Семейный грех

                СЕМЕЙНЫЙ  ГРЕХ


У Мальвины Чуйкиной не было внуков. По ночам она тяжело ворочалась на шелковых простынях своим полным телом и горестно размышляла о жизни, вспоминала молодость, родных. Снова и снова подсчитывала бездетных женщин в роду Чуйкиных – Мальвина оставила себе девичью фамилию после смерти мужа, рыжего Толика. Совсем девчонкой она, можно сказать, женила его на себе хитростью. Все Чуйкины жили в рабочем поселке: и ее отец со всем семейством – женой, тремя детьми и тещей с тестем, и его мать, бабушка Чуйкиных, и ее дочь Надька с детьми. Вот из-за этой непутевой Надьки и пришлось  Мальвине немало потрудиться, чтобы окольцевать такого же непутевого алкоголика, маменькиного сынка из города. Зато семья у него была богатая.
Бездетных женщин в семействе Чуйкиных было уже три: первой не сумела родить ее дочь, за ней оказалось, не будет  наследников у двоюродной племянницы, а вчера Мальвина узнала, что такая же участь постигла и ее  родную племянницу, дочь старшего брата. Она сама, ее родной и двоюродный братья были людьми небедными. Но, выходит, зря наживали – некому оставить! А имущество не само прибежало, его, можно сказать, с кровью добывали…
Как только Мальвина стала чуть-чуть соображать лет в тринадцать, ее отец, жестокий полуграмотный дядька, ходу ей не давал и крепко держал за подол, чтобы не подсуропила ему, как Надька матери. И Мальвина терпела из-за непутевой тетки большие притеснения в своей молодой жизни.
Отец не собирался вешать себе на натруженную шею еще и нагульное отродье, которое могло появиться, если не держать  дочь крепко за подол. Сам он рано ушел от матери, бабушки Чуйкиной, и в восемнадцать лет женился. Уж как просила родительница  не бросать ее с шестнадцатилетней дочерью, помочь дорастить девку и выдать замуж, не помогли материнские слезы.  Сын безжалостно оставил родных и перебрался в дом к теще с тестем. Молодая жена была старше него на четыре года и считалась перестарком. Каждый год она рожала ему детей, и сколько бы бабушка Чуйкиных не приходила к сватьям, сколько бы не стучала в их дом, дверь ей не открывали – своих ртов было много, чтобы еще о чужих заботиться.
Ну а Надька – тут как тут, не опоздала в подоле принести девку от такого же нищего и голодного мальчонки, как и сама. Где уж они скондибобирили  свою нагульную, все только гадали. А не признал тот мальчонка младенчика, которого они с Надькой мастерили под кустом или на железной койке в бараке – кто ж их знает!
Бабушка Чуйкиных ходила к нему, Христом Богом просила признать ребенка. Куда там – сбежал тот нищий мальчонка в армию досрочно, оставил Надьку и ее мать бедовать с новорожденной. Очень старуха  страдала из-за того, что впервые в ее семье случилась такая беда,  дочь в подоле принесла. Чуйкины были из крепких и верующих крестьян, и, сколько Надькина мать  помнила свою родню, не баловали там девки, а чинно выходили замуж и от мужей не гуляли. Все война накурочила – разбросала родню по углам, и ее семью согнала с родного места, где были дом и хозяйство. Все сгорело, пошло прахом. Осталась одна иконка, и та чужая – Надькой подобранная на общем погорелище.
На эту икону Божьей матери по ночам молилась бабушка Чуйкиных. И как Божий дар приняла нагульную внучку. Тогда сын ее еще больше озлобился на мать и сестру. А дочку Надькину, маленькую Ольгу, не любил больше всех и очень хотел, чтобы  отдали ее поскорее в детский дом, чтобы позор семейный – с глаз долой! Может быть, он даже и смерти желал этому ребенку,  не давал подкормиться, даже когда бабушка Чуйкиных  голодала и пекла одни кислые блины. Этими блинами Ольга однажды отравилась  до кровавой рвоты. Но выжила и снова  бегала с детворой по поселку, зимой на санках зажваривает с горки, весной подснежники в лесу наперегонки с ребятами рвет, летом щавель на лугу с детворой собирает бабушке на продажу.
