Возвращение и проводы деда Осмачко

Не догуляв свой отпуск на Полтавщине, досрочно приехал дед Осмачко. Приехал задумчивый, опустошенный, какой-то потерянный.
Приехал груженый под завязку. Как его в самолет пропустили, одному ему известно.
Привез сало, горилку с перцем, нежинские огурцы, семена помидоров, саженцы каштана и технику: радиометр, теодолит с подзорной трубой, зарядное устройство для аккумуляторов, фильтр на водокачку, магнето, згоны, подшипники.
— Что, Порфирий Ксенофонтович, звездное небо будем рассматривать? — спросил командир.
— Голых баб рассматривать я уже устарел. Да и грешное дело это, — ответил дед Осмачко.
Поздно вечером командир зашел в гости к деду.
— «Заходьте, милости прошу, — пригласил Порфирий Ксенофонтович. — Зараз повечеряємо».
Дед Осмачко поставил на стол бутылку горилки с перцем, нарезал сало, открыл баночку нежинских огурчиков.
Выпили по рюмочке, закусили. Дед Осмачко открыл форточку и закурил трубку.
— Порфирий Ксенофонтович! Ведь вы раньше вроде не покуривали.
— Да, не курил последнее время. А в отечественную кто из солдат не курил на фронте. Да и когда ходил в тайгу с геологами и таежниками, как было спасаться от гнуса. Это я здесь, в Пенькограде, завязал, чтобы вашей молодежи дурной пример не подавать. А когда хожу в тайгу без ваших боевых подруг — покуриваю.
— Смотрю, Порфирий Ксенофонтович, — начал беседу командир, — что-то вы быстро из отпуска вернулись. Да и вид какой-то потерянный. Не беда ли какая приключилась?
— Да, беда! Беда пришла на нашу землю, — и дед закурил потухшую трубку. — «В країні почалась перебудова». Когда взбаламутишь воду — поднимается пена. Она поднялась и затвердела у власти. Закрылись заводы, фабрики, организации, — начал свое повествование дед Осмачко. — Трудолюбивый, умный, законопослушный народ повалил на базар. Вкусно пахнущие слова: «маркетинг», «дилер», «дистрибьютор» выродились в «челнок», «реализатор», «киоскер».
Пришел я на рынок. Бабуля из ближайшего села продает синюшную курицу. «Бабуля! Сколько хочешь?» — «Два долляра.»
По будням мой приятель  по геологической партии , до перестройки начальник цеха завода, рано-рано утром с колясочкой («кравчучкой») занимает очередь в оптовом магазине и на остановке автобуса продает пиво трудящимся. Больше всего он боится встретить знакомых и сослуживцев. 
Заехал я к знакомому по училищу механизации — директору завода по ремонту сельхозтехники. День. Захожу в кабинет директора, а он сидит с дедом в замасленной спецовке  и среди белого дня пьет с ним водку. Допили. Дедок ушел, а директор мне говорит:
— Понимаешь, Порфирий Ксенофонтович, последний токарь пятого разряда написал заявление об увольнении. Уходит на рынок, ключи для замков изготавливать.  Вот я его и уговаривал поработать на заводе.
Нынче «Керують піонери, а працюють пенсіонери».
— У нас в геологической партии был один закон: «Закон тайга — медведь хозяин». А сейчас развелось партий, общественных организаций, фондов всех мастей и расцветок. В отпуске я купил квартиру в Полтаве. Захожу в ЖЕК зарегистрировать. Собрание… Захожу на следующий день.  Собрание… Спрашиваю: «В чем дело?» — «А у нас, — говорят, — собрание Общества охраны животных и жильцов ЖЭКа». Решают, на какую породу собак одевать ошейник, а на какую намордник, и в каком месте их выгуливать. А тут еще Моська гавкнула на Фроську, а Шарик нагадил у дверей Зоськи. Приняли решение в первом чтении и направили в райадминистрацию для согласования. «Не мала баба клопоту, та й купила порося».
— Раньше жили — не тужили, хлеб с салом ели, на других не смотрели. Не лучше, но и не хуже других. И вдруг — «стоп машина!» Оказывается — не так жили. Cколько лет прожили, фабрики-заводы, ДнепроГЭС построили, Северный полюс покорили, в космос полетели — а не так жили.
«Сім років морячив, та й моря не бачив».
Оказывается, у нас нет законов. И пошло-поехало. Позакрывали заводы, фабрики, организации, колхозы и совхозы. Пооткрывали рынки, супермаркеты, МАФы (малые архитектурные формы — ларьки). И начали творить законы.
«Хто вийшов з народу — того назад не заманиш».
Слушайте байку. В обезьянье стадо пришла чужая обезьяна и попросилась переночевать.
