Их жизнь. В краю голубых озёр 20

   На фотографии: бабушка Мальвина и её внуки, с правой руки бабушки Владимир, с левой - Харалд.               
   
   На следующий день Закисы увязались помочь Робчику собрать яблоки и груши. Они взяли с собой корзины, мешки, которые привёз Владислав. Август  запряг коня и они на телеге поехали в сад Мальвины. Там, не спеша, аккуратно, наполнили мешки яблоками и грушами, положили их на телегу и поехали домой. Уже во дворе, Август, вдруг, сказал: - Нет, не порядок это. Пока довезёте мешки до дома, плоды так побьются, что быстро сгниют. Он вытащил из сарая для сена четыре ящика, сколоченные из веток лозы.
   - Вот, Робчик, мы сейчас с тобой, аккуратненько, переложим в ящики это всё, и тогда будет порядок!
   - Дедушка  Август, вам же самим это ящики нужны! - Стал возражать мальчик.
   - У, сынок, вокруг много лозы растёт, ещё сколочу! - Беззаботно ответил Август.
   - А гвозди? - Спросил Робчик.
   - Есть у меня проволока, и много, так что нарублю гвоздей. Было бы время и желание, много чего можно сделать! - Ответил Август. Они потихоньку переложили плоды в ящики.
   - Во! Совсем другое дело! - Довольно сказал Август.
     Подошло время обеда. Но Владислав всё не шёл.
   - Надо обедать. - Решила Марта. - Ты, сынок, небось, проголодался, да?  Проголодался, - добавила она, видя, что Робчик смущённо мнётся, не зная, что сказать. Они кушали мучные блины, макая их в горячий свиной жир, растопленный на сковороде.
   - Так ты не забудешь передать маме мои слова, что я тебе вчера сказала? -    Спросила Марта у Робчика.
   - Что вы, бабушка Марта, конечно, не забуду! - Пообещал он. - Только, маме трудно это сделать... Она же каждый день работает в кинотеатре. По будним дням у неё три сеанса: в пять, семь и девять вечера, а, если фильм двухсерийный, то два: в пять и восемь часов вечера. А в воскресенье вообще, пять сеансов, начиная с обеда, кончая в одиннадцать ночи...
   - Ну, может, хоть, в отпуск приедете? Дают ей отпуск?
   - Дают... В общем, я передам, а там, пусть она сама решает, да?
   - Вот, и молодец, сынок.
   - А вы к нам приезжайте! А? Бабушка?
   - Да старые мы уже, внучок, трудно нам сдвинуться с места, да и хозяйство у нас, всех кормить надо... Корову доить... И вообще, - махнула рукой Марта.
   К вечеру приехал на машине Владислав. От него попахивало самогонкой, но видно было, что выпил он немного.
   - Что ж обедать-то, не пришёл? - Спросила Марта. - Ты, ведь, обещал.
   - Да я хотел, тётя Марта, - сказал Владислав. - Да меня Алфред Паулинь прямо силком, в гости к себе затащил...
   - Ну, тогда ладно, значит, не голодный. - Успокоилась Марта. - А, может, покушаешь? Я для тебя мучных блинчиков оставила...
   - Нет, спасибо! Они меня так накормили, что живот до сих пор полный! - Отказался Владислав.
   Мужчины загрузили в кузов ящики с плодами, ещё Марта передала гостинцы: куски масла и сала, домашний сыр с тмином, горшочек со сметаной, корзиночку с двумя десятками яиц, трёхлитровую канку с молоком. Растроганный Владислав обнялся и расцеловался со старичками, поблагодарил их:
   - Мне прямо неудобно, столько надарили всего...
   - Не чужие, ведь, - сказал Август, - родня! Пусть не совсем близкая, а всё ж, родня! И, потом, нам больше не о ком заботиться, на тот свет всё равно не заберёшь. Приятно не только получать подарки, но и дарить. Так ведь?  Владислав, будешь в наших краях, не проезжай мимо... Постарайся, по возможности, и Марию с детишками привезти... Мы будем очень рады. Хорошо?
   - Да, постараюсь. Ещё раз, спасибо вам большое! - Сказал Владислав. - Старички обняли и расцеловали Робчика, перекрестили и благословили его.  Ох, сколько было радости, когда все эти гостинцы выгрузили дома!
   
