Чиги-виги-дын! Гл. 4 часть1

                ГЛАВА 4
                ХРЯСЬ!!!  13 ВЕК…
(Синоним шебушерскому слову – шмяк, или плюх)
      Буран начался ещё с вечера и бушевал до середины ночи. Ближе к утру небо вызвездило и снова крепко подморозило. Огонь в очаге давно погас, и холодящая промозглость пробралась под  кучу  пушистых шкур, постепенно забираясь и под одежду. Олеся заворочалась,  пытаясь сохранить остатки тепла, но шкуры уже не грели.  Выбора не было, надо  вставать и разжигать  очаг. Дрова, предусмотрительно принесённые с вечера, были сухими и сулили  щедро одарить  приземистую избушку своим животворным теплом, но для этого надо было вылезти из-под вороха шкур и  разжечь огонь.  Глянув на затянутое бычьим пузырём окно, Олеся поняла, что  утро  недалече и пора браться за каждодневные дела. Вчера днём, прямо перед бураном, она сбегала в лес и поставила несколько  заячьих ловушек. Пока совсем  не рассвело, надо проверить, насколько лес благосклонен к ней. Представив себе заячье жаркое, скворчащее   и тонущее в собственном соку, обильно приправленное пахучими травками, она сглотнула слюну, набрав в грудь воздуху, резко откинула шкуры и, накинув на плечи овчинный тулуп, подсела к очагу. Руки занимались привычным делом,  а из головы не шли смутные воспоминания о сегодняшнем сне. Сам сон она почти не помнила, но ощущение беспокойства,  где-то внутри, не давало вернуться в нормальное состояние счастливого человека.  Тряхнув головой, Олеся  сбросила с себя остатки сонливости и ночных  видений. Очаг  разгорелся дружно и жарко. Тепло, мягкими пальцами  выгоняло из избы ночную стужу, забираясь в самые дальние уголки небольшого помещения,  залезало в одежду, нежа своими касаниями успевшее продрогнуть за ночь тело. Поставив на огонь горшок с водой, Олеся бросила в него пучок душистой травы и немного мёда. Пока взвар готовился, она принялась чинить вчерашние снегоступы. До заячьих троп путь недолог, но без этих плетёных приспособлений, можно основательно застрять в высоченных сугробах. Снега в эту зиму выпало  обильно. На улице  уже начало весны, но вьюжит да морозит, как  в разгар зимы! Её избушку занесло так, что сразу и не поймешь, то ли это жилище человеческое, то ли, просто сугроб. В горшке закипело. Олеся с удовольствием глотнула обжигающий сбитень, сняла горшок с огня, и поставила рядом с собой. Споро вплетая в снегоступы свежие ветки, она   прихлёбывала живительный взвар,  чувствуя как тепло от него,  расходится по всему её молодому, пышущему здоровьем, телу. Покончив с чинкой, она натянула на голову лисий треух, и плотно закутавшись в тулуп, вышла на  мороз.
         Хозяйским взглядом, окинув свою избушку и стоящую невдалеке от неё кузню, Олеся одела на валенки снегоступы и, взметая облачка свежего снега, побежала к лесу.  Дорога была знакомой, снег пушистым,  небо наливалось первозданной голубизной,  судя по всему день должен быть ясным и морозным.  Живя рядом с лесом и постоянно пользуясь его дарами, Олеся многое умела и понимала в его жизни. Вот и сейчас, споро перебирая ногами, она внимательно смотрела по сторонам и видела, что  чуть в стороне от  её тропы, ночью мышковала лисица, а совсем недавно, вон к тем кустам,   прибегала ласка. Может тоже пыталась разжиться полёвкой, а  может, караулила синиц,  теребивших под ним  припрятанные белкой еловые шишки. Внезапно её внимание привлекли необычные следы, начинающиеся прямо в середине небольшой полянки. Судя по всему, следы были человеческие, только обувь на этом человеке была очень необычная. Вся подошва её была изрезана  необычными узорами, какими-то галочками крестиками и кружочками. Олеся, в свои девятнадцать лет многое успела пережить и повидать, но такого странного орнамента припомнить не могла. Странным было и то, что сами следы, появлялись ниоткуда! Олеся внимательно огляделась вокруг, но так и не смогла понять, как этот незнакомец оказался на полянке. Складывалось впечатление, что он просто свалился на неё прямо с небесного свода.  Загадочные следы, петляя, уходили в чащу, и это тоже было странно…. На всякий случай, она осенила себя крестным знаменем, подтянула поближе к  рукам свой охотничий нож и  шепотом попросила защиты у предков.
