Глава 22. Свои вопросы

Бродяга выпивает регулярно, но делает это весело и без свинства . А Рудаков, теперь уже Зорро – злостный  антагонист  и оппортунист, не пьёт принципиально. И надо же было случиться, что оба они на дне рождении у Гербария оказались за одним столом рядом—плечом к плечу, локоть к локтю. Валера хорошо знал жизненную позицию Шуры, поэтому не тратил время на уговоры и даже чисто из вежливости не предлагал ему выпить. Наливал себе и девушкам, а соседа по столу просто игнорировал. Делал он это не из вредности, наоборот не хотел ставить парня в неловкое положение и заставлять публично отказываться. Валерка всё время шутил, что-то рассказывал, говорил тосты. И самое обидное что Нинка, ради которой Шура Рудаков пришёл на это чуждое ему мероприятие смотрит на Бродягу глазами полными щенячьего восторга и заливисто смеётся всем его шуткам. Это даже не прилично. Шурика словно не существовало в природе. Тот и так на вечеринках чувствовал себя белой вороной. Но сегодня – это просто унизительно — все смотрели  сквозь него, словно он надел шапку невидимку. Во всяком случае, так ему казалось. Наконец, он не выдержал и когда Бродяга в очередной раз разливал водку, наклонившись к самому уху, осторожно спросил:
-- А почему ты мне не предлагаешь?
-- Так ты ж не пьёшь? – удивился Валера. На лице у Шурки отразилась не шуточная борьба добра и зла, бога и дьявола. Тут он вспомнил про Нину, и мучительным сомненьям пришёл конец. Дьявол радостно щёлкнул хвостом и показал богу фигу в кармане. Бог сплюнул, коротко матернулся и не оглядываясь пошёл по кудрявым облакам к себе в кабинет газеты читать.
«Так вот что, оказывается, губит нас -- и не алкоголь вовсе, а так называемый слабый пол» – подумал Шура и набрав воздуха,  решительно заявил:
--Пью!
-- Нашего полку прибыло! -- удивлённо воскликнул Валера и тут же налил. Дальнейшее было легко предсказуемо с точностью до сотых долей процента. 

 Примерно через час Бродяга, Нина и Целина приволокли Зорро в комнату.
-- И чего ты так обо мне заботишься? – удивленно подумал Шура. Он и не заметил, что сказал это вслух.
-- Мы ответственны за тех, кого напоили – важно сказал Бродяга. И пояснил --  Экзюпери. Классику надо читать, молодой человек. Зорро  хотел поправить и сказать «приручили» но это простое, казалось бы, слово сегодня неожиданно стало необычайно трудным для произношения. Он сделал ещё одну попытку, потерпел неудачу и мысленно махнул рукой. Шурка лежал на кровати и не мигая смотрел на лампочку без абажура. Яркий свет безжалостно резал глаза. Это было довольно неприятно. Однако,  как только закрыл их, всё поплыло в стремительном хороводе. Шуре показалось, что весь мир сейчас перевернётся, и он в ужасе снова открыл глаза. Бродяга тем временем раздел его и положил подушку повыше.
--Бутылка с водой возле кровати.—сказал он.  Будет плохо – перевернись на живот, или хотя бы на бок. А лучше всего, сядь. Если сможешь, конечно. Потом Шура заметил, как Валера обнял Нину за плечи, и  та обняла его за талию. Волна ревности и бессильной злости накрыла Шурку с головой. Он  хотел было отвернуться к стене, чтобы не видеть этого жуткого зрелища. Но тело категорически отказывалось  выполнять приказы центральной нервной системы. Тогда он повернул голову.
-- Ему  стало хуже –озабоченно заметила Целина. Я присмотрю за с ним – это последнее что помнил мстительный Зорро, прежде чем провалиться в глубокий чёрный колодец. Снилось ему прошедшее застолье. Вот он бегает, как дурак, в праздничном костюме и противным, просящим  голосом просит:
-- Налейте добру молодцу грамм сто для аппетиту.  А все смеются и отвечают с Валеркиными интонациями -- Так ты ж не пьёшь?  Он с пеной у рта кричит – «Да пью я, пью!…» Но ребята только смеются и ничего не наливают. Потом все куда-то исчезли и появилась Нина. Она крепко обнимала его и прижималась всем телом. Кожа у неё на удивление гладкая и прохладная. Потом сняла с Шурки трусы… Боже… Какой волшебный сон!. Как жаль что это только сон. Он начал делать возвратно-поступательные движения, ему стало хорошо и приятно. И тут Зорро вдруг понял, что не спит. Шурка  был хоть и пьян, так и не смог поверить, что это Нина. Наконец он осмелился открыть глаза. Слабый осенний рассвет осветил лицо Целиной. Длинные волосы разбросаны по подушке, глаза её закрыты. На верхней губе застыли мелкие капельки пота. Она часто дышала слегка приоткрытым ртом. Зорро не к месту вспомнил о своей великой любви к Нинке и с досадой отогнал неуместную сейчас мысль. Потом Шурка подумал что Нина ушла с Бродягой и наверное сейчас так же лежит и дышит как заводная. Однако теперь почему-то это нисколько ему не мешало. Было слишком хорошо, и он решил не отвлекаться…
 