— По нашим законам, в стаде не должно быть лишних. Ночуй, но утром ты должна уйти, — сказал вожак.
Утром вожак пересчитал стадо и объявил:
— Она не ушла. По нашим законам, мы должны ее съесть. Съели.
— Вы съели не ту, — призналась чужая обезьяна.
— Это не важно, — сказал вожак. — Главное соблюсти закон.
В древности китайцы говорили: «Держи мысль в здоровом стане — будешь жить вечно», — продолжал свой рассказ дед.
Раньше плодородие полтавской земли, на которой человек способен прокормиться в одиночку, вырабатывало позицию хуторянства — «моя хата скраю».
«Колись Мойсей сорок років водив свої племена по пустелі, щоб по краплині вибити з них дух рабства, а нині за краплину часу розбестили країну на сорок років вперед. Ганьба»!
В селах остались одни старики и старухи. Если что и объединяет запад и восток — это заброшенные, опустошенные села.
- «Засеріалили, загомонили народ — нема нічого святого за душею. Наш селянський «Домострой» — перетворився у Плейбой».
После войны, когда я служил старшим сержантом, в армии на политических занятиях нас учили, что из всех видов искусства самым действенным является кино.
А нынче телевидение, — продолжил свои отпускные «байки» дед Осмачко. — В отпуске я по вечерам включал «ящик». На какой    канал не переключишь — везде одни и те же знакомые лица:  реклама, сатирики, политологи.
Показывают программу «Купуйте українське».
На весь экран заставка:
Саме — ТО.
Солидный мужчина в вышиванке  среди поля подсолнухов  предлагает покупать товары отечественных производителей. Программа регулярно прерывается рекламой. На экране — сплошной импорт. Сверкая белозубой улыбкой, теледива  демонстрирует свои незамаскированные силиконовые тактико-технические данные, щебечет с экрана:
«Счастливое детство — только в наших памперсах»;
« Если вы собираетесь на дискотеку в белом платье — заранее приобретайте прокладки с усиками»;
«С возрастом женщины утешают себя нашей косметикой, а мужчины — средством от перхоти».
И теледива демонстрирует на экране телевизора новейшие образцы зарубежной продукции.
У моих приятелей в Полтаве не по годам разумная внучка. При первом знакомстве с двухлетней девочкой я спросил:
— Ты принцесса или снегурочка?
— Я — Маруся, — ответила она.
Убаюкивая шестимесячного братика, со знанием дела, по месту, уложила ему мамину импортную прокладку с усиками, а себе хотела голову побрызгать средством от перхоти, да мама остановила.
«Від усіх труднощів не вдасться піти — від деяких доведеться бігти». Треба любити свою країну, як би цьому не заважали чиновники від влади».
 Дед Осмачко встал и начал ходить по комнате.
«В країні керує кожен, хто забажає, і навчає, кому заманеться, править дикий капітал, а народ живе в страху, в страху за майбутній день». Когда я в отпуске включал телевизор, то у меня возникала мысль, что кто-то специально держит нас в страхе, показывая эту кровь, убийства, разврат.
Способность животных передавать сигнал опасности через запахи известна давно, — продолжал, покуривая трубочку, дед Осмачко. — А возникновение страха в мозге человека при контакте с другими людьми показывает, что страх заразен.
Порфирий Ксенофонтович снова встал из-за стола и начал ходить по комнате.
— Помню, как-то мы на малом сейнере вышли в море на лов сельди. Море нас и кормит, и одевает. А перед отходом вместо заболевшего радиста прислали другого матроса. Матрос — это должность, а моряк — призвание. По виду вроде ничего, прибыл с гитарой в чехольчике. Пока шли в заданный район лова, наш радист на гитаре бренчал какие-то синкопы и в такт дергался. Шкипер увидел, что чайки кружат над морем и увязался за ними, зная, что они кружат над косяком, сопровождая его на десятки миль от берега. Да так увлекся, не заметил, как погода испортилась. Заштормило. Бросает наш сейнер, как щепку. Вся команда работает, откачивает воду, а радиста нет. Забрался в рубку, дрожит весь, маму вспоминает, потеет от страха. Кое-как выгребли. Двигатель заклинило. Рация отказала. Лежим в дрейфе. И носит нас по воле волн, по воле морских течений. А малый сейнер в океане, что иголка в стогу сена. Хватились НЗ (неприкосновенного запаса — продуктов, галлонов с водой). А его нет. Еле нашли. А это наш радист перепрятал из кубрика на корму и потихоньку себе подкрепляется. Радист сидит на корме, дрожит, кричит:" Темноты боюсь, мне привидения видятся». И постепенно команда начала паниковать. Переругались друг с другом, как бабы на привозе. Чуть ли не с кулаками друг на друга лезут. Не знаю, чем бы закончилась эта ходка,если бы нам не оказал помощь проходящий корабль. Страх уничтожает силу воли. А безвольный народ — народ рабов. Страх разрушает тело человека, вызывает панический стресс — причину всех болезней. Покажите на другого пальцем и вы увидите, что три пальца указывают — куда? — назад, на вас самих. А с этой перестройкой, как говорит в кинофильме «Белое солнце пустыни» один из его героев: «За державу обидно».
