Памяти Владимира Высоцкого

В1980-м году мне исполнилось 12 лет. Понимал ли я тогда? Наверное, нет. Но помнил все. Фамилию Высоцкий я услышал даже раньше, чем научился писать и читать. В нашем дворе не было просто ни одного дня, что бы хотя бы из одного окна не звучали его песни. Считалось самым высоким шиком, имея магнитофон, ставить его к открытой форточке и включать на максимальную громкость. «Крутили» конечно, не только Высоцкого. Но его «крутили» всегда! Если в одном окне вдруг начинал петь, например, квартет ABBA, то сразу же, в другом снова звучало знакомое: «Где твои семнадцать лет?..» или: «В тот вечер я не пил, не пел…». Мы смеялись над "грузином, хлебавшим бензин", и хмурили бровь, слыша "Штрафные батальоны". А когда наступали сумерки, и вечные доминошники и картежники уступали за столиками во дворах место молодежи, то двор наполнялся неумелым гитарным перебором и песнями «под Высоцкого».
Даже не его песни выкрикивались с обязательным темпераментом и хрипотцой. Сейчас забавно, тогда – искренне. Сейчас думая над этим, понимаю, что задавать тогда вопрос «любишь ли Высоцкого», не имело смысла. Как можно всерьез любить воздух, которым дышишь? Ты просто дышишь и все. Хотя он-то как раз и увидел, что в этом вся простота и сила любви: «Я дышу, а значит - я люблю…».  Мне повезло немного больше, чем многим моим сверстникам. В "Почтовом ящике", где трудился мой отец, театр на Таганке регулярно давал шефские вечера: фрагменты спектаклей, монологи, стихи, песни...
Я сейчас очень благодарен судьбе за эти воспоминания.
В то лето я видел лица людей. Я видел сидящего на скамейке во дворе ветерана, почему-то надевшего все свои награды. Он сидел и плакал. Я остановился возле него. Накануне вышла «Вечерка». Газета «Вечерняя Москва». В ней была коротенькая заметка с небольшой фотографией из «Маленьких трагедий». Государству было не до Высоцкого. В СССР шла олимпиада.
- Высоцкий умер – сказал он. Произнес так, как будто не разделяли нас десятки лет разницы в возрасте. Сказал как о горе, которое у всех общее, как война.
Понял ли я его тогда? Не уверен. Понимаю ли теперь? Да.


                Немногого прошу взамен бессмертия:
                Широкий тракт, да друга, да коня.
                Прошу, покорно голову склоня:
                В тот день, когда отпустите меня,
                Не плачьте вслед, во имя милоседия.
                В. Высоцкий

                * * *

Я помню, как в мареве лета,
Оглушенная и растерянная
Москва провожала поэта,
Отпуская его в безвременье.

Он уходил без почестей,
Наград и почетных званий.
Задушенный одиночеством,
Заласканный обожанием.

Свой для бродяг-невольников,
Чужой на застольях барских.
Вослед воспетых им воинов,
Лежащих в могилах братских.

В долгий путь от Таганки –
Дорогой меж адом и раем,
До самого до Ваганьково
Почти все время по краю.

Не растерявший совести,
Он уходил в бессмертие.
С олимпийским спокойствием
В душном июльском безветрии.

И тем високосным летом
Я видел на лицах Горе.
Москва провожала поэта
С бессильной тоской во взоре.
24.04.05.