Глеб Жеглов и Володька Шарапов

                …
   
Глеб Жеглов, сотрудник МУРА, балующийся в рабочее время облигациями (среди которых была и Манька), услышал стук в дверь.
     - Войдите, - проскрипел он, гася папиросу.
     - Ку-ку,  - приветствовал его вошедший в форме. Сзади шел мальчик. Вошедший окинул взглядом комнату, ища на что присесть. Не нашел – и выдернул стул из-под Жеглова.
     - Здорово! – развязно обратился он к Глебу, присаживаясь, - моя фамилия – Шарапов.
Зовут – Володька. Слыхали?
      - Товарищ, – не удивившись мальчику, который держал в руках подушечку с медалями, стоя спросил Глеб, - Вы воевали?
     - Воевал,  - всхлипнул мальчик, - он, в разведке, -  я за ним подушечку ношу. С регалиями. Какое по счету учреждение обходим…
     - Заткнись! - оборвал его одетый по военному. - Вы - Жегдов?
     - Жеглов, – пропищал мальчик, падая на пол от голодного обморока. Мальчика подняли и зачислили следователем.
     - Пусть Жеглов, - согласился Шарапов. – Слушай. Я послан, чтобы поймать банду «Черная рыба».
     - Кошка! – уточнил Жеглов.
     - Мне по фиг, - отмахнулся Володька, - давай ловить. Предлагаю ловить (если это кошка) – на кошачий корм. Если была бы рыба – на рыбий. Ставим посреди улицы корм, вокруг засада – и – Хлоп-хлоп.
     - Не так-то все просто, - зевнул Глеб, - по правилам сыска – нужно обойти подельников, посидеть для этого в ресторане, закусить, выпить – и опять ловить подельников. Кто-то из них вполне может сообщить адрес, по которому проживает банда.
     - Ну что ж, - согласился Шарапов, - предлагаю начать поимку подельников в трамвае. Подельники обычно ездят в трамвае.
     - А ты соображаешь, - улыбнулся Жеглов, доставая из сейфа кожаное пальто, и пряча его в портфель.
    Они вышли на улицу, прошли несколько кварталов, и тут Глеб, по мнению Шарапова, повел себя странно.
     - Пальто, кому кожаное черное пальто, - затянул он тоненьким голоском, вытаскивая изделие, - продам недорого, кожаное пальто…
     - Глеб! Как ты себя ведешь! – попытался вразумить его Володя, - на нас люди смотрят!
     - Пусть смотрят, - отмахнулся Жеглов. – Пусть смотрят и пусть купят. На одну зарплату разве проживешь?
     - Жеглов! Я тебя понимаю! Но выручка – пополам! – согласился Володя, и, будучи музыкально образованным, затянул в терцию – «Пальто, кому кожаное черное пальто».
    Пальто купил подозрительного вида субъект, у которого Жеглов, предъявив удостоверение, записал адрес.
     - Пригодится, - пробормотал он, засовывая адрес в карман, - вот так их и ловим.
     - Пальто из кожи, - продолжал он, засовывая в карман гимнастерки Шарапова половину честно заработанных денег – из кожи преступников. Аккуратно снимешь – и рукава пришивать не надо. Только пуговицы…. Крашу гуталином. Советую. А теперь – в трамвай!
     - Слушай, - обратился к Глебу прижатый полногрудой торговкой к поручню Володя, - я слышал, что у вас есть легендарный фотограф, которого зовут «шесть на девять». Почему его так зовут?
     - Потому, - отвечал помрачневший Жеглов, - что у него шесть рук и девять ног. Мы купили для него аквариум, но он из него сбежал. Ты можешь встретить его на потолке. А теперь смотри. Вот видишь этого подозрительного субъекта. Его кличка – «Кирпич». Сейчас узнаешь – почему.
    И в самом деле, было на что посмотреть: Толстенький дядя в мятом пиджаке достал из кармана остро отточенный красный кирпич, и попытался врезать им сумку старухи – пенсионерки. Дело не ладилось, так как сумка была прочная. Преступник потел, сопел и обсыпанный розовой пылью с головы до ног – глупо улыбался.
     - Гражданка, - сделал замечание пенсионерке юноша в очках, - у вас сумку режут.
     - Знаю, - отмахнулась рукой старуха. – Уже третий день. Пусть себе режет. Все равно ни хрена не выйдет.
    Шарапов кавалерийской рысью подскакал к воришке, и схватил того за кирпич. Подоспевший Жеглов заломил «Кирпичу» руки и общими усилиями они вывели его из вагона.
