Под следствием

Нужно отвечать… Но откуда взяться былой остроте мысли, когда нахожусь под следствием! Препроводили в отдельную камеру, предварительно забрав все колющие и прочие опасные для собственной жизни предметы. Ну, чтобы не вздумал, случаем, унести с собой на тот свет свою  самую главную тайну. Её  то они и хотят у меня выведать. Исключительно для этого пригласили на дознание, думают, я им всё расскажу! Наивные. Ну я конечно же и пришел. Скучно… Что мне делать еще? А так – поучаствую что ли в перекрёстном допросе со Своей Тенью? Или еще с кем, не знаю, какого свидетеля они там для меня выискали… А любопытно!

Вызывается первый свидетель, - Первая Любовь Ивановна.

- Скажите, Любовь Ивановна, Вам знаком этот человек?
- Нет.
- Спасибо. Больше у нас к Вам никаких вопросов не имеется.

Ну вот… а меня спросить так и не удосужились!… А вдруг, - врёт она всё- и я её откуда-то знаю? Ну, где-нибудь случайно увидел, может, когда под воду нырял, задержав дыхание, или, когда на чей-то балкон от нечего делать голову запрокидывал – вдруг она с него на меня глядит? Конечно, нет. Но всё-таки… Сказать то я – имею право! Что ж это они…

Вызывается второй свидетель, - Пятак Надежда Кузьминична.

- Скажите, Надежда Кузьминична! Вам знакомо лицо… умм… нашего Не Потерпевшего?
- Не-а. Я то в лица не больно то уж и заглядываю. Всё больше на руки внимание…
- А отчего ж это так?
- Да работа такая.
- ?
- Кондуктором, в трамвае работаю. Лица то - все почти одинаковые…  Разве что, кто бородой вздумает уколоть… Как всех упомнишь то? А вот руки… Руки! Всё про человека расскажут. Каждые запримечу, каждые обилечу. Никто без моего участия не останется. Всем я нужна, кто со мной в одном трамвае то едет.
- Ясно. А его – вы случаем никогда не замечали?
- Как же! Ехал. И не однажды. Только всё время под зайца косил. Думал – я не вижу. Но так это ж ведь личное дело каждого – со мной или без меня обходиться.
- Н-да. Спасибо, Надежда Кузьминична. Вы нам очень помогли. А не скажите ли напоследок – откуда у Вас такая звучная и эмм… круглая фамилия?
- Так ведь как-никак кондуктор то я - в четвёртом поколении!

Ну вот! Еще лучше! Будет на меня наговаривать. В детстве – да, было. Пару раз без билета в автобусе проезжал. Но так это ведь только для остроты ощущений! Двери задние распахнутся – сейчас народ заходить будет… а ты - юрррк на волю! И бегом припускаешь. Ну что  - кто меня ловить будет? Да и зачем, вообще, билет, спрашивается? Надеяться, понимаешь, что вот возьмёшь – а там счастливое совпадение обнаружится? Слабая надежда! Копеечная.

А как по мне, то:  чем крохотная надежда – лучше глубокое отчаяние. А еще правильней, думается, вообще выйти за пределы этих полюсов, за пределы этого крохотного дребезжащего всеми правдами и неправдами,  вагончика… И - то ли поэтому, а то ли попросту потому что нет денег – предпочитаю сейчас в транспорте не ездить, а ходить пешком.

Третьим свидетелем по делу Шопена Бессердечности вызывается… автор Давай Мы Встретимся.

- Скажите всё-таки – чьи же это объявления развешены сплошь и рядом по всей вашей страничке – Ваши или же Его? Только, предупреждаю, - лучше говорите правду – а то, если что такое раскроется, мы можем привлечь Вас за лжеавторство..
- Ой! Тогда… можно я перестану быть свидетелем... и Вы… можете записать, что я явилась к Вам добровольно с чистосердечным признанием?
- Так-так! Что всё это значит?!
- Я хочу признаться в соучастии. Мы сговорились с Ним… Дело в том, что я размещала все эти объявления на моей страничке с Его подачи.
- Может, он применял по отношению к Вам силу или же шантажировал Вас? Отчего Вы согласились?
- Нет. Всё было добровольно. Я хотела, чтобы он всё-таки с кем-нибудь встретился.. Нашел себе кого-нибудь… Да поскорей. Понимаете – погибает же человек! В рассвете сил – погибает! И к тому же… Я хотела счастья для Него…. Я… да чего уж тут – откроюсь. Я сама была влюблена в него… И хотела, чтоб он поскорее ушел из моей жизни… Ибо быть почти всё время  с ним рядом… С этими его приглашениями на свидание, или же – рассказами – тут сам черт ногу сломит – что же это всё-таки такое… Но поверьте: быть с ним – это сплошная мука!.. Читать <Его глазами> строки всех тех, кто отозвался на этот  его – то ли отчаянный душевный порыв, а то ли весёлую шутку… В конце концов это стало выше моих сил. И я – самолично, без его ведома, написала последнее письмо, опровергающее все предыдущие… Я думала – так будет лучше… А вышло…
- Ну ладно, ладно! Сентиментальный автор, оставьте Ваши слёзы вне нашего поля зрения. У нас к Вам всё. Спасибо, что во всём сознались. Суд позже рассмотрит для Вас меру пресечения.

Час от часу не легче! Еще и Её судить! Да за что? А впрочем… всё равно до суда эта наша страничка не дойдёт. Закроется – и дело с концом. И примечание: «автор опубликовывал свои произведения в невменяемом состоянии и потому – все, кто случайно всё-таки успел прочесть хоть одно  произведение – просьба срочно обратиться к врачу: стали бы Вы, будучи по Вашему скромному убеждению здравомыслящим человеком – читать невменяемого автора?! Поэтому – лучше перепроверьтесь, чтобы вдруг не оказаться в один момент такой же угрозой для общества»

Но когда же в конце концов вызовут меня? Столько молчать – становится просто невмоготу. Хмм… Наверное, они это прекрасно понимают, вот и «допекают» меня до нужного им состояния… Когда я буду уже совсем никакой – никому не нужен на свете – и вот тут во всём то и сознаюсь! Зачем пишу… Зачем только и делаю – что пишу. Зачем пишу опять и снова, и снова и опять не нахожу того, для чего пишу… Да и потрудней вопросы – наверняка найдут, чтобы я с привычной лёгкостью на них ответил, в очередной раз выдав себя за беззаботного и узревшего Истину человека.

«Признайтесь, - спросят они, - у Вас наверняка есть какой-то специальный бинокль, через который Вы всё так прекрасно разглядываете?»
«Ха! – отвечу я не задумываясь, - да тут не бинокль нужен, братцы, а – биноклем по голове!»

Но – не спрашивают. Всё еще не спрашивают. Не вызывают. Ищут всё новых свидетелей… Кто меня, наконец, сможет как следует засвидетельствовать.. А я тем временем, чтобы скоротать как-то в одиночестве свою бесконечность, вожу карандашом по страницам тетради, рисую какие-то линии, контуры, числа… И смотрит на меня через отворенное окно звёздное небо – и отчего-то подмигивает…