Мы помним тебя, Роза!

Ураааа!!! В нашем подворье ПРИБЫЛО!!!...

Сразу поясню для несведущих в сельской жизни читателей, ЧТО:
ПЕРВОТЁЛКА – это тёлочка, впервые носящая в себе телёнка.
ГЛУБОКОСТЕЛЬНАЯ – с большим сроком беременности.
*************************************************
 Так случилось,  что однажды мы остались без (так необходимой  в сельской жизни) коровы  и довольно долгое время подыскивали ей замену. Найти приличную и не столь дорогую кормилицу, оказалось делом совсем непростым. И, вдруг!!!.. Вот такой неожиданный подарок судьбы. Иначе и сказать не могу.
 
 А дело было так: К нам в деревню на жительство приехала семья Андрея и Эрны Шефер!  Поскольку  люди они были нашего возраста, мы как-то очень быстро подружились с ними. И тут-то очень скоро выяснилось, что у них имеется для продажи глубокостельная первотёлка и, при желании, мы можем её у них купить, притом совершенно недорого. По тем ценам почти даром.  И это было так: предложенная ими цена за тёлку даже смутила нас. Но все наши попытки вручить им бОльшую, не увенчались успехом: -
 «Или так, или никак!» - категорически заявили хозяева.
Делать нечего. Не откладывая в долгий ящик, следующим же вечером, Андрей сам и привёл нам  свою красавицу тёлку! Завёл в хлев и велел быть приличной, доброй коровой, как и её мать.
 .  А мать у неё была отличная,  добрая корова. Спокойно, без каприз, позволяла и мне доить себя. А молоко на вкус было!.. Словами не передать. Объедение!!!

Дочь сей замечательной коровы была и в самом деле красавица! Рослая. Статного телосложения, с весьма симпатичной мордой (да, у коров, увы, не лицо, а морда), аккуратными рогами и необыкновенно умными глазами. Цвета она была кирпичного, с белым пятном на лбу и крупными белыми пятнами на боках. Ни дать ни взять – королева! Словом… залюбуешься!
 Да, всем хороша  была тёлка, но!....  Очень смущал нас (в особенности меня)  один  щекотливый момент: у этой ЧУДО-тёлки была кличка…. Правильно! Роза.
 «Ой, ну это несерьёзно как-то:  я - Роза, и корова у меня будет Роза. Нет! Так не пойдёт!» - решительно заявила я на семейном совете, где присутствовали я с мужем Ваней, и две наши дочурки, Валюшка с Олечкой.  Так и было на совете том ( обсалютным количеством голосов) принято решение: поменять кличку тёлки с Розы на Майку.

 «Так, моя хорошая, -  обратилась я к мирно глядящей мне в глаза Розе, - ты теперь будешь не Роза, а Майка! Негоже тебе имя хозяйки носить. Понимаешь? Ты теперь Майка! Май-кааа! Запоминай!!»
  Роза слушала меня, как мне показалось, очень внимательно. А выслушав, равнодушно отвернула  морду, давая понять, что разговор окончен. И что вы думаете? Все наши совместные усилия приучить её к другой кличке Роза хладнокровно игнорировала. Она не реагировала на Майку никоим образом, в то время как всё буквально понимала и выполняла при обращении к ней по кличке, данной ей от рождения.
В итоге, пришлось нам смириться с положением и принять условие этой упрямой скотиняки.  А условие её было твёрдым и бесповоротным, как и у её бывшего хозяина: « Или так! Или никак!»
Вот так и оказалась у нас ещё одна Роза, в лице красавицы тёлки, нашей будущей кормилицы.
 Надо сказать, что очень скоро Роза стала любимицей всей семьи за терпеливый, добрый нрав и невероятный, потрясающий просто, ум.

Так вот: Впервые  нас Роза здорово удивила, когда мы её первый раз (с ещё незнакомого, казалось бы,  для неё двора) выгнали в сельское стадо на пастбище. Проводив Розу утром в стадо, вечером, естественно, я пошла её встречать.
Были у нас и до неё коровы. И хлопот всегда было не мало, пока животное привыкнет ко двору и само идёт с пастбища домой. Но эта!..
Будто и не видя, что я иду следом за ней, Роза, не сбавляя шага, уверенно завернула в  наш двор! Тем же уверенным маршем  прошла вдоль шеренги любопытно взиравших на неё хозяев, вошла в сарай и встала на своё место.
На второй день всё повторилось в точности так. А на третий вечер я решила подождать Розу на улице у двора. Волновалась несколько: придёт – не придёт? Пришла!!!! И никаких проблем!
 А, спустя чуть больше месяца её у нас проживания, Роза принесла нам красавицу телочку – Ласточку!