— Порфирий Ксенофонтович, а как вас в самолет с таким грузом пропустили? — спросил командир.
— А у меня постоянный пропуск, — ответил дед Осмачко.
— Откуда у вас постоянный пропуск? — удивился командир.
— А я беру с собой пару целлофановых пакетов с корюшкой собственного изготовления и при проверке документов на посадку в самолет даю понюхать для затравки, а потом вручаю на память об острове. Однажды меня даже в зал для важных персон усадили.
— Ну, Порфирий Ксенофонтович, — рассмеялся командир, — с вами не соскучишься. А почему не догуляли отпуск на материке, приехали досрочно? — задал последний вопрос командир.
— Моя главная задача в отпуске была покупка квартиры в Полтаве, что я и совершил, — ответил Порфирий Ксенофонтович. — А приехал я досрочно из отпуска, чтобы довести до конца работу по поиску аэродрома в сопках. С помощью Славы, Юрия Илларионовича и техники наш поиск должен продвигаться более успешно. И еще одна новость. Я попрощаюсь с вами и перехожу на работу в Портовый интернат, поближе к Павлику. Летом он заканчивает десятый класс и мы, после его усыновления мной, переедем в Полтаву. Как у вас заведено, я себе подготовил замену. Если вы не возражаете — это Женя Ступак: хозяйственная, хорошо в технике разбирается.
— А почему не Оля? — спросил командир.
— А вы думаете, Оля зря вторую козу купила? — ответил дед Осмачко.
Командир не понял: при чем тут коза и работа, о чем впоследствии жалел. Вообще, беседуя с дедом Осмачко надо всегда быть бдительным и уметь читать между строк.
Работа по поиску аэродрома велась интенсивно и планомерно. В поисковую работу включился замполит Юрий Илларионович. Он разобрал свой тренажер на водокачке для тренировки в прыжках на парашюте (как назвал его дед Осмачко — «Монстр»), тем самым установил дружеские отношения с Порфирием Ксенофонтовичем. Определился в состав группы под кодовым названием «Банзай»:
— дед Осмачко — руководитель проекта,
— Юрий Илларионович — дозиметрист-приборист;
— Слава Ушивец — инженер-исследователь.
Юрий Илларионович к тому же оказался грибником-любителем. Замполит установил взаимодействие с танкистами и одолжил у них прибор ночного видения, который мог определять тела, излучающие тепло и миноискатель — для определения возможных металлических предметов при поиске аэродрома.
Итак, вооружение поисковой группы «Банзай» состояло из подзорной трубы — теодолита, прибора ночного видения, радиометра — для определения природной радиоактивности скальных пород, миноискателя, аккумуляторных батарей, бинокля, свинцовой коробочки для припоя из ЗИПа и компаса.
Так как в субботу и воскресенье Юрий Илларионович находился с личным составом и проводил запланированные мероприятия, его выходным днем считался понедельник. Поэтому выход группы в составе деда Осмачко и Юрия Илларионовича проходил по понедельникам, в шесть часов утра.
Слава представил карту местных предметов с экрана радиолокатора в заданном секторе и они, в ясную погоду, когда рассеивался морской туман, в звездные ночи уточняли координаты с помощью подзорной трубы — теодолита.
Постепенно сектор поиска сужался, и, наконец, остались неразведанными две контрольные точки в сопках.
Утром, в очередной понедельник, группа «Банзай» в составе деда Осмачко и замполита отправилась на разведку маршрута следующей контрольной точки.
Восточно-скалистые горы открыты холодам и туманам Охотского моря и едва освоены у берегов: дики, суровы, бездорожны. С моря, вдоль низинных долов протянулись белые полосы тумана.
«Умный в горы не пойдет, умный горы обойдет», — прокомментировал поход Юрий Илларионович. И они, преодолев заросли стланика, спускавшиеся к выхоложенному подножью, углубились в елово-пихтовую тайгу. Юрий Илларионович по компасу определял направление движения группы, сверяя его с кроками маршрута, рассчитанного и нанесенного на командирский планшет Славой.
«Если теория Славы верна, — подумал замполит, — то где-то в заданном районе на господствующей сопке должно быть металлическое основание антенны радиорелейной станции.
