нет конца. бытиё. бренность. вечность. кусок говна

У всех в офисе подвижные кресла. Кроме моего. так хочется отъехать от стола, прокруться пару раз на стуле вокруг своей оси. Хочеться. Но ножки кресла упираются в пол.Я как птица с обрезаными крыльями.

Уже год, как я безкрылый. Уже год, как я безнадежен. Уже год, как я бесполезен. Уже год как ушла Виктория. Помню, еще в детстве улыбчивая молодая докторша говорит моей маме: "у вашего сына невроз". Неделю назад уже старый бородатый врач сказал мне, стянув на кончик носа очки: "видите ли, В., возможно, в связи с утратой любимой и резким изменением привычного образа жизни, вам была нанесена некоторая психологическая травма... Которая, как я вижу, медленно, но целенаправленно перерастает в деперсонолизацию и психическую анастезию, то есть, говоря простым языком, вы теряете своё "Я". Я полностью просмотрел принесенные вами дневники и вот что отметил - последние полгода вы просто-напросто опустили все интересные темы о вере, мироздании, религии, которые постоянно затрагивали на протяжении всего дневника. Вы часто упомянаете о том, что больше ничего не чувствуете, кроме депрессии, душевной боли, а главное - пустоты и бесполезности. На некоторых страницам, Вы пишете о себе вообще от третьего лица..."
Сегодня В. выглядит не совсем хорошо. Может потому что начал пить уже с утра. Небрит. Немыт. Голоден. Пьян. Он идет шатаясь ко входу в метрополитен. Рука скользит по сальному перилу. когда Виктория бросила его, В. еще не осознавал всей трагичности ситуации. За время проведенное с ней он успел позабыть какого было болезненно его одиночество. Работа рвала его изнутри. Вся эта безумная круговерть: выращивание пролежней на жопе, ксерокопирование ксерокопий, отчеты, блёвовыжимательные ланчи... Одиночество - это слишком больно. Слишком неприятно. Твой лучший собеседник и друг - чувак по ту сторону зеркала. Твоё любимое занятия - чтение посланий из иного мира, тонко зашифрованных в узорах обой на стене в зале. Вкуснейшее блюдо - крепкие сигарета, крепкий кофе и заваренный бич-пакет. Любимая книга - твои дневники годом ранее. Секс - вечерний онанизм. Зарядка - он же. Раньше в голове В. мысли шли четким строем, сейчас же одна половина из них просто исчезла, высохла с последними слезами, в то время как вторая устроила нескончаемую болезненную оргию. Сегодня его мысли бесполезны. Изжованы, как приторный вкус сигареты "Вингс", как предвыборная газета неудачливой политической партии, которой подтерся очередной зевака...
Если человек говорит, что его жизнь никчемна и бесполезна, то просто приставьте к его горлу нож. Приставьте так плотно, что можно было бы почувствовать лезвием тонкую ниточку его никчемной жизни. Вцепитесь в рукоятку так крепко, чтоб казалось, будто нет уже пути назад, и вы вот-вот одним движение вспорите мягкую кожу шеи, разрубите глотку и упретесь в позвоночник, а теплые фонтаны алой крови из разорванной артерии омоют ваше лицо. Дайте почувствовать ему свою ярость. И тогда, уверовав в неизбежность скорой смерти, человек возлюбит свою жизнь больше, чем что-либо на свете. Страх очистит его душу. и будьте уверены, сразу же после того, как вы уберете от его горла нож, якобы дав ему шанс, он побежит к забытой жене, которой изменял на протяжении нескольких лет, и приласкает её как в первую брачную ночь; он потратит всю заначку не на стриптиз по субботам, а на игрушки детям и ожерелье любимой; он бросит курить, пить; он станет впервые по-настоящему счастливым. Нужно напомнить человеку о смерти, чтобы показать настоящую цену жизни. Для этого она и придумана. Верьте вы хоть в Будду или Иисуса, или не верьте вообще - за секунду до неминуемого финала вы будете умолять об отсрочке. Но жаль, что это уже не про меня. Приставь кто-то к моему горлу нож, я бы сам шее напоролся на лезвие. Тоска, выворачивающая суставы и рвущая нервы, засела слишком крепко. Слишком глубоко. Как огромный паразит в кишках старой бездомной дворняги. Поздно избавляться от нее. Излечиться можно только смертью.
Я стою на самом краю платформы. Сотый раз пробегаю глазами зеленую табличку с расписанием станций метро, грубо привинченную к холодной стене. Под землей другой воздух. Совсем не такой как там, наверху. Метро - огромный атракцион для всех жителей города "Почувствуй себя в могиле". Здесь ни чуть не смениться атмосфера даже если все посетители метрополитена резко сдохнут. Просто станет намного тише... Люди на меня подозрительно косятся. На дешевую водку в моей руке. Или на сальные волосы и щетину. А может этим сукам просто не нравится, то что перед своей смертью я даже не удосужился натянуть штаны, и сейчас жду первого вагона в одних дырявых трусах и пыльном пальто? Ну и хули такого?
- Э, ты, старая манда! - кричу с недоуменеем пяляшейся в мою сторону старушке, - я тебе не Лупе Велес, чтоб стараться подохнуть феерично! И не Курт Кобейн, чтоб прятаться с двустволкой, опасаясь того, что меня кто-то остановит! Мне похуй! Пусть это увидят твои внуки, её дети... - я тычу пальцем в мамашу с двумя уткнувшимися в платье сынками - Я простой менеджер простой фирмы просто хочу сдохнуть и всё! Окей, бабусь?
И вот где-то там я уже слышу приблежающийся поезд. Гремит рельсами, подзывая к себе. Ну вот и конец истории. Конец депрессиям, алкоголизму, постоянному самобичеванию, бесполезности, ощущению пустоты, тошноты. Конец страданиям. Я больше не услышу автоответчика Виктории, криков начальника. Меня больше не будет сводить с ума рев неугомонных улиц. Хватит с меня этого. Всё. Из тунеля пробивается свет. Закрываю глаза. Просто делаю шаг правой ногой с платформы в пустоту...
Вот уже наклонившись и почти соскользнув вниз, чувствую как сильная рука крепко вцепляется сзади в воротник моего плаща и резко вытягивает меня обратно. В мир. Да так мощно и быстро, что ворот вдавливается мне в горло, сбивая дыхание. Даже в глазах потемнело. Рядом проносится поезд. Мелькают вагоны. А я стою наклонившись, откашлтваюсь. И понимаю, что мне не везет даже в смерти.
- Я смортю, мсье, вы сегодня самоубиться надумали. - голос за спиной. Эллегантный такой голос. Грубый красивый мужской голос.
- Как же вы догадались? - откашлявшись со злобой и сарказмом отвечаю, не поворачиваясь к собеседнику.
- Знаете ли, чую за версту такие намерения. Видимо, негожий денек выбрали для столь благородного дела. Решил я сегодня выйти вот, старушку в метро изнасиловать, смотрю - стоите, вагона ждете. Ну я и сразу понял, что подохнуть решили...
- Старушку изнасиловать? - говорю с усмешкой, поворачиваясь к незванному спасителю.
Передо мной высокий мужчина. В черном изорванном пальто. с русыми седоватыми волосами, зачесанными наверх.Худой. Скулы выпирают так четко, как у злодеев в американских мультиках. И, о боже, лицо его испещеренно грубыми шрамами, круглыми, как от огромных чириев, оно исполосованно длинными розовыми нитями шрамов. А выкатившиеся яблоки глаз, обрамленные тёмной синевой, смотрят прямо сквозь меня, пылая диким безумием. Видимо, видя моё недоумение и страх, мужчина улыбается. Обнажает желтые зубы.
- Вы так на шрамы пялитесь? - говорит он мне с улыбкой и спокойно продолжает не дожидаясь ответа - те, что кругленькие - сигаретные ожоги, полосы - от лезвия и ножа.
- вас пытали?
- Пытали? - усмехается - почему сразу "пытали"? Ведь ты вечернюю дрочку не называешь сексом. Я же заметив на краю твоих губ крошку, не спрашиваю "Тебя покормили?", проще "Ты поел?" Зачем "пытали", когда я без проблем могу с собой сделать это сам.

