Технология металлов

       Сентябрь в Сибири - уже зябкий месяц. По утрам иногда лужи сковывало ледком, а трава становилась  будто бы стеклянной. Тронь потихоньку - зазвенит. Курсанты жили на озере Андреевском в палат-ках. Палатка на отделение, то есть на  девять - десять человек. Тонкий брезент, если и защищал, так только от ветра. Да ещё создавал ощу-щение крыши над головой. Единственная роскошь - по два солдатских одеяла на каждую мёрзнущую душу.
     Самое трудное приходилось делать по утрам. Под ненавистные крики дневального «Рота подъём, строиться на зарядку» надо было покидать тёплое местечко и одевать промозглое и сырое х/б. А тут ещё сержант стоит над душой и торопит. С сапогами бывало похлеще. Осо-бенно, когда их сырыми поставишь в угол, сушить-то негде. Вот за ночь их от обиды за варварское отношение к себе так покоробит, что утром одеваешь со слезами.
     Однако, стоило помучиться несколько минут и жизнь налажива-лась. А после шестикилометрового кросса пар валит от тебя как от скаковой лошади. Тут  получаешь удовольствие в полный рост - умо-ешься с голым торсом и растерёшься шершавым вафельным полотен-цем до красноты. И уже ты сам согреваешь своим телом этот озябший мир, и при этом тепла своего абсолютно не жалко: «На, грейся».
     Пытливый курсантский мозг пробовал по-всякому избавляться от утренних мучений, но помогало мало. Пытались спать не раздева-ясь. Но спится плохо, утром чувствуешь себя разбитым корытом. Про-бовали раскладывать хэбчик под простыню и спать на нём. Да, утром обмундирование тёпленькое, однако впечатление такое, что кто-то пьяный и слепой, лично знакомый с Паркинсоном, гладил его утюгом.
     Однажды вечером за палатками разожгли костёр. Погрелись, высушили сапоги. Рядом валялись траки от гусениц то ли танка, то ли тягача. Ну и закинули их в огонь. Через полчаса железо зарделось. А ну-ка давай на ломик и в палатку. Малиновую железяку занесли и ак-куратно положили на два кирпича. Не прошло и пяти минут, как Таш-кент из Средней Азии переехал под Тюмень в одну из курсантских па-латок. Жар, конечно, костей не ломит, но напрягает здорово: даже в трусах жарко. Очень жаль, что впрок отогреться нельзя. Через пару часов зной сменился приятным теплом. А потом спящие жители па-латки с небольшими интервалами натягивали на себя простынку, одеяло, второе. И теснее жались друг к другу.
       К утру всё стало как и прежде, сыро и холодно. И зуб на зуб по-падает только лишь из-за обилия зубов во рту. Но факт того, что ещё недавно все изнемогали от жары, помогал курсантам переносить ут-ренний холод гораздо легче. Поэтому опыты по закаливанию железа и военнослужащих продолжались.
     Прошло, а где-то и пробежало семь лет. Одного из тех курсантов, а ныне командира сапёрной роты в начале декабря подняли по трево-ге и с подразделением направили в горы. Необходимо было срочно перекрыть минными полями пару ущелий с караванными тропами. По сведениям разведки отсчёт времени, когда моджахеды должны были направить по этим тропам караваны с большой партией оружия, пошёл уже на часы. Уже через час колонна из трёх бэтээров, радийки и Камаза с боеприпасами выехала из полка и направилась к пакистан-ской границе.
     Штаб планировал провести операцию за сутки. Комбат выразил-ся очень кратко: тёплые вещи оставить на броне, с собой взять по-больше боеприпасов. К концу первых суток все планы полетели к чер-тям. Рота сапёров в тридцать шесть  штыков, вскарабкалась на хребет высотой три с половиной тысячи метров, спустилась в ущелье и оста-вила подарки. Соприкосновения с противником, слава богу, не было. При подъёме  тем же путём на хребет, уже в сумерках, ротный  по ра-ции докладывал  радостно начальству: «Задача выполнена, потерь нет, возвращаюсь на броню».
       Вот тут-то и подоспели весёлые новости от высокого командова-ния, которое находилось гораздо ниже: приказано ночевать на высоте, утром встретить вертушки с боеприпасами и перекрыть таким же Ма-каром ещё два ущелья. Богатство нашего великого и могучего помогло ротному выплеснуть эмоции на первые попавшиеся уши, но ненадол-го. Да и словами-то не особенно поможешь. Надо подумать, как сбе-речь личный состав. Ротный вспомнил: перед подъёмом в горы он за-ставил своих солдат оставить спальные мешки в бэтэрах, обнадёжив подчинённых, что ночевать будут внизу в тепле. Да, верить никому нельзя, даже ему.
       Итак, что мы имеем? Южная страна, декабрь, высокогорье. Если кто-то думает, что чем ближе к солнцу, тем теплее, то он глубоко за-блуждается. С каждым метром, пройденным вверх, ты будешь нахо-дить всё меньше тепла и кислорода.
