на второй стадии по отношению к этой неразгаданной тайне. Они внутренне вздрагивали от каждого нового "кап". Капы были не очень частыми. Примерно, раз в три и шестнадцать тысячных секунды, как только что сообщил прилежно собирающий статистику Трубач. Причем, что любопытно, чаще всего "кап" происходил ровно раз в три секунды, но стоило только к этому привыкнуть, как "кап" задерживался на пару мгновений, и три сердца инстинктивно замирали в ожидании чего-то ужасного, что сейчас произойдет. Ничего ужасного, правда, пока не происходило, но наши друзья, как и все ныне здравствующие маги, придерживались принципа: Лучше живой трус, чем мертвый герой.

- Триста двадцать пять, триста двадцать пять... - это Трубач считал секунды между капами. (Вообще-то он считал про себя, но и Полосатый и Паук его, почему-то, слышали. Недостаточное освещение, почти абсолютная тишина и нервное напряжение делают странные вещи со слухом.)

Друзья шли один за другим, неслышно ступая по сырым, скользким камням подземелья. Первым шел Полосатый. Он держал кривой, магический посох в левой руке, так, как держат свою рогулину некоторые лозоходцы, и отполированный частыми прикосновениями набалдашник, словно нос какой-то невообразимо чуткой собаки, раскачиваясь из стороны в сторону, вел их по следу, оставленному удиравшей от них старой ведьмой. Обычный человек не нашел бы на мокрых камнях никаких следов, но среди магов общеизвестно, что вода, воздух и даже камни некоторое время хранят на себе отпечаток выплеснутых вовне тонких энергий, будь то эмоции, слова заклинаний, или слабый энергетический фон, излучаемый любым существом, принявшим чужую личину.

Старая ведьма была именно личиной, которую принял великий мастер Коуру, уже десять лет обучавший их основам  магического искусства. Сперва охота за ведьмой была для учеников просто очередной забавной игрой, несущей риска не больше, чем любое другое приключение, из тех, что происходили с ними постоянно во время учебы. Но только сперва. Вот уже третий час они шли по смутному, еле различимому следу старухи и, кажется, совершенно заблудились в лабиринте подземелий, лежащих под долиной Белого Камня.

Белые бестелесные твари с заунывными стонами шатались по бесконечным коридорам пещер. Как показывал опыт - они были совершенно безвредны, да и развеять их было легко, если они вдруг начнут вздыхать под самым ухом и водить вокруг тебя хороводы. Огромные, с голову величиной, пауки с большими лохматыми лапами были чуть поназойливей. Они неслышно ползали по потолку подземелья и пугали прохожих, прыгая им на голову. Таким образом эти сумеречные существа добывали себе пищу (они питались испугом). Впрочем, друзья к ним быстро привыкли, перестали пугаться и пауки уже давно не рассматривали их, как добычу.

Итак, первым шел Полосатый. Кристалл на верхушке его шляпы освещал пещеру мягким розовым светом (этот цвет  несколько успокаивал напряженные нервы друзей, придавая мрачным пещерам безмятежный и даже несколько праздничный вид). В левой руке Полосатый держал свой магический посох, а правой судорожно сжимал огнемет (обычно Полосатый ходил без огнемета в руке, но, столкнувшись с "капом слева" он поспешил материализовать этот  "универсальный энергетический дезинтегратор для ближнего боя").

Следом за Полосатым, вжав голову в плечи, осторожно крался Трубач. Его взгляд подозрительно шарил по потолку и осклизлым стенам туннеля. Руки Трубача были до безобразия пусты, а пальцы давно уже застыли в боевой позиции Феу.

Паук замыкал этот строй. Его левая рука методично перебирала  магические четки, а губы чуть слышно шептали заклинания, защищавшие всю компанию от различных напастей. Глаза Паука горели азартом, и только присмотревшись в их глубине можно было заметить затаившийся страх.

Страх - вот чувство, которое с некоторых пор объединяло эту команду. Основой этого страха была неизвестность. Их амулеты, защищающие от множества бед, те самые амулеты, которые десять лет назад сделал им мастер Коуру и которые они почти не снимали на протяжении всего своего ученичества, были зажаты теперь в руках старой ведьмы, шлепающей где-то впереди по мокрому полу. Сотни, если не тысячи раз они, по одиночке или все вместе, шли навстречу неизвестности. Для них это стало почти привычкой. Но еще ни разу они не шли в неизвестность без своих амулетов. Сейчас, впервые за годы ученичества они могли рассчитывать лишь на собственные силы, и их это пугало.

