Славный сын Кривой Косы-заметки о книге

Статья приводится  в сокращении. Полный текст можно прочитать на сайте «Мое Седово» по адресу http://my-Sedovo.narod.ru

      Написанное в этих заметках, ни в какой мере не имеет своей целью критику ради критики, какие-либо личные выпады и, тем  более, очернительство, скажем прямо, благородного дела. Но любое издание, достойное внимания, должно получать отзывы читателей хотя бы для того, чтобы совершенствоваться, выходить в новой, исправленной и дополненной редакции.
     На обложке - имена авторов: А.А. Попов и В.Н. Бесчастный. Имена знакомые по другим публикациям, в частности по книге "Поселок у моря", вышедшей в 2000  году к 250- летнему юбилею поселка Седово. "Поселок у моря" был издан благодаря, в первую очередь, организаторским усилиям  В.Н. Бесчастного, за что все седовчане ему благодарны.   Эта книга, врученная от имени В.Н. Бесчастного большинству жителей, порадовала многих стариков, ветеранов труда, среди которых была и мать автора этих  заметок. Никто не стал выступать с критикой недочетов той книги, которых, вообще говоря, немало, особенно в конкретных материалах о поселке - такая критика  была не нужна и даже неуместна. Хорошая инициатива, вопреки традиции,  не должна быть наказуема.
     Но совсем другое дело личность нашего знаменитого земляка. Это имя много значит для поселка, для перспектив его развития как туристического центра. Все было понятно и стабильно в советской жизни, когда Седов был вне сомнений и критики. Но в нынешнее время о выдающемся исследователе пишут разное: правду и неправду, домыслы и дутые сенсации. Этого уже нельзя не замечать - имя Георгия Седова сегодня нуждается в защите и популяризации, но на основе точной аналитики, выверенных фактов, реальных дел. Именно такие позиции должны занимать сегодня, в первую очередь, местные краеведы, для которых девизом должны быть слова "Если не мы - то кто?!
     В.Н. Бесчастный организовал издание  книги, о которой мы здесь говорим. И эту работу он сделал безупречно: книга хорошо оформлена, прекрасно напечатана, организовано распределение ее тиража. А вот о качестве подготовки текста стоит поговорить более подробно.
    Книга "Славный сын Кривой Косы", сразу отметим, не имеет оригинальной сверхзадачи, не открывает доселе неизвестных страниц биографии Г.Я. Седова, новых фактов. Издание вышло, как юбилейное, к 130 годовщине со дня рождения полярника, а у нас  принято с советских времен к юбилеям работать, как Павка Корчагин, не жалея себя. Очень вероятно, что и Алексей Андреевич Попов работал в условиях жесткого цейтнота, когда рукопись  нужно было подготовить в сжатые сроки. Именно этим можно хотя бы частично объяснить рекордное количество ошибок и неточностей, допущенных в тексте издания.
    Книга отнюдь не сильна аналитическими выкладками, она написана так, как это было в советские времена, когда сомнений в непогрешимости героя не могло быть в принципе. Это само по себе не хорошо и не плохо, книги разные нужны, а в Седовской тематике и подавно, но историческая правда, достоверность, корректность - условия во все времена абсолютно необходимые.
   Композиция книги весьма необычна, она не следует привычному хронологическому принципу: текст представляет собой ряд самостоятельных, порой весьма пространных новелл, повествующих о Седове с различных позиций: о его детстве, жажде знаний, судьбе и т.д. Новеллы объединены в шесть частей. Но даже беглое сравнение нескольких, наугад взятых названий: "Благодарные потомки", "Наследие Г.Я. Седова", "По следам Г.Я. Седова", "В памяти человеческой", наводит на мысль, что такая организация книги ведет  к повторам. Действительно, в тексте масса повторений одних и тех же эпизодов, цитат, фрагментов других книг. Можно встретить пространные тексты из известных произведений о Седове, например из книги "Их позвал горизонт" Ю.А. Сенкевича и А.В. Шумилова (к примеру, стр. 121-123, 395 и  многие другие),  из книги С. Нагорного (стр. 81 и др.), П.Ф. Северова, книг Н.В. Пинегина, местных авторов Ю.Г. Гуры и Е.В. Пригоровского и т.д., которые, понятное дело, отличаются стилем. Все это делает чтение книги непростым занятием,вопреки утверждению рецензента П.В. Доброва. Он, впрочем, прав, говоря, что книга может быть интересна краеведам - настоящие заметки это только подтверждают. Другое дело, в чем интерес.