     - Плохо твое дело, «Кирпич», - сообщил Глеб в отделении милиции. – Ты украл у женщины кошелек.
     - Коселек, коселек, - зашепелявил злодей, - какой коселек?
     - Вот этот, - вытащил Шарапов из кармана «Кирпича» пухлый бумажник.
     - Это мой коселек, - заныл преступник, - ни у какой старухи я нисего не брал. Не успел.
     - В таком случае, - обрадовался Шарапов, - кошелек изымается в качестве косвенной улики, а ты – убирайся.
    Несмотря на протесты «сумочника» три милиционера выкинули его на улицу, а Жеглов с Шараповым поделили деньги и принялись размышлять, чем бы им заняться. И тут зазвонил телефон.
     - Здравствуйте, - раздался в трубке детский голос. – Меня зовут Коля Иванов. Я из третьего «Б», и у меня украли бутерброд с колбасой.
     - Приметы? – нахмурился Глеб.
     - Колбаса – копченая.
     - Выезжаем!
     - Украсть у ребенка бутерброд с копченой колбасой – мог только «Копченый», - поведал Жеглов Володе, засовывая пистолет в кобуру, - больше некому. Кроме того, он может что-нибудь знать о «Черной рыбе»!
     - Кошке!
     - Ну, да. Поехали в бильярдную. Это его место.
     - В бильярдной было темно и накурено. «Копченый», держа кий в руках, маялся в углу. На лацканах его жилета виднелись бутербродные крошки.
     - Попался, паршивец! - приветствовал его Глеб. Давай договоримся. Мы с тобой сыграем, и если я выиграю – ты мне все расскажешь о «Черной крысе».
     - Кошке.
     - Пусть будет – кошке. Ну, так как?
     - Сыграем, - усмехнулся уверенный в своих силах профессиональный игрок, и вразвалку подошел к столу.
     - Нее…- протянул Жеглов. Играть будем – в футбол. На бильярде я не умею.
    Глеб с «Копченым» съездили на стадион. Жеглов забил «Копченному» пять голов, и они вернулись обратно.
     - Ладно, - хмуро пробурчал «Копченый», - уговор есть уговор. Только о «Черной рыбе»…
     - Кошке.
     - …я знаю немного. Знаю только, что есть у них один такой – «Фокс».
     - Ага! – пробормотал Шарапов, доставая из кармана шинели второй том англо – русского словаря, и мусоля пальцем страницы, - «Фокс» - по-английски – это лиса. Он живет в норе?
     - Да не знаю я, - просипел «Копченый», с ненавистью глядя на Жеглова, - может и в норе…
     - Ну, бывай, - попрощался с ним Глеб. – В следующий раз - сыграем в хоккей…
     - Имеем подозреваемого, - раздумывал Жеглов, шагая по ночной Москве, и держа Шарапова за руку. – Но где его найти?
    И тут, на удивление Шарапова, в стене Кремля они увидали нору.
     - Нора, - констатировал Володя.
     - Где? – удивился следователь «МУРА».
     - Стой здесь, - скороговоркой проговорил Шарапов и полез в нору.
    Там его ждал сюрприз.
     - Сволочи, - захныкал Фокс, прижимая к груди пластмассового утенка, - выследили, – и попытался ударить Шарапова утенком.
    Володя уклонился в сторону и забрал утенка для своей ванной. Следом в нору протиснулся Жеглов.
     - Думайте что хотите, - твердо сказал Фокс, - но я Ларису Груздеву – не убивал. А убил ее муж – Натан Сергеевич.
    Жеглов усмехнулся в реглан. – «Да мы и без тебя это знаем», - ласково проговорил он, - и Натана Сергеевича мы уже расстреляли.
     - Какой Натан Сергеевич, - взволнованно прошептал на ухо Глебу Шарапов, - его звали по-другому!
     - Молчи, Шарапов, - оскалился Жеглов, - а из кого я пальто шить буду?
     - Но если вы напоите меня чаем с пирожными, - пустил слезу «Фокс», то я вам сдам всю банду «Черная жаба»…
     - Кошка?
     - Ну, да, - с ее горбатым главарем, и обязательно – ворюгу «Ручечника»!
     - Кто такой, - нахмурился Жеглов, - почему не знаю?