Полосатый и Трубач были слишком заняты тем, что ожидало их впереди, поэтому только Паук обращал внимание на то, что творится у них за спиной. С тех пор, как они спустились на третий уровень гротов, Пауку стало казаться, что кто-то идет за ним следом. Паук просто физически ощущал его любопытный взгляд, уставленный в спину. Правда, чужой взгляд из темноты еще не повод для беспокойства. Мало ли в подземельях бродит всяческих тварей. Некоторые из них, несомненно, обладают разумом, чем-то вроде души и, даже, глазами. За три часа пути по подземелью они повстречали немало любопытных, настороженных, озлобленных глаз. Но прежде ни один из этих взглядов не двигался следом за ними.

Паук знал, что, обернувшись, он не увидит блестящих зрачков в темноте. И он не оборачивался, чтобы не выдавать Тому Кто Идет Следом своего беспокойства. Он просто вслушивался, так внимательно, как только мог. Сквозь методичный капёж слева он слышал, как с их уходом оживают бесцветные тараканы, красноглазые крысы и прочие пещерные твари, как пугают их, прыгая сверху, мохноногие пауки и как бестелесные призраки вновь заводят свои стоны и хороводы. Но среди этого привычного, почти незаметного для простых смертных, но такого ясного для ушей Паука, шума было еще кое-что. Были еще крадущиеся, осторожные шаги Того Кто Идет Следом, а, иногда, после тихого всплеска и нервной возни Паук улавливал гнусное чавканье, и от этих звуков мурашки бежали у него по спине.

Не так давно Паук материализовал и теперь сжимал в правой руке свой небольшой, но довольно опасный магический меч. Тот Кто Идет Следом крался шагах в пятидесяти у него за спиной, не приближаясь и не отставая.

"Эта тварь невысокого роста... Скорее всего, мне где-то по пояс. По крайней мере, на уровне моих бедер его голова." - и Пауку вдруг отчетливо представилось, как огромная пасть, высунувшись из темноты, откусывает ему правую ногу: - "а во рту у него, судя по чавканью и хрусту, целая куча острых зубов. Брр... Четыре лапы, упругих и сильных и довольно большой хвост, который Тот Кто Идет Следом иногда применяет для дела, но, чаше всего, волочит по земле..."

Мысли Паука вдруг прервались. "Кап" снова задержался, и друзья застыли в напряженных позах. К подобным фокусам капа они уже почти  привыкли, но сейчас было ощущение, что кто-то ждет их там, впереди, вон за тем валуном... Или это совсем не валун, а какая-то, застывшая в ожидании тварь?.. В ее огромных, как тарелки глазах вдруг блеснул отраженный розовый свет...

- Пригнись! - мысленно крикнул Трубач.

Полосатый плюхнулся в лужу, вскидывая на плече огнемет... Тварь, издав клокочущий звук, метнулась им навстречу длинным, продольным прыжком... Трубач поднял руки со сложенными в Феу пальцами, и синяя вспышка озарила своды туннеля. Удар Трубача пришелся твари туда, где должна была быть голова. В стороны брызнула слизь и ошметки мяса. Тварь, дернувшись, изменила траекторию и кувырком полетела вниз, падая прямо перед друзьями. Ослепший от синей вспышки Полосатый нажал на спусковой крючок огнемета. Багровое сияние вырвалось из сопла, ударило в стену грота и рикошетом отразилось дальше, накрыв разрушительным жаром все лежащее впереди пространство. Воздух грота наполнился паром, мокрой пылью, запахами паленого мяса и плавленого камня. Жар пыхнул в лицо. Созданная ударом огнемета завеса из горячего пара медленно двинулась на друзей и окутала их непроницаемым туманом.

- Школяры, психи, болваны! - выругался Паук, перебирая магические четки в поисках заклинания, создающего ветер: - Полосатый, кретин, убери свой огнемет! Ты ж нас чуть не сварил!

- А что я... Это Трубач меня ослепил своей вспышкой... И волосы наэлектризовались, вон, дыбом стоят... А оно летело, кажется, прямо в меня, вот я и пальнул.

- Пальну-ул! Прямо в стену, разява. Я же кричал тебе: "В сторону! Сейчас будет Феу" - а ты - прямо под луч...

- Да что ты врешь! Сам не помнишь, что кричал с перепугу... "Ложись", говорит - а сам - лучом... Ну я и "плюх" -  прямо в лужу... Эге-гей, Паук!.. Почему ветер холодный? Ты что сдурел что-ли?! Влага ж на мне конденсируется... Да еще и сверху закапало.

- Ничего, - ухмыльнулся Паук: - мокрому дождь не страшен...

- А то, пыкни еще раз на курок, Полосатый. Мигом согреешься. И дружный хохот раскатился под сводами пещеры: Они и сами не заметили, как телепатическая перебранка превратилась в обычную.

- Тише вы,... Не разбудите кого-нибудь своим гоготом, юмористы хреновы, - шикнул Полосатый: - Лучше давайте поищем ту тварь, которая на нас бросилась... Может, она жива еще.