- Чур мя, чур…
        Решив, что этого вполне достаточно от любых колдовских  поползновений, Олеся двинулась по загадочным следам. Судя по ним,  незнакомец появился в лесу сразу после бурана. Было непонятно, зачем он пошёл в лес, а не в широко раскинувшиеся кварталы Ново - города?  Тем более,  даже не очень опытному следопыту было ясно, что в лесу, этот незнакомец чувствовал себя очень неуверенно. Скорее всего, он просто не умел ориентироваться, и не знал, куда ему идти. Он беспорядочно петлял, часто останавливался, по долгу топчась на месте, потом, вдруг менял направление или вовсе возвращался назад.
        Пробежав ещё с версту, по странным следам, Олеся,  наконец, увидела загадочного незнакомца. Он  сидел прямо в снегу, обняв плечи руками и прислонившись спиной к стволу одиноко стоявшего посреди поляны дерева.  Одежда, волосы, и лицо его были покрыты инеем, и снег вокруг него уже не таял. Видимо запасы внутреннего тепла у него давно кончились,  выдохнувшись от беспорядочного бега по лесу, он присел отдохнуть и, в конце концов, замёрз насмерть. Да и как ему было не замёрзнуть!  Подойдя  ближе, Олеся с удивлением  разглядывала странную одежду незнакомца. Он был одет в клетчатую, черно-красную рубаху, с короткими рукавами,  светло-синие портки, из неизвестной  ткани, и странно выгнутый соломенный треух. К груди он прижимал небольшой туесок, то ли металлический, то ли деревянный, но покрытый странной краской. Заинтересовавшись  туеском и  решив, что мужчина всё равно уже мёртв, Олеся подошла вплотную и попыталась выдрать его из окоченевших рук незнакомца, но это ей не удалось.  Несмотря на то, что снег на лице не таял, трупного окоченения ещё не наступило. Олеся наклонилась  к лицу мужчины, пытаясь уловить признаки жизни. Незнакомец  не дышал, но  и в том, что он мёртв,  она, почему-то не была уверена. Видимо, ей повезло подоспеть в тот момент, когда душа мечется между двумя мирами, пытаясь понять, покинуть ей бренное тело человека, или остаться ещё на некоторое время. Больше не раздумывая, она сорвала с себя тулуп  и накинула его на скорчившегося незнакомца. Быстрыми, резкими движениями она попыталась вдёрнуть его руки в рукава, но у неё ни чего не получилось. Незнакомец намертво вцепился в свой туесок.  Повалив  на спину, она запеленала его, как могла в просторный тулуп и  рывком взвалила  себе на плечи.  Мужчина оказался высок и тяжёл. Олеся сама была нехилого сложения,  ни ростом бог не обидел, ни крепостью телесной. Не многие мужчины Ново - Города могли глянуть на неё сверху вниз, но этот, похоже был именно из таких. Торопясь, выбиваясь из сил, Олеся бежала к своей избушке, мысленно повторяя молитву.
-   Боже  Велике!  Иже си на небеси.  Не дай сгинуть душе человековой!  Поможи и оборони раба твоего неразумного!