Юрий Илларионович взобрался на господствующее дерево и в бинокль начал осматривать окрестности, переводя последовательно взор с одного направления на другое.
— Стоп! — сам себе заорал он, едва не свалившись с дерева.
Прямо, в окуляре, увеличенное многократно, смотрело на него основание антенны. Он даже протянул руку, чтобы его пощупать и повторно чуть не свалился с дерева.
— Банзай! — почему-то радостно закричал Юрий Илларионович. — Ксенофонтыч! Нашли! Славик — молодец! Все рассчитал правильно. Не голова — а дом Советов!
Они, спотыкаясь и чертыхаясь, пробирались по зафиксированному азимуту к вершине сопки. К полудню перед ними открылась и сама мачта антенны, которая господствовала на вершине сопки. Взлетно-посадочная полоса, покрытая решетчатыми металлическими плитами, заросла не только буйными зарослями кустарника, но и поднявшимися за долгие годы, деревьями.
— Отбой! Привал! — скомандовал Юрий Илларионович. — Ангары в сопках будем искать завтра по предварительно произведенным расчетам с помощью теодолита и миноискателя. А сейчас зафиксируем исходные данные для расчетов: ширину и глубину взлетно-посадочной полосы и координаты контрольных точек прямоугольника.
Наутро группа поиска «Банзай», возглавляемая Юрием Илларионовичем и дедом Осмачко и усиленная личным составом взвода управления под командой лейтенанта Андрея, вооруженная подзорной трубой-теодолитом, миноискателем, газосварочным аппаратом и портативной радиостанцией прибыла на место.
Юрий Илларионович, приладив наушники миноискателя, в течение первых часов обнаружил в скалах металлические двери ангара, заросшие мхом и невидимые невооруженным глазом. Вскрыв газосваркой замки, группа обнаружила и само место стоянки самолетов и даже учебно-боевой самолет в собранном виде — заводи, садись и лети, а также электростанцию, емкости для хранения горючего.
Складов продовольствия и самого горючего обнаружено не было, Наверное, не успели завезти.
Удача не приходит одна.
Пока личный состав взвода управления раскладывал ящики с запасными частями самолетов, дед Осмачко с Юрием Илларионовичем спустились в сырой распадок, куда не проникали лучи солнца, и замполит включил радиометр. Стрелка прибора поползла вверх. Юрий Илларионович показал  показания прибора Порфирию Ксенофонтовичу и они вдвоем начали внимательно и осторожно разгребать опавшую хвою, замеряя уровень радиоактивности скальных пород.
«Банзай!» — почему-то шепотом произнес дед Осмачко.
В глубине ущелья, в зарослях кустарника он обнаружил корень. Но корень по виду не походил на тело человека. Бережно выкопав его из почвы, дед Осмачко уложил в свинцовую коробочку.
— Идея, овладевшая массами, становится материальной силой, — подвел итоги длительных поисков Юрий Илларионович.
На следующий день командир отослал по инстанции начальству докладную, что смотрителем зданий Порфирием Ксенофонтовичем Осмачко в распадках сопок обнаружен запасной аэродром времен Второй мировой войны, и с его предложением передать учебно-боевой самолет и запасные части к самолетам в Музей Вооруженных Сил.
А Порфирий Ксенофонтович, бережно обложив найденный корень мхом в свинцовой коробочке, оправился в Южный, в отдел растениеводства филиала Академии наук, где и передал по акту найденный корень на проведение исследования его лечебно-оздоровительных свойств.
Размеренно протекает военная служба на «точке», регламентируемая уставами, наставлениями и распорядком дня, прерываемая частыми сигналами тревог и зимними метелями со штормовым ветром. Зима была на исходе…
По расчищенной и укатанной снежной дороге вдоль Пенькограда потянулись машины с юга на среднюю часть острова и обратно, спеша завезти в преддверье весенней распутицы продукты, материалы, имущество.
На рассвете командира разбудил телефонный звонок.
— Товарищ командир! Дежурный по части старший лейтенант Ступак. У жены брата — Оли — вроде предродовые схватки начались. Брат — в составе боевого расчета на позиции, а Вера Ивановна — в отгуле в гарнизоне.
«Так вот почему Оля завела вторую козу», — мелькнула мысль у командира.
— Берите командирскую машину, сажайте Олю, Наталью Павловну и лично везите в госпиталь. Я позвоню в госпиталь — вас встретит на дороге дежурная санитарная машина, — распорядился он.
Через десять минут командирский газик с Олей, одетой в новенький джинсовый костюм, пальто и новенькие полусапожки-лодочки (ну куда еще красивше одеться на «точке») и Натальей Павловной убыл из расположения части. На полпути до госпиталя они встретились с госпитальным санитарным УАЗиком с медбратом, одетым в полушубок и летные унты. Оля и Наталья Павловна были пересажены в «санитарку» и они покатили по утрамбованной дороге к госпиталю. До госпиталя оставалось каких-то полтора километра, да и Оля вроде успокоилась.