Заметив, что бедолагу стали донимать предотёловые схватки, я, ясное дело,  стала
держать подле неё сторожевой пост, стараясь хоть как-то морально поддержать роженицу:
«Ничего-ничего, моя хорошая, потерпи! Скоро всё закончится, - уговаривала я Розу, поглаживая её голову и, вспотевшие от физической боли и напряжения, бока, - За удовольствие надо платить, понимаешь? Вижу! Понимаешь, умница моя!»
 Роза смотрела на меня полными слёз глазами и с некоторым укором. Вот только что сказать не могла: - «За несколько минут удовольствия, платить вот такими муками?!.. Жестоко!»
«Да, жестоко, конечно, но что делать? Это природа, милая моя.  И давай-ка ляг уже, а? Давай-давай, ложись, Розочка! Не гоже стоя рожать. Давай ложись!», - уговаривала я её, нажимом на хребет давая понять, что надо лечь. Роза протяжно что-то промычала в ответ и стала послушно опускаться на колени:
-«Ай, умница ты моя! Всё-то ты понимаешь! Ну, надо же!»

Отёл прошёл отлично, без малейших проблем. Только теперь у меня уже назойливо ковырялся в душе страх перед предстоящей первой дойкой новоиспечённой коровы. Кто держал в хозяйстве коров, то знает, как непросто бывает раздоить первотёлку. Дело в том, что эти скотиняки имеют неосторожность бить задними ногами так, что в разные стороны летят и ведро, и стульчик, и  незадачливая доярка.  Бывает – не подступиться.

 «Так, моя хорошая, будем доиться! Сразу будет, может быть, больно. Но потерпи! Только не бросай в меня свои копыта! Я тебя прошу, Роза! Ты же умница и должна понимать, что драться, да ещё и ногами – это не аргумент. А во-вторых: будешь драться и не давать молока – заморишь голодом свою девочку. Ты же её облизала. Почувствовала родную кровь? Ну вот!... Веди себя благоразумно. Понимаешь?»

 Роза смотрела на меня  своими умными, добрыми глазами, внимательно слушала и, конечно, всё понимала. И всё же в первый раз я приступила к дойке с литровой кружкой в левой руке, а правой, дрожа всем телом, (я трусиха жуткая) стала очень осторожно тянуть, поочерёдно, за разбухшие соски Розиного вымени. Стоя. Согнувшись дугой. И на расстоянии, позволяющем лишь дотянуться до этих самых сосков, ожидая в любой момент взметнувшегося Розиного копыта. Ведь, дружба дружбой, а когда больно да непривычно, можно и лупануть нечаянно. Верно?

Однако Роза стаяла, прочно упёршись в пол  всеми четырьмя копытами, до предела напрягшись всем туловищем но, как вкопанная. Не шелохнувшись. Лишь развернула максимально в мою сторону морду, с любопытством и настороженностью наблюдая за моими действиями:
- Ну вот, Роза, и не очень больно, да? Можно терпеть? Можно, я спрашиваю?-
- Мууууу, - ответила мне по-своему Роза.
-Вот и замечательно!!! Так, может, я присяду на стульчик? А то спина уже затекла коромыслом стоять.
-Мууууу – ответила она вновь.
Сажусь на стульчик. Подставляю  ведро и начинаю доить  обеими руками, как и положено. Роза стоит, как влитая в пол яслей, но с уже заметно спавшим напряжением. Мало-помалу и я расслабилась.
Подоила! Помассажировала ей добросовестно вымя, при этом хваля коровку и восхищаясь ею, какая она у меня умница!
И всё!!! И никаких проблем с дойкой!

И вот до чего же умная была скотина! Мне ни разу, за всю её бытность у нас, не пришлось применять какое-либо насилие к ней.
Захожу, бывало, ранним утром доить её:
- Поднимайся, красавица! Пора доиться!
 Лежит. Повернёт морду, глянет на меня взглядом, говорящим:
- Ну, вот опять эта дойка! Никакого покоя!- и отвернётся капризно.
- Ты слышишь, что я тебе говорю? Поднимааайсяяяяя! Порааа!
Вздохнёт тяжело, как человек просто. В смысле:  «вот привязалась!»
И начинает лениво подниматься.

Нет, она действительно всё понимала. Как-то летом выхожу из дома и вижу: Роза только пришла из стада и совершает усиленные попытки перелезть через невысокую изгородь в огород с растущим там картофелем.
- Розааа!. – окликаю её. Она вздрагивает и устремляет на меня полный недовольства и огорчения взгляд.
- Ты куда собралась?
Она молча проигнорировала мой вопрос и решила продолжить своё нехорошее занятие.
-Розааа!!!! Ты меня слышишь?
Вновь уставила на меня недовольные глаза, будто говоря:
-И принесло же тебя не вовремя!
- А ну марш оттуда! Нельзя туда! Понимаешь, что я тебе говорю?
Вздохнула опять, как человек, и пошла понуро в сарай.

А ещё…  Роза всегда откликалась на мой голос и шла на него, где бы она ни была.
Село наше большое. Коров в стаде было далеко за сто. Летом, на обеденную дойку, стадо подгоняли близко к селу, и в положенный час к нему тянулась вереница женщин, каждая с ведром и маленьким стульчиком под мышкой. Все коровы, как правило, лежали, отдыхая пару часов от пастбища. Найти свою корову в этом множестве лежащих, да ещё и заставить её подняться для дойки иным хозяйкам не так-то просто удавалось.  Я же подходила к стаду и звала: - «Розааа!»
И тут же мне в ответ: - «Муууууу!»
Поднимается и идёт ко мне сама. Подою, потреплю её за загривок, поглажу по голове: -
«Умница ты моя! Ну,  иди – отдыхай!»