         Когда она, не снимая снегоступов, вбежала в избушку, от неё валил пар и горячий пот заливал глаза, мешая понять, то ли взмокла она, то ли уже плачет от жалости к несчастному страдальцу. Положив мужчину на пол, рядом с пылающим очагом, она первым делом своим охотничьим ножом разомкнула ему рот и влила в него остатки теплого,  утреннего взвара. Отпущенное морозом тело обмякло, возвращая себе гибкость и податливость. Расправив тело во весь рост, Олеся смогла таки  вырвать из скрюченных пальцев, столь ценный для незнакомца туесок и, отодвинув его в сторону, попыталась снять с него примёрзшую к телу одежду. Это оказалось непросто.  Обилие совершенно не обычных застёжек  на рубахе, привели её в недоумение, а как снимаются синие штаны, украшенные металлическими клёпками, она вообще не могла себе представить! Они настолько плотно облегали его бёдра и ноги, что невольно казалось, что мужчина родился и рос прямо  в них, не снимая! Повозившись немного с непонятной одеждой, Олеся решила, что надо действовать проще и тем же охотничьим ножом разрезала  поясной ремень и  кругляши на портках и рубахе, освобождая тело для снежного растирания.  Под штанами оказались ещё одни исподние портки, очень маленькие, едва закрывающие чресла мужчины. Их Олеся решила не трогать. Принеся с улицы свежего снега, она начала яростно растирать им обмороженные  части тела незнакомца. Работая, она невольно залюбовалась ладно сложенным, мужским телом.
- Зело красно тело сие, - пронеслось у неё в голове, - и могуч, муж сей изрядно... Паки интересе, какого бы  было полюбиться с ним?
      Вспыхнув от собственных мыслей, Олеся ещё  старательней стала приводить в чувство неподвижно лежащее на полу тело. Несмотря на то, что она не могла обнаружить признаков дыхания, кожа у незнакомца, постепенно становилась тёплой.  Растерев весь принесённый снег, Олеся устало присела на скамью. Что ещё делать с ним она не знала. Немного передохнув, она переложила тело на своё ложе и, укутав во множество шкур, решила положиться на провидение. Будет богу угодно, оправиться незнакомец, а захочет он прибрать его к себе... Что ж, свершим похоронный обряд. Не первый он будет и не последний... Ещё раз, глянув в лицо незнакомцу, Олеся перекрестилась и, надев снегоступы, вновь побежала в лес, проверять заячьи ловушки.
        Когда она вернулась, уже совсем рассвело. Заглянув в избушку и убедившись, что незнакомец так же недвижим, но, судя по всему, жив, Олеся занялась своими обычными делами. Она растопила горн в кузне, и пока тот набирал жар, сноровисто освежевала пару заячьих тушек, только что  принесённых из леса. Бросив мясо в горшок, она добавила туда репы с пахучими травками и поставила на очаг, томиться в собственном соку. Обед на сегодня у неё был. Накинув на себя старую рогожу, она ушла в кузню. Не сегодня-завтра, должен прийти Голова кузнечного квартала, за подковами, заказанными для  дружины князя Александра.  Во всём, что касалось дружины, князь был безмерно щедр, и получить  заказ на шесть сотен подков, было для  неё настоящим подарком. Заказ она почти выполнила. Оставшиеся три десятка  Олеся рассчитывала  сделать сегодня до обеда. Женщине-ковалю не легко  выжить в мужском мире, но после безвременной кончины отца, особого выбора у неё и не было. Несмотря на свои девятнадцать лет, замуж выйти она не смогла. Немногие мужчины могли польститься на девушку, которая ростом была выше их самих почти на голову, широка в кости и обладала недюжинной силой опытного молотобойца. Они с отцом пришли к Ново - городу несколько лет назад, когда  разъезд псов-рыцарей наткнулся на их  деревню и разорил её, уведя всю живность и перебив всех оказавшихся дома в этот злополучный день. Ей с отцом, просто повезло. Как раз в это утро, они ушли в лес, за древесным углем, приготовленным   ранее. Вернувшись назад, они застали на месте веси, только обугленные головёшки, да изуродованные трупы своих односельчан. Их дом и кузня, сгорели, мать и троих младших братьев они нашли обезглавленными, на месте бывшей скотни. Похоронив своих родных, они взяли инструмент, пожитки не найденные псами-рыцарями и отправились в Ново - город, начинать жизнь сначала.  