Два друга часть 2

Прошло почти два месяца. Снег уже стаял, и деревня стала преображаться от зимней спячки. Деревня наполнилась неповторимыми звуками. В каждом дворе и в колхозе готовились к пахоте и севу и конечно к празднику первомая. Работы хватало всем, и малым и старикам у которых остались еще силенки. Весне радовались все, мычали коровы, вышедшие из душных стаек в загоны, коты и собаки устраивали шумные свадьбы, а на старой раскидистой черемухе устроили базар воробьи, радовались, что пережили суровую зиму. Старики и бабки выбрались за ворота, сидели на лавках и грелись на солнышке, наблюдая и обсуждая происходящее во круг, не что не промелькнет не замеченным.
Васька с Мишкой старательно помогали по хозяйству, но больше мешали и их выпроваживали на улицу. Мишка уже окреп, спрятались ребра, и появилась силенка. Он раньше не любил молоко, а сейчас не отставал от Васьки и пил кружками в место воды. Деревенские ребята собирались на лужайке, на не большом пригорке. Он уже подсох и там играли в лапту, чижика и конечно в чехарду, Иногда просто сидели, отдыхали и о чем то, своем спорили. Мишка был уже свой и все забыли от куда он здесь появился. Раз, придя домой с разбитым носом, он гордо всем домочадцам заявил.
– А я седня подрался и Васька сказал, что я уже стал мужиком. Тетя Соня засуетилась, запричитала, а Васькин отец рассмеялся и говорит.
– Да не чего страшного Соня, еще не раз носы расквашены будут, они же мужики, а ты Мишка молодец, но драться надо по справедливости и не обижать малых. Понял?
– Угу, понял дядя Степа.
В Мишкиной семье потихоньку все налаживалось, дядя Костя пропадал в медпункте, а его жена в избе читальне. Назначить фельдшером, назначили, а в наличии почти нечего не было, кроме зеленки и касторки. Придя в первый раз в медпункт, он почесал затылок и пошел в сельсовет.
– Здравствуйте, как можно работать, если элементарного нет. Обратился он к председателю.
– Здрасте, да у нас и медиков нет, одни знахари, ты напиши что надо, я и передам в районе кому надо. С обозом прибыли и медикаменты, и когда прочитав список прибывшего от негодования доктор плюхнулся на стул и матернулся в три этажа, хотя за ним этого не замечалась, даже какая то тетка было сунувшая нос, быстро испарилась. Пришлось опять идти к председателю и доказывать нужность того и иного.
– Да ты позвони главному врачу. Стал вызывать оператора председатель. При первых словах его прервали и не стали слушать, сказав, что медикаменты отправили и бросили трубку.
– Ладно, давай список, я еду в район, нужно кое что привести к первому мая, ну и похлопачу по твоему делу. Став читать список председатель.
– А на хрена микроскоп? Удивился он.
– Это для биологического анализа.
– Ладно, все равно не понимаю, постараюсь выбить. Он сдержал свое слово, привез целую телегу ящиков. Прислали все по списку, даже не плохой хирургический набор, что приятно удивило.
– Спасибо! Стал благодарить председателя доктор.
– Ты не обижайся, они еще с не доверием к тебе относятся, пришлось их убедить. С улыбкой проговорил он. Каждый день кто то приходил со своими болячками, а то и просто поговорить с грамотным человеком, и это отнимало много времени. Его жене тоже приходилось задерживаться до позна. Пришлось все распределять и составлять каталог, потрепанные книги пришлось реанимировать, а их было больше половины. Хорошо на помощь пришли ребятишки. Вечером после работы люди тянулись в избу читальню на публичные чтения, ведь в деревне было много не грамотных и они с большим интересом слушали рассказы и стихи, иногда приходили целыми семьями, нарядно одетыми. Им нравилось, как с упоением читала эта хрупкая и красивая женщина. Из за уважения к ней мужики не дымили самосад и на цыпачках выходили покурить, а когда возвращались тихо спрашивали что было, и тут шикали на них и наступала в новь тишина и если прислушаться можно было услышать стук собственного сердца. Иногда кто то вздыхал, а женщины украдкой смахивали слезу кончиком платка. Когда все выходили из избы, было бурное обсуждение услышанного, и голоса еще долго растекались по улицам засыпающей деревни.
