Расплата

Лидия Васильевна пожилая женщина восьмидесяти трех лет, среднего роста, пришла на приём к глазному врачу. После операции по восстановления зрения в областной больнице прошел месяц, хрусталик на левом глазу прижился, но надо было показаться врачу, и она записалась к Хамкиной. Очередь была большая, так как Лидия Васильевна была участницей войны, она об этом предупредила  медсестру, которая собирала талончики. Время шло, но ее не вызывали, наконец, спустя 3 часа, все-таки вызвали.
 - Здравствуйте, - сказала она, входя в кабинет, - разве участникам войны отменили льготы?
 
   Врач со злостью бросила карточку на стол, которую она только что заполняла и презрительно, скривив рот, сквозь зубы, металлическим тоном нетерпящим возражения, сказала:
 - Вы не одна, - потом прищурив глаза, что бы скрыть ярость, добавила - у кабинета все участники войны. Так что командуйте дома, а не здесь.

 Лидия Васильевна села на стул, но врач, велела лечь на кушетку, что бы смерить глазное давление, и только после этого спросила:
 - На что жалуетесь?
 - Да вот операцию сделала во Владимире. Хотелось бы узнать, как прижился хрусталик на левом глазу, и выписать капельки, которые порекомендовал мне доктор.
 Врач и медсестра переглянулись:
 - Давление у вас в глазах нормальное, глаукомы нет, так что не переживайте. Я вам сейчас выпишу корнигель и тауфон, - сменив гнев на милость, ответила Хамкина.
 
 Лидия Васильевна посмотрела на нее с удивлением, но ничего не сказала, а лишь подумала, «здесь, что-то не так». Потом выйдя из кабинета, зашла в аптеку, и, купив лекарств, отправилась домой. Уже через час левый глаз покраснел, и его так ломило, что не было сил терпеть, разболелась голова.
 
   На другой день она опять пошла к Хамкиной, записи не было, и та выставила ее за дверь, все тем же металлическим голосом:
 - Без талончика не принимаю.
 В регистратуре, дали дополнительный талон к другому врачу. Медсестра Лида, очень добрая и тактичная, вызвала ее без очереди. Врач, видя воспаленный глаз, тут же направила в больницу, сказав при этом:
 - Вам нельзя было после операции мерить глазное давление.
 - Да разве я знала, - оправдывалась Лидия Васильевна, - меня не спрашивая, сразу же положили на кушетку.
 - Если вы не спасете сейчас глаз, ослепните, - предупредила врач.

 В глазное отделение Лидия Васильевна приехала с дочерью, там уже сидело 5 человек.  Вышла старшая медсестра Нина Николаевна, и отправила всех в приёмный покой для оформления документов.
 В приемном покое пришлось просидеть ещё 2 часа, потому что из-за двери кабинета, часто слышался смех и разговор о чем угодно, но только не о работе. После того, как врачи и медсестры обсудили личные вопросы, в течение 10 минут были оформлены все больные. 

Лидию Васильевну положили в отдельную палату, и старшая медсестра предупредила, что кормить в этот день ее не будут, так как у них в отделении свои порядки.

 - Меня об этом никто не предупредил, - растерялась женщина, - я и не знала. Что же делать? – она вопросительно посмотрела на старшую медсестру, - Утром не успела поесть, сказали бы раньше, мне бы в магазине дочь что-то купили, я сахарница.

 - Вы меня слышите, - повысив голос, рассердилась Нина Николаевна,  - в день приема и выписки мы больных не кормим. Это ваши проблемы, думать надо головой, прежде чем в больницу ложиться. 
 - Но как, же  так? Я, часто лежу в терапии с сердечной астмой, и там всех поступивших больных кормят. В чем же разница, больница-то одна?
 - А правила у каждого отделения свои, - высокомерно ответила старшая медсестра. Она была очень пышных форм, со светлыми волосами, ярко крашеными губами, ее весовая категория составляла 110-120кг. Заплывшие глазки, были как у японки.
 - Сидите в палате, - погрозила она пальцем, - и чтобы вас в коридоре не было видно. Соблюдайте распорядок и тишину в отделении. Вы меня поняли?

