Радуга

Хорошо летним тёплым днём сидеть на мостках у воды и болтать. Зебра Зина так и делала, болтала своими полосатыми ногами, иногда хлопая копытцами по чистой озёрной воде. Кроме этого она ещё болтала со своей подругой о том, о сём. Подруга, а это была мышь Маша, тоже болтала. Коротенькими ножками с розовыми пятками Маша не могла достать до воды. Ну и ладно. Всё равно приятно сидеть рядом с Зиной и болтать. Подруги спорили и ссорились очень часто, но потом всё же мирились. Как и положено воспитанным дамам, они обсуждали новости в мире моды. Впрочем, Зина опять села на своего любимого конька и принялась расхваливать костюмчик, в который была одета:
– Ну посмотри, Машенька, разве это не прелесть? После химчистки он стал ещё лучше. А как фигуру облегает!
– Да, Зина, фигура твоя состоит исключительно из одних достоинств. Но то, во что ты одета, мне кажется слишком контрастным и даже немного вызывающим.
– Что ты говоришь, Маша? Ты, наверно, просто завидуешь! Трудно, конечно, всю жизнь быть «серой мышкой». Я тебя понимаю.
– Нет, Зина. Я хоть и подруга тебе, но стараюсь быть объективной. Посмотри вокруг. Ты же чужда природе-матушке. Где в природе можно увидеть чередование белого и чёрного?
Полосатая лошадка не чувствовала себя чужой на этом празднике жизни:
– Подожди, а день и ночь?
– Между днём и ночью есть вечер, между ночью и днём есть рассвет, то есть серые компромиссные тона. Посмотри на мою шубку: животик белый, бока серые, спинка тёмная. И цвета меняются плавно. Видишь, различными тонами и полутонами можно передать гораздо больше. Но ты, Зина, своей расцветкой мечешься из крайности в крайность.
Зебра перестала болтать ногами и мучительно искала аргументы в свою защиту. За озером громыхнуло. Там собирались тучи. На душе у Зины тоже становилось пасмурно. Она готова была схватиться за любую соломинку:
– А матросы в тельняшках? Они ведь такие симпатяги.
– Это люди, ты их в расчёт не бери. Они тебе что угодно придумают. Ты ещё вспомни про рояльные клавиши.
– А панда, Маша? Она ведь тоже чёрно-белая, но на неё вся Поднебесная молится.
– Да, чёрно-белая. Но не полосатая! – мышь была непреклонна.
За озером гремело вовсю, будто со всей округи собрали дырявые тазики и устроили конкурс на лучшую громыхалку. Даже иногда посверкивало. Видно было, как от туч наискосок к земле шёл стеной дождевой поток. Но стена эта была там, на той стороне озера. Две подружки так и сидели на деревянных мостках, однако похоже было, будто между ними пробежала чёрная кошка. Маленькая и серая Маша чувствовала, что она неправа, однако помалкивала. Большая и полосатая Зина была безутешна:
– Неужели я такая уродина? – зебра пыталась рассмотреть своё изображение в воде, но солоноватые капельки, падающие на гладь озера из её тёмных красивых глаз, разбивали портрет, и осколки отражения разбегались кругами. Осколки эти никакая сила не могла собрать воедино, как нельзя было собрать в кулак дуновение утреннего ветерка.
В это время над озером появилось чудо – крутобокая радуга. Она была такой яркой и весёлой, что одним своим появлением изменила окружающее в лучшую сторону. Бусинки маленьких мышиных глаз восторженным взглядом вцепились в этот небесный мост, и на острой усатой мордочке появилась ликующая улыбка:
– Зина, Зина, смотри! Да не на меня, вон туда смотри!
Заплаканная Зина уставилась на радугу, и рот у неё медленно открылся. После долгого и немого созерцания мышь Маша как-то плавно и торжественно сказала:
– А знаешь, Зина, она очень похожа на тебя.
– Да-а-а?
– Ну конечно, такая же полосатенькая очаровашка.
Через несколько минут зебра, не опуская головы, ответила подруге:
– Маша, а уж если внимательней присмотреться вон к тем полоскам радуги, что между основными цветами, то можно и с тобой сходство найти. Видишь? Ты же сама говорила про тона и полутона?
– Скажешь тоже. Хотя… может быть… Может быть.
Они ещё долго любовались радугой. Она тоже смотрела на них и думала: «Эх, подруги! А вдруг в следующий раз никого из наших небесных сил не окажется рядом? Бережней надо относиться друг к другу».