    Другой авторитетный рецензент в подробных рассуждениях сообщает нам (стр. 625) следующее: " Третья часть - "Посвети, солнышко, там, на родине" (заглавие - цитата из стихотворения Г.Я. Седова) подробно рассказывает о его малой Родине, о родных и близких, о земляках путешественника, которые бережно хранят память о нем". На самом же деле приведенные слова Г.Я. Седова - это предсмертные слова из его путевого дневника, последнее, что написала рука нашего славного земляка... Вот такие "стихи", наводящие на мысль о кощунстве.
    "Бороться и искать, найти и не сдаваться", - все мы с детства знаем эти слова. "Так вот, - уверенно доверяет  нам А.А. Попов на стр. 424 своё озарение,- В.А. Каверин этот девиз позаимствовал у Седова. Именно у Седова, когда тот находился на Дальнем Востоке, над кроватью висел такой девиз..." Смешно и грустно... Слова "седовского" девиза -  это перевод с английского:  То strive, to seek, to find, and not to yield. Первоисточник — поэма «Улисс» английского поэта М. Теннисона (1809-1892). Эти строки были вырезаны на надгробном  кресте, который был поставлен в январе 1913г  в Антарктиде на вершине «Обсервер Хилл» в память английского полярного путешественника Роберта Скотта (1868— 1912), об этом в то время писали и российские газеты.
   Стремясь достичь Южного полюса первым, он, тем не менее, пришел к нему вторым, спустя всего три дня после того, как там побывал норвежский первопроходец Руал Амундсен. Роберт Скотт умер на обратном пути. В русском языке эти слова стали популярны после выхода в свет романа «Два капитана» Вениамина Каверина (1902—1989).  Главный герой романа Саня Григорьев, мечтающий о полярных походах, делает эти слова девизом всей своей жизни (т. 1, гл. 14). Цитируется как фраза-символ верности своей цели и своим принципам. Откуда мог бы узнать эти слова Г.Я. Седов в 1904 году - большой вопрос, на который ответить невозможно, как и понять, зачем Каверину нужно было бы заимствовать эти слова у Седова, если они были общеизвестны.
   Необычная композиция книги, надо сказать, все-таки имеет одно существенное следствие - она позволила резко раздуть печатный объем  при сравнительно небольшом материале. Информационное содержание произведения легко поместилось бы и на половине страниц, остальное - вода, материалы, не относящиеся прямо к теме. С литературных и исторических позиций это очевидно, но, вероятно, целесообразно с рыночных, гонорар - дело святое.
С историческими персонажами, даже с  царем в "Славном сыне", можно сказать, обращаются вполне по-свойски, даже обидно бывает за самодержца великой державы. И в переписке якобы он состоял всего лишь  с капитаном по Адмиралтейству, и на заседании Географического общества во время выступления Седова присутствовал (стр.66, 80, 412, 517 и др.).
    Всего этого не было и никак не могло быть, хотя и повторяется в книге многократно, и даже в   интервью украинской газете «Моряк» А.А. Попов об этом говорит. Доклад Седова на заседании ученого совета Географического общества после Колымской экспедиции слушал флаг-капитан Николая II Константин Дмитриевич Нилов, который и доложил об этом императору.
В итоге Седова пригласили в Царскосельский дворец, куда он ездил дважды: раз на репетицию, а второй - на получасовой доклад царю. Об этом можно прочитать в книгах    Н.В. Пинегина (например, "Георгий Седов", ч.1, глава 18 "Трудный доклад"), которые писались в значительной мере со слов самого Седова. Об этом же писал Седов в письме. Возможно, подвел А.А. Попова сайт украинского реестрового казачества, где утверждается про присутствие самого(!) царя на заседании ученых - географов. Хотя вполне возможно, что все произошло и наоборот.