     - Его в детстве звали Женя, - объяснил «Фокс», но когда-то в разборке ему откусили нос, а вместо него пришили дверную ручку. Что–то сломалось в психологии подростка, и теперь он в Большом театре ворует чернильные ручки «Паркер», хотя мечтает о шариковой. У меня тоже украл.… А если вы дадите мне большой кусок шоколада – я напишу вам письмо, чтобы проникнуть в банду. И напишу адрес.
     - Пиши, - дружно согласились работники милиции.
    И письмо было написано. В нем «Фокс» грозил бандитам выдачей подельников, и конфискацией всех брюк участников банды, включая жен и родственников, причем напирал на последнее.
    Володя побрился, надушил себя одеколоном «Шипр»,выпил для храбрости водки и поехал на встречу. Указанный адрес не предвещал ничего хорошего.– «А скажи мне, танкист», - обратился Шарапов к водителю танка, - «мы туда едем»?
     - Приехали! – отозвался танкист, вываливая из люка Володю. – «Дальше – иди сам. А мне за тобой еще салон убирать»!
      - Хорошо, парень, - сказал себе Володя, - Сами дойдем!- и ввалился в логово бандитов.
     - Я тебе письмо притаранил, - всхрапнул он собаке, охраняющей дом. И упал в снег.
     - Дяди, - обратился через день к ним Шарапов, вытащенный из сугроба, - я вам с тюрьмы письмо привез. И заснул опять.
    Разбудили его через сутки.
     - Браток, - обратился к нему человек с горбом, - ты хочешь ножик, которым – «Чик–
     - чик» - и на небесах?
      - Швейцарский? – поинтересовался Володя, дыша перегаром, и вдруг ущипнул главаря за попу.
     - А ты на руки его посмотри, - проворковала темноволосая красавица, с перстнем и в жемчуге, - смотри, не руки, - а крюки!
     - Бабу – не обманешь, - скривил губу главарь, - она сердцем чует. Что скажешь?
     - А то скажу! – взвился Володя, что я в детстве был барабанщиком!
     - А ну докажи!
    И тут наступил, возник и образовался сложный вопрос. Пианино было, гитара лежала на кровати, а других музыкальных инструментов не было, кроме арфы, которая, за неимением средств на питание -  арендовалась уличным симфоническим оркестром.
    В окно загремели.
     - Кто это? – испуганно спросили бандиты, доставая оружие.
     - Дед Пихто, - проворковали из-под форточки, - доставка барабанных установок!
    Дверь треснула, и двое молодых людей в синих комбинезонах с надписью «Хлеб» внесли в комнату громоздкую барабанную установку, заговорщицки подмигнули Володе, и откланялись.
     - Шарапов исполнил на барабане сюиту неизвестного композитора, но тут вмешался второстепенный бандит, по кличке – «Промокашка».
     - И я так могу, - заявил он,- а «Мурку», можешь?
 Володя виртуозно сыграл на барабанах «Мурку», и…
    …в помещении погас свет, и из темноты раздался голос – «Товарищи бандиты. Вы окружены. Выходите по одному, бросайте оружие, а последним выйдет «Безногий».
     - Горбатый? - предлагал  Жеглову фотограф, пойманный и желающий сделать снимок. – Его зовут – «Горбатый», а не «Безногий» - скулил он, перебирая девятью ножками. - Фотографировать хочу! - Послушай, но в интересах дела – назовем его как угодно. Хоть – «Безрукий».
     - Безрукий? Безруков? Как хочешь… – плыл мыслью Глеб, не проявляя фантазию.
    Используя барабан как убежище, Шарапов торопливо залез в него, и недосягаемый из этого инструмента слышал возмущенные возгласы главаря, типа:
     - Володенька, выходи. Володенька, если не выйдешь - на куски порву!
     - Угу, - отозвался глухо Шарапов из барабана, - порвешь… Барабан - он прочный…
      - Бубутый, выходи! - настаивал Глеб, грозя оружием всем, выходящим из дома.
     Из «малины» последним вышел стройный молодой человек, выкинул на снег накладной горб и возопил – «Спасибо! Снято проклятие!  Теперь, я – «Гном Эльдрагур», или «Эльф  Воробей», а не «Горбатый»! Спасибо «МУРУ»!
    Тут любитель «Фэнтези» Шарапов заплакал, а Жеглов выстрелил в «Горбатого» два раза, впоследствии сожалея о пальто с дефектом.
    На этом история заканчивается. Жеглов с Шараповым получили за эту операцию ордена. И грамоты… Три грамоты.
    Но разве это главное?