Туман постепенно развеивался и они медленно двинулись вперед, во все глаза глядя по сторонам.

- Вот она, вот - и Полосатый стал по стеночке обходить небольшую, размером чуть выше колена, обугленную сверху тушу, направляя на нее набалдашник своего посоха (огнемет, вняв голосу разума, он спрятал за пояс).

- Да-а... Голову-то я ей отстрелил.

- А я ее потом обуглил, или поджарил... По-моему это обычная лягушка, только большая.

- Точно - кивнул головой Паук, и, протянув руку, оторвал кусочек от огромной лягушачьей ноги: - У них очень нежное мясо... - и он запихнул оторванный кусок себе в рот.

Друзья уставились на Паука большими, как тарелки, глазами, и, как только он прожевал, поспешили спросить:

- Ну что... как? Ты, вообще-то, в уме? Есть что попало... Может она ядовитая?

- Да ничего, обычная лягушка... печеная. Соли бы сюда... Попробуете, а? Ну до чего брезгливый народ!.. А у меня на родине это самый деликатес.

- Паук двумя взмахами меча отрубил от туши запеченные задние лапки, прислонил к стене грота меч и стал засовывать одну из лапок себе за пояс: -...самый деликатес, я же вам говорю. Я ее потом посолю, поперчу, - Паук схватил вторую лапку: - и съем... на досуге -  закончил он изменившимся вдруг голосом: У него за спиной, уткнув огромную, зубастую пасть чуть ли не в саму правую ногу, стоял Тот Кто Идет Следом. Он представлял собой нечто среднее между волкодавом, крокодилом и драконом с островов Бангуван: С осклизлой бородавчатой морды свисали редкие клочки шерсти, Длинные, широко расставленные лапы, снабженные большими, как сабли, когтями держали довольно тощее, но мускулистое тело, покрытое подпалинами, язвами и пучками мокрой, свалявшейся шерсти. Над телом возвышался большой, с утолщением в виде палицы на конце, чешуйчатый хвост. Круглый, почти собачий кончик носа сладострастно втягивал запах печеного мяса, а огромные, воспаленные глаза Того Кто Идет Следом были уставлены на лягушачью лапку, которую Паук сжимал в правой руке.

- Только не стреляйте, меня же покалечите! - мысленно крикнул Паук Трубачу, уже сложившему пальцы и Полосатому, схватившемуся за огнемет. Потом, запинаясь от страха, он вслух произнес:

- Х-хочешь мяса, Зубастик?

Зубастик плотоядно облизнулся, явив миру вполне собачий, но раздвоенный на кончике язык.

- Ну, лови, - с надеждой в голосе прошептал Паук и бросил печеную лягушачью лапку назад и вверх. Боковым зрением он увидел, как Зубастик подпрыгнул. Мускулистое тело подлетело вверх и изогнулось назад так, что он чуть ли не перевернулся через себя, но, судя по звуку, полторы сотни зубов из его крокодиловой пасти с хрустом вонзились в сочную печеную лапку.

Не дожидаясь, что будет дальше, Паук бегом рванул от этого места. Впереди него, поддавшись общему порыву, бежали Трубач и Полосатый. Пробежав шагов пятьдесят Трубач с Полосатым решили, было, что теперь стоит остановиться и подождать, а, может быть и вернуться, чтобы прикончить Зубастика.

- Ведь нельзя же оставлять за спиной такую большую и агрессивную тварь. Еще чуть-чуть, и он вцепился бы тебе в ногу. - сформулировал, наконец, общую мысль Полосатый.

- А по-моему надо быстрее двигаться дальше, - возразил,  отдышавшись, Паук: - У него там еще целая печеная лягушачья туша, и он не сдвинется с места пока всю ее не сожрет. Видели вы, какой он голодный и тощий? И потом, он целый час шел за мной следом и никогда не подошел бы так близко, если бы не запах печеного мяса. Говорю вам, он не опасен. Не стоит задерживаться из-за него. Идем вперед, за старухой. Может быть, наевшись, он не станет преследовать нас...

- Что ж, вперед так вперед. Ноги твои, а не наши, - пожал плечами Полосатый.

- Паук, а ты не забыл там свой меч? - вмешался Трубач.

- Да бог с ним, с мечем. Вернусь за ним позже.

- Мне кажется, ты просто трусишь. - пожал плечами Трубач, но осекся, почувствовав волну раздражения, поднявшуюся в душе Паука.

Конечно, Паук испугался тогда, увидев огромную пасть у самой ноги. Но это прошло. Сейчас он не трусил. Просто, взглянув на облезлую, изъязвленную шкуру Зубастика и на его худые бока он почувствовал жалость.