 Лидия Васильевна опешила и, хлопая глазами, в каком-то замешательстве, вжав голову в плечи, спросила дрогнувшим голосом:
 - Может… я что-то, не понимаю? А туда ли я попала? Это, какое отделение, - она подняла глаза на старшую медсестру, - глазное или наркологическое?
 От такого провокационного вопроса, Нина Николаевна еще больше рассвирепела и сквозь зубы, еле сдерживая ярость, произнесла:
 - Какая вам разница больная!!! Я запрещаю выходить из палаты. Всё? Вы меня поняли?
 
   Лидия Васильевна съёжилась, как будто ее ударили электрическим током, но промолчала, потому что знала, стоит ей расстроиться, как у неё начнется сердечный приступ.

 Удовлетворенная старшая медсестра расценив, что ее правильно поняли, и разговор закончен, не пошла, а поплыла, по коридору глазного отделения в свой кабинет, находившийся неподалеку. Ее полная фигура заполнила почти весь проход. Проходя мимо нянечки, она, попутно сделала замечание, что бы та чище убиралась, а не валяла дурака.

 Нина  Николаевна работая в отделении 20 лет, уже привыкла, что все ей беспрекословно подчиняются. Личная жизнь не сложилась, поэтому выработалась привычка презирать окружающих людей. Она считала себя доброй, справедливой, мудрой, отзывчивой, поэтому чувствовала свое превосходство над окружающими людьми. Сотрудники ее не уважали, но приходилось мириться и терпеть произвол, который она устраивала. Когда-то в молодости, она отработала 5 лет надзирателем в колонии, и это закрепилось на всю жизнь. С тех пор в ее сознании, все окружающие люди были как заключенные, и она, стараясь держать дистанцию, пыталась подавить в каждом человеке волю.

 На следующий день Лидию Васильевну осмотрел лечащий врач и назначил лечение. Прошел  день, женщине, которой накануне сделали операцию, после обеда стало плохо, ее рвало.

Нина Николаевна очень долго отчитывала её у себя в кабинете.
 - Что же ты больная делаешь? Ни кто в отделении не отравился, одна ты. Я тебя сейчас положу в бокс и запру на ключ, будешь есть только нашу еду, а не домашнюю.
 - Сама не понимаю, как отравилась. Может мне плохо из-за таблеток? Домашнюю еду, я и не ела, - тихим, умоляющим голосом произнесла та. 
 - Смотри, первый и последний раз. Нечего сваливать на таблетки, это лишь оправдания, я тебя насквозь вижу.
 - Вы уж меня извините, что я вам создаю проблемы.
 - Хватит разговаривать, - перебила  старшая медсестра, - Лучше меня послушай, что бы больше этого не повторялось.  Я тебя предупредила. Если  не умеешь себя вести, в следующий раз будешь лежать в боксе, как особо отличившаяся. Я приму все меры, но домашней еды больше не увидишь. Во избежание последствий, все глазное отделение будет наказано и лишено ужина. Лидия Васильевна, как нарочно утром не взяла  от внука картошку с котлетой. На другой день, к вечеру  отравился мужчина, отделение опять наказали.

 Звонок сотового телефона, после утреннего обхода, прозвучал неожиданно, и Лидия Васильевна даже  вздрогнула.
 - Алле…
 - Бабуля!!! – прозвучал бодрый голос внука, - я уже стою в вестибюле, давай выходи.
 - Ой, Сергей, какой ты у меня молодец, что пришел. Я сейчас.- Она вышла и села на стул, возле окна.
 - Твой заказ выполнен, - громко воскликнул внук, - я тебе сварил картошечки, и чуть-чуть купил соленой капусты на рынке, как и заказывала.
 - Тише про капусту-то, - шепотом, оглянувшись по сторонам, испуганно произнесла Лидия Васильевна.  - Меня старшая медсестра с потрохами съест, если тебя сейчас услышит. Уж больно она груба.
 - Обижа-а-аешься, - сочувственно спросил внук, которому недавно исполнилось 16 лет. А помнишь, как ты мне говорила, что обижаться на людей нельзя?
 - По-о-омню, так ведь и, правда, нельзя.
 -Ну-у-у? Тогда что-о-о?
 - Что, что? Разве я не права? – разговор начал принимать шуточный оборот.
 - Давай я тебе помогу вспомнить, - продолжил внук, - Или сама догадаешься с первого раза?
 - Чего-то у меня, с памятью стало, - Лидия Васильевна поморщила лоб и нарочито потерла рукой голову, но хитринка, все-таки проскользнула в глазах.
 - Любое действие имеет свое завершение, - процитировал ее слова внук.
 - А-а-а, вспо-о-о-мнила! Каждый платит по счетам,- обрадовано дополнила Лидия Васильевна. 
 - И придет время собирать, плоды своего труда – добавил Сергей.
 - Хорошо, что усвоил, это тебе в будущем пригодится, - подвела итог, бабушка. - Зайди ко мне домой, да полей цветы. Они расстались.