Мы едем куда-то в полупустом вагоне метро. Он сидит передо мной на красном жестком ободранном кресле. Я стою, вцепивишсь в поручень, и смотрю сковь стекло. Туда. Страшная стена подземелья пробегает мимо. Так быстро. Я хотел покончить жизнь самоубийством. А стена бежит. Бежит так быстро. И так мимо...
Стена останавливается. В вагон вваливаются люди. Такие разные, но такие одинаковые. Бабушки, внуки, тёти и дяди. Что-то им нужно. Куда-то спешат. А стена стоит. Ждет. Или просто стоит...
Зачем ей это надо?

Этот мой спаситель закуривает сигарету. Прямо в метро. И говорит:
 - Святые. Священнослужители. Они пропагандируют смирение. Они не спят со своими любовницами, со шлюхами. У них их просто нет. Они вряд ли мастурбируют и вряд ли курят марихуану. Если только тайком. Без свидетелей. Закрывшись в своих маленьких и тесных кельях. Лозунг "будь смиренным и после смерти ты попадешь в рай"
 - Но разве попасть в рай это плохо?
 - А разве хорошо? Смирение ведет к смирению. Вот как... - отвечает, втягивая в себя очередную порцию дыма.
 - В смысле?
 - Тебе вряд ли в раю разрешат дрочить и ****ь девственниц. Каждый священнослужащий после смерти получает звание святого. Пропаганда смирения и покоя. В раю ты получишь тоже самое. Душевное спокойствие. Оно тебе нужно?
 - Ну не знаю... - поднимая плечи, отвечаю. Стена уже не так интересна. Пусть себе бежит.
 - Каждый служащий ада после смерти получит звание демона.
 - и Что?
 - И то... Пропагандируй безумие и поддавайся всем искушениям и тогда после смерти всё это вернется к тебе. Получив статус демона, ты сможешь делать что хочешь. ты будешь окружен самыми красивыми шлюхами, самый чистый кокс будет вместо песка у вискарного побережья, ты получишь всё, всё что пожелаешь...