На перекрестке проселочных дорог только недавно, каких-то полчаса назад, прошла на учения колонна танков и разбила утрамбованный дорожный снег в месиво. Госпитальный УАЗик забуксовал. Мимо по дороге проходил тралевщик, груженный лесом. Медбрат остановил трактор и объяснил ситуацию водителю: «Везу роженицу — застрял в сугробах».
Отцепив прицеп с лесом, тракторист развернул С-100 в сторону дороги на госпиталь. Медбрат снял с себя полушубок, летные унты, утеплил стонущую Ольгу и они, перегрузив ее в кабину трактора, двинулись по дороге к госпиталю. Впереди трактора, с красным флажком и полусапожками-лодочками в руках бежал раздетый, в одних носках медбрат, а вровень с трактором, заглядывая в кабину, Наталья Павловна.
Через двадцать минут трактор добрался до госпиталя, и Олю отвели в палату.
Утром командиру позвонил начальник госпиталя:
— Ну и наделали вы шороху в гарнизоне этой ночью. Командир танкового полка за несогласованный маршрут прохождения танковой колонны по учебной тревоге, получил взыскание от начальства гарнизона. Мне приказано провести тренировку по эвакуации тяжелобольных военнослужащих из отдаленных воинских частей, а ваша красавица Оля положена на сохранение в госпиталь. При беседе с больной установлен диагноз: насмотрелась по видеоприставке детектива про сложные, преждевременные роды и запаниковала. По нашим подсчетам родить должна через месяц. Привезите медицинскую книжку, байковый халатик, свитерок, туалетные принадлежности, тапочки, а то бегает по отделению, как принцесса на балу, в джинсовом костюме полусапожках-лодочках, с новым начинанием в медицине: «При родах главное — красиво одеться». Впредь, вашим боевым подругам при подобном состоянии прибывать к нам за месяц, без подвигов, и ложиться на сохранение. Под лежачий камень даже вермут не течет. А пострадал в этой истории только наш медбрат — лежит в стационаре с температурой — простудился, пока бегал в одних носках по снегу при эвакуации Ольги.
Вечером командир собрал жен офицеров в городке.
— Уважаемые боевые подруги! Вам приказано за месяц до предполагаемых родов, явиться в госпиталь и лечь на сохранение. А вам, Вера Ивановна, при планировании отгулов к другу в гарнизон, вызывать себе из госпиталя замену. Татьяна Запорожец! Рекомендую дополнить свой лозунг «Красота спасет мир» изложить его в новой редакциеи: «Красота спасет мир, если бережно к ней относиться».
В конце выступления командира к женщинам обратилась Альбина Павловна:
— Надо отослать в госпиталь Оле и медбрату компоты, варенье. Прошу передать ее мужу,-
в разговор включился дед Осмачко, появившийся на собрании.
— А от меня госпитальному медбрату прошу передать пару бутылок настойки на лимоннике и мазь для натирания. Рецепт прилагается.
Через месяц в городок на госпитальной машине приехала Оля с новорожденным мальчуганом в сопровождении мужа, Натальи Павловны и Аленки. С первых дней Наталья Павловна помогала Ольге пеленать, присыпать, купать новорожденного, а Аленка перед дневным сном укачивала его в колясочке и пела колыбельные песни.
А через год  по огороду с палкой в руке бегал розовощекий бутуз Петя (названный в честь госпитального медбрата) и порывался оседлать козу Машку, которая при его появлении убегала в соседний огород.
А жизнь на «точке» продолжалась…
По накатанной дороге регулярно начала ездить в порт, в комиссию по делам несовершеннолетних и в интернат, Альбина Павловна по вопросу усыновления Ванечки. Потребовались справки о семейных отношениях, имущественном состоянии, характеристики с места работы и прочие документы.
Наконец эта волокита закончилась и Альбина Павловна получила свидетельство об усыновлении Ванечки.
На проводах Альбина Павловна доложила присутствующим офицерам и боевым подругам свои планы:
— Ванечке скоро в школу — нужно готовиться. Пойдет в специализированный класс с изучением английского языка. Да и  музыкой надо заниматься, купим пианино. А Геннадий Матвеевич пойдет на работу в районную администрацию, на должность начальника штаба гражданской обороны, мы заранее списались с руководством. Так что приезжайте в гости, дорогие боевые подруги. Ждем вас.
Отслужив установленные срок военной службы, уехали в Орловскую губернию Альбина Павловна, Геннадий Матвеевич и Ванечка.