 В день выписки Лидия Васильевна стояла у окна, и дожидалась дочь. Накануне лечащий врач сказал:
 - Ваш глаз не поддается лечению, потому что повреждена роговица, и на ней образовались язвочки. Я не могу вам помочь, будете лечиться дома.
 - Как же так? В течение месяца он у меня вообще не болел, и было все хорошо, - возразила она ему, - а сейчас голова болит и ломит глаз, терпенья нет. Когда мигаю, кажется, что там находится соринка.
 - Это у вас шов разошелся, но воспаление глаза, я немного снял, - возразил Алексей Николаевич.
 - И что же теперь будет,- покачала головой Лидия Васильевна, - глаз ослепнет?
 - Я ни чего пока вам не обещаю. Будем, надеется, что он постепенно восстановится. Вы только не забывайте капать в него два раза в день, капельки, которые я вам прописал. Ваше лечение длительное, приходите ко мне на прием недельки через две.

 Лидия Васильевна позвонила дочери по сотовому телефону:
 - Меня сегодня выписали, так что давай приезжай, я жду тебя.
 Через минуту появилась старшая медсестра, она увидела стоящую в вестибюле у окна женщину.
 - И что мы стоим здесь? Чего ждем? – спросила раздраженно Нина Николаевна,  - идите в палату, и что бы я вас здесь больше не видела. Свои порядки будите устанавливать дома. Глаза бы мои на вас не глядели.

 Неожиданно в разговор вмешался очень пожилой старичок, который сидел на стуле и кого-то дожидался. Его голова была вся седая, карие добрые глаза смотрели внимательно, небольшая бородка аккуратно подстрижена, от него исходила какая-то неведомая сила:
 - Как скажите, так и будет, - сказал неожиданно он тихим голосом,- вы больше никого и не увидите.
 - А ты, что здесь делаешь? – наклонив голову на бок, высокомерно произнесла старшая медсестра, - Кто тебя просил в наш разговор вмешиваться? За порядком здесь слежу я.
 - Тихо, не шуми, - сказал старичок, предупреждающе подняв руку, - Поздно уже, разбираться, ты сама приговор себе подписала.
 - Ты что себе позволяешь?– от ярости, у Нины Николаевны, голос изменил свой привычный тембр, перейдя на писк. – Ты кто такой? - голос опять сорвался и зашипел, – Это ты мне указываешь? - Она хотела подойти к нему, но неожиданно запнулась за край оторвавшегося линолеума на полу, и стала падать. Бумаги, что находились в ее руках, рассыпались.

 Лидия Васильевна, стоявшая у окна, испугалась и чтобы не закричать, прижала руку к губам, шепча:
 - Николай угодник, спаси неразумную.
 Старшая медсестра лежала на полу без сознания. Из палат выглянули больные. На раздавшийся шум вышел из кабинета врач, он позвонил в травматологическое отделение и вызвал санитаров. Через месяц Нину Николаевну выписали, здоровье вроде бы восстановилось, но отныне была ей предназначена, полная слепота. Ей дали группу, небольшую пенсию, и так как у нее не было детей, поместили в дом престарелых. От резкой смены обстановки, в ее душе что-то надломилось. Ситуация, в которой она оказалась, раздавило в ней все пороки, которые имелись. При разговоре, Нина Николаевна, уже не повелевала, а просила. Ее голос был слаб и тих, она, будто взывала каждого человека к милосердию, сочувствию и жалости.
                11.03.11.