Они шли все дальше вперед, за "проклятой старухой", унесшей их амулеты. Несмотря на ужасную привычку Полосатого - чуть что - хвататься за огнемет, стоит отдать ему должное - он уверенно вел их по следу. Ни сдвоенные следы, ни разбросанные тут и там в виде  магических  и  эмоциональных всплесков энергетические помехи, ни пересекавшие или идущие рядом с ведьминым следом "следы неведомых зверей" не могли сбить Полосатого с толку. Прошло более получаса после инцидента с лягушкой, прежде чем друзья, в очередной раз, в недоумении остановились. Однако, вскоре, глядя на озадаченного и даже растерянного Полосатого, Паук и Трубач поняли, что застряли надолго. Они стояли у одной из развилок.

- Он все-таки нас обманул. Придумал какой-то финт и просто разделился на две половинки, - вздохнул Полосатый.

- Представляю, как сейчас по этим коридорам шлепают  две, совершенно одинаковые, ведьмы... И как это ему удалось?

- Да очень просто: Он создал себе фантом-двойника. Вот, здесь и выплеск энергии заметен... И внешность совершенно не обязательно должна совпадать. Главное, чтобы излучение фантома было таким же, как и излучение Мастера, принявшего личину ведьмы. Фантом этот, наверное, сутками может водить нас за собой по лабиринтам, выполняя заложенную в него Мастером программу.

- Да, Паук, ты мастер объяснять действия Учителя, никто не спорит. Может ты еще и знаешь, что нам делать теперь? - съехидничал Полосатый.

- Конечно: Нам нужно решить, по какому коридору идти, - и Паук не  менее ехидно улыбнулся в ответ.

- Бросьте вы препирательства. Я вот что думаю... - почесал в затылке Трубач: - Предположим, что сейчас мы, доверившись случаю, или там интуиции, выберем правильный коридор. Но ведь на каждой развилке Мастер может создавать по дюжине подобных фантомов. - Остальные согласно кивнули: - Значит, дело даже не в том, чтобы правильно выбрать сейчас. Дело в том, чтобы выяснить раз и навсегда, чем след мага отличается от следа фантома.

- Точно - кивнул Полосатый - Вот только, таких отличий может вовсе не быть. Что ему стоит создать абсолютно точную копию своего энергетического следа?

- Насколько я помню, прежде Учитель ни разу не ставил перед нами неразрешимых задач. Я уверен, мы знаем достаточно, чтобы найти отличие. Сможем ли мы в полной мере применить наши знания - вот в чем вопрос - подвел черту Паук, и они стали искать.

Поиски длились, судя по капам, уже восемь минут и все еще не привели к результатам, когда приближающийся сзади звук заставил их оглянуться.

За ними следом шлепал Зубастик. Через пару секунд его силуэт уже стал виден в тусклом розовом свете. Глаза Зубастика возбужденно блестели, нос жадно втягивал разлитые по подземелью запахи. В своей огромной, оскаленной пасти Зубастик нес магический меч Паука.

- Кажется, это по твою душу, Паук.

- Я же говорил - его надо убить, а то не отстанет.

- Да тише вы, - прошипел Паук: - Спрячтесь в какой-нибудь боковой коридорчик и не вздумайте стрелять. Я сам разберусь. - Пальцы его нащупали четку-заклинание, которое позволяло одним прикосновением руки превратить в пепел любой материальный объект. Зубастик был вполне материален. Разглядывая медленно приближающееся существо, Паук решил, что использует заклинание только в крайнем случае - для самообороны. Было в Зубастике что-то такое, что не позволяло Пауку просто взять и убить эту тварь.

Зубастик, не дойдя пары шагов, раскрыл пасть и положил магический меч на мокрый пол подземелья. Затем он отступил и выжидающе уставился на Паука.

Паук разжал правый кулак, и меч, подпрыгнув с пола, лег рукоятью ему в ладонь. Зубастика этот трюк, кажется, нисколько не впечатлил.

"Странно... Может он раньше служил у какого-нибудь мага?" – удивленно пожав плечами, Паук вложил меч в образовавшиеся на поясе ножны: "Тогда понятно, почему у него в глазах такая тоска: С его хозяином, похоже, что-то случилось."

- Ты, наверное, не даром принес мне меч? Что ты хочешь за это?.. Печеную ножку? - Паук вынул из поясной сумки печеную лапу лягушки. Зубастик обизнулся и замотал задом: - "Наверное, это эквивалентно собачьему вилянию хвостом. Вилять таким хвостом, как у Зубастика, все равно, что крутить над головой кистенем" - подумал Паук. Ему было жаль расставаться с деликатесом, но мир стоил дороже. И еще одна мысль пришла в голову Пауку: Он не стал бросать лапку Зубастику. Вместо этого Паук, держа ее в протянутой руке, стал подзывать Зубастика так, как подзывают  собак. Зубастик, удивленно склонив голову на бок, глянул на Паука и стал  медленно, недоверчиво приближаться к вожделенной печёной лапке. Осторожно обхватив ее зубами, зверь глянул на Паука. Паук отпустил ножку, и Зубастик, перехватив ее покрепче, прямо тут же уселся на пол. Расправившись с пищей, он преданно глянул в глаза Пауку.