В кузнечной слободе их приютили, помогли построить жилище и кузню, дали на пробу небольшой заказ. Заказ они с отцом выполнили быстро. Правда, работать в основном приходилось Олесе, потому, что после трагедии в родной веси, отец  как-то внутренне надломился. Могучий мужик,  раньше, с утра до вечера, работавший тяжеленной кувалдой, вдруг стал неподвижным, аморфным существом, часами сидящем у горна и неотрывно глядящим на языки пламени в нём.  Олеся   и раньше помогала отцу в работе. Худо - бедно, с четырнадцати лет раздувала меха, не чураясь и более тяжёлой работы Цепкий юный ум, легко схватывал  объяснения отца, запоминал приёмы работы и тайные знания, передаваемые кузнецами из поколения в поколение. К семнадцати годам, она самостоятельно могла выполнить любую работу, приносимую для её отца. В начале прошлого лета, бог прибрал отца к себе, оставляя Олесю один на один со всеми сложностями жизни. Немногие заказчики доходили до стоящего на отшибе дома одинокой девушки-коваля. Как бы хорошо не была выполнена  работа, оплачивалась она не полностью, а только на две трети. Слишком необычно было иметь дело с  молодой девушкой, а не бородатым, матёрым кузнецом. Несмотря на все трудности, Олесе удавалось сводить концы с концами, а работа на князя, гарантировала ей безбедное существование до следующего лета.
        Но сегодня, работа не приносила ей обычного  удовлетворения и азарта. Всё время она мысленно возвращалась к утреннему происшествию. Красивый мужчина, бездыханный, но, несмотря на это, совершенно загадочным способом,  всё же живой, не давал покоя девичьим мыслям. Фантазия рисовала ей несбыточные картины, где  они  вдвоем, на породистых конях, едут по центральной площади Ново - города, а весь работный люд с восхищением провожает их взглядами, дивясь и завидуя их счастью. Обеспокоенная жизнью незнакомца, Олеся часто бросала работу и бежала в избу, посмотреть, не пришёл ли в себя загадочный больной. Кое-как, закончив ковать, почти перед самым закатом, она отложила в сторону последнюю подкову и, загасив горнило, торопясь, вернулась в дом. Внимательно вглядевшись в  незнакомца,  отметила, что мертвенная бледность его лица, начала уступать место слабому розовому оттенку. С аппетитом пообедав, она остудила немного густого бульона и осторожно влила его  больному в рот.  До вечера провозившись  по хозяйству, она дождалась ночи и подкинула дров в очаг, раздевшись, залезла под шкуры на своём ложе. Затем прижалась к незнакомцу, пытаясь передать ему часть своего тепла и здоровья. Обняв его поперёк груди, она почувствовала как медленно, поднимается и опускается его грудная клетка. Незнакомец не приходил в сознание, но уже ясно дышал, пусть пока слишком медленно, но зато беспрерывно. Успокоенная, утомлённая работой и треволнениями прошедшего дня, она закрыла глаза и сразу уснула.
  … Вовка лежал не шевелясь. После того, как он бездарно начал замерзать в диком лесу и встроенные в организм имплантанты, не спрашивая разрешения у своего хозяина, в двести раз понизили его активность, сохраняя последнее тепло,  где-то краем  сознания,  он понимал, что с ним что-то происходит. Приведённый в экстремальное состояние организм не спешил возвращаться в обычный ритм жизни. Вова чувствовал, что холод пропал, что стало тепло и уютно, но ни открыть глаза, ни тем более сказать что-либо, не мог. Несмотря на все ухищрения  медицины  будущего, встряска для организма была слишком серьёзной, что бы пережить её безболезненно. Наверняка последствия скажутся на нём не самым лучшим образом, но это было не важно. Главное, он остался жив, а всё остальное ему восстановят, стоит только прийти в себя и вызвать врача на дом. Двухнедельный   курс лечения в жэковской клинике поставит его на ноги и вернёт к нормальной жизни. Правда, где-то глубоко в мозгу  сидело воспоминание о том, что он сделал  нечто такое, что может помешать его  восстановлению. Но что именно он натворил, Вовка  не помнил и  в силу своего характера, нисколько об этом и не беспокоился. Ему было легко и комфортно...
