фраза, высказанная до слов

ФРАЗА, ВЫСКАЗАННАЯ ДО СЛОВ

I
«Фразу, высказанную до слов, не выразит и тысяча мудрецов», - гласит старинная китайская мудрость. Вникая в темный смысл сих речей, прослеживаем ту безусловно верную мысль, что слово не может выразить сокровенного, что потаенное нашей души есть невыразимое. Слово есть абстрактный образ определенного понятия, застывший в единичном символе.
Например, слово «стол» не содержит еще в себе никаких особенностей, это голое, чисто абстрактное понятие всякого стола, которое принадлежит одинаково всем столам, равно как и не принадлежит в отдельности ни одному.
Сказав «мой стол», присовокупив к данному абстрактному понятию некое особенное определение, указав его отличительную черту, я ограничиваю данное бесконечное, всецело неопределенное понятие, наполняя его конкретным содержанием. Так, благодаря своей ограниченности, особенности, отличающей его от всех других столов, он получает реальное бытие, а следовательно, и самостоятельное существование.
Таким образом, абстрактное мышление в самых своих простых, доступных формах проявляет себя в повседневной деятельности обыденного сознания. Именно по этому – по наличию языка – человека и можно отличить от животного, ибо в языке фиксированы чувственные образы в своем абстрактном выражении, которые доступны только разуму, обладающему способностью мыслить абстрактно, коей особенностью Бог и отличил нас от всех остальных животных, не имеющих, как известно, языка, а следовательно, лишенных и мыслей.
Это начальный, но весьма существенный, можно сказать, определяющий момент для мышления, который должен быть фиксирован нами, чтобы двигаться дальше к более сложным построениям абстрактной мысли.

II
Совсем иное – Я, Я есть тождество самосознания с самим собой. Я, как деятельное мышление, мыслит своим содержанием самое себя.
Таким образом, высказывая «Я», имея в виду под ним свое особенное содержание – личное переживание, чувство и т.д. – я промахиваюсь мимо его смысла, ловлю руками воздух, пытаясь загнать в угол Истину, которая давно уже растаяла в темноте, ибо изреченное Я – есть всеобщий предикат, относящийся ко всем Я одновременно и не затрагивающий никакую живую личность в отдельности.
Я в этом чисто абстрактном, бессодержательном смысле есть чистое ничто, становление моего Я в окружающем его мире, голый приемник обрушивающихся на него впечатлений, содержание которых, в независимости от количества накапливаемых ими образов, остается полностью неопределенным.
Из всего вышесказанного следует, собственно, одно: нельзя говорить о живых образах нашего воображения, как о неодушевленных предметах, делясь со всеми сокровищами своей души, оставаясь при этом холодным повествователем о ней.
Поведать о сокровенном можно лишь пользуясь изобразительными средствами искусства, которые сочетают в себе не только чисто внешние, приобретенные навыки и умения, но при этом имеют в себе еще и внутреннюю, духовную природу.
Мастерство, приобретенное путем долгих, кропотливых трудов, помимо целей овладения данным видом искусства, несет в себе еще и задачу открытия в нашем сознании эстетической стороны различных составляющих чувственного мира, который предстает перед нами уже не как просто хаотическое нагромождение пятен, звуков и т.д., но как законченная картина гармонии жизни, осмысленная в себе работой духа в преддверье предстоящих ему великих свершений.


III

Гениальный художник не может упрятать все неумность своего  таланта в хлипкую скорлупу довлеющих над ним обстоятельств обыденности.
Он не должен бояться не найти воплощения своего таланта. Ведь светит солнце, и воздух время от времени озаряется вспышками молний. Дождь и цветы – это две части в непрерывности одного целого, имя которому – жизнь. Цветы не вырастут без дождя и солнца, и уж коли они выросли, если Господу было угодно вдохнуть в них жизнь, значит, дождь будет!
Понимающий это никогда не пойдет на сговор со своей совестью. Верящий в свой талант доверяет все свои помыслы Богу, который сподобил его им. Он всегда найдет в себе в удел благодатные долины, удивляющие все последующие поколения грандиозностью предстающего перед ними замысла и высотой полета мысли.

IV


Гениев рождает время. Гений не может прийти ни раньше, ни позже своего срока. Он есть наиболее яркое воплощение тех напластований мысли, выросших на почве всех прежних достижений духа.
Гений – это настолько грандиозное явление, подобно гигантской вспышке молнии освещающей прошедшие и ныне идущие народы и континенты, что становится просто смешно и нелепо думать, что столь могучее, ураганной силы явление может уместиться в мелкой душонке чиновника, смеющего думать лишь о своем тощем кошельке, ограничивающем круг своих интересов жалкими насущными треволнениями сегодняшнего дня.