Александр Запорожец и Слава приняли участие в соревнованиях по штанге островного гарнизона. Александр занял в тяжелом весе первое место и ему вручили чемпионский кубок, а Слава стал призером соревнований. Правда, в его весовой категории других участников не было, но установленный норматив он выполнил и получил грамоту.
— Вот видишь, Слава, — сказал ему Александр, — если и в дальнейшем будешь тренироваться под моим руководством — станешь тоже чемпионом.
Перевелся в портовый интернат Порфирий Ксенофонтович, оставив за себя смотрителем зданий на «точке» Женю Ступак. Работы у нее прибавилось, так как после того, как дед Осмачко со своей поисковой командой «Банзай» нашел место дислокации японского аэродрома на базе радиорелейной антенны и законсервированной электростанции, решением областного управления связи было решено оборудовать телевизионный ретранслятор и семьи будущих связистов-телевизионщиков разместились в городке. Да и жены офицеров могли работать без отрыва от любимых мужей. Перед отъездом в портовый интернат дед Осмачко получил ответ от филиала Академии наук и зачитал его командиру:
«Уважаемый Порфирий Ксенофонтович! Комиссия при филиале Академии наук провела исследование переданного Вами корня и сообщает, что по предварительным данным по своим лечебным свойствам и воздействию корня на организм человека — оно аналогично воздействию плодов лимонника дальневосточного. Целесообразно в указанном вами месте в дальнейшем организовать плантацию по выращиванию искусственного корня. Это предложение включено в перспективный план работы отдела растениеводства филиала и при поступлении финансирования будет реализовано.
Выражаем вам благодарность за проделанную работу и награждаем вас грамотой филиала Академии наук».
Зачастила в гости к Танечке Запорожец Алла (с двумя «л» из портового горкома комсомола), по соседству с которой во второй половине домика проживает Слава.
В промежутках между женскими беседами с Танюшкой, Алла, по совместительству, провела генеральную уборку в квартире Славика, пропылесосила Таниным пылесосом казенный ковер и дорожку, помыла пол, затем постирала в Танечкиной стиральной машинке Славины гимнастерку, майки, платки. Носки, по студенческой привычке, Слава стирал сам. Ну и, конечно, сварила вкусный, ароматный украинский борщ из привезенных продуктов по рецепту деда Осмачко и под его непосредственным руководством.
И через пару месяцев Слава и Алла узаконили свои отношения в портовом ЗАГСе. Свидетелями на свадьбе были Танечка и Александр Запорожцы.
Алла и сейчас по-прежнему курсирует из домика на «точке» в свое портовое бюро комсомола. Правда, зимние детские каникулы на «точке» больше не организовывает.
На празднование дня рождения Петеньки на «точку» прибыли девушки-солдатки: Катерина с мужем — старшиной сверхсрочной службы, с которым она познакомилась на дискотеке, и Маруся с женихом — лейтенантом-двухгодичником Володенькой. Контрольно-измерительная передвижная станция, где он служил, располагалась на территории гарнизона, куда перевели девушек-солдаток.
За рулем новенькой «Тойоты» восседала Катерина, которая недавно закончила школу водителей и получила права. На почетном месте за праздничным столом сидел медбрат из госпиталя Петр, а рядом с ним военфельдшер Вера Ивановна:
— Ну что, Петенька, еще долго я буду ездить варить тебе супчик? — с улыбкой спросила своего друга Вера.
Дедом Осмачко рядом с домиком Ступаков заблаговременно были сооружены деревяныне столы и установлены скамьи для проведения торжества по случаю дня рождения Петельки.
Собрались свободные от дежурства офицеры, боевые подруги – Зина, Маруся и К°, военфельдшер Вера Ивановна с Другом медбратом Петром, Алла  и Порфирий Ксенофонтович.
При Олиных размахах на ее скромном участке было не протолкнуться. А Оля и Женя сами и повара, и официанты. Вместо оркестра – музыкальный центр с колонками.
Но на помощь приходят боевые подруги. Они самозабвенно носятся туда-сюда. Сюда – с салатами и дымящейся картошкой. Туда – с грязной посудой. Но успевают и бокал поднять за здоровье именинника, и закусить, и попеть-поплясать, искренне радуясь веселому празднику. А Олин муж, Володя, колдует над мангалом с шашлыками, ощетинившимися ароматными кусками мяса, прослоенного кольцами лука, и разносит шампуры вдоль столов.
Народ начал постепенно расползаться из-за столов и перешел вначале к активному отдыху в виде танцев, а затем к культурной программе. Олины гости легки на подъем и мгновенно откликаются на любые призывы к веселью.