  ...Стоял ещё довольно тёплый для конца сентября денёк. Светило солнце, чирикали на ветках сирени воробьи.  На большой перемене ученики высыпали на улицу, во двор школы. Робчик стоял рядом со своим одноклассником, Антоном Лапошкой, жившим, примерно, на пол-пути между Дагдой и Слободой. Они вспоминали эпизод, когда Робчик ещё жил в Слободе. Тогда парни постарше сделали запруду на небольшой речушке, протекавшей мимо Слободы и впадавшей в Дагдское озеро. Через несколько дней, благодаря запруде, речушка разлилась на поляне, вода прогрелась на солнце, и малышня с удовольствием плескалась в этой тёплой воде. Был воскресный день, на берегу собралась компания парней, строивших запруду. Они выпили несколько бутылок самогонки, развеселились, начали толкать друг друга в воду. Потом кто-то из них обратил внимание на Робчика и Антона, тоже плескавшихся в мелкой воде.
   - Плавать умеете? - Спросил он. Ребята отрицательно помотали головами.
   - Сейчас научим! - Авторитетно заявил парень. - Научим? - Спросил он у своих друзей.
   - Научим! - Заорали те, схватили мальчишек за руки-ноги, раскачали, и с размаху, швырнули в глубокую воду... Мальчишки с головой ушли в глубину, насмерть перепуганные, замолотили руками-ногами... И, выскочили на поверхность воды! И поняли: они - плывут! Да, да, плывут!  И добрались, плывя по-собачьи, до мелкой воды.
   - Во! Я же говорил, что  научим! - Захохотал парень. - И научили! - Заорали и остальные. Вот этот эпизод и вспомнили ребята, стоя во дворе школы.
   
     В этот момент, к ним подошёл Венька Шпаковский, так это, в развалочку, руки в карманах, постоял несколько секунд, покачиваясь с носков на пятки и, внезапно, ударил Робчика в солнечное сплетение... От нестерпимой боли тот сложился пополам, ни вздохнуть, ни выдохнуть... Из глаз брызнули слёзы.
  - Гы, гы, гы,- заржал Венька.
    Робчик с трудом разогнулся, отдышался и спросил: - За что ты меня ударил?
  - А просто так... захотелось... Ещё хочешь? - Нагло ухмыляясь, спросил Венька.
    У Робчика, сами собой, кисти рук сложились в кулаки, в глазах потемнело от бешеной злости и он принялся молотить Веньку двумя руками по его отвратительно наглой морде... От неожиданности Венька ошалел. Что случилось? Уже сколько раз он бил этого  тихоню Робку, а тот терпел... Венька почувствовал, как у него из носа потекла кровь, губы разбиты... Ему стало страшно, он развернулся спиной к бившим его кулакам и согнулся, сжался... Робчик продолжал бить его, куда попало, по затылку, по шее, по спине, изловчился, и сбоку ударил его в ухо. Венька упал.
   - Правильно, Робка! - Дай ему, гаду! Дай! Сколько он будет издеваться над нами! - Орал, подпрыгивая, Антошка. И тут к нему быстро подскочил старший брат Веньки - Стаська, семиклассник, тоже славившийся своей драчливостью.
   - А ты чего орёшь? - Рявкнул он и, с размаху, влепил оплеуху Антошке, да ещё такую, что тот оказался на земле, рядом с Венькой.
   - Ну, давай! Бей! Что ждёшь? - Заорал на Стаську Робчик, он вошёл в такой боевой настрой, что был готов на всё. - Я никогда твоего Веньку не трогал, он всегда, нападал первый!
   - А я знаю. - Спокойно ответил Стаська. - Иначе ты уже валялся бы башкой в кустах!
   - Вставай уже, - поднял он за шиворот Веньку. - Так тебе, засранцу, и надо! Может, отвыкнешь на людей, как собака, бросаться!
   - Ну,Робка, погоди! Мы ещё с тобой встретимся! - Сплюнул кровью Венька, зажимая ладонью кровоточивший нос, побрёл в школу. 

     Антошка боязливо потрогал пальцами начавшее распухать ухо, и сказал: - Здорово он мне врезал, аж в башке звенит! А ты молодец, Робка! Наконец-то ты дал сдачи Веньке! А то я думал уже, что ты - трусоват, зайчишка серенький! -  Робчик стоял, чувствуя, как сердце, ликуя, колотится в груди... (Нет, не буду я его больше Робчиком называть, если только другие его так назовут...Автор).  Робка вспомнил мамины слова: "Ты - ещё мальчик, но, запомни мои слова... Иногда, и надо дать сдачи обидчику, особенно, если он обижает младших, или слабых... Нападает первым, просто так, от своей подлости... Только, никогда не нападай первым, бей в ответ, если напали на тебя, понимаешь? Ты - старший сын в семье, должен быть защитником своих сестёр и брата."
   