Мишка с Васькой маялись что не могут сходить в лес и на речку. В лесу было еще сыро и ноги быстро намокали, особенно Мишкины, в старых разбитых ботинках. Как он умудрился не заболеть, этого ни кто не знал, скорее всего закалка на этапе, когда ехали сюда. Днем играли с ребятами, а вечером сидели на печи и мечтали о дальних странствиях, походах по глухой тайге и опасности, которые будут подстерегать на каждом шагу. Иногда просто лежали и смотрели в потолок, думая каждый о своем, и потом кто ни будь вскакивал и начиналось обсуждение чего то нового, что им предстоит в жизни, а сбудется или нет они не знали. Иногда так спорили, что привыкшие к ним тараканы разбегались по щелям, и приходилось вмешиваться старшим. Они умолкали и через некоторое время спор по новой вспыхивал. Их сгоняли с печи и каждому давали задание, что бы утихомирились. Отец Васьки с братьями готовились на охоту по перелетной птице, и Васька ходил за отцом и канючил что бы его тоже взяли. Отцу это надоело.
– Ладно, собирайся. Радости не было предела, он засуетился надоедая матери, но тут застыл глядя на грустного друга и задумался. У него было смешанное чувство, ведь он оставляет друга одного, а так хотелось на настоящую охоту. Отец перехватил его взгляд.
- У Миши ботинки худые, да и не ходят в них на охоту, ноги отсыреют и замерзнет. Говорит он.
– Пусть Васька едет. Тихо проговорил Мишка. Отец оделся и вышел на улицу. Друзья насупились и не разговаривали. На следующий день, вечером дядя Степа принес сверток, а когда развернул там лежали маленькие новые бродни, низ кожаный, а голенища с крепкого брезента.
– Это Миша от меня подарок, теперь ты будешь настоящим таежником, рыбаком и охотником.
– Спасибо большое! Сказал он, не зная то ли радоваться, то ли плакать от радости. Его лицо в это время не сможет описать ни кто. Тетя Соня переживала за сына и не хотела отпускать его.
– Да не переживай, все будет отлично, они под присмотром, да и пора осваивать тайгу и все прелести таежного быта, вон какие мужики. Успокаивал Дядя Степа. Утром рано встали, позавтракали, загрузили телегу, и отправились в путь. Собаки, находящиеся в вольере увидев ружья, и увидев что их не берут расскулились и развизжались, подняв шум на всю деревню. Ехали в лесу по старой, грязной и разбитой дороге, прыгая на корнях и валежинах. Это было чернолесье, вековые ели и пихта макушками упиравшимися в небо, и друзьям было жутковато находиться в этом сумрачном лесу. Они вертели головами как филины, не пропуская каждое шевеление, и прислушивались к каждому шороху. Васька достал из кармана сухари, запасенные в дорогу, и обои захрустели. Лес не заметно кончился, и они выехали на поляну, не вдалеке сквозь кусты просматривалось озеро. На краю поляны стояла в зарослях не большая избушка и рядом навес для лошадей, туда и направились. Друзья дружно заскочили в избушку, и в нос ударил запах прелого сена, и было влажно. В углу стояла буржуйка и от стены до стены нары, а с боку у маленького окошка притулился не большой столик, на котором стоял огарок свечки и помятая миска.
– Так че расселись, вперед по дрова для костра, таскайте сухие валежины и сучки, не бойтесь тайги, пусть она вас боится. Смеется дядя Степа.
– Петя пригляди за ними, а то струхнули наши герои в лес идти, да и заблукать могут. Наказал сыну отец.
– А че по утям полить не будем? Разочарованно спросил Васька.
– Ну ты скор паря, подготовить все надо, дров для печки, лодку подшаманить и другие дела, только успевай шевелится. С Петькой было не так страшно, ребята потихоньку осваивались и уже не боялись заходить в лес. Отец пошел с Колькой к деревянной лодке, которая лежала к верху днищем под большой елкой на бревнышках. Разожгли костер, и отец запихал в него толстый прут, стоявший возле елки.
– Вы следите за костром, что бы жарко горел, а мы со старшими займемся другими делами. Работали все слаженно, раскаленным прутом прошлись по швам, растапливая смалу, приготовили жилище к ночлегу, наготовили дров. На костре был сварен обед, и дружной артелью был съеден до чистоты котелка. Передохнув, спустили на воду лодку. Она не текла, и старшие братья отправились ставить чучела уток перед засидками. Остальные двинули по краю озера. Ребята семенили по тропке среди кочек, спотыкались и падали отставая от ходко идущего таежника, пока не выбрались на не большой бугорок с кустарником. Здесь с жердочек были сделаны засидки, замаскированные лапником и пожухлой травой.