   Использование большого числа отрывков из различных источников в не связанных единым повествованием новеллах привело к разноречивым, порой противоположным оценкам одних и тех же событий, в частности решений комиссии Морского министерства о последней седовской экспедиции, самой экспедиции, ее участников. Например, на стр. 69 пишется, что "ни один из восьми членов комиссии не смог возразить против такого научного обоснования экспедиции, и согласие на покорение Северного полюса было получено". На стр. 114 утверждается иное: " Комиссия все же ему отказала..." А на стр. 121, уже в другой новелле, утверждается словами Ю.А. Сенкевича, что "Специально созданная при Гидрографическом управлении комиссия резко раскритиковала план экспедиции", приводятся слова В.А. Русанова. При этом не сообщается, что Седов встречался с Русановым на Новой земле после того, как исправил весьма неточные русановские карты. Возможно, бескомпромиссность и прямота Седова способствовали критической статье Русанова, как когда-то это произошло в отношении М.Е. Жданко.
    На страницах 136-138 дана абсолютно негативная, пессимистическая характеристика экипажа судна "Св. муч. Фока": "Мрачное настроение охватило экипаж с первых дней плавания". Но на странице 402 команда представлена уже совершенно иначе: "Моральный дух команды, даже в самое трудное время, оставался высоким благодаря Георгию Яковлевичу".
В книге абсолютно неверно описаны обстоятельства знакомства Г.Я. Седова и Н.В. Пинегина. Они познакомились вовсе не в Петербурге, и вовсе не Пинегин "пришел к Седову, чтобы проситься в экипаж" (стр.522).
    Летом в 1910 на гонорар из журнала «Солнце России» в 100 рублей и 20 рублей сбережений Пинегин организовал поездку из двух человек на Новую Землю для пополнения коллекции этюдов. Он отправляется в Крестовую губу на первом рейсе парохода Архангельско - Мурманского пароходства, который вез поселенцев для новоземельского становища под 74° СШ. На этом же пароходе отправлялась экспедиция гидрографического управления для точной съемки Крестовой губы, начальником которой был Георгий Яковлевич Седов. Здесь и произошла  первая встреча Пинегина и Седова, которая в дальнейшем переросла в тесную дружбу.
    Последнюю неделю в ожидании обратного перехода Седов и Пинегин жили вместе, заняв комнату в только что отстроенном доме. Летом 1912 года в Архангельске Пинегина пригласил в свою экспедицию В.А. Русанов (окончилась гибелью судна и всех участников), одновременно же организуется экспедиция Седова, предложение которого Пинегин и принимает. Пинегин был первым, кого Г.Я. Седов пригласил в свою экспедицию.  Странно, что А.А. Попову не "удалось найти биографию Н.В. Пинегина" (стр. 525), она абсолютно доступна. Кстати, умер Н.В. Пинегин не в 1941г (стр.525),  а 18 октября 1940 в Ленинграде и был похоронен на некрополе Литераторских мостков. Впрочем, с биографией геолога Павлова тоже, как ни странно, не повезло.
На стр. 426 читаем: " Еще при жизни Седова, а особенно после его гибели, Вера сильно привязалась к Ксении Петровне Гемп, дочери начальника Архангельского порта,  которую Седов в ее 17 лет пригласил на прощальный вальс по случаю окончания подготовки экспедиции." На стр. 537 об этом же событии говорится " На вальс Седов   пригласил 18-летнюю Ксению." А в интервью газете "Моряк" А.А. Попов сообщает, что Седов "встречался с Ксенией Темп, которая в 1912 году 16 -летней девушкой провожала  Седова на полюс" (интервью можно посмотреть на сайте газеты). Таких примеров можно привести рекордно много.