Выходим из метро. Наверх. На свободу...

- Так вот.. - говорит он, - мне насрать на твое любое возражение.
- Нооо... - протягиваю, пытаясь возразить. Так. Для вида. Но, черт возьми, мне нравиться его идея. Вся эта филосовская бурда, постепенно выветривающаяся из головы последний год, не дала мне ровным счетом ничего. И тут появляется какой-то псих с дикой идеей. И он! Он дает мне смысл!
- Что, "но", сопляк? Я дал тебе шанс. Я не позволил тебе сдохнуть. Теперь послушай меня, раз всё равно на жизнь насрать... Дай волю безумию. И поверь, ты будешь вознагражден.

Как просто жить когда потерял идеалы. Когда нет ничего, что могло бы сказать: "стой! если ты не остановишься, ты потеряешь меня навсегда." Как просто жить, когда врач говорит, что у тебя деперсонализация и теперь можешь попрощаться со своим мнением. Теперь его просто НЕТ. Нет твоего "Я". Есть только сгусток пустоты, который носит имя В., жрёт, спит и срёт. Когда ты теряешь "Я", любой человек, даже самый посторонний, может поделиться частичкой своего. И ты заглатываешь. Заглатываешь, как тупая рыба банальную приманку. Ну и пусть. В этом черве я не нашел Крючка. 


Я лежу на кожанном пыльном диване. Слышно, как мой новый друг порет одну из двух наркоманок, которых мы накачали приличной дозой героина. Вторая тихо и безропотно сосет мне. Разговаривает телевизор. Стонет девочка за дверью. Вторая хлюпает слюной между моих ног. А я медленно вожу лезвием по своей голой груди. Такая приятная боль. Щипет. Кровь теплая. Кровь течет по животу. Капает на сальные волосы сосущей подружки.
Весь кайф в нанесении себе порезов, ран, ожогов не в боли, а в том что ты чувствуешь себя маленьким богом, способным ловко изменять свое тело - тут было гладко и ровно, появился кратер от сигаретного ожога и ущелье от ножа. Ты можешь сам себя пытать. И это даже возбуждает. Кровь возбуждает. Раны возбуждают.
Меджу ног мелькает русая голова. Туда-сюда. Провожу лезвием от соска до пупка. Выступает кровь. И я чувствую... Чувствую как на меня нахлынуло... Крепко хватаю рукой за её русые волосы и начинаю сам водить её головой, в такт накатывающемуся оргазму. Он пытается вырваться. Высвободиться от моего члена во рту. Глухо кашляет. А я держу крепко... Вот он пик. Вот! Взрыв! Феерия! Авации! Трясутся колени. и девочку вырывает прямо на мою ногу...

- Как тебе теперящняя жизнь? - говорит новый друг, старательно натачивая старые секаторы, - Знаешь, человечество на протяжении всего своего существования задавалось вопросом: нужны ли мы Богу... Но всё ведь не правильно. Не тот вопрос...
- А какой?
- Нужен ли нам Бог? - он выкладывает бинт и какие-то таблетки и пузырьки на стол. - Нужен ли нам Бог в этом мире? Страх заставляет многих пасть на колени и ждать спасителя. Страх порадил Бога. Избався от страха - избавишься от Бога. Избавишься от Бога - порвешь оковы... Станешь свободным.
- Смешно. Как же избавиться от страха?
Он берет мою руку. Тянет к себе.
- Просто стань чем-то недоступным для страха. Стань ненормальным. Позабудь про мораль. Позабудь про любовь. Позабудь про всё, что ты всегда считал нормальным. Плюнь в сторону социума. Не имей ничего ценного. Позабудь про ценности. Позабудь про боль...
На моем мизинце захлопываются острые секаторы.

Тебя тихо и медленно поглащает безумие. Сначала ты просто трахаешь шлюх, принимаешь наркотики и режешь себе грудь, потом ты звонишь директору шлешь его на *** и он увольняет тебя, затем ты отрезаешь по пальцу на каждой ноге, просто так, ради удовольствия, потом грабишь детский дом, вынося оттуда все игрушки. Для тебя это нормально. Поступки теперь не деляться на плохие и хорошие, так как понятие "добро" теряется навсегда. Ты не совершаешь зла. Ты просто делаешь только то, что не нравится социуму и нравиться тебе.

Настаёт время для самого страшного греха.

Пик безумия. Вот он...

 
Не важно откуда он взял пистолет. Не важно для чего. Важно, то в чьей квартире я оказался, когда с моих глаз он стянул черную повязку.
- Ну вот и мой сюрприз. - говорит приятель - узнаешь квартиру?
Я узнаю. Конечно узнаю. Это квартира Виктории. Тот же запах. Та же тумбочка с