Командир знал, что боевые подруги с удовольствием «співають  рідною мовою», хотя на Украине сроду не бывали. Вот Оля и Женя – та действительно родом из-под Полтавы, и голос у них необыкновенно сильный, и репертуар богатый.
Они громко объявили песню в подарок маме именинника Оле и запели песню про гуцулку Ксеню:

 Тихi   гори нiч покрила,
 Полонини всi залила,
 А в нiй постать снiжна бiла,
 Гуцул Ксеню в нiй пiзнав.

Совершенно неожиданно в хор стали вплетаться голоса незадействованных в художественной самодеятельности гостей, тенор Славы и бас деда Осмачко внесли лирическую окраску.
Припев популярной песни дружно подхватили почти все:
 Гуцулка Ксеня,я тобi на трембiті,
 Лиш  однiй в цiлім свiті, розкажу про любов
 Душа страждає,звук трембіти лунає,
 Та, що серце кохає, бо гаряча, мов жар.
 Уже прохладная сахалинская ночь, такая непохожая на теплую бархатную украинскую, наступила, а гости все пели и пели. Уж очень хорошим, душевным получился день рождения маленького Пети.   
После того, как комиссия по делам несовершеннолетних при администрации порта категорически отказала деду Осмачко в усыновлении Павлика, в связи с возрастом, неопределенностью семейного положения и имущественного статуса, он, вспомнив слова друга по геолого-разведовательной партии Мансура: «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе», уволился из Пенькограда, передал все дела Жене Ступак, устроился работать в интернат заместителем директора по хозяйственной части. Благо, что директриса выделила на территории интерната квартиру в домике для сотрудников и даже разрешила вечером после занятий приходить к нему Павлику при условии, что Порфирий Ксенофонтович определит свой семейный статус, потому что ребенок в любом возрасте требует женского тепла, внимания и заботы.
«Большие дети — большие хлопоты», — назидательно указывала ему многоопытная директриса.
Тогда дед Осмачко с помощью своих друзей и славной сахалинской милиции отыскал местопребывания своей законной супруги Марии Степановны. Она оказалась на острове, только не на востоке, а на севере, в Охе, где жила вместе со своим героем-любовником, виртуозом-балалаечником местного разлива и работала в местной поликлинике младшей медицинской сестрой (санитаркой).
Он приехал в Оху, отыскал в полуразвалившейся хибаре на окраине города состарившуюся, зарадикуличенную Марию Степановну со своим горе-любовником.
 Порфирий Ксенофонтович хотел для начала дать обольстителю пару затрещин, но, увидев трясущиеся руки, затуманенный взор «дон жуана», услышав его хриплый, спившийся голос, пытавшийся что-то спеть про тундру, железную дорогу и поезд «Воркута—Ленинград», вспомнил слова друга Мансура, что за невест на Востоке платят калым — достал бутылку водки, сто рублей денег и вручил балалаечнику со словами: «Похмелись та не мучся. І не потрапляй мені на очі, якщо не хочеш стати інвалідом за віком».
Порфирий Ксенофонтович собрал нехитрые пожитки Марии Степановны в геологический рюкзак и привез ее в портовый интернат. Отмыл, отстирал ее вещи и начал лечить. Давал пить отвар трав, на ночь натирал мазями, откормил. До тех пор, пока на щеках не появился румянец, а на лице улыбка. Тогда он на интернатском грузовике поехал в универмаг и купил постельное белье, посуду, холодильник, телевизор, компьютер и музыкальный центр для Павлика. И стали они жить втроем, образуя так и не узаконенный статус ближайших родственников.
Вечером Порфирий Ксенофонтович на собрании домочадцев обнародовал и согласовал дальнейший план действий: по окончании Павликом десятого класса и предстоящего выпуска из интерната, они перебираются на материк, в Полтаву, где у Порфирия Ксенофонтовича приобретена трехкомнатная квартира, а Павлик будет поступать в университет на механический факультет. А ближайший план — отпраздновать в субботу новоселье с приглашением командира, замполита и земляка — лейтенанта-двухгодичника Славу Ушивца с молодой женой Аллой.
Каждое утро страны начинается с рассвета на острове, где люди опережают столичное время, а природа сдвинула климат на период: весну на лето, лето на осень, а зиму — не понятно на что: то запуржит, завьюжит, занесет снегом, то пойдет дождь с градом, то пробьются из мороси ласковые лучи солнца.
Каждое утро  в любое время года добывают «черное золото» нефтяники, выходят в море рыбаки, идут на работу рабочие бумажно-целлюлозных и рыбных предприятий, выращивают овощи трудолюбивые селяне, учат детей учителя, лечат людей доктора, репетируют и выступают с концертами и спектаклями работники культуры.
Каждое утро, в любое время года, в любую погоду заступают на боевое дежурство на «точке».
