Ч. 2. , гл. 2. Иди туда, не знаю, куда

Самое  правильное сказочное направление в поисках
счастья – полная неопределённость.


Сразу встречаю  комментарии сторонних лиц на ситуацию с  Арменом, что со мной у него была только
определённая роль, но остаюсь ему по-прежнему внутренне благодарна, что бы ни
говорили. Знакомые, особенно женщины, те, кто в курсе, с удовольствием
повторяют, что «господин президент» - не настоящий полковник. И что он всего
лишь «снял меня», наивную. Это становится приговором, и я даже не рыпаюсь,
чтобы оправдаться. И за «игру» я ему благодарна тоже – это было талантливо,
фальшивки всё равно  не распознать. Да и
фальсификация, если это она, не обидна, а великолепна. Мне всё понравилось!


Правда, сверхзадача любой
женщины – познать себя через своего мужчину. С ней не справилась. Никакого
мужчины, кроме воображаемого, рядом нет, хоть и вспоминаю Армена всечасно с
теплотой и уважением.   Как он говорил
мне, что под одним зонтиком готов пробыть со мной целую жизнь, что у Александра
Грина учился подаркам для меня, не меньше
«алых парусов», потому что я жду чего-то  совсем уж  необычного, и меня «не соблазнить ни платьями,
ни снедью» (Б. Ш. Окуджава). Иногда он снимал свои знаменитые очки-хамелеоны в
золотой оправе и сразу же становился похожим на застенчивого мальчика,
беззащитного и по-детски робкого. А у последней черты клялся, что ощущает себя
в возрасте «отцов» и той мудрости Востока, что даёт принять свой земной путь
целиком и быть благодарным за всё. Последнего мне как раз и не хватает:
смирения.


С того самого момента, как в
квартире без Армена стало мрачно и холодно, как в склепе,  и я захлопнула за собой дверь, больше уже не
находила покоя.


Вдвоём нам пришлось спешно
обсудить некоторые  планы на мою
отдельную жизнь. Умница Армен дал мне здоровую позитивную установку на будущее.
Но всё-таки  до конца мужчине не понять,
чего лишается женщина, теряя статус «замужней дамы». Конечно, падает
самооценка, моя от этого зависела напрямую: ведь все, кто уже выбраны
партнёрами, автоматически переходят в разряд «лучших», а я наоборот! Теперь у меня
нет этой защиты, «иммунитета», который может дать  только
лишь муж.  И вот я ношу
прабабушкино колечко на левой руке, как в случае развода: пусть, хоть не «лучшая»,
зато «бывшая»!


И что же теперь делать? Армен
предположил два варианта развития событий.  Первый: найти резерв и остаться в аспирантуре
в Москве, а он всё устроил, кто бы сомневался! Но вот эти самые «всё оплачено»
от Армена без него самого образовывали
скользкий нравственный аспект, по-моему. Мужу напоследок не трудно было
договориться  обо всём, с кем нужно, он и
сам когда-то писал докторские на заказ по избранным  темам, всё уже «схвачено». Но «то, что
дозволено Юпитеру, не положено быку». Всё это – про него. И ни слова про мой интеллект.  Мне стыдно так строить карьеру. И я так
далека от «академической дамы» - всё дальше и дальше. Я бы хотела по правилам,
а не так вот просто: уже зачислена и учусь. Как мне смотреть в глаза научному
руководителю, исходя из предоплаты «всё включено»? Армен утверждал, что так
надо, но я так не могу! И  тоже оставляю
на кафедре записку, что была рада знакомству.  А 20 лет спустя по аналогии ещё раз повторно
переживу знакомое с идеей аспирантуры, но
тут даже не осилю термины Светила, застряв на фразе Его Величества: «Определись
с темой». Несколько раз чужую шкуру примерила на себя, - нет,  слишком «Тяжела ты, шапка Мономаха». И решила,
что нечего «с моим-то рылом, да в Калашный ряд!» Если уж со мной этого не
случилось, как положено, то по чьему-то хотению – велению там и не бывать! Вот
если докажу миру, что умна и самостоятельна, то и без аспирантуры буду себя
уважать, тогда и деньги придут адекватные. А что сейчас? Я подпишусь под иронией
«Законов Паркинсона»: «Если ты такой умный, почему такой бедный?» Сегодня этого
только ленивый не цитирует. Как раньше всегда мне это было слышать больно и
обидно! А теперь согласна, что это правильно.