     Чуйкин всегда обходил племянницу, если та вдруг оказывалась        на его пути, брезгливо, словно уличного щенка. Но вдруг  в одночасье, в одну  неделю, у него умерли двое детей. А Ольга живехонькая все также резво бегала на улице. И Чуйкин просто скрипел зубами, проходя мимо. Но перестарок нарожала ему еще троих. Среди двух мальчиков  появилась Мальвина. А его сестра бросилась в загул после развода с мужем, парнем из соседней деревни, который по простоте женился на высокой густоволосой блондинке, не посмотрел на ее природную придурь и приблудка, и  подкинула ему второго ребенка, мальчика.
Но к  радости брата, Надька улетела в дальние края, бросив нагульную матери. А Чуйкин работал, не покладая рук, и богател. Дом построил, рядом гараж – с маленькими окошками-«бойницами», как у его деда на старом месте. Бабушка Чуйкиных ходила мимо, издали смотрела и удивлялась: неужто еще мальцом  сын запомнил их большое хозяйство, за которое отца ее раскулачили? Отобрали лошадей, корову. Отец от греха бросил хозяйство, стал кузнецом на железной дороге работать, она – сверловщицей на заводе. Мать - вечная страдалица от злого мужа, который бил ее нещадно, сидела дома с внуками. Вот там, в городе, Чуйкина первая в их семействе нарушила родовой запрет и развелась с загулявшим мужем…
Мальвина тяжело перевернулась на спину и вдруг вспомнила, что отец говорил – дед-то у них был рыжий! А бабушка – жгучая брюнетка с карими глазами. И дети у нее родились совсем разные и не похожие: сын, то есть, отец Мальвины, был черный, как жук, и лицом весь в мать, а дочь – с белыми густыми волосами, носила две толстые косы, уложенные корзинкой на затылке, и на бабушку Чуйкиных совсем не походила. Мальвина подумала: «И у меня мужик рыжий был, значит, зов природы». Ничего путного от своего Толика она не видела. Пил и гулял, а потом его нашли мертвым на стройке.
Она бы сразу с ним развелась, как только дочку родила, да отец не разрешал, хотел богатство зятя к рукам прибрать. И прибрал. А дочь ему в том была помощницей. Мальвина  замуж вышла хитростью. Припозднившись на танцах, попросилась у будущего жениха переночевать, а наутро  рыдала так, что будущая свекровь сама повезла ее к отцу, опасаясь, как бы тот не убил. Увидела крепкое хозяйство Чуйкиных - дом, гараж, машину - и через месяц свадьбу сыну сыграла. А если бы жених был нищий, как тот мальчонка, что скондебоберил ее тетке  ребенка, то не миновать бы Мальвине расправы.
На этой свадьбе гуляла нелюбимая племянница Чуйкина Ольга. Он ее специально пригласил, потому что к тому времени была она замужем за своим начальником и имела от него трехлетнюю красавицу-дочку, и Чуйкин хотел родством с начальником похвалиться перед гостями, а матери на свадьбе не было, ее не приглашали. Бабушка Чуйкиных сидела дома перед окошком за белыми занавесочками и радовалась, что внучка так выгодно выходит замуж. Только рыжий жених – она на него тайком посмотрела днями – ей не нравился.
И как в воду смотрела – на этой свадьбе новоиспеченный муж Мальвины убил тещу Чуйкина. Напившись, пошел в гараж, завел «Волгу» тестя и выехал во двор. Но за калитку ему не дала двинуться эта старуха, выскочившая поперек пути, под высокую и плодовитую грушу. Рыжий въехал в бабку, сломал дерево, кое-как вылез из машины и убежал. Он дрожал, будто осиновый лист, когда Чуйкин приехал за ним – думал, посадит. Но отец Мальвины в милицию заявлять не стал, и теща не жаловалась, а жена была и вовсе бессловесная. Чуйкин взял компенсацию:  мать жениха купила  невестке квартиру и дала ей работу в школе, где была директором. Теща поохала, помучилась и тихо скончалась. А Мальвина и сегодня живет в этой квартире и работает директором на месте свекрови. Недавно она и сама купила квартиру дочери.