    Совершенно недостоверно представлены в книге заседания комиссии Морского министерства, рассмотревшей план Г.Я. Седова по достижению Северного полюса.  Невозможно даже представить из каких соображений автор текста "Славного сына" написал (стр. 328), что "из всей комиссии Седова поддержал лишь Колчак. И когда  правительство, Морское министерство, Морской штаб отнеслись к идее Седова, как к бреду сумасшедшего, именно Колчак настойчиво помогал ему". Более того, здесь же  утверждается, что "впоследствии они стали близкими друзьями". Эти слова доверчиво повторил один из рецензентов книги, "знаток" седовских стихов - Д.Д. Белый. Как было  на самом деле - можно прочитать в книге Н.В. Пинегина "Георгий Седов" в ч.1, главе 27 "Перед лицом судилища". Колчак решительно выступил против седовского  плана, а поддержал Седова только пожилой ученый Александр Бунге, которого на следующее заседание комиссии уже не пригласили. Попутно заметим, что в книге  неверно описаны обстоятельства появления в экспедиции ветеринара Кушакова, якобы направленного Морским министерством шпионить (стр. 525). На самом деле  пронырливого Кушакова по просьбе Седова рекомендовал тот же Александр Бунге. Этот эпизод есть и в фильме "Георгий Седов" режиссера Б.А. Григорьева, где главную  роль сыграл актер Игорь Ледогоров. Даже навскидку, на бытовом уровне можно задуматься, когда же "впоследствии" Колчак и Седов стали близкими друзьями, если 12 мая  состоялось заседание комиссии, в июне Седов был на Кривой Косе, а затем в Архангельске готовит экспедицию и отплывает на Север, откуда уже не вернулся.  Все. Друзьями они могли бы стать  только в следующей жизни. Но и в ней это вряд ли могло бы произойти по вполне понятным причинам.
    Рассуждая о Колчаке и Седове, автор текста повествует в связи с этим об известной актрисе Зое Федоровой (стр. 329), вероятно желая показать нам, как все связано в  этом мире. Наверное, он удивится, узнав, что на деле все связано гораздо круче: памятник на могиле актрисы на Ваганьковском кладбище сделал московский скульптор  Эдуард Хандюков, отец которого родился на Кривой Косе, сам Эдуард Валентинович, член Союза писателей России, регулярно бывает в Седово. Недавно в Москве вышла  его новая книга стихов "Не ведаю, за что люблю тебя..."
    Да, впрочем, чего уж там мелочиться, на стр. 321 нам рассказывают о сестре Седова Марине (на самом деле ее звали Мария), а на стр. 510 даже и самого Георгия Седова делают Григорием. На этой же странице, бодро повествуя о капитане Александре Клунникове,  зачем-то приплели Ивана Людникова, а в итоге закончили фразой:  "Отгремела гражданская война, которая вывела Александра Людникова из строя: он был ранен и его комиссовали". Чудеса, да и только.
    Секретарь "Седовского комитета" Белавенец на стр. 255 предстал как Белавец, матрос Инютин на стр. 47, как Анютин, а Платон Коноплев на стр. 446 стал Конашевым.
     Сын начальника Седова Андрея Ипполитовича Вилькицкого Борис Вилькицкий на стр. 258 чудесным образом стал Борисом Александровичем, на стр. 391 механик Янис  Зандерс, по документам Иван Зандер, стал Зондером. Здесь же читаем странную фразу: "Стали попадаться айсберги длиной до 4 км итюль-ше."  Почти по- французски... На  странице 390 тоже интересное предложение о Земле Франца Иосифа: " Было ясно, что уже наступила зима: не стало чаек, улетели чижи, исчезли куда-то моржи." Но, если из арктической зоны улетели  чижи, то, может быть, остались попугаи?!
     Мы не говорим здесь о таких пустяках, как орфографические недочеты, которых тоже хватает, о стилистических погрешностях. Речь идет, в основном, о фактических  ошибках, которых так много, что все их перечислить физически невозможно.
    Большинство эпизодов в книге, как уже отмечалось, повторяется, но иногда с ошеломляющими вариациями. Например, на стр. 236 читаем: "А может, приснилось? И не в палатке он где-то под 82-м градусом, а у себя на Кривой Косе? Бежит по твердому от прибойной волны песку, бежит вон к той скале, где за камнем скрыта самодельная  шхуна. Солнце жарит вовсю. А от моря веет прохладой. Хорошо! Украина! Родная земля..." Искренне хочется оценить современный патриотизм А.А. Попова, но зачем же  вкладывать собственные чувства в уста Г.Я. Седова?! Кривая Коса в то время была территорией Войска Донского и к Украине никак не относилась. Не будем уж придираться к отсутствию у   берегов Кривой Косы скал - чего не напишешь ради красного словца.
