Зарисовки. Большая радость маленьких глупостей

Он спустился с лестницы сияя, как медный пятак. Подмигнул горничной, улыбнулся тетушке, выдающей ключи от комнат.
–  Милые дамы, –   заговорщицки прошептал он. – Я сейчас сбегаю за цветами, а вы не сочтите за труд: приготовьте кофе. И скромная просьба наглого мужчины: налейте этот кофе в чашечку кремового цвета, я видел, у вас есть такие. И на поднос поставьте.
– А еще чего надо? Дорожку до номера пропылесосить? Или цветами выложить? – съязвила тетушка-«ключница», поправляя табличку «консьерж».
– Их я сам куплю, –  хмыкнул молодой человек. – Я ж не случайно цвет чашечки указал. Чтоб гармонию соблюсти.
Он положил на стойку пятидесятидолларовую купюру.
–  Вы ж понимаете, я не обижу.
И исчез за дверьми.
–  Ну ничего ж себе! – охнула горничная. – Танька, это что за Рокфеллер?
–  Не твоего ума дело, –  огрызнулась Татьяна, проворно сгребая купюру в карман. – Вчера заселилась в наш отель парочка.  У него документы я проверила, а у его подружки – нет. Кстати, дамочка у него… Прямо скажем, не первой свежести. Для мужика, швыряющегося деньгами, как-то вообще не тот вариант. Ему б школьницу сюда привести…
–  Да ладно тебе, –  заржала горничная. – Мало ли у кого какие запросы? Кто на школьниц западает, кому старушек подавай.
Он вернулся через десять минут, держа  в руках белую розу.
–  Ну что, милые дамы, кофе готов?
Татьяна молча кивнула. Глазами показала на поднос, где дымилась чашка.
–  Благодарю! – он отвесил шутливый поклон, бросил розу на поднос и легким шагом отправился к себе в номер, сопровождаемый парой завистливых взглядов.
–  Вот чем она его могла так зацепить? – уныло пробормотала горничная, протирая тряпкой полку с сувенирами. – Везет же некоторым! Подцепила мужика, бурную ночь провела, теперь вот кофе в постель…
–  Не завидуй, –  мрачно отозвалась Татьяна.
–  Ой, кто бы говорил! Ты б свои глаза завидущие сейчас видела!
Женщины обменялись раздраженными взглядами.
… Он аккуратно толкнул дверь и вошел в комнату. Поставил кофе на стол, взял в руки розу, откинул одеяло и провел цветком по телу женщины, раскинувшейся на постели. Женщина приоткрыла глаза и мурлыкнула:
–  Развратничать изволите, сударь?
–  Нагло домогаюсь, –  усмехнулся он и поцеловал ей руку. – Доброе утро, любимая. С праздником.
–  С праздником, –  улыбнулась она. – Ночь была восхитительна.
–  Я старался. Ведь такой повод!
–  Мой рыцарь, –  она потерлась щекой о его плечо. – А завтрак будет так же, как и двадцать лет назад?
Он возмущенно фыркнул:
–  Это где ж я тебе возьму кастрюлю с подгоревшими макаронами, украденную у соседей по лестничной клетке в студенческом общежитии? Простите, дамочка, обойдетесь яичницей с беконом и стаканом апельсинового сока. Ну, если тебе лень вставать, давай я позвоню в соседнее кафе, они нам что-нибудь сообразят и доставят прямо в номер.
–  Как скажет мой супруг и повелитель, –  она томно потянулась, а потом хитро посмотрела на мужа: –  Но ты же помнишь, что я сказала, проснувшись в первый раз в твоей кровати?
–  Такое забудешь! – заржал он. – «Хорошо, но недостаточно!». Ох, я тогда испугался. Думал: мало того, что полночи ублажал девку, так она и утром требует, ненасытная. А вдруг у меня не получится?
–  Ну, получилось же, –  усмехнулась она. – Надеюсь, сейчас уже не переживаешь? Раздевайся и иди ко мне. Завтрак подождет.
Он только покачал головой.
–  Давай только детям позвоним, а то они бабушку, наверное, достали вопросом, куда мама с папой потерялись.
–  Бабушка умная женщина, не волнуйся. Она скажет, что мама и папа вспоминают, как много лет назад сделали шаг по одной очень сложной и очень красивой дороге…

***
–  Ох, твою мать! – Поперхнувшись, она добавила: –  Лешка, прости. Но это как-то… мягко, говоря, неожиданно.
Алексей довольно ухмыльнулся:
–  Я чего-то в этом роде и ожидал. Вряд ли Оленька Соколова, увидев бывшего одноклассника с охапкой цветов, выдаст долгую тираду что-то вроде «Как долго я ждала, и вот ты мне принес букет большой не кактусов, а роз».
Она шутливо ткнула его в плечо:
–  Ох, Лешка-Лешка, ты неисправим. С твоим языком хорошо подвешенным надо было карьеру на сцене делать, а ты с какого-то хрена в инженеры подался.