Муж ее пил и дрался, поэтому она согнала его. Он угрожал ее убить, а вскоре его самого нашли мертвого на стройке. Мальвина  посмотрела в глаза отца на похоронах, так  у нее ноги и отнялись. Все подумали: вон как жена горюет о муже. А Мальвина чуть не до смерти испугалась, что отца посадят и ее потянут вслед за ним…
Да, а на той свадьбе Ольга перед гостями речь взялась говорить о крестьянских корнях Чуйкиных, желала молодым блюсти семейные традиции. Отец невесты  сидел, низко наклонив голову, а когда  племянница закончила, поднялся со стула и сказал, небрежно махнув рукой в сторону Ольги:
-Наш отец не был крестьянином, он был кузнецом на железной дороге. Всю жизнь там проработал. Нечего здесь выдумывать!
Ольга покраснела, теперь ее муж опустил голову, и она услышала, как он прошептал: «Дура!»
Мальвине было наплевать на то, о чем шел спор. Ольга же  размышляла: чего боится дядя? Ведь деда раскулачивали до войны, а теперь, в семидесятые, за это не  преследуют. Оскорбление она запомнила и больше никогда с Чуйкиными не виделась.
Впрочем, они и сами не горели желанием встречаться с Ольгой. Она же удивлялась: почему ее так ненавидит родня? Легкомысленная была девушка. И от поведения, и от легкости мысли. В ранней юности она недалеко ушла от своей матери и чуть не принесла довесок бабушке Чуйкиной в подоле. Но неловко прыгнула в реку, купаясь с одноклассниками  перед выпускными экзаменами, и весь грех из нее в реку и выпал. Речная вода стала красной от крови, народ на берегу стал стенкой, чтобы посмотреть на это диво. Но приехала «скорая» и забрала Ольгу. Медсестра накинула поверх нее простыню, и белое полотно покраснело.
Мальвина прибежала домой рассказать отцу про  племянницу, а у него шея налилась, прямо разбухла вся, руки к веревке потянулись. Жена ахнула – думала, сейчас повесится супруг от стыда. А он как начал этой веревкой ходить и по Мальвине, и по жене, и подоспевшим со своими рассказами об Ольге сыновьям досталось. Ну уж какая гульба с парнями после этого? Даже братья Мальвины, и те с девушками боялись встречаться, были замкнутыми и суровыми. А она хитростью из дома все-таки замуж сбежала.
Мальвина ворочается с боку на бок на шелковых простынях, вспоминая молодость, тоскуя о горькой доле своей дочери, которой Бог не дал детей, после того, как она отдала ее «почистить» своей знакомой врачихе, чтобы не позориться перед людьми и из страха перед отцом. А все из-за этих двух потаскушек – Ольги и ее матери! Разве могла она позволить, чтобы дочь принесла в подоле в шестнадцать лет и увеличила позор их семьи? Вот и ковырнулись… Ольге-то ничего, она потом еще двоих себе «настреляла», а у дочки Мальвины как отрезало внизу – нет детей. Хотя  красавцы к ней приходят писаные, на постоянное жительство просятся, в мужья. Но она живет с ним так, без росписи, боится, что квартиру умыкнут. То с одним поживет, то с другим. В поселке, конечно,  отец за это по головке бы не погладил, а здесь, в большом городе, все можно. Никому дела нет.
«И что тайком не родить бы?- с тоской размышляет Мальвина.- Отдали бы в дом ребенка и потом забрали на усыновление… Нет, отец хитрый, он бы догадался и еще не известно, что бы этот зверь с ними со всеми тогда сделал!»