- А что, Зубастик, пойдешь вместе со мной? - Паук призывно похлопал себя по ляжке, развернулся и медленно двинулся прочь. Немного подумав, Зубастик вскочил и засеменил следом за ним. Паук радостно улыбнулся. Он чуть замедлил ход и осторожно положил руку Зубастику на спину. Тот, повернув голову, глянул на Паука. - "Надо же, не возмутился. Это добрый знак. Похоже, этот "красавчик" еще послужит мне в качестве собаки... А может, попробовать прямо сейчас?" - и он повел Зубастика к развилке.

.

- Все очень просто. Фантом не имеет запаха - ведь это всего лишь сгусток тонких энергий... А Учитель не может избавиться от своего запаха полностью, как ни старайся. Ведь он же из плоти и крови. - Объяснял Паук. Он теперь шел вслед за Зубастиком, впереди всей команды.

- До тех пор, ПОКА он из плоти и крови, - зловеще ухмыльнувшись поправил Трубач, и все согласно кивнули. В долине Белого Камня и здесь, в подземельях, мастер Коуру был так могуч, что мог обходиться вообще без  плоти. Не так давно в этом могли убедиться все трое его учеников. Впрочем, избавляться от тела сейчас, в педагогических целях, Коуру, видимо, считал слишком расточительным, поэтому, сочетая нюх Зубастика и посох Полосатого, они снова довольно легко разбирались в следах. К тому же, как только они привыкли к "капу слева", он куда-то исчез. Друзья немного расслабились, и их непринужденная беседа теперь так и вилась вокруг призраков, фантомов и прочих тварей без плоти.

Трубач даже вспомнил о своем излюбленном детище - призраке Зеленого Илта, но вдруг, испугавшись чего-то, осекся:

- Стойте... Свет уберите. И без того уж светло.

И правда - бледный, мерцающий свет словно сочился с потолка и со стен.

- Значит, мы уже очень близко к Белому Камню - прошептал  Полосатый, гася свой розовый фонарь на макушке шляпы.

- Тсс... - мысленно прошептал Трубач: - Не шевелитесь... Дело не только в Камне... Я чувствую... Да вы не поверите...

- Что? Что случилось?

- Зеленый Илт... Или его призрак. Он прямо здесь, рядом с нами. Я чувствую...

Он возник перед ними, словно вышел из стенки. Зеленокожий, с темными глазками и альбиносыми усиками, в зеленых, мерцающих латах, с бледным мечем-катаной в правой руке.

Друзья, затаив дыхание, вжались в мокрый пол, а Зубастик злобно ощерился. Впрочем, призрак не обратил на них никакого внимания. Он лишь тупо смотрел перед собой, и вообще, свершал мало движений. Казалось, он просто плыл, колыхаясь, над полом. Пройдя коридор по диагонали, призрак исчез так же, как и появился, просочившись сквозь стену.

- Да-а, - прошептал Полосатый.

- Эт точно, - Паук хлопнул Трубача по спине и заговорщически ему подмигнул: - А ты, оказывается, мастер морочить друзей! И как это раньше мы не замечали?.. Когда ты успел соорудить это чудо? Тут ведь концентрация нужна, и работы, часа на два!.. Правда, первый раз у тебя вышло лучше. Здесь он какой-то неестественный, обездвиженный, колышется, и вообще бледноват... Но все равно, впечатляет. Да еще и эта катана в руках. Я в первый момент чуть не поверил!

- Ничего не скажешь, натурально вышло, Трубач. Прими мои поздравления, - присоединился Полосатый.

- Вы что, братцы, сдурели? Не я это. Не я-а... Ты же сам говоришь: концентрация, работа... Когда бы я успел? Я и сам не меньше вас испугался: - Трубач и вправду имел испуганный, растерянный вид.

- Небось снова морочишь? - Но уверенности в голосе Полосатого уже не наблюдалось. Глянув друг на друга друзья затравленно оглянулись.

- Да-а...

И тут, хлопнув в ладоши, Паук зашелся в приступе смеха:

- Опять... Ох-ох-о... Опять мы попались! Ну, Учитель! И ведь испугал нас призраком Илта! Тем самым, чем МЫ недавно пугали ЕГО!

- А ведь верно! Это Коуру!

- Умора! - и веселый смех уже в три голоса полился по подземелью.