Или такое: Осенью, когда на совхозных полях велась уборка кормовой, сладковатой на вкус свеклы, очень любили коровы полакомиться этими вкусными корнеплодами, которые в изобилии оставляли после себя  свеклоуборочные комбайны.
  Пастух подгонял вечером стадо к селу, и все бурёнки, коих не встречали хозяева, задравши хвост,  прямиком на эти поля. Роза наша хотя и была умная и порядочная скотина, всё же ничто коровье ей было не чуждо. А потому  сворачивала к заманчивому, вкусному полю и она. Я понимающе выжидала до определённого времени, а потом шла за ней. Но мне не нужно было лазать по вспаханному полю в поисках своей коровы и гоняться за нею там с хворостиной, высунув язык.  Мне было достаточно крикнуть во всю мощь своих лёгких: -«Роозаааааа!»
Главное, чтобы голос мой достиг её ушей.
- Муууууууу!, - слышу в ответ.
- Хватит жрать! Пора домой! Слышишь?!
- Муууууууу!
- Давай домой!
Смотрю, от группы коров отделяется одна и начинает гоняться по полю за телком. Это Роза выгоняет с поля своего отпрыска. И вот уже идут: малыш впереди. Роза позади, дабы малый не дал дёру назад.
Да, она была ещё и очень внимательная мама. Своего телка не бросала нигде и никогда.

А ещё наша Роза обладала не малым терпением.  Как-то случился у неё мастит вымени.
Оно буквально сделалось, как камень. Превеликих трудов стояло вытянуть из него идущее с гноем и кровью молоко. При этом Роза терпела невероятную боль.  Содрогалась всем телом,  припадала на все четыре ноги и тихонечко мычала, глядя на меня умоляющими глазами - прекратить эту экзекуцию,  но… Ни разу не подняла ногу для удара. Это было поразительно просто.

Доилась наша Роза, вообщем-то, легко,  не требуя особых усилий рук, а потому наши девочки очень рано стали заменять меня в этом деле.  Так случилось, что наша младшая дочурка, Олечька, села доить Розу, когда ей не было и десяти лет.(Сама решительно настояла на этом)
Так вот прежде, чем приступить к обучению дочурки искусству доения, я провела Розе соответствующий инструктаж: -
« Видишь,  под тобой сидит ребёнок, - объясняла я с любопытством глядящей на Олечьку  корове, - смотри не зашиби её ненароком! Потерпи немного. Не хулигань! Понимаешь?»
Роза, конечно же, всё понимала и без моих ненужных наставлений. За все немалое время, что девчушка терзала и мусолила её соски, извлекая из них тонюсенькой струйкой молоко, она ни разу даже не переступила с ноги на ногу. Лишь тихонечко вздыхала временами. В смысле: -«И когда же это, наконец, закончится?»
Этот же  вопрос читался и в её  выразительных глазах.

Словом, эта корова была для нас просто Божьим даром, не иначе.
Я ещё ничего не сказала о вкусовых качествах её молока. И не скажу. Потому как у меня нет таких слов, чтобы сказать насколько оно было вкусно!  Чтобы понять и ощутить вкус Розиного молока, его нужно было попробовать! 
Так  и жили мы в любви и согласии с нашей удивительной кормилицей. Каждый год она приносила нам здоровых, красивых телят.  И было никому невдомёк, что чёрный ворон уже кружил над нашей любимицей.

  ПРОСТИ НАС, РОЗА!

Спустя месяц, как Роза принесла нам четвёртого телёночка, у всего сельского поголовья скота провели анализ крови. То роковое извещение, что пришло нам по почте в конверте, прогремело, как гром среди ясного неба,  как похоронка на очень дорогого, любимого человека.  В извещении чётко и ясно стояло: БРУЦЕЛЛЁЗ
Этот диагноз для домашнего скота – смертный приговор.
Здесь же, в извещении, было указано  время и место приёма отбракованного скота.
Всё время, до этого горького дня, для нас всех было ужасным.  Даже Ваня не мог удерживать слёз, заходя в хлев. А уж я с девчушками…  Эх!

Мне невыносимо тяжело об этом вспоминать и, тем более, говорить.
Так случилось, что проводить нашу любимицу в  последний её путь мне пришлось самой. Ваня был на работе, девочки - в школе.
Я вела Розу к указанному месту на лёгонькой верёвочке, от слёз не видя перед собой дороги.
Она покорно шла за мной, лишь время от времени останавливаясь и устремляя на меня полные тревоги  и немого вопроса глаза: «Куда мы идём и зачем?»
О!... Эти глаза я не забуду никогда.

… Последнее, что я увидела сквозь решётчатый кузов скотовоза – бегущие из глаз Розы  крупные, обильные слёзы. Она плакала. Она всё понимала. Она всё понимала…
Прости нас, Роза! Прости!