     А теперь читаем отрывок-близнец  со стр. 312, слегка подвергнутый эффекту "испорченного телефона": " Может это приснилось? И не в палатке, где 82 градуса, а у себя на  Кривой Косе. Бежит по твердому от прибойной волны песку. Солнце жарит вовсю, а от моря веет прохладой. Хорошо! Родная земля, Кривая Коса..." Поэтично, правда? И  гипербола не слабая: 82 градуса в палатке!
     Открытие Северного морского пути имеет долгую, многовековую предысторию. На ранних этапах колонизации Сибири по некоторым западным участкам этого  маршрута совершали плаванья кочи новгородцев, а позднее — поморов. Принято считать, что первым идею использования Северо-Восточного прохода (так до начала  XX века называли Северный морской путь) для морского сообщения между Россией и Китаем, высказал русский дипломат Дмитрий Герасимов в 1525 году. Первым  практическим доказательством возможности транзитного использования Северного морского пути стала экспедиция, проходившая в 1878—79 гг. на шхуне «Вега», под  руководством выдающегося шведского ученого Нильса Норденшельда. В ходе этой экспедиции было впервые осуществлено сквозное (с одной зимовкой в пути) плавание  по маршруту Северного морского пути из Атлантического в Тихий океан. Однако, в "Славном сыне" на стр. 70 читаем: " Г.Я. Седов первым из русских исследователей  Севера доказал возможность доставки груза в Сибирь, на Дальний Восток по Северному морскому пути", подобное утверждение и на стр. 396: "Седов первым в мире доказал,  что от Архангельска до Владивостока возможно добраться Северным морским путём."  Подобный парадокс и на стр. 60, правда несколько на иную тему: "Седов доказал, что многие века назад Азов и Каспий были одним морем, и только Кавказский хребет разделил их".  Мировая наука отдыхает...
    Или еще на стр. 397: " Это потом уже были русские Брусилов, Русанов, но первым был Седов, который достиг широты 82 градуса и не дошел до Северного полюса 600 км".
    Мало того, что автор путает версты, мили и километры, но он вводит читателей в заблуждение: экспедиция В.А. Русанова в 1912г. отправилась в Арктику раньше седовской, а Г.Л. Брусилов отплыл из Архангельска примерно в то же время. Но сравнивать эти экспедиции не приходится, поскольку к полюсу ни Русанов, ни Брусилов не стремились.
Есть почти  поэтические пассажи: " Ночами температура достигала -330С, затем встретились с новоземельской борой, увидели "Карские ворота", опустились в долину, открыли гору, назвав ее Оленькой."(стр. 529). Красиво, не правда ли? На деле гору назвали куда проще - Оленьей.
    Странное предложение встречаем на стр.316 по поводу посещения родины Седовым в 1912г: "Тогда никто не мог знать, что это прощание навсегда, и что жить сыну  Натальи Степановны осталось меньше четырех лет" На деле Седову оставалось жить меньше двух лет, но с точки зрения свойств математических неравенств - все  правильно, можно подставить любое число, большее двух. Не менее странное утверждение и на стр. 376: "Мы можем только предполагать, что он (Седов-ВЛ) мечтал о  полюсе еще в 1903 году. Но теперь, в 1914, эта мечта не могла не возродиться". Напомним читателям, что в 1914 году Седов был уже второй год в экспедиции к полюсу, действительно,  самое время мечте возродиться...
На стр. 37 говорится, что Седов якобы  открыл в Поти "пансион для подготовки штурманов каботажного флота, где сам преподает", об этом же повествуется и на стр. 12 ,
 и на стр.313, только здесь Седов открыл уже целый пансионат. А на стр. 380 все еще круче: "Там же, в Поти, он (Седов -ВЛ) открывает мореходную школу и готовит специалистов для флота, одновременно давая знания и  учась." Просто нет слов, автор, видимо,  не представляет себе, что значит "открыть школу", тем более, не имея средств...  А на самом деле Седов от безденежья давал уроки, как бы сказали  сейчас, экстернам, которые потом, возможно, сдадут экзамены. Неизвестно, сдал ли кто-нибудь, сам Седов вспоминал, что многие так и не заплатили.