— На боевое дежурство по охране дальневосточных рубежей нашей Родины — заступить! — приказывает командир.
И после проверки материальной части и проведения контроля функционирования по громкоговорящей связи слышен голос командира: «Контроль функционирования проведен. Комплекс – в погной боевой готовности!».
В субботу, когда сквозь морось пробились первые ласковые лучи солнца, командир, замполит и лейтенант Слава Ушивец в сопровождении Натальи Павловны и Аллы, отправились  с разрешения вышестоящего начальства  в порт, на новоселье к Порфирию Ксенофонтовичу и Марии Степановне. На новоселье командир вручил Порфирию Ксенофонтовичу командирские часы с дарственной надписью, Юрий Илларионович от имени боевых подруг — чайный сервиз на двенадцать персон, а Слава — Павлику портативный радиоприемник.
Когда все уселись за праздничный стол, дед Осмачко, загадочно улыбаясь, достал из нагрудного кармана бумагу с печатью и со словами: «Народився без сорочки, та й помру без штанів», — зачитал ее присутствующим:
«За поиск и обнаружение складов военной техники времен Второй мировой войны  Музей Вооруженных Сил награждает Осмачко Порфирия Ксенофонтовича денежной премией в размере пятидесяти тысяч рублей…»
Порфирий Ксенофонтович сделал продолжительную паузу. А после бурных аплодисментов и дружеских рукопожатий продолжил чтение бумаги с печатью:
«…которые, по его просьбе, перечисляются в Портовый интернат Сахалинской области».
Дед передал квитанцию директрисе и предложил тост: «Хай щастить!»
Второй тост за праздничным столом произнес командир:
— Офицером может стать любой юноша, успешно окончивший военное училище, а старшим сержантом срочной службы — только солдат, который служит по уставу и учится военному делу настоящим образом. Уважаемый старший сержант запаса Порфирий Ксенофонтович! От имени и по поручению всего офицерского состава благодарю вас за совместную службу и вручаю командирские часы с надписью: «Старшему сержанту запаса Осмачко П.К. за безупречную службу на Сахалине». Командир в/ч 000.» От всей души желаю Вам, Порфирий Ксенофонтович, Марья Степановна, Павлик, здоровья, счастья в жизни, благополучия. На острове нормальная погода. Быть добру!
После второго тоста, когда мужчины со Славой вышли во двор перекурить, Порфирий Ксенофонтович подошел к Алле, отвел ее в сторону и тихо спросил:
— А не были ли вы, уважаемая Алла Васильевна в тот день, когда Слава рассказывал байки сахалинским девушкам на Анивском заливе в их числе?
Алла покраснела и шепотом спросила:
— А как вы узнали об этом? Да, я была в этот день на однодневном семинаре в Южном, а потом мы с подругами поехали на Анивский залив. Просто Славик из-за своей близорукости меня в толпе своих поклонниц не разглядел. Он мне сразу понравился своей скромностью, открытостью, какой-то незащищенностью — такой вот белый и пушистый на блюдечке с голубой каемочкой. Говорят, что не бывает любви с первого взгляда. Чтобы человека узнать, нужно с ним пуд соли съесть. А мне Слава с первого взгляда понравился. А как вы узнали об этом, дорогой наш следопыт?
— Как вы говорите, уважаемая Алла Васильевна, — запросто. Я сразу понял ваш маневр, когда вы первый раз появились в Пенькограде. Организовать зимние каникулы для интернатовских детей вы могли в любом благоустроенном военном гарнизоне, но почему-то выбрали наш, забытый богом и начальством, край. А потом, проведя один раз это мероприятие, второй раз проводить не стали. Ну, а когда мы с вами варили украинский борщ для Славика из заранее привезенных вами продуктов — я окончательно убедился, что это целенаправленная акция. Вы мне сразу понравились своей напористостью, энергией, целеустремленностью. А Славику в наш сумбурный век именно такая натура нужна. Со временем Слава большим ученым будет. Да и по гороскопу вы подходите друг другу. Он — Козерог, а вы — Дева. Такой союз значительно гармоничнее других. О вас я справки навел в порту у своих дедов-приятелей. Уважают вас окружающие да и жизнь ведете скромную. Ну, совет вам да любовь. А этот разговор пусть будет нашей тайной. На этот раз не военной.
Порфирий Ксенофонтович вышел во двор, закурил свою трубку и задумался.
«Время словно повар: каждый миг готовит оно каждому его удел. А если бы в этот день, когда Славик рассказывал байки девушкам на Анивском заливе, у Аллы не было бы однодневного семинара в Южном?..»
Стояли теплые, погожие солнечные деньки. Просто природа сдвинула лето на осень… На острове нормальна погода…