Обращение

Здравствуй, мой дорогой! Ну что ты вздрагиваешь? Не пугайся, я не привидение. Кто я? О, ты знаешь меня. Точнее знал, но забыл. Я была у тебя, давно, еще в прошлой жизни. В той жизни, в которой ты видел мир вокруг себя, ощущал его, слышал. Да, тогда ты еще мог слышать. И слушать. Это позволяло мне быть с тобой рядом. Потом все изменилось. Твои достоинства породили в тебе недостатки. Умение мыслить, анализировать, делать выводы, в конце концов, отгородили тебя от внешнего мира, создали свой, замкнутый от всех мир, не терпящий сомнений в своей исключительности и непогрешимости. Твой статус, которого ты добился, позволил тебе обеспечить неприкосновенность твоего мира, ибо никто из твоего окружения более не осмеливался оспаривать его абсолютность. Ты стал нетерпим, нетерпелив. Думая, что знаешь, решительно сметал все, что не вписывалось в твою систему. Твой мир стал безукоризненным, единственным для тебя, ослепительным в своем великолепии. От этой ослепительности ты ослеп. Ведь недаром эти слова имеют общий корень. Ослепительное рвет связь с реальностью, лишает адекватности. По сути, являясь лишь частью этого мира, оно выпячивает себя, заслоняя все остальное. Говоря «ослепительно красиво» человек подписывается в своей необъективности, признаваясь в том, что не видит иного. Ослеп. Так же, как и ты. Созданная тобой система ценностей была идеальна в своей гибкости. Идеальна настолько, что в своем абсолютном проявлении равнялась нулю. Ноль ведь сам по себе – идеальная цифра, как по форме, так и по содержанию…. Но я отвлеклась. Спрашиваешь, почему именно сейчас? Вопрос не совсем точный. Правильнее было бы спросить «Почему только сейчас?». Ты ведь даже не представляешь, какой опасности ты подвергался, когда меня не было рядом. В этот момент я не могла защитить тебя от твоего самого страшного врага – тебя самого. Того, шепчущего в темноте. Он – это ты, как бы, но при этом он другой, инородный, вживленный кем-то. Он появился в тебе вместе с твоим новым миром. Словно вирус вместе с пиратской версией компьютерной игры. Но он хитрее вируса – заставил тебя поверить, что он – это и есть ты, просто поумневший. И ты поверил, и принял. А я ведь кричала тебе, когда ты сделал свой первый шаг в своем новом мире, пыталась остановить, но ты отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Назвал меня слабостью... Кстати, ты не первый. Меня часто так называют, путают с ней, хотя мы абсолютно разные. Ничего общего у меня с ней нет. На самом деле моя родственница – сила. Вообще, людям свойственно путать, где проявляет себя сила, а где – слабость. Этот человеческий недостаток очень нравится им, ну, тем, кто вживил в тебя твоего паразита. Твой новый мир перевернул все с ног на голову – в нем сила стала слабостью, и наоборот. Каждый твой следующий шаг удалял тебя от меня. Мне все сложнее было докричаться до тебя, а ты радовался, думая, что становишься сильнее. Эх, как же ты ошибался… Если бы ты понял тогда, если бы услышал, ты не был бы сейчас здесь, тебя не ждало бы то, что тебя теперь ждет... Завтра тебя казнят. И это – не конец, теперь ты знаешь. Осознав это, ты испугался, по настоящему, впервые в жизни. Теперь ты смог по-новому, по-настоящему взглянуть на  пройденный путь. И теперь ты понял, насколько ты был слаб. Ты увидел, как тебя без всякого сопротивления вели к пропасти, а ты радостно смеялся и пузырился от псевдосчастья. Ты спросишь, где я была все это время? Сидела в маленьком, чудом сохранившемся светлом уголке тебя.  Этот уголок из детства. Он был создан  твоей мамой – единственной, которую ты по-настоящему любил в своей жизни. Помнишь яблоню в вашем дворе? Вы располагались под ней сонными, летними вечерами, ты клал голову маме на колени, а она ласково перебирая твои волосы, слушала о том, кем ты станешь, когда вырастешь. В такие моменты счастье накрывало тебя теплым одеялом, сотканным из легкого запаха горелой листвы, лая собак на окраине деревни и звонкого смеха соседских детей. Ощущая окружающий мир, чувствуя, как он проникает в тебя, наполняет теплом, тебе было так хорошо…Потом все изменилось – ты и мир вокруг тебя. Вернее, ты его изменил. Все то светлое, что было в тебе, стало скукоживаться, вытесняемое новым, ослепительным. Сжималось до тех пор, пока не остался вот этот светлый уголок, с яблоней. Под ней я и ждала тебя, пока ты торжественно маршировал по кровавому проспекту по направлению в ад.  Сейчас ты вспомнил, и понял. Все оказалось не так, как ты думал. Каждый сделанный тобой тогда шаг, вместо восторга от вседозволенности и удовлетворения от вседоступности, теперь вызывает у тебя боль и отвращение к себе. Это я. Тебе больно, но так надо. Ведь, чем сложнее и запущеннее болезнь, тем более жестоко ее лечение. Прости, но я должна это сделать теперь, раз не смогла раньше. Выжечь каленым железом язвы на твоей душе, чтобы ты смог подготовиться. Ведь смерть – это не конец. Теперь ты это знаешь. Это знание и позволило мне достучаться до тебя. Сегодня, когда все отвернулись от тебя, я с тобой, и ты меня слышишь, чувствуешь. Скоро все закончится, и начнется одновременно. Новый этап, новый путь, как продолжение прежнего. Это – обращение. Я помогу тебе. Слушай меня, вспоминая содеянное, страдай, кайся, плачь у меня на плече. В этот страшный час я буду с тобой. До конца.