Потёмки души

Нина едва разогнула спину, услышав неразборчивое: "Хозяйка, работа есть?"
С полусогнутой спиной, отмахнулась: мол, ступай отсюдова, нету для тебя никакой работы!
 И снова нагнулась к только-только проклюнувшимся огурчикам на компостной грядке.
Заворчала, словно старуха:
  - Ходят тут... Какая тебе работа нужна? Ты хоть по-русски понимаешь? Денег хочешь
заработать?
  - Да, деньги хочу... - неожиданно услышала она в ответ. Думала, что его уж нет рядом.
Уехал, думала, отсюда.
  - Ох ты..! Гляди-ка... Ты ещё здесь! Нету у меня тебе платить !!! - заорала,
будто чем громче она скажет, тем понятнее ему будет наша речь.
  - Знаешь, кому работа есть? - не отставал молодой "гастрик".
  - Ни кому тут не надо! Ни у кого денег нету!
  - Копать могу, пилить могу!  - как, вроде, и не слышал Нинины слова.
  - Всё, отвали... - повернулась к нему спиной и снова нагнулась к своей грядке.
 
  Весна-то, весна какая! Сирень цвет набрала, клубника кочками зазеленела! Вот
внучечки приедут, ягодки покушают... Скажут, какая у тебя, бабушка, клубника
вкусная!  - Подумала и вспомнила: "А маленькая-то, уж такая потешная! Прошлый год
откусывала от ягодок красные бока, а остальное на кусте оставляла, чтобы
доспевало..."

  - Работа есть? - ворвалось в приятные воспоминания.
  - Тебе что, не понятно? Что ты тут ходишь? Иди давай! Туда, где дома большие
стоят, - Нина красочно жестикулировала, чтобы юный калымщик понял, что на их шести
сотках даже ей разогнаться негде!
  - Строить могу... - говорит, а у самого глаза голубыЕ! Смотрит, словно в душу лезет...

  На станции живут знакомые Нинины собаки. Она как уезжает с дачи, так что-нибудь
возьмёт для них лакомое. А то, по-первости, они к ней подошли и смотрят так...
Просто по-человечески - просят угощения. У неё только булка была, так не захотели
булку. Этот так-же глядит, таким же взглядом, как те собаки.
  - Нету у меня ничего... Такого... - и спохватилась, - нечего строить!
  - Хадить дарогу бетанировать буду! - и показал на скользкие от глинистой почвы
дощатые сходни.

  Нина озадачилась. А ведь и правда! Думала на днях, что того и гляди развалятся...
Ремонт нужен. Может сторговаться с ним, за сколько возьмется? Повернула козырек
бейсболки назад, одёрнула футболку. Перчатки подоткнула за пояс шортиков.
 
- Ступени надо, понимаешь? - так же, как вчера, громко стала объяснять - вот от
сюда и туда, до самого низа, понял?
  - Да, понял.
  - Сколько возьмёшь?
  - Сколько даёшь?
  - Две тысячи! - Лихо маханула рукой.
  - Пять!
  - Иди давай отсюда!
  - Три! - парнишка озорничал...
  - Даю две с половиной... А нет - так отдыхай! - Нина вошла в азарт и от души
забавлялась.
  - Голубоглазый, а ты из чьх будешь? - спросила, сощурив глаз.
  - Таджик...
  - Ладно, таджик, соглашайся, больше я не заплачу!
  - Ладно, соглашайся, - закивал головой, довольно улыбаясь.
  - Ты по-русски плохо... - Нина не договорила, он её перебил:
  - Я плохо... папа мой - хорошо! Папа давно... - и он поколотил кулаком о кулак.

  Когда Ахмед приступил к работе, Нина поняла - это не строитель! Она так его прямо
и спросила. Ты, говорит, сам не работал, без папы?
Тот честно признался, что нет. Нина попросила, чтобы он привел папу, она с ним
поговорит. Объяснит, что ей нужно, в конце концов.

  Папа пришел и без лишних слов приступил к делу. Нине позже сказал, что главное -
опалубку, они сделали. Теперь Ахмед бетон месит и заливает! Всё! Это Ахмед умеет!
А ему нужно идти на объект, бригадир ругался.

  Нечаянный помощник без спешки, выбирая для работы только вечерние часы, заливал
по одной-две ступеньки в день. Уже и внучки приехали. Бегали мимо него, дурачились.

То мячиком в него кинут, то скакалочкой заденут. Он их поливал из шланга. Те
визжали, прятались на веранде... Нину забавляло их озорство, и она терпеливо
переносила неудобства со стройкой. После кормила всех вместе, как детей.

  В один из дней Ахмед ушёл внезапно. Ни о чём не предупредил, не попрощался.
Бросил работу на полпути, подготовленная бетонная смесь лежала на железном листе...
Только калитка хлопнула - убежал куда-то! И больше не пришёл.

На завтра тоже не пришёл. А после завтра подъехала машина из неё вышли четверо
мужчин.

  - Вы Нина? - начал один из них, явно мент. Она подтвердила, что так и есть.
  - На этом рисунке... Фотороботе... Вы его не знаете?
  - Вы Ахмеда ищете? Что с ним? Он позавчера уехал на моём велосипеде, я ему
разрешала... - Когда у неё темнеет в глазах - не к добру! А в тот миг просто ночь
наступила... - Живой ли?
  - Надеемся, - оперативник снисходительно улыбнулся и по доброму посмотрел на
Нину.
  - Вот наш телефон, как только появится, позвоните нам, пожалуйста.
  - Вы мне можете сказать, что с ним? - и чего она так о нем беспокоится? Другой из
прибывших пояснил:
  - Он девушку несовершеннолетнюю изнасиловал... Позавчера. Во-он там, у насыпи.
Она к бабушке на дачу шла... с электрички. Она сказала, что раньше его у вас
видела. Он ведь вам лестницу бетонировал?

  Трясущимися руками она сжимала телефон. Если она позвонит, то его могут
вычислить, запеленговать... Что делать? Почему она сразу не дала оперативникам его
номер телефона? 

 Всё же позвонит... Будь что будет!
  - Ах, ты, гадёныш! Что же ты, паразит творишь? Басурманин ты!..
  - Зачем Ахмеда ругала?
  - Тебя разыскивают!.. Менты приезжали!
  - Менты приезжали? - Спросил беглец и послышались короткие гудки.

 Поздней осенью возле её дачи остановилась та же машина. Очень вежливо её
попросили проехать с ними для проведения очной ставки. В тесной каморке пятеро мужчин равнодушно смотрели на Нину.
 Лишь шестой...

 Синие глаза Ахмеда затерялись под опущенными бровями. Бритый череп делал его старше и угрюмей.
 Следователь вовремя поддержал Нину под локоть:

  - А ведь у вас внучки, я знаю...