     Несколько слов о финале экспедиции. На стр. 237 читаем следующее: " Было два часа дня, четверг, 20 февраля. Линник опустил тяжелую голову лейтенанта, закрыл веки,
 Пустошный накинул на лицо Георгия Яковлевича кусок чистого бинта." Заметим время события и перевернем страницу, на стр. 239 читаем об этом же: " И в 2 часа 40 минут
 дня начальник последний раз сказал: "Боже мой, боже мой, Линник, поддержи". Переходим на стр. 242: "Какая-то неведомая сила, какой-то дух на расстоянии принес  известие, что в два часа ночи на руках у Линника умер Георгий Яковлевич Седов в свои 37 с небольшим лет." Еще перевернем страницу, читаем на стр. 245: "5 марта во  втором часу ночи Седов стал внезапно задыхаться. "Боже мой, боже мой! Линник, поддержи!..." И задрожал смертельной дрожью..." Комментарии излишни. Используя  куски чужих текстов, автор "приватизировал"  всю эту информацию и в итоге сообщил читателям такие  несопоставимые сведения.
    Ограничившись в сокращенной  публикации приведенными примерами, вкратце поговорим о краеведческом материале.
     Все знают, казалось бы, новоазовского краеведа Евгения Владимировича Пригоровского. Но в "Славном сыне" его величают на страницах  341- 343 сначала Е.В. Григоровским, а  чуть ниже на стр. 342 несколько раз называют Пригорским, как и на странице  356. На  странице 342  мы узнаем, что улица Седова есть в "Еленчаке" (по-видимому на Еланчике - ВЛ).
    Автор выносит в список использованной литературы на стр. 619 машинописную рукопись П.С. Гаджи. Речь идет о бывшем директоре Седовской школы, которого звали  Георгий Семенович. На стр. 362 читаем о народном музее Седова: "Он был создан по инициативе учителя истории Седовской средней школы Л.М. Поляковой еще в  1959 году, сначала на базе самой школы, а позже был перенесен сюда." Лидия Марковна Полякова была учителем географии, окончила по этой специальности Ростовский университет, историю она никогда не вела.
    Вот вам и  краеведение. "Седов интересовался рыбной ловлей, - узнаем мы на  странице 307, - особенно -  есть ли селява и рыбец, катунь и шемая." Седов-то, наверное, знал, что селява и шемая - это два названия одной и той же рыбы, а "катунь" на Дону  называется кутун и представляет собой разновидность карпа.  На стр. 73 мы узнаем:  "По результатам экспедиции на Колыму разработал технологию приготовления паюсной осетровой рыбы, которую здесь раньше выбрасывали собакам".  Как говорится, мастерство не пропьешь... Выбрасывали колымчане, разумеется, икру, но не потому, что не хватало им технологии, а потому, что не было у них соли...
    Подобный список рыб мы видим и на странице 306, здесь читателям сообщается сенсация: "...севрюга, которая порой достигает веса 250 килограммов и длиной более 2,5
 метра"! На деле справочники сообщают, что в ХХ столетии самый крупный экземпляр севрюги имел длину 218 см и массу 54 кг.
     На странице 347 весьма необычное предложение: "А в феврале 1943 года партизаны и разведчики Кривой Косы взяли в плен "Опель-капитан", на котором из  Таганрога в Мариуполь ехал немецкий офицер Ганс Вандервеладе." Юмор не в том, что фамилия офицера была Вандервельде, и не в том, что машина называлась  "Оппель-капитан", а в том, что в плен взяли (вдумайтесь!) ав-то-ма-шину!
     На стр. 354 С.Е. Мастахову (Якутия) автор присвоил диковинное научное звание "доцент географических наук". На стр. 346 еще одно откровение: " В 1845 году по инициативе мариупольских купцов, владеющих торговыми судами, на Кривой Косе был построен плавучий маяк, существующий до сих пор..." Где, интересно, А.А. Попов видел в Седово современный плавучий маяк?! На самом деле плавучий маяк - это была несамоходная посудина, которую весной выводили буксиром "на ход", то есть туда, где идут суда, и она указывала с  помощью калильного  фонаря путь. Находился этот маяк примерно напротив старой школы. Зимовало это судно, имевшее в начале 20 века название "Песчаный", в Мариупольском порту.