Алексей только пожал плечами.
–  Я надеюсь, ты не суеверна? – осведомился он, умыв руки и усаживаясь за стол, где она по-быстрому соорудила нехитрую закусь.
–  Ну, как тебе сказать… На черных кошек внимания не обращаю, но в церковь хожу.
–  Я не к тому, –  по его лицу блуждала загадочная улыбка. – Ты помнишь, какое сегодня число?
–  Седьмое, –  автоматически ответила она.
–  Ровно через месяц у тебя день рождения. Я не знаю, откуда взялась эта дурная примета: заранее не отмечать… Но через неделю я уезжаю в командировку, причем надолго. Когда вернусь – понятия не имею. Согласись – одноклассница Соколова, которой исполняется тридцатник… Ну не мог я пройти мимо такого повода!
–  Ах, вот куда ты клонишь! «У Светки Соколовой день рожденья, ей сегодня тридцать лет… Розовые розы ля-ля-ля», –  пропела она и довольно расхохоталась.
Он смотрел на нее удивительно теплым взглядом.
–  Леша, –  она шутливо погрозила пальцем. – Под таким выражением глаз я таю и могу наделать глупостей. И вообще, охламон, а вот как ты приперся без приглашения? А вдруг бы меня не было дома? Или муж ревнивый дверь бы открыл?
Он небрежно помахал рукой в воздухе:
–  Гражданка Соколова, неужели вы такого низкого мнения о моих умственных способностях? Вы развелись два года назад. Брак ваш был ярким, но коротким. А учитывая, что ты две смены отпахала без выходных, то после работы не на гульки бы отправилась – это и так понятно.
Она уставилась на него с легким недоумением:
–  Алексей, а откуда такие точные подробности о моей жизни? Ты случайно не нанял детективов, чтобы за мной следить, паршивец?
–  Деточка,  –  в его голосе прозвучали ехидные нотки. – Особо одаренным напоминаю, что я в бывшем – чемпион города по шахматам среди школьников. Это, конечно, дела давно минувших дней, но ты знаешь, игра в шахматы сильно развивает аналитические способности. Я мог бы, конечно, прикинуться всезнающим Холмсом или напустить на себя таинственности, как фокусник Копперфильд, но не буду заниматься подобной ерундой. Вчера в автобусе нос к носу столкнулся с Клавой Варюшиной. А ты же знаешь, как эта дама умеет хранить чужие секреты.
Ольга усмехнулась. Трепливый язык их бывшей одноклассницы Клавочки был притчей во языцех. По школе ходила поговорка: «Хочешь запустить самую невероятную сплетню? Доверь ее «по большому секрету» Варюшиной».
– Ну, а дальше понятно, как развивалась ситуация, да? Клавочка в хороших отношениях с твоей близкой подругой – уж не помню, как ее имя, а та поведала и о твоем неудачном браке, и…
– Хватит-хватит, – остановила она его. – Благодарю Вас, Холмс, мне все ясно. И вот ты решил, воспользовавшись этими знаниями, застать врасплох свою бывшую одноклассницу.  И зачееееем? 
Последнее слово она протянула с особой ехидцей. Лешка замешкался и неожиданно спрятал глаза.
– Ну, Оль… Ты понимаешь, тут такое дело…
– Матерь божья! Лешенька! Да ты умеешь краснеть!
– Олька, прекрати, не смущай меня! Дай высказаться. А то, боюсь, духу не хватит. Оль, ну ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
– По-джентльменски, – не удержалась от «подколки» она.
Леша скрипнул зубами. В последнем классе он предпринял неудачную попытку ухлестнуть за ней, но к тому моменту на Ольгу «положил глаз» студент-третьекурсник. Ей льстило внимание молодого человека старше себя. Правда, потом студент проявил себя не лучшим образом, попытавшись заодно охмурить и подругу Ольги, а та не удержалась и проболталась. Роман с третьекурсником расклеился, а Алексей уже не захотел возобновлять отношения.
Когда им было лет по двадцать, судьба снова столкнула их. На этот раз – в студенческом лагере отдыха. И казалось бы, ничего не мешало им стать гораздо ближе… Но у судьбы были свои планы. Алексею под руку подвернулась гораздо более доступная девушка. Ее не надо было долго уговаривать, и в итоге она три ночи провела в палатке Леши. Ольга со злости завязала интрижку с однокурсником. К счастью, ничего серьезного из этой авантюры не вышло.
Ну, а потом дни завертелись в таком вихре – только успевай оглядываться. Сейчас, мысленно произведя несложные подсчеты, она поняла, что не видела Лешу больше пяти лет. Правда, он совсем не изменился. Такой  же рыжий, лохматый, с наглыми ярко-зелеными глазами.
Изменилась ли она? Сложно сказать. Каждое утро видя себя в зеркале, невозможно заметить какие-то резке изменения. А впрочем… есть ли разница, кода на тебя смотрит такими  восхищенными глазами бывший одноклассник?