Потом, когда смех утих, и они двинулись дальше, Трубач, правда, продолжил, с сомнением в голосе:

- С другой стороны, зачем Мастеру пугать нас так примитивно? Думаю, "кап слева" - его работа, а вот призрак... Да и делает он призраков несколько по иному. И... я же заранее почувствовал что-то... Такое ощущение, что здесь сам Илт побывал... Я, когда готовился сотворить призрак Илта, все изучил. Даже нашел ту бутыль, в которую он заточен. Подсматривал одно время за ним, ну, чтоб достовернее вышло. И он, кажется, заметил меня... Ничего же не случилось, я совершенно ничего не менял, даже не
трогал. Но ощущение...

В ответ Паук только раздраженно фыркнул, а Полосатый  высказался еще более конкретно:

- Не будь занудой, Трубач. Третий раз это уже не смешно.

Трубач хотел, было, возразить, но остановился на полуслове: Коридор кончился и друзья очутились в огромной пещере. На их пути лежал неглубокий, в два человеческих роста, обрыв, по дну которого неспешно текла масса воды. Через обрыв был перекинут каменный мост, длинный и довольно прочный на вид. Хотя здесь белое свечение было уже много ярче, конец моста и противоположный край обрыва тонули во мраке. Следы ведьмы-Коуру вели по мосту.

От реки не веяло ни затхлостью стоячей воды, ни свежестью горных потоков. Над ней ощущалась влажность, но не прохлада. Мост тоже был очень странным: Массивный, каменный, но при этом прямой, как стрела и  длинный, без единой подпорки. Обычный мост подобной конструкции давно бы рухнул в реку под собственным весом.

Впрочем, друзья уже давно привыкли к чудесам подобного рода и не очень-то удивлялись. "Висит? Не падает? Значит, так и должно быть".

- А я, кажется, знаю, куда ведет этот мост. Видите, как светится выход в туннеле, сразу после моста? Ярко, и словно волны накатывают, как от святого места, - подал голос Паук.

- Да, впереди Белый Камень. Скоро мы выйдем в центральную залу, - подтвердил Полосатый.

- А что там за надпись в конце моста, над входом в туннель?

До конца оставалось с десяток шагов, когда Паук разобрал написанные корявым почерком Коуру мелкие светящиеся буквы:

- Мост... не настоящий. - прочел он вслух и, пролетев сквозь каменные плиты, плюхнулся в реку. Рядом с ним в воде уже бултыхался Зубастик.

- Черт! Кто бы мог подумать?! - и Полосатый, взмахнув руками, упал рядом с ними.

- А водичка-то теплая. И не так уж тут глубоко. Эй, Зубастик, плыви ближе к берегу, здесь и тебе воды по колено.

- Да. Кажется, это та самая подземная река, которая вытекает прямо из Белого Камня. - Полосатый вылил воду и своей шляпы и тоже стал пробираться туда, где помельче.

- Точно! Если идти вверх по течению, мы попадем в Центральную залу,  - подтвердил Трубач. Он преспокойно сидел на верху, свесив ноги сквозь массивные каменные плиты.

- Эй! Ты почему не упал? Ведь мост не настоящий!

- Это здесь он не настоящий, - Трубач провел руками перед собой: - а там, позади, и вплоть до этого места он из натурального камня. Если бы вы вовремя остановились, то тоже никуда бы не упали.

- Врешь! Я упал прямо с того места, где ты сидишь. Там никаких камней, одна пустота.

- Но как же я-а!.. - и Трубач, прямо, как сидел, провалился сквозь мост и булькнулся в воду. -... Полосатый обманщик! - прошипел он, выбираясь на мелководье и вытряхивая воду из ушей: - Там, где ты упал, воды было по пояс, а мне здесь почти по горло.

А Полосатый потирал руки и сиял, как медный пятак:

- Не все мне одному плюхаться в лужи.

- Вы мне лучше вот что скажите, господа ныряльщики -  покачал  головой Паук: - Мы шли по призрачному мосту до тех пор, пока верили в его реальность. Ну, мы, все-таки, маги, это объясняет хоть что-то. Но как по мосту шел Зубастик? И еще - будь он обычной собакой - он бы тоже прошел?

- А прошел бы по этому мосту дикий волк?

- А не имеющий ничего общего с магией человек?.. Вообще, надо бы поэкспериментировать с этим мостом... потом как-нибудь. Ну что? Лезем наверх? Вон, тут даже что-то вроде веревочной лестницы есть.

- Нет уж, Трубач, пойдем лучше в обход, по реке. Зубастик по этой лестнице забраться не сможет, а мне бы не хотелось его бросать. К тому же, следы все равно приведут нас в Центральную залу... Я  уверен, Коуру нас там поджидает.

И они, не спеша, побрели по колено в теплой, чуть мерцающей белым светом воде.

.