Потом мысли ее переходят к двоюродному брату, младшему сыну тетки Надьки. У него-то почему дочь вековухой осталась? Ни мужа, ни детей… Он говорил, что у нее  резус крови отрицательный.  Ну конечно, в таком случае аборты делать никак нельзя, детей больше не будет. Значит, и они свою девку из страха искалечили? Единственную дочь. А богатства там – не меряно, и кому останется? Кончился род ее кузена, как и ее собственный. Видно, и у родного старшего брата та же история – дочь, хотя и в законном браке, а детей нет и, говорят, не будет.
«Все этот  проклятый страх позора перед людьми,- думает Мальвина,- из-за него наш род ослабел. А ведь у  отцовой бабки по рыжему деду было одиннадцать детей! Из-за него наша порода жить отказалась. Конечно - если бы уберечь девок от греха, но как? Когда по телевизору такое показывают, в школе окорота никому нет, на ходу юбки задирают. Отец, между прочим, самый первый в поселке телевизор с линзой купил, а потом же веревкой нас с матерью обхаживал…»
Но с него уж не спросить – умер. Но вот Ольге отомстить хотелось много лет. И не  одной Мальвине, а всем  в семье от нее пострадавшим. Случай подвернулся на похоронах Чуйкина.
Воротились с кладбища, сели поминать. Налили в стаканы красного киселю, раздали по рукам рисовую пресную кутью с изюмом. Все с ладошек слизнули. А Ольга, которую специально посадили рядом с открытой и сильно смердящей еще комнатой, где умирал покойник,  в пальцах помяла и есть не стала. Зато кисель  пила, несколько стаканов выпила. Жене старшего брата Мальвины, которая всем в доме Чуйкиных заправляла,  даже жалко киселя стало, и она отодвинула кастрюлю  подальше от Ольги. Тут Мальвина перевела разговор на мужей. И как-то слово за слово бросила громко, через весь стол: «А что же ты со своим мужем развелась и…» Она хотела добавить: « И ребенка на стороне прижила», как Ольга встала, одернула свитер и мягко улыбнулась.
- Мой муж умер, - если кому здесь интересно это знать, я – вдова. Хотите, дальше биографию расскажу.  Образование у меня высшее, закончила московский институт, работаю главным менеджером по продажам в торговом центре, имею двоих детей – дочь и сына, от дочери – еще и внука… Зять работает тоже менеджером, но в столице, получает сто тысяч в месяц, содержит семью. Сын учится в университете…
Земляки, собравшиеся на поминальную трапезу, с интересом смотрели на Ольгу, которая когда-то окрасила кровью здешнюю речку.
-Но ты же…- взялась за свое Мальвина, однако ее неожиданно осадил старший брат, сказав, что пора расходиться, все устали.
-Да, нужно ехать,- быстро согласилась Ольга,- налейте мне «на посошок» еще стаканчик киселя и, дайте, я выйду, здесь так пахнет!
Мальвина зло смотрела то на Ольгу, то на брата, предательски сорвавшего весь план ее мести. И не понимала, что брат, как и Чуйкин-старший, не хотел в своем доме позора, о котором потом будет судачить весь поселок. Пусть для всех Ольга здесь останется женой начальника.
А ведь Мальвине было что сказать. Ольга развелась с мужем задолго до его смерти, потому что загуляла и принесла в подоле сына, которым сегодня похвалилась. А потом, оставшись одна с двумя детьми на руках,  Христом Богом просила Мальвину придти посидеть сутки с  ее грудным ребенком, потому что ей надо было сделать еще аборт  от бросившего ее любовника. Мальвина, скрепя сердце, согласилась и пришла к Ольге,  пробыла в ее квартире сутки, нянчась с младенцем. Она в тот момент сильно ей завидовала и хотела бы иметь такого же малыша. Но понимала – никогда не осмелится. Отец бы ее заел, и свекровь с хлебного места согнала бы в память о единственном погибшем сыне.
Месть Ольге Мальвины и братьев не удалась, все разъехались с поминок по Чуйкину-старшему по домам. Тем же вечером Мальвина страшно напилась, звонила  двоюродной сестре, что-то невнятное мычала хриплым голосом в телефонную трубку. Ольга отключила  аппарат и сказала сыну: «Меня для Чуйкиных нет. Не зови, если будут звонить».