Второй путь – «в деревню, в
глушь, в Саратов!» (Грибоедов), ещё дальше Магнитогорска, бежать, пока не
захочу остановиться. Или вернуться. Так должна отбросить прочь от столицы сжатая
пружина судьбы. Ведь то, что со мной произошло, не должно было бы случиться
вовсе. Вот из-за всей этой аномалии чувствую себя брошенной и глубоко в душе
всё же обижена на Армена, не рационально, а так, как сердится ребёнок на рано
умершую мать, как если бы она сознательно ушла от него, оставив его тосковать
по себе и страдать. Моя боль такой силы, что по приезду домой у меня отнимаются
ноги. Две недели лежу в  запертой квартире,
не отвечая на звонки, еле-еле по стеночке доползая до туалета, не чувствуя
стопы, наступая на них.


Такое уже однажды случалось.
Тогда это произошло под впечатлением от солженицынского текста «Архипелаг ГУЛАГ»,
когда Армен включил его в список целиком, не ограничившись «Одним днём Ивана
Денисовича», пристыдив, что как гражданину своей страны «не знать этого мне  нельзя!» И даже анекдот рассказал, предварив
замечанием: «Детка, ты как Генсек.


Прибывает Брежнев на землю
Архипелага, а его встречают протестом митингующие дессиденты, скандируя: «Архипелаг
ГУЛАГ!»


А он им в ответ: «ГУЛАГ
Архипелаг»!


(Что для него
приблизительно  то же, что и «Здравствуйте,
товарищи!»)


Устыдившись своей темноты,
продралась сквозь текст, как сквозь колючую проволоку нагишом, и тогда впервые
поняла, что ноги отказали – я их не почувствовала. А когда Армен, наконец,
позвонил, я ему пожаловалась на случай, что две недели  прошли в параличе из-за содержания «ГУЛАГА»,
и Армен в досаде уточнил: «Я же не сказал, что это нужно «читать»! Это нужно «знать»!


Теперь моя ярая гражданская
позиция затмилась  мраком личной жизни.


Армен, говоря со мной про
физиологию, как-то отметил, что на моём языке наверняка гораздо больше
рецепторов, различающих оттенки сладкого вкуса, как это бывает у детей. Теперь
уже он сам носил повсюду с собой плитки шоколада, как будто бы «сладкоежкой»
был он, а не я – приходилось регулировать уровень сахара в крови. Учитывая мои
жалобы на повторяющиеся кровотечения, вызванные близостью,  Армен, отчитав меня за беспечность, взял
слово, что непременно посещу женского врача
по этому поводу. Ему незачем было так уж заботиться о моём здоровье на
всю оставшуюся жизнь без него. Какая теперь разница, что  это такое со мной?


Но к гинекологу, как только
встала на ноги, я всё же поплелась, как бы ни боялась  приёма, спустя почти два года, после необратимо
 со мной случившегося.


Врач Шварцгорн Лидия
Анатольевна  приняла меня  по-хозяйски и вполне приветливо. Долго, по
меркам советской медицины,  2-3 минуты предлагала
сдаться  на кресле, а до того её
рассмешил  мой концерт в коридоре, когда
на пожелание обнажиться ещё у дверей кабинета за ширмой, я, запаниковав,  крикнула ей: «Но тут женщины и дети!» Это и
всю очередь позабавило.


Выводы после осмотра были и
вовсе какие-то безрадостные: «Вам вряд ли удастся забеременеть естественным
путём из-за инфантильной матки!»  Мне
хотелось всё расспросить поподробнее, но врач не собиралась беседовать по
душам, вручив мне стопочку  направлений на
анализы, куда были включены все самые традиционные. Так я узнала, что  моя микрофлора в норме. И больше ничего
необычного, кроме странного определения ценнейшего внутреннего органа. На мой
коронный вопрос о кровотечениях  врач
ответила, что это может быть «от чего угодно». Ясности не привнесло нисколько


 А  мне
предстоял согласно выбору отъезд в деревню как на необитаемый остров.