     Уже в полной темноте поднялись на хребет. На самой вершине ночевать нельзя, роза ветров не позволит. Но часовых выставить необ-ходимо. Разведчики, отправленные влево вправо, вернулись ни с чем. Нет ровной площадки. Спустились на полсотни метров ниже, тут ук-лон чуть поменьше, градусов  сорок. Ротный собрал взводных и сер-жантов: «Место ночёвки здесь. На ночь выставить шесть часовых: двое на вершине, остальные по периметру. Смена через два часа. Чай вски-пятить  на таблетках сухого топлива под плащ-палатками. Увижу огонь - пеняйте на себя. Сухпаёк можно доедать, завтра пришлют по воздуху. Разбиться на тройки, спать по три человека. Из камней вы-ложить ровные террасы, бронежилеты под себя. Укрыться плащ-палатками, оружие рядом. Командирам взводов обеспечить светомас-кировку и согласовать сектора ведения огня на случай нападения». Когда расходились, замполит роты пошутил: как бы ни привыкнуть - спать по трое. Молодец, хоть так их расшевеливай.
       Ночь прошла спокойно, если не считать дикого холода и завы-вающего ветра. Ротному в промежутках между клацаньем зубов и по-лудрёмой вспоминались курсантская палатка, деревянный ровный топчан, тощий, но мягкий матрац и два одеяла. Целых два одеяла! Эх, сейчас бы это всё сюда. Утром обнаружилась застывшая вода во фляжках. Разорвало только одну, самую полную.
       К исходу второго дня рота спускалась с этих проклятых гор. Про-стывшая, измождённая, с обморожениями, но живая. Ротный и сам шёл как зомби. Однако положение обязывало думать не только о себе. При спуске двое побились сильно, одного несут на плащ-палатке. Ещё у двоих сильно обморожены руки, распухли так, что пальцы не гнутся. Санинструктор забинтовал, теперь они в белых варежках демаскируют роту. На привале эти двое отошли по малой нужде и, смущаясь, позва-ли третьего. В качестве ассистента, наверно? Эх, и досталось этим «от-морозкам», бойцы солёными шутками долго их донимали. И зампо-лит туда же: «Товарищ капитан, я же предупреждал, по три человека спать - это опасно. Придётся на собрании их разбирать». Ротный по-чувствовал: после такого хохота рота уверенней и легче стала спус-каться вниз. 
     Старшина с механиками-водителями встречал роту обилием го-рячего чая и двойной нормой сухпайка. Прижимистый, как все хохлы, он понял, что пришлось  пережить солдатам. И всё доставал и доста-вал съестное из своих многочисленных резервов. «Хлопцы, айда ко мне за сгущёнкой. А кому белого хлеба? Эй, отморозки, дать печенья?» Для ротного с командирами взводов у него была припасена полная фляжка с чистым спиртом. Ну, почти полная, он же волновался, пока они лазили в горах. Старшина даже обиделся на ротного, когда тот наливал в пробку от  фляжки спирт и вливал в ушибленных, обморо-женных и самых застуженных бойцов. Ну, где это видано, чтобы ко-мандир роты спаивал личный состав? Прапорщик Мамула от себя оторвал, на себе экономил, а тут сплошное разбазаривание.
       Так как вернулись поздно, предстояла ещё одна ночёвка. Но это просто лёгкий пикничок на природе. Здесь в предгорьях и теплее, и техника рядом. Правда в бэтэерах спать нельзя, броня из тебя всё теп-ло за пару часов вытянет. Костры разводить - всё равно, что вызывать огонь на себя. Но солярка в Камазе есть. Первый взводный из снаряд-ной гильзы и куска трубы сделал печку. Верхнюю часть гильзы про-стрелили несколько раз для тяги. Заливай соляру, поджигай и лови лучистую энергию. В промежутках между  каменными осыпями на-шли яму, углубили сапёрными лопатками. С Камаза сняли тент и рас-тянули над ямой. На дно ямы бросили свёрнутую маскировочную сеть. Печку по центру. Вот вам и «люксовский» номер гостиницы. 
       Проверив часовых, ротный зашёл в шатёр. Было темно, но тепло. Аромат портянок не мешал замполиту рассказывать анекдоты. Горя-щая солярка  шипела по-змеиному, бросая через дырки гильзы скупые блики огня на обветренные лица солдат. Однако половина роты уже спала вповалку. Командиру роты отвели почётное место рядом с печ-кой. Устраиваясь поудобнее, ротный в шутку приказал каждому вне-сти посильный вклад в создание тёплой обстановки. В доказательство, что его слышали, из угла первого взвода прозвучало что-то вполне му-зыкальное. «Младший сержант Богданов, повтори, пожалуйста». И ведь повторил же. Под хохот и шутки капитана сморило быстро. Про-валиваясь в чёрную траншею сна, он подумал, что счастье может быть и таким вот: неярким и нешанельным.
       Это была последняя операция. Потом вывод войск, марш на бро-не через  заснеженный Саланг, строго на север. А на севере их ждала огромная Родина, которая, если приглядеться, и сама состояла из ма-леньких родинок. Через месяц они проехали по мосту Дружбы в Тер-мезе, а дальше судьба раскидала их по всему тогда ещё Советскому Союзу. И, не смотря на то, что прошло уже много лет, они частенько вспоминают, как закалялись люди и души.