- Все твои трюки не стоят и выеденного яйца. Хочешь, я создам фантом, который сделает то же, что ты сейчас сделал?

- Создай! Создай, а я посмотрю, мастер Коуру. - Это был голос Зеленого Илта и он был полон издевки.

- Вот еще! Я знаю, что могу такое создать. Мне этого достаточно. К чему мне перед тобой распинаться, бесплотная тварь?

- Ага! Ты все же боишься! Боишься отвлечься, следишь за мной во все глаза... Простого призрака ты бы так не боялся! - и Илт гнусно хихикнул. - О! Я вижу гнев на его благородном лице! Ну ударь меня, ударь! Я ведь всего лишь призрак! Ха-ха-ха! Я же развалюсь на куски от одного только всплеска твоих энергий!.. Или ты боишься, что я настоящий, что я сумею отразить удар и направить его против тебя? Сознайся, ведь так?.. Я чувствую это! Твой страх прибавляет мне сил, жалкий старик! Ещё совсем немного, и ты на своей шкуре убедишься в том, что я из плоти и крови!

Коуру в ответ рассмеялся:

- Если бы ты был Зеленым Илтом, а не жалким фантомом, которым кто-то управляет извне, ты давно бы напал на меня... Но, увы, ты бессилен. Я жду нападения напрасно. Пустые слова и дешевые трюки это все, на что ты способен. Какой же ты Илт, если ты до сих пор даже не попытался уничтожить меня, отомстить за свое заточение?

- Уничтожить тебя СЕЙЧААС? О, нет! Я хочу, чтобы перед  смертью ты в полной мере осознал, что твои чары разрушены, что я снова свободен! Перед смертью ты должен почувствовать всю горечь своего поражения, иначе, что это за месть?

Трое друзей дошли до входа в Центральную залу, да так и замерли, стоя по колено в теплой воде: Белый Камень пронизывал залу снизу вверх. Его массивная, грубая громада была словно живой, и светилась, озаряя зал нестерпимым после тьмы подземелий сияньем. Справа от  них, возле Камня, стоял, Коуру, а слева, почти перед ними, в воздухе висел тот самый призрак Зеленого Илта. Только теперь он не колыхался от ветерка, и вообще производил впечатление чего-то могучего и очень живого. Впечатление это еще более усиливалось тем, что он лениво, словно разминаясь, поигрывал своими, выпирающими из зелено-матовых лат, мускулами, переминался с ноги на ногу и выписывал вокруг себя замысловатые линии своей кровожадно блестящей катаной.

- Зеленый виноград... - презрительно усмехнулся Коуру: - Ты, кажется, знаешь эту басню? Ее ведь написали еще до того, как ты оказался в бутылке?.. Сознаюсь, в твоей тюрьме недавно образовалась течь, даже не течь, а так, щелка. Но выбраться через нее ты не можешь. Только собственный призрак ты и в состоянии создать. Ты бессилен! Я в любую минуту могу заткнуть эту щель, и если твой призрак немедленно не уберется отсюда, я так и поступлю.

- Уже не успеешь! - яростно взвыл Илт, и его катана вдруг, до невозможности удлинившись, сверкнула, как молния, поперек Центральной залы.

Коуру не стал уклоняться, и острие клинка рассекло его пополам. Вскрик ужаса вырвался у троих учеников. Но ничего не случилось. Клинок прошел сквозь Коуру, не причинив  никакого вреда. Маг на миг оглянулся на своих учеников. На них оглянулся и Илт:

- А, Трубач! Рад тебя видеть. - Пронзительный и невероятно живой взгляд Илта, казалось, наколол Трубача, как жука, на булавку: - Мне надо бы тебя поблагодарить. Ты очень старательно, даже СЛИШКОМ старательно сделал мой призрак. Коуру, что, не объяснял вам еще суть такого явления как резонанс? Ты разве не знаешь, что нельзя делать призрак ЖИВОГО врага ТАК детально? Он почти полностью меня повторяет… ПОЧТИ, будь ты проклят! - и вновь над залом сверкнула жутко удлинившаяся катана, но теперь она двинулась по направлению к ученикам.

"Нет! Он не может нам навредить!" - Но приближающийся клинок показался на миг столь РЕАЛЬНЫМ, а самый кончик его, коснувшись воды, уже поднял вихрь брызг. - "Сейчас всех троих, одним взмахом этой стальной косы... Нельзя в это верить! Он всего только призрак!..."

Это длилось какие-то доли секунды. Потом огромный, острый, как бритва, клинок, прошел через всех троих, где-то на уровне пояса... Но опять ничего не случилось. Только испуганно взвизгнул Зубастик. Все трое сжимали в руках свои амулеты.

Торжествующий смех Зеленого Илта, тысячекратно повторяемый эхом из коридоров, разнесся по подземелью.