– Прости, – она легко коснулась его руки. Правда извини, солнце. Брякнула, не подумав.
– Вижу, – буркнул он. А потом схватил ее руку и в каком0то безумном порыве прижался к ней губами. – Оля, Оля, Оля…
Она не отняла ладонь и только смотрела на него безумными глазами.
–Лешка, да что с тобой?
– Люблю я тебя! Ну, не могу я больше терпеть, понимаешь? Не могу! Я столько раз тебя терял, а сегодня решил: будь что будет. Или признаюсь в любви и расставлю все точки над «i», или…
– Молчи, – прикрыла она его губы ладонью. –Ничего не говори. Давай просто посидим в тишине.
Ей надо было собраться и подумать. Да, признание Алексея не стало неожиданностью. Да и, в конце концов, она не маленькая девочка, чтобы тут же от восторга расклеиться. Но… Но то, как он смотрел на нее, то, как целовал руку, как произносил ее имя…
Она никогда не думала, что способна отдаться за такие мелочи, как взгляд и голос. Но, наверное, наши принципы для того и существуют, чтобы судьба лишний раз могла пройтись по ним тяжелой поступью, вминая в землю и беспощадно ломая.
– Пойдем, –тихо прошептала она, протягивая ему руку.
– Куда? – не понял он.
– Со мной, дурашка, – улыбнулась она. – Просто пойдем. И ничего не спрашивай.
… Утром, проснувшись, они долго ласкали друг друга. Оторвавшись от его жадных губ, она пробормотала:
– И все-таки, почему же у нас это не случилось раньше?
– Не знаю, – вздохнул он. – Видимо, всему свое время. Или ты ждала, когда я совершу такую отчаянную глупость. Ворвусь неожиданно и …как ушат холодной воды на голову.
– Не скажи, – усмехнулась она. – Это не глупость. Это самая мудрая вещь, которую ты только мог придумать для того, чтобы начать все заново.
– У нас появился шанс все исправить? – задумчиво спросил он.
– Наверное, – Ольга взъерошила его волосы, а потом уткнулась лицом ему в плечо. –Главное не упустить теперь этот шанс. Я надеюсь, нашей совместной мудрости хватит, чтобы не свернуть в сторону.
– И совместной глупости тоже, – ответил он, переворачивая ее на спину.
… Ответом ему был тихий стон наслаждения.

***

В этом году бал-маскарад у Елисеева планировался особый. Шутка ли: приурочен он был к двадцатилетию елисеевской дочки. Поэтому готовиться к нему начали еще месяца за три. Официально празднество было назначено на семь вечера, но первые гости начали подтягиваться гораздо раньше. Торопливость вполне оправданная: приглашенных было человек двести, и каждый хотел засвидетельствовать свое почтение как имениннице, так и ее родителю.
Миллиардер, меценат и, как было известно узкому кругу приближенных, «личный кошелек» мэра, Вячеслав Всеволодович Елисеев обладал забавной причудой: неуютно чувствовалось ему в двадцать первом веке. Ему б жить году так восемьсот мохнатом… Хорошим был бы барином, наверное. С придурью, конечно, не без этого.  Зато для крепостных – чуть ли не отец родной.
Гувернантка Машеньки Елисеевой смогла за два года накопить себе на крутой «Мерс», а личный повар так просто швырялся крупными купюрами при посещении казино.
Балы-маскарады Елисеева уже давно вошли в городские традиции. Кто скрывался под масками, угадать было довольно сложно. Но, по слухам, ходили туда и мэр, и председатель местной думы.
Гости прибывали на заднее крыльцо и там, соблюдая строгую конспирацию, переодевались в специальных комнатах.
Елисеев ставил только одно условие: никто и ни при каких обстоятельствах не имел право открывать свое лицо. Уж как ты себя ведешь на балу – дело твое. Хочешь – сиди тихо в углу и надирайся водкой. Хочешь – буянь. Хочешь – флиртуй. Да хоть в спальню тащи незнакомку или незнакомца. Но маску не снимай ни в коем случае. Нарушивший этот запрет навсегда отлучался от елисеевского дома. Впрочем, таких безумцев пока не находилось. Уж слишком шикарны были балы у господина Елисеева.
Дождавшись, когда многочисленные гости рассядутся за длинными столами, главный распорядитель бала, долговязый детина в маске кабана, сочным баритоном объявил:
– Дамы и господа! Прошу всех встать! Поприветствуем нашу королеву бала.
Под бурные аплодисменты на возвышение, где стоял трон, поднялась девушка в древнегреческой хламиде. Вопреки всем греческим традициям, ее голову украшала шляпка с густой вуалью.
Помахав гостям рукой, она чинно уселась на трон. Услужливый официант в костюме медведя подал ей бокал с шампанским. Королева бала дала знак музыкантам – и грянула музыка.
– