Моя арахнофобия

Знаете, что такое арахнофобия? Википедия нам выдает:  «(от др.-греч. ;;;;;; — паук, др.-греч. ;;;;; — страх) — частный случай зоофобии, боязнь паукообразных, относится к числу самых распространённых фобий. Причём у некоторых людей гораздо больший страх может вызывать даже не сам паук, а изображение паука»

Мне изначально при рождении не повезло. Я как раз таки являюсь той самой генетически модифицированной особью человека, которая впадает в истерическое и маловразумительное состояние панического омерзения и предсмертного трепета при соблюдении всего одного условия: в поле моего зрения должен попасть паук. Не имеют абсолютно никакого значения ни его размеры, ни его опасность для моей жизни, ни окружающая действительность. Например, если я буду находиться на чаепитии у английской королевы, появление паука в непосредственной близости от меня грозит катастрофическим нарушением протокола, вплоть до международного скандала. По прогнозируемой траектории «я – зона предполагаемого нахождения паука» будут летать чашки, орошая окружающих дождем из English Breakfast Tea, $ 8.95 за 100гр., а также блюдца, кексики и тарталетки. Ах да, еще, вероятно, парики, содранные с рядом сидящих бедолаг-дипломатов моими бесчинствующими верхними конечностями. Ужаснулись? Теперь я вас утешу: в обозримом будущем на прием к английской королеве я никоим образом не попадаю.

Это лирическое вступление написано мной с единственной целью: чтобы вы осознали всю глубину и запущенность моей фобии, прониклись, насторожились и  морально приготовились.

Итак, дело было ранней осенью, на дворе царило шафранное бабье лето, и меня вывезли по грибы.

Я сопротивлялась.

Я причитала, что сейчас самое паучье время, везде летает паутина, а пауки всего мира только и ждут, когда я появлюсь в лесу, чтобы напасть на меня. В ответ я слышала злобный смех и издевательское: «Тебя много. Даже если съедят половину, мне же остальная половина останется». И я смирилась. Проклиная сразу и оптом: грибы, которые вздумали созреть и заколоситься, друзей - буйных грибников, движимых своим сумасшествием, и членистоногих супостатов, созданных немилосердной природой явно с единственной целью – довести меня до безумия.

На ровный желто-зеленый ковер из опавших листьев и иголок я ступила с абсолютно похоронным настроением. Неясно томимая предчувствием грядущей беды, оглядываясь и настороженно прищуриваясь на каждое подозрительное шевеление, неторопливо я шествовала между деревьями, а толпы мурашек стройными и на удивление дисциплинированными рядами маршировали по моей коже.

В пронизывающих теплый, благоухающий прелыми листьями и грибами воздух, солнечных лучах, плясали золотистые пылинки. Легчайший ветерок касался невесомо ресниц, скользил в поцелуе по губам, шаловливо забирался под косынку и тихо сдыхал от смеха, натыкаясь на мои, от страха стоящие дыбом, волосы. Волшебство и умиротворение, тихая, изысканная красота осеннего леса просто не доходила до моего скрюченного в смертельном ужасе сознания. В одной руке у меня была корзинка (куда ж без нее то…), другая грозно ощетинилась ножом. Я была готова к агрессии любой твари из леса, и напоминала помесь Рембо с Терминатором.

Нападения все не было.

Зато стали попадаться грибы! И в таком количестве, что даже у меня дух захватило. Взвизги восторга звучали все чаще, а по продолжительности напоминали уже скорее ирландский йодль, чем вопль радости от найденного подосиновика. Корзинка приятно потяжелела, я то и дело заглядывала в нее, искрясь от радости, бахвалясь и пританцовывая.

В азарте охоты, ринулась за целой стаей маслят под сосенку.

И вляпалась лицом в паутину.

А ее хозяин, огромная (у страха глаза велики), жирно-коричневая тварюга, воплощая в жизнь все мои самые чудовищные кошмары, побежал по щеке в сторону уха.

Наш организм – совершеннейшее творение матушки природы. При наступлении стрессовой ситуации, мозг дает сигнал всем органам и системам. Надпочечники в авральном режиме  выбрасывают в кровь адреналин, сердце, увеличив частоту сокращения, быстренько разносит этот гормон по мышцам, а дальше…

А дальше я завизжала, трясясь от омерзения и задыхаясь от аритмии. Замахала руками, пытаясь стряхнуть с себя паука, и одновременно опасаясь его коснуться. Потом почувствовала острую боль где-то в районе шеи, и увидела кровь. На руках и на одежде. Это мне оптимизма не прибавило, и пляска Святого Витта продолжалась еще какое-то время. Где-то с четверть часа потребовалось моему мужу, чтобы донести до отключенного мозга: «Паук давно сбежал!».

Меня усадили на расстеленную покрывалку, заставили выпить коньяку. Осмотрели всей толпой по очереди, тщательно сдерживая ржач. Все это время я ревела, проклиная всех, кого смогла вспомнить,  убежденная, что паук однозначно мутировал до крокодила и явно откусил мне полшеи и указательный палец, и вообще, это все было подстроено.

Расследование было поручено Олегу. Капитану милиции, если что. Это вам не хухры мухры. И Олег, осмотрев место преступления, подняв что-то с земли, откашлялся и с абсолютно серьезной рожей, мерзавец этакий, заявил: «Дело закрыто. Паук полностью оправдан. А гражданке Катерине рекомендовано никогда больше не заходить в лес. Пусть сидит дома и не пугает порядочных насекомых своим идиотизмом»

Все помнят, что у меня было в руках? Ну вот. Корзинка с грибами нашлась потом метрах в 5, благодаря дорожке из вывалившихся грибов, а нож, которым я, махая руками, задела шею, и располосовала палец на левой руке так, что до сих пор щеголяю со шрамом, Олег конфисковал в свою пользу. Выдавив из себя сквозь гомерический хохот: «На память о Катькином маразме!». Вот сволочь, да? Никогда не прощу ему эти слова.
А в лес я больше не хожу. Мне сказочно красивой осени и в городе хватает.