  Утром, Олесю разбудил стук в дверь.
-  Кто есмь?  - Поинтересовалась она, не в силах оторваться от утреннего сна и такого  манящего, привлекательного, тёплого мужского тела.
- Я есмь! Твердило Алексичь! – Раздался с улицы властный голос. - Княже работы требуети. Исполнено ли сие?
       Олеся встрепенулась, сбрасывая сонный дурман.  Сам Глава ковалей за заказом приехал, тут тянуть нельзя. Осерчает, не дай бог, потом сроду хорошей работы не дождешься! Быстро глянув в окно, девушка поняла, что на улице  рассвело! Позор!  Давно уж утро на дворе, а она спит как последняя лентяйка!
-   Друже Твердило Алексичь, зело радела я  трудом сим! – Крикнула она в затворенную дверь. -  Поди, в кузню, прими труды мои, а я мигом одним управлюсь и паче чаянья пособлю!
     Голова ковалей что-то недовольно пробурчал себе под нос но, поскрипывая утренним снегом, направился в кузню. Олеся выскочила из под шкур, накинула юбку  с сорочкой и на бегу запрыгнув в валенки, как была, простоволосая, кинулась ему в след. Рядом с кузней стояли розвальни, там же, ярился пегий жеребец Твердилы Алексича. В санях, улыбаясь щербатым ртом, сидел дед Егорий. Он жил недалеко от Олесиного подворья, и его супружница, бабка  Серафима, не раз помогала одинокой девушке  в тяжкие времена не только советом, но и снедью. Увидев деда, Олеся светло улыбнулась.
- Здрав, будь дедушко!
- Спаси тя бог Олесюшка!
Они обнялись и трижды расцеловались.
- Не гоже тебе Егорий  молодок во смущение вводить! - Проворчал Голова Ковалей. - Тебе бы о душе разуметь, а ты... Олеся! Кажи работу!
      Зная истинный характер Твердилы Алексича, девушка с дедком хитро переглянулись. Уж кто-кто, а они понимали, что строгость его больше для порядка, чем в желании напугать или  унизить  работника. Распахнув дверь, Олеся указала на множество аккуратно сложенных столбиков построенных из блеснувших на солнце лошадиных подков.
-   Изволь, Твердило Алексичь! – Предъявила свою работу Олеся. - Шесть сотен и ещё пяток сверху, чтобы не было укору!
- Умело...   - Голова придирчиво осмотрел несколько подков, и  довольно  кивнул. - Зело красна работа! Егорий! Клади всё в сани!
        Кряхтя и крестясь, дед начал перебрасывать подковы в розвальни. Олеся кинулась, было помогать, но Голова ковалей властно остановил её.
-  Не должно сие. Он сам ещё силён и крепок. –  И достав из нагрудного кошеля монеты, протянул Олесе. - На вот, шесть рублёв серебром, как уговаривались. Поклади их подалее.  Княже щедр, но не всякий год ему нужны ковали.
- Благодарствую Голова! – Олеся степенно поклонилась, принимая заработанные деньги. - Не желаешь ли взвару медового испить?
- Спасибо, молодка, на добром слове. – Поблагодарил Голова. - Но не досуг мне взвары распивать. Послы Княжеские хотяти до трапезы дневной  работу принять, а мя ещё троих застать требо. Ты беги в избу, накинь шубейку, застудишься не дай бог!
      Олеся еще раз поклонилась, и зябко поеживаясь, убежала в  избу. Накинув тулуп и шапку, она вышла на крыльцо,  ожидая, когда дед закончит погрузку. Когда последняя подкова упала в сани, она легко подбежала к деду и тихо попросила.