    Несколько слов по поводу показа Г.Я. Седовым "туманных картин", о чем повествуется на стр. 307 и на стр. 361. Что такое "туманные картины" можно посмотреть в любом словаре. "Это была документальная кинолента о его собственных   путешествиях по Крайнему Северу",- уверяет нас автор и вводит в заблуждение. "Туманные картины" - это изображения диапозитивов, полученные на экране с помощью, так  называемого, "волшебного фонаря" - что-то вроде фильмоскопа, где источником света была свеча или керосиновая лампа. Вспомним, что первый в мире фильм об Арктике был  снят только в последней экспедиции Г.Я. Седова Н.В. Пинегиным, так что показывать Арктику в кино до 1913 года никто не мог! Поэтому фраза о том, что "Косяне первыми в округе видели  немое кино, даже в Ново-Николаевской станице такое чудо было неизвестно" (стр. 307) - в корне неверна. К сожалению, так же ошибался и Ю. Г. Гура в своей статье "Гори, звезда!", откуда автор и взял ошибочные сведения. Ю. Г. Гура ошибся также и в том, что Г.Я. Седов в свой последний приезд на Кривую Косу был штабс-капитаном. На деле он был капитаном по Адмиралтейству (Н.В. Пинегин, "Георгий Седов" ч.1, глава XXV "Высокая политика").
Неверна  приведенная в книге  фраза (стр. 359) о том, что церковь "даже в советские времена не закрывалась, была местом единения и сплочения кривокосцев." В каком-то  смысле не закрывалась, но была ли это церковь, когда там размещался клуб и показывали кино? Вот там-то как раз и посмотрели косяне впервые немую "фильму" "Броненосец Потемкин", а потом в 1938 году и звуковое кино "Путевка в жизнь". Для нужд клуба,  кстати, рядом был установлен электрогенератор, вращавшийся движком-нефтянкой, этот же генератор освещал и ряд близлежащих домов. Через  фундамент от него косяне  еще долго спотыкались, пока в начале 80-х его не убрали.
     "Правда на всех военных картах, и советских, и немецких, населенный пункт еще долго назвался хутор Кривая Коса", - сообщается на стр. 335. Так-то оно так, да не совсем.
После передачи бывшего хутора Кривая Коса в состав Украинской ССР он стал официально называться селом Кривая Коса, хотя в разговорах еще долго был хутором.
     "В трудовые обязанности входили: поливка огорода, принос с моря рыбы, участие в непосредственном труде взрослых, хождение в магазин, уборка в доме и во дворе, запас дров и т.д." (стр. 21) Не пытаясь анализировать очевидные литературные "достоинства" этой фразы, отметим только, что огородов на Кривой Косе в описываемые времена, и даже гораздо позже, не сажали - овощи и фрукты выменивали на рыбу. Сам автор на стр. 16 указывает: " Считалось, что на песке, черепашке и соленой воде деревья не смогут расти." Так же рассуждали и об огородах. Отметим, что стоило бы указать:  "черепашкой" в Седово называют ракушку, иначе за пределами поселка эту фразу не поймут.
     "Через метров 300 с правой стороны лучший в Северном Приазовье Дворец (на самом деле - Дом.- ВЛ) культуры им. Г.Я. Седова, построенный в 1962 году методом  народной стройки" (стр. 362). Нет слов, если этот очаг культуры, много лет практически не работающий  после пожара, - лучший, то какие же тогда остальные?!
    На этом завершим наш небольшой экскурс в краеведение и перейдем к страницам с фотографиями, здесь тоже море интересного. При первом же знакомстве с книгой  меня сразила фотография на странице 294, подписанная "Седов (слева) и матрос Линник на пути к Северному полюсу, 1914 год". Зная, что такой фотографии не существует,
 я позже, благодаря сайту газеты "Родное Приазовье", рассмотрел фото внимательнее и убедился, что это всего-навсего кадр из художественного фильма "Георгий Седов",
 снятого в 1974 году на киностудии имени М. Горького, а на фотографии актеры Игорь Ледогоров и Валерий Гатаев. Автор и сам бы в этом убедился, если бы сравнил  эту фотографию с другой, на стр. 601, где изображен И. Ледогоров в роли Г. Седова.
