Мой бессмертный роман ч. 5

На улице заметно похолодало. Я застегнулся на все пуговицы, чтобы холодный ветер не пробрался под одежду. Простуда не страшна бессмертным, но ощущение ледяного прикосновения к коже неприятно.
Мы свернули в переулок, где стоял наш синий «Рено».
- Ненавижу Картера, - произнесла, наконец, подруга, усаживаясь на переднее сидение. Я завел двигатель; дворники несколько раз лениво скользнули по лобовому стеклу, стирая накопившуюся влагу. Зима в Бирмингеме начиналась уныло.
- За то, что болтает лишнего?
- За то, что он прав.
Мы замолчали, ожидая, когда автомобиль согреется достаточно для того, чтобы поехать. Растревоженные встречей с ангелом воспоминания мелькали перед глазами. Джорджина… Сколько ей теперь лет? Кажется, чуть больше сорока. И если пророчество Никты сбылось, то теперь она счастливая мать семейства Мортенсен. До сих пор с витрин книжных магазинов на меня смотрит Сэт, постаревший, но счастливый. Первые пять лет я боролся с искушением найти Джорджи, посмотреть на нее со стороны, увидеть в человеческой жизни. С того момента, как расторгли договор, я ни разу не встречался с ней, даже мельком. Стоило Картеру унести ее душу из суда, как на меня бросились все собравшиеся заседатели. Ад и Рай обрушил тяжелую артиллерию. Еще бы, неслыханная наглость – нефилим попал на заседание, да еще и выиграл дело! Ад не смог простить того, что я выдрал из их лап две души. И хоть Кинкейд была суккубом так себе, плохо выполняя свои прямые обязанности, чему способствовали такие типы как Данте, тем не менее, она служила Аду, была его собственностью. А после расторжения договора большая часть низших бессмертных решила узнать, а не обманули ли и их при заключении сделки. Шесть месяцев подземный мир трясли отголоски нашей победы, до тех пор, пока жесткими мерами руководство не справилось со всеми недовольными. У них режим суровый, не забалуешь.
Я смутно помню то, что творилось в зале заседаний. Первым бросившимся на меня демоном был Джером, мой папаша. На защиту мне встала Ясмин; схватив нас обоих, архидемон перетащил в другое пространство – в принципе, так просто из Ада не удрать, но тогда из-за суматохи нам удалось переместиться. День сменял ночь, снега сменялись пустыней, вода – сушей, а мы все не могли оторваться от преследователей, не задерживаясь нигде больше секунды. Единственным шансом для Джерома не потерять свое положение стало наше убийство, и он пытался воспользоваться им. Без Ясмин мне не удалось бы справиться, - ведь сила нефилима всегда меньше родительской. На исходе третьих суток, когда мы вконец ослабли и, кажется, оторвались от преследователей, я лишился руки.
Мы оказались на острове в момент извержения вулкана, словно сам Ад низвергался на нас своим гневом. Кровавые осколки лавы текли под ногами, опаляя жаром лица. Мы тяжело дышали, глядя друг на друга. Демоница еще могла поддерживать меня, но я чувствовал, что это последние часы. Смерть не пугала – приняв решение стать адвокатом Джорджины, я знал, чем все закончится. Однако отсрочка конца заставила поменять решение – но было уже поздно.
Всего полуминутная передышка, и Джером бросился на нас с новой силой. Глаза его светились яростью; не сходя с места, он сгибал меня своей силой, ударяя волна за волной. Из моего рта тонкой струйкой потекла кровь. Собравшись, Ясмин прыгнула вперед на архидемона. Он пошатнулся, чуть сбавив мощь ударов, предназначенных мне, и одним движением отбросил девушку в поток раскаленной лавы.
- Нееет! – заорал я и рванул вперед, навстречу адской силе, неся в себе всю боль, весь гнев, накопившийся за долгие тысячи лет жизни в вынужденной борьбе и одиночестве. Мы сцепились, как простые смертные, нанося друг другу удары. В пылу схватки я не заметил, как мелькнула сталь карательного меча – лишь звук разрезающего воздух движения - и вот я у отцовских ног, падаю на колени. Дикая боль пронзила левую сторону, жар вокруг стал нестерпимым. Сияние, исходящие от силы демона, стало ярче.
- Как ты посмел пойти против отца своего? – рычал Джером, пытаясь отдышаться. Победа и ему далась нелегко. – Против Ада?
- Всю свою жизнь я иду против него, - я старался не упасть, хотя все это давалось мне невыносимо тяжело. – И это благодаря тебе, отец. Нужно было задуматься до того, как обрекать на верную смерть женщину, которую любил.
- Что ты несешь? – его лицо исказилось от бешенства.
- Ты же знал, к чему приведет твоя страсть. Поддавшись влечению, ты пал сам и убил ту, кого любил. Я не причина твоих бед, я – следствие твоих действий.
Землю под ногами сотрясло от подземных толчков; нас накрыло тонким слоем серого пепла.
Потоки лавы стремительно набирали обороты, превращая все вокруг в одну большую адскую сковородку.
- Ты выродок, - выплевывая каждое слово, произнес Джером. – Я не убью тебя сейчас из памяти к твоей матери – но если попадешься еще раз, я отрежу этим мечом твою голову и сыграю ею в боулинг.
Раздавшийся тихий стон был подобен грому – Ясмин еще жива. Я боялся верить в то, что у нас появился шанс, особенно сейчас, истекая кровью. Карательный меч отличался от обычного оружия людей, - он действительно мог причинить нам вред, - он мог лишить нас жизни.
Отец нагнулся, подхватывая нечто темное. Горячий ветер трепал его волосы; лицо, покрытое пеплом, казалось высеченным из камня. Жаль, что я никогда не узнаю, каким он выглядел, когда предстал пред моей матерью.
- Надеюсь, у тебя хватит ума залечь на дно вместе с этой дурой и больше никогда не появляться ни перед нами, ни перед ангелами, - с этими словами Джером исчез с места, и только спустя пару секунд я понял, что он забрал с собой – кисть моей руки.