- Дедушко, будь ласков. Попроси супружницу свою навестить мя незамедлительно. Надобно мне сие очень....
-   Добро, молодка. – Кивнул дед. - Обскажу ей желание твое....
-    Не збуди, буди милостив...
      Дед Егорий уселся поудобнее в розвальнях, а Голова вскочив верхом  на своего жеребца, прощаясь, помахали ей руками и скрылись за пригорком. Олеся помахала им в ответ, и крепко зажав в руке серебряные рубли, вернулась к своему загадочному больному. Тот лежал всё так же неподвижно, с выражением абсолютного спокойствия на лице. Прикоснувшись  ладонью к его тёплой щеке, она сложила в кубышку  своё богатство и, запрятав её в тайное место, стала завтракать. Кружка кваса, да ломоть ржаного хлеба с солью, много ли надо девушке по утру... Покончив с едой, Олеся разожгла очаг и  принялась, было  готовить щи, но тут её внимание привлёк необычный туесок незнакомца. Она села поближе к свету, положила его на колени, и  с любопытством стала рассматривать интересную вещицу. Туесок был плоским,  цвета белого серебра, с изящно закруглёнными уголками, и самое интересное, сделанный из необычного металла, лёгкого как береста, но, не смотря на это,  плотного и крепкого!  Олесе страшно захотелось узнать секрет изготовления такого железа. Многие торговые люди захотели бы иметь сундуки им окованные, да и доспех воинский тоже вышел бы красивый.  Повертев  вещицу в руках, она заметила две небольшие бляшки, немного отличающиеся по цвету от всего остального. Не в силах победить своё любопытство, она захотела посмотреть, что за сокровища  хранятся внутри этого необычного сундучка. Сначала, она попыталась вытащить  блестящие бляшки наружу, но  ни чего не получилось. Они были настолько плотно подогнаны  к краям, что даже ноготь не лез в промежуток между бляшкой и корпусом. Изрядно помучившись, Олеся  вдруг вспомнила как однажды на ярмарке,  видела скоморохов показывающих  розыгрыши с волшебным сундуком.  Никто из зрителей, не мог понять тогда, почему волшебный сундук сам открывается  и закрывается, никаких замков на нём не было, и только она, заметила, что скоморох  с шутками прибаутками, незаметно нажимает на  одни и те же шляпки от гвоздей! Почти не надеясь на успех, она несильно нажала на блестящие  бляшки. Внутри туеска, что-то щёлкнуло, и между двумя половинками его появилась тонкая щелочка. Приподняв крышку, Олеся разочарованно вздохнула. Никаких заморских сокровищ в нём не оказалось. Верхняя часть сундучка была залита чем-то немного напоминающим стекло, а на нижней, находилось множество квадратных бляшек, помеченных непонятными ведами. Олеся даже заметила несколько вед, схожих с теми, что видела на вывесках  у наших и заморских купцов. Складывать веды в слова, Олеся  не умела, так же как и рисовать их, но  незнакомец, видимо мог делать это свободно, иначе, за чем бы он носил с собой столько вед? Может он волхв, или колдун? Олеся опасливо посмотрела на лежащего мужчину. Открытое лицо, чистая кожа, красивое телосложение... Нет, колдуны такими не бывают! Она точно знала, что все колдуны, сморщенные горбатые уродцы, с огромными носами  и трясущимися от жадности руками. Если  незнакомец и колдун, то непременно добрый! Осторожно положив вещицу на место, она сбегала на ледник за кусочком оставленной со вчерашнего дня зайчатиной и продолжила  готовить обеденное варево.  Частенько она выбегала на крыльцо, поглядеть, не идёт ли бабка Серафима. Конечно, Олеся знала, что у той тоже есть свои неотложные дела, но очень уж хотелось показать мудрой женщине незнакомца, да спросить совета, как  же ей быть дальше...