- Свободен! Эх-ха-ха! Теперь действительно, по настоящему, освободился!!! Коуру, старый болван! И ты мне поверил?! Ты отдал им амулеты! Ты усомнился в себе, в силе заклинаний, которые запирали бутылку! Получай назад свою груду стекла! - и словно водопад хлынул откуда-то из-под потолка. Потоки соленой, морской воды, осколки бледно-зеленого стекла, которых хватило бы не на одну, а на добрую сотню бутылок, дубовый стол, стул с мягким сиденьем, железная кровать, матрац с одеялом, две дюжины разного формата, потрепанных, пергаменных книг, и надо всем этим пух от разорванной в порыве то ли злости, то ли восторга подушки.

Когда водные брызги и намокшие перья осели на усыпанный мусором каменный пол пещеры, друзья осмелились выбраться из теплой речки на берег.

У Коуру был раздосадованный, но отнюдь не испуганный вид.

- Простите, Учитель, это я во всем виноват. - Трубач покраснел как помидор: - Если б не я со своим призраком...

- Не кори себя. Ты не сделал ничего такого, что выходило бы за рамки... Просто там, в заточении, Илт додумался до чего-то, неизвестного мне, до чего-то, что смогло сломать мою магию. Плюс-минус полвека, Илт все равно нашел бы способ вырваться на свободу. Твой призрак послужил катализатором... И потом, если он знает то, чего не знаю я, значит он для меня снова достойный противник. Он сумел освободиться. Что ж, теперь его место на свободе, а не в бутылке.

Когда Коуру произнес "в бутылке" Зубастик злобно ощерился и зарычал.

- Ого! Наш Паук опять приручил какую-то тварь? – пальцы Коуру сами собой сложились в конфигурацию Хик.

- Не надо, Мастер, он добрый, только неухоженный и больной... Скорее всего, на нем какие-то чары. Уж больно неестественный вид.

- Эй, как тебя звать, существо? – Коуру, секунду помедлив, улыбнулся, расправил ладонь и протянул к существу открытую руку. Но Зубастик отпрянул и зарычал еще злее. Редкая шерсть на его загривке встала дыбом, а хвост-кистень стал угрожающе приплясывать.

- Зубастик, ты что? Это же мой Учитель!

- Похоже, он меня знает... Да и я его тоже. Это собака Бродяги Лари. Того самого, одного из две... одиннадцати, заточенных в бутылках... Когда мы с Лари сражались, этот пес мне здорово мешал. Вы не смотрите, что он такой облезлый, он и сейчас многое может, а тогда... Короче, не помню я, чем его шибанул. В горячке боя... И расколдовать обратно я его потом не сумел, как ни бился. Так он и живет в моих подземельях. Никуда не уходит, все своего хозяина ждет. Совсем одичал, бедолага. Даже странно, что ты, Паук, сумел с ним договориться.

- А если бы вы не вернули нам амулеты, учитель? - Трубач уже оклемался: Зачем себя винить, если даже Коуру не считает его виноватым?

- Не знаю наверняка. Скорее всего, ничего бы не  изменилось. Я просто старый перестраховщик... Но, раз уж так вышло, пусть Илт гуляет на свободе...

- Но разве вы не боитесь, что он теперь будет мстить? - удивился Полосатый.

- У него хватило ума не поддаться первому порыву и не атаковать меня сразу. А теперь... Я думаю, он освободился благодаря тому, что прочел в Кинсхабале (это откровения великого мага древности Кин'с'ха). Я еще лет триста назад дал ему целую кипу книг, и Кинсхабаль в их числе, чтобы Илт не свихнулся там, в бутылке, от скуки. Если он сумел выбраться из плена, значит, он извлек из Кинсхабаля несколько больше, чем я в свое время. Но весь фокус в том, что Кинсхаизм это целая система, способ миропонимания, своего рода религия. Принявший ее маг должен соблюдать некоторые принципы - прощать своих врагов, например, ну, и множество других, не очень удобных ограничений. Не соблюдающий этих ограничений лишается своей магической силы. По крайней мере Кин'с'х был абсолютно убежден в этом, когда писал свою книгу. В общем, чтоб научиться обходить ограничения Илту понадобится не меньше ста лет. А к тому времени "либо шах помрет, либо ишак, либо я"... Кстати, Илт этой притчи не знает. Когда она появилась, он уже был в бутылке.

Все дружно рассмеялись. Разговор тут же перешел на другое, и только тут Паук заметил капельку свежезапекшейся крови на четко срезанном кончике левого, стоящего торчком уха Зубастика.

"Старый перестраховщик, значит... Это для того чтобы мы не были уж слишком ему благодарны," - подумал Паук: - "Пожалуй, маг, имеющий учеников, также уязвим, как простой человек, имеющий малых детей."

                1996