Трагедия маленькой машины

Представьте, что вы живете в далекой и загадочной стране N, в городе S, ну, а улицу с домом я позволю додумать вам самостоятельно.
Утром вы, как обычно, просыпаетесь и идете в ванну по шерстяному ковру известной марки, открываете не менее знаменитую дверь одной иностранной фирмы, включаете воду, текущую из крана раскрученного бренда в белоснежно-известную раковину популярного керамического завода. После вы идете в фешенебельную кухню, где вдоль ведущего фасада здания в ряд стоят стройные шкафы нашумевшей в свое время мебельной фабрики. Вы включаете телевизор одной из самых прибыльных компаний по сбору электронных устройств бытового обслуживания.
Ну, и дальше вы поняли? В этой системе знаков, по мнению Бодрийяра, существует все человеческое общество, начиная с послевоенных времен. Эра потребления превратила людей в машины, которые жаждут лишь пользоваться, но ничего не производить. Здесь важно дополнить: не производить ничего того, что потом не вернулось бы к машине-производителю в качестве очередной порции машинного масла, которое она тратит на то же удовольствие, что и машины, потребляющие продукты машин-производителей.
Однако наступает момент, когда машина осознает свою беспомощность перед системой, состоящей из миллиардов подобных автоматизированных организмов - винтиков, обеспечивающих ее жизнедеятельность. Машина вдруг осознает, что фешенебельная кухня, керамическая раковина и многие другие блага могут быть изъяты из ее пользования даже без согласия самой машины. А как же иначе? Ведь она сама делегировала часть своих прав системе, взамен приобретая ее покровительство и защиту. Однако машина, будучи уверенной в том, что отдает системе часть своих прав, а, по сути, и свою жизнь, и представить себе не может, что те блага, которыми система одаривает машину взамен ее несвободы, она может с такой же легкостью изъять, а вот собственная жизнь уже машине не принадлежит.
Дальше - хуже. Машина начинает осознавать, что она не хочет быть подобно остальным и намеревается бросить вызов системе, считая себя "особенным элементом". Она начинает постепенно отделяться от всеобщего порядка, ища любые другие пути непохожести, пускай даже самые абсурдные во имя одной лишь цели - не быть такой, как все.
В итоге, машина приходит к выводу, что система строится не только на подавлении всякого чувства самобытности в каждой машине, но и сама себя критикует. Получается, что система, будучи двоичной, весьма неоднородной, служит одной цели: с помощью машин-провокаторов, подумавших о своем превосходстве, находить тех, кто, подобно ей, откололся от общего курса и решил заняться саморазвитием. Таких машин она чистит и возвращает к нормальной коллективной деятельности.
Так появляется трагедия маленькой никчемной машины, придумавшей себе утешение в том, что она может быть особенной. После непродолжительного периода эйфории, машина возвращается в обычное русло жизни, тайно восхищаясь своей неоднородностью, даже не догадываясь о том, что таких, как она - сотни, тысячи, миллионы со своим нестандартным образом мышления, со своим трезвым взглядом на жизнь, со своей философией, а система давно отпала из-за своей ненадобности. Время подчинения прошло. Машины подчинили себя сами своим же страхам и предрассудкам. 

В этом и заключается смысл трагедии, но у каждой машины эта черта стоит на разных уровнях: кто-то боится лишиться возможности обедать в дорогих ресторанах, кто-то отколоться от жизни, перестать быть в ней востребованным, кто-то стать противником системы...
Но вы же не машины, уважаемые? Верно? До 90% из вас ответит - "нет", хотя больше 50 подумает "да". И лишь то небольшое число людей, сказавших "да" и сделавших это не ради показания своей высоты, а истинного прозрения окажутся на первой ступени высвобождения... Из-под самих себя...