     Еще один  фото-трюк. На стр. 302 изображен В.Ю. Визе в полярном костюме, фото сделано в Архангельске, в 1912 году среди других подобных снимков для газет. Но
 подписана эта фотография неожиданно: "Владимир Юльевич Визе, 1913 год, Новая Земля". Автор мог бы обратить внимание, что полярное одеяние Визе совершенно  не соответствует окружающей летней обстановке, но не обратил. Мог бы знать, что полярные костюмы хранились на судне до похода к полюсу, но не учел этого.
    Фото на стр. 367 взято из брошюры Л.И. Санина, изданной еще в 1977 году. Подпись гласит, что это "Утро в Седово". Дончанину Санину можно простить, но жители поселка  прекрасно знают, что утром солнце в Седово отнюдь не там. Легким недочетом выглядит на фоне сказанного выше отсутствие словаря местных выражений: "сорочок",  "низовка", "блаковать", "черепашка", "каюк" и т.д.
     Завершая наш небольшой экскурс, вкратце подведем итоги. Может быть, кому-то покажется, что всего изложенного в этих небольших (по сравнению с богатыми возможностями, открываемыми книгой "Славный сын Кривой Косы") заметках можно было бы и не писать, что это все не важно, может обидеть уважаемых людей.  Не могу согласиться с этим. Представим себе ситуацию, когда эту привлекательную и фундаментальную на первый взгляд книгу возьмет в библиотеке школьник и будет постигать по ней историю. Или того хуже, напишет творческую работу и пошлет на какой-либо конкурс, которых  сейчас немало. А там с него посмеются, и это может  существенно сказаться на его судьбе.
    Как может юный читатель понять, например, фразу со стр. 118: " Как только материалы от него были приняты по расписке, он быстро вышел и побежал на мойку, где
в клубе националистов решалась судьба экспедиции к полюсу." Все ли поймут, что речь идет не об умывальнике, а о набережной реки Мойки, притока Невы...
    Это важно - понимать реальные границы применимости той или иной книги, степень ее достоверности. В "Славном сыне" - достоверны преимущественно дневники. Можно было бы вместо пространных рассуждений о поэтических опытах Г.Я. Седова просто опубликовать их хотя бы частично. Так же как и рукопись Г.С. Гаджи, автобиографию Г.Я. Седова и другие материалы. Можно было бы назвать авторов надерганных отовсюду кусков текста, как это сделал Е.В. Пригоровский, честно назвавший свою книгу "Путь в бессмертие" сборником, тогда разноречивые мнения выглядели бы органично.  "Славный сын" заканчивается прекрасными биографиями авторов книги, но в разных местах издания  мы видим мнение авторов, написавших про Седова: "Но сын рыбака был упрям и безумен в достижении цели." (стр.114);  "Сама попытка Седова безумна. Пройти в пять с половиной месяцев почти полторы тысячи километров без промежуточных складов с провиантом, рассчитанным для людей на пять месяцев, для собак - на два! Это безумие!" (стр. 569);  "Г.Я. Седов был фанатом в достижении любой цели" (стр.562).  Или на стр. 569  еще раз: "Сама попытка Седова безумна". На стр. 572: " Да, Седов понимал, что покорение Северного полюса - это в создавшихся условиях - безумная попытка, но он не раз говорил друзьям, что это не помешает ему исполнить долг." Какой долг, какое безумие... Нужно совершенно не понимать происходившего тогда, не понимать мотивов Г.Я. Седова, чтобы это утверждать. О чем и зачем  тогда книга?
     Регулярно бывая в Седово, я слышал, что авторы "Славного сына Кривой Косы" собрали материал на вторую книгу. Очень хотелось бы верить, что это будет достойное произведение, не вызывающее ощущения, что написано оно не ради "фаната" Г.Я. Седова, а ради собственного пиара.   Способствовать этому - одна из задач настоящих заметок.