  ...От матери пришло письмо. Мария отрезала ножницами краешек конверта и вытащила сложенный квадратом лист бумаги.   "Здравствуйте, Мария, Владислав, внучатки.  Хочу рассказать вам про наше житьё-бытьё. Янина развелась с Анатолием. Приезжала к нам. Милым Богом просила присмотреть за её Вовиком. Она вышла замуж за офицера и скоро они уезжают в Тамбов. Нам она говорила, что там не решён вопрос с жильём, для их семьи, но, я боюсь, что Григорий Вьюгин, так его зовут, даже не знает, что у Янины есть сын. Так что теперь мы с Аней присматриваем за ним. Вообще-то, он мальчик хороший, почти никогда не плачет, может часами играть с какой-нибудь игрушкой, пытается уже и книжки сам читать.  Харалд тоже растёт крепеньким и здоровеньким мальчиком, но он другой, любит, чтобы взрослые возились с ним, иногда капризничает. Надеюсь, что мальчики подружатся, всё же, братья, хоть и двоюродные. Весма и Марите растут, мы с Анной крутимся, как белки в колесе. Поцелуйте за нас с Аней своих детишек. Дай вам Бог всем здоровья! Ваша мама и бабушка."
   
  ...По воскресеньям, на 13 и 15 часов, как правило, шли  вчетвером на детские сеансы. В кинотеатр заходили, когда уже начинался фильм, после киножурнала. В зал прошмыгивали, как мышата, по-одному, проходя мимо кассы, всегда говорили: - Здравствуйте, тётя Мария! - Кассиром работала Мария Мурниеце, бывшая соседка Гринцевичей, когда они жили возле костёла. С её сыном Юрой и  их соседом Васей Харламовым, мальчики продолжали дружить, часто забегали к ним, когда ходили купаться на озеро.  - Здравствуйте, дети! - Отвечала тётя Мария. Иногда она выходила из кассы, чтобы поболтать с детьми, порасспросить их про успехи в школе. Иногда Мария пускала сыновей и на взрослый сеанс, если он был не "кроме детей до 16 лет". Кино стало самым любимым развлечением всех её детей. В семье появился радиоприёмник "Даугава".(Даугава - латышское название реки Западная Двина).  В радиоприёмнике был встроенный проигрыватель для пластинок и теперь Владислав обязательно, с каждой получки, покупал несколько пластинок, которые все в семье очень любили крутить.
   
  ...Однажды ночью, когда Владислав заявился домой в изрядном подпитии, после поездки на село, в выпачканной одежде и, кое-как раздевшись, завалился спать, Мария начала чистить пиджак. Во внутреннем кармане она обнаружила письмо. Адресовано оно было на Дагдский Райисполком, Владиславу Гринцевичу. Мария почувствовала, как учащённо заколотилось сердце... Письмо было от Светланы. Дрожащими руками Мария вытащила письмо, развернула его: " Здравствуй, Владислав! ...Первые годы я гнала от себя малейшее воспоминание о тебе... Настолько ты для меня был противен и ненавистен. Но, постепенно, боль и обида уходили, и чаще вспоминались хорошие и счастливые моменты нашей с тобой, такой короткой, жизни... Я не хочу тебе рассказывать о всех тяготах, голодных днях, которые пришлось пережить мне и нашим с тобой детям... Теперь, это уже позади. У нас своя квартира, пусть маленькая, однокомнатная, но своя! У меня есть работа, которой я довольна. Растут девочки. Вторую нашу дочь я назвала Еленой. Спасибо огромное моему брату, он очень помог нам, и теперь постоянно помогает продуктами, которые выращивает на своём огороде. Первые годы мы прожили в его доме. Его жена, тоже очень хорошая женщина, она отнеслась к нам очень сочувственно, плакала, когда я рассказала им о своей жизни, о твоём гнусном предательстве и вероломстве... Брат, благодаря своим связям, помог мне получить эту квартиру и хорошую работу. Я пишу тебе это письмо не для того, чтобы попытаться вернуть тебя, нет, ты - это прошлый, ушедший навсегда, этап нашей жизни. Мы получаем твои деньги на детей, отрываем их от вашего семейного бюджета не потому, что мы такие подлые, нет, но, согласись, если ты произвёл на свет Милочку с Леночкой, помогай им жить, ведь ты - их отец! Они - тоже твои дети! Я решила написать это письмо потому, что знаю, что тебя мучает неизвестность о нашей судьбе. Не может не мучить, ведь, есть же в тебе и что-то хорошее. Я не верю, что ты - законченный подонок... Ты знаешь теперь, Владислав, что мы не пропали, что мы - живы и здоровы. Мир - не без добрых людей! Дай Бог им здоровья! Прощай... Светлана."

   Мария, как наяву, увидела лицо Светланы, когда она переступила порог  их хаты в Паулюкалнсе с девочкой на руках... Переживания тех дней вновь нахлынули на неё, из глаз потекли слёзы. Всхлипывая, она дочистила костюм мужа, прогладила его утюгом, повесила досушиваться на верёвку, натянутую на кухне.  Разделась, легла в кровать бочком, стараясь держаться как можно дальше от тела Владислава.

Продолжение: http://www.proza.ru/2011/12/19/1433