А потом счастливый Зорро лежал, и молча смотрел на моросящий за окном дождь. На душе было светло и тихо. Лишь только странная, ничем необъяснимая легкая грусть примешивалась к ощущению счастья... Рядом дремала Целина и осознав ситуацию Шура  вдруг почувствовал себя крутым парнем, подлинным Зорро…
Вдруг  дверь резко постучали:
—Сколько можно спать! Банкет продолжается! Меньше всего на свете Рудаку хотелось продолжать банкет. Отравленный алкоголем организм сопротивлялся изо всех сил. Но Целина уже кричала – Шесть секунд! Мы идём – без нас не начинать! -- и ему ничего не оставалось делать, как присоединиться.

-- Ну что герой, поднял Целину?—нетактично спросил Гербарий. При этом он сделал ударение на последнем слоге, а не на первом. Все засмеялись, однако к удивлению Шуры девушка ни сколько не смутилась, напротив откровенно заявила:
 – Ещё неизвестно, кто кого поднял. Снова все засмеялись, а Шура покраснел как флаг пионерской дружины. Через минуту о нём забыли. 
С огромным облегчением Шурка заметил, что водки на столе не было. Зато стояли две трёхлитровых банки пива. Он выпил, и с радостным удивлением обнаружил, что с каждым глотком чувствует себя лучше. Ему стало действительно хорошо. Он хмелел, но не тем тяжелым, как мешок картошки, вчерашним хмелем практически без эйфории.  А лёгким как крылья бабочки, пьянящим и веселящим без видимой причины. Шура  посмотрел на сидящую рядом Целину. Чувство благодарности охватило его, и вдруг подумалось -- а не жениться ли на ней? Не сейчас конечно,  но к концу института. Она заметив его взгляд истолковала по своему, и взяв за руку повела назад к нему в комнату. Сопротивляться Шура естественно не стал. События последней ночи повторились, но уже наяву при свете дня. Чем больше он смотрел на Целину, тем больше она ему нравилась. Её фигура, улыбка, волосы… Зорро принадлежал к тому типу парней, которые считают что на женщине надо либо жениться либо бросать. Но второй вариант Шура даже не рассматривал.
-- А если б я предложил тебе жениться… -- осторожно спросил он. Целина неожиданно засмеялась и сказала:
-- Где ж ты раньше был, женишок? Я уж замужем давно. Словно кто-то выключил свет и звук. В голове у Зорро стало темно и тихо. Только лёгкий звук спускаемой в унитаз воды… «Господи!-- подумал Шура—господи!…-- что же это за жизнь такая… Он почувствовал себя незваным гостем на этом непонятном ему празднике жизни. Все хотят только одного-- побольше удовольствий. Любой ценой… И самое ужасное я такой же, как они, ещё и хуже. Они хоть не задумываются о бессмысленности этой животной жизни…

Весь следующий день Зорро  мучили неприятные сомненья и желая поделиться с кем-то он пошёл к Бродяге. Если бы его спросили, почему именно к нему?-- Шура бы затруднился ответить. Больше того, задумавшись над вопросом, он скорее всего выбрал бы кого-то другого. Однако, подчиняясь неизвестному науке закону людского притяжения, выбрал всё-таки Валеру. 
Шура не ожидал от него какого-то ответа, а скорее всего, просто искал подтверждения тому, что лично он Шура Рудаков  живёт  если не правильно, то хотя бы нормально. Сам он в этом был уверен не вполне и нуждался в сторонней помощи при доказательстве  этого постулата.

-- Валера, скажи, только честно, тебе не мешает, что ты живёшь как животное? – прямо спросил Шура.
-- Мешает. Но не сильно – нисколько не удивившись вопросу, ответил Бродяга.
-- Но всё-таки мешает? – настаивал Зорро.
-- Не понимаю, чего ты хочешь – нетерпеливо спросил Валера.
Шурка помолчал, собираясь с духом и наконец, выдал:
-- Скажи ты о смысле жизни, о душе думаешь? Валера облегчённо рассмеялся:
-- Да устал я думать уже об ентой душе! У меня были вопросы-- я на них ответил. Для себя заметь, ответил. А тебе придётся искать самому… Потому что у каждого свои персональные решения на главные вопросы. Каждый устанавливает себе границы, перейдя которые перестаёт себя уважать. Вот и всё!
-- Всё?… -- удивлённо повторил Шура. А ты мне можешь сказать… – куда ты идёшь?
Валера закурил и не спеша с расстановкой начал декламировать:



Души одинокой, слепой изумленье
Пронзает мне сердце шпагою-мыслью
Когда на закате смотрю на творенья
Всё то, что зовём мы чУдною жизнью...