– Ну вот, щас поправим и будем ждать. Закручивая самокрутку сказал отец. Закончив к ним подплыли братья, и по еле видимому ручейку загнали лодку в кусты, прикрыв лапником. Мимо них несколько раз просвистели крыльями стайки уток, и видя людей уходили верхушки деревьев.
– А зачем чучела? Неожиданно спросил Мишка.
– Птицы осторожны и не сразу садятся на воду, дают круги и если что заподозрят уходят в другое место, а когда сидят собратья с ходу садятся. Объяснил Николай.
-Ну, все пора. Ребята расположились на лапнике в засидке Васькиного отца, а братья ушли в другие. Сидели и ждали, друзья не могли усидеть на месте, вошкались и шумели. Не большая стайка крякошей была спугнута и улетела восвояси.
– Сидите тихо! Как мыши. Тут послышался легкий свист крыльев, и стая уток начала приводняться, отец вскинул ружье.
– Пчхиии!!! Звук эхом прошел по озеру, и утки не успев сесть, взмыли в высь.
– Да что б тебя! Прорычал на Ваську отец.
– Соломинка в нос залезла. Оправдывается сын.
– Еще раз чихнешь или перднешь, отправлю подальше в лес и там будешь сидеть до темна. Васька притих и сидел не шелохнувшись. Вечерело, и начался лет утки. Наконец сели несколько уток, отец вскинул ружье, друзья дружно вжали головы в плечи и зажмурили глаза. Раздалось несколько выстрелов. Пацаны открыли глаза, и когда дым рассеялся увидели несколько уток, одна еще была жива и барахталась в воде. Братья уже бежали к лодке, и в скорее добыча была на берегу. Снова затихли и напряженно ждали. Васька был привычен к смерти животных, а Мишке было жалко уток. Он помнил как на городском пруду кормил этих птиц крошками от батона, и смеялся как они шустро отбирали друг у друга хлеб. Мишка воспрянул и не стал показывать вида, ведь потом его могли больше не взять ни куда.
– Батька дай пальнуть.
– Да сиди ты заноза тихо, я тебе так пальну по заднице, что расхочется. Васька насупился и больше не подавал признаков существования. Добыли еще несколько птиц, и уже по темноте возвращались к избушке. Разожгли костер, затопили печку в избушке, повесили над костром котелок, надо было поужинать и приготовить на завтра, и сели щипать уток.
– Че смотрите, давай щипайте, раз прибыли на охоту. Давая друзьям по утке, проговорил Петро. Васька взялся рьяно щипать, что перья начали летать по округе.
– Тихо ты, перо и пух собрать надо. Мишка вертел утку в руках не решаясь, от запаха крови комок подступил к горлу, и стиснув зубы выдернул первые перья, потом еще и видя что ни чего страшного нет стал по шустрее дербанить перья. Уток осмолили, положили в большой берестяной туес и унесли к ручью, в ледяную воду. Утром когда еще было темно, отец начал поднимать сыновей и Мишку. Старшие мгновенно вскочили, а малые не хотели вставать.
– Пусть спят, а то сонные будут шуметь и не будет охоты, а ты Николай останься, вдруг косолапый заявится. Коля нехотя подчинился отцу. За утреннюю зорьку и в течении дня до темноты шла добыча. К ночи ребята ели ноги волочили от усталости, а когда легли спать, моментально заснули. Еще в обед отец подозвал малых и они отошли в сторону пострелять. У него была старая бельгийка с двумя стволами, досталась от отца. Ему это ружье подарил купец, который в сильный снегопад сбился с пути и съехал на другую дорогу, на них и наткнулся Васькин дед. Он вывел купца с людьми в деревню и за спасение был одарен деньгами и этим ружьем. Стрелять было страшновато.
– Не боись, я рядом. Васька уперся спиной в пузо отца и поднял тяжелое ружье, отец же придерживал за цевье.
– Ну, пали! Сын зажмурил глаза и нажал на курок. От отдачи Ваську вмяло в живот отца.
– Жми на второй. Руки тряслись, и стволы ходили ходуном. Выстрел, отдача и опять Васька влип в живот. Его распирало от радости и восторга.
– Давай ты, Миша. Мишке было боязно, но видя как стрелял его друг, он уверенно поднял ружье. Прибыли домой на следующий день к обеду. Друзья пошли в дом и на перебой стали рассказывать, что они стреляли из ружья, что щипали уток и им доверили следить за костром. Усталые, они кое как разделись, залезли на печку отсыпаться.