Костёр догорает... --Прекрасен?-- Прекрасен...
И звёзды, и море и девичий смех
И нищий, чей облик порою ужасен...
Вдруг кажется братом... И это не блеф...

Мне нравится всё... так чего же мне надо?
И кажется мне что разгадка доступна--
На небе нет рая, как нету и ада...
Лишь жизни мгновенье... сиюминутно...




Стоявший до сих пор Шура сел. Он был сильно удивлён. Стих описывал его-- нет, не мысли, а скорее чувства. Хотя если бы он хотел сформулировать, то вряд ли у него что-либо вышло.
--И сейчас ты больше об этом не думаешь?—спросил он.
-- А чего думать?—беспечно заявил Бродяга.  На этом жизненном этапе мне всё ясно. Жизнь развивается не линейно. А по спирали. На следующем витке я надеюсь, мне больше повезет, и я смогу найти новые вопросы.
-- Ты хотел сказать-- ответы – тактично поправил Шура.
-- Не-а… Вопрос это ключ к замку. Замок это твой ум. Правильный вопрос открывает ум. И ответ появляется сам. Прекрасный, как заря, ошеломляющий своей очевидностью. Ты сидишь поражённый его гениальной простотой и думаешь-- какой же я, всё-таки идиот, и как же раньше этого не понимал…
-- Красиво.
-- Красиво потому что верно…
 Тут Бродяга без всякого предисловия снова стал читать стихи:

Окончился дождь и на улице свеже--
Я ночью люблю гулять
И воздух ,как милая женщина нежен
Ласкает и хочет обнять...

По парку бреду, и каким-то задворкам
На небо гляжу и молчу
Тоскливо и серо, на сердце горько
Я к богу спешу, как врачу

Его вопрошаю наверно раз сотый
--Ну, боже! Зачем живём?
А он усмехнулся и молвит —Что ты?
Что бродишь и бредишь дождём?

Вопрос это вечный и нет ответа
Я сам от бессониц зачах
Забудь и послушай мойго совета
Иначе потерпишь крах

О жизни не думай, а то станет скучно
И смысла в ней не ищи
Разложено блюдо на части не вкусно
А вместе –прекрасные щи…

Так точно и жизнь –аппетитная штука
Пока живёшь не мудря
И нету ни тайны, не даже науки
Клянусь тебе, не хитря

И в тучах исчез, а луна улыбнулась
Я облегчённо вздохнул
И вроде душа моя вновь проснулась...
Почуяв любовь и весну…


Помолчали. Шура долго думал и анализировал стихотворение и наконец, осторожно возразил:
--Но ведь бога нет…
--Нет… --охотно согласился Бродяга. И тут же добавил --А жаль…
-- Жаль… повторил следом Зорро.
-- А раз жаль – обрадовался Валера. Значит, он всё-таки есть. Шурке была не понятна эта странная логика. Но, тем не менее, улыбнулся и кивнул.
-- Странно-- сказал он-- вроде ничего нового ты мне не поведал, а что-то изменилось во мне и жизнь перестала казаться такой бессмысленной. Валера засмеялся:
-- Я -- камертон. Настроенный в унисон с ритмом вселенной. Ты фальшивил. Пришел, услышал чистый звук и настроился. Понимаешь?
-- Понимаю – недовольно сказал Шура. Во-первых, ему казалось не скромным говорить о себе так. Во-вторых, не понравилось, что лично он Шура Рудаков фальшивит, а Бродяга, которого он считал человеком крайне легкомысленным – нет. Он помолчал немного, но всё же  спросил:
-- Скажи, камертон, ты водку пьёшь тоже в унисон с ритмом вселенной? Валера снова засмеялся
-- А понятно! Ты можешь принять знание только от святого, от признанного гуру. Так я тебе сразу скажу – Я не святой… А просто доволен собой и жизнью. Не побоюсь этого слова -- счастлив. И в своё оправдание скажу --это не мало… Кстати, не каждый святой может похвастаться этим… Шура надолго задумался и неожиданно для самого себя согласился. Однако ничего и не сказал и направился к выходу. И уже в самых дверях обернулся и сказал:
-- Что ж, буду искать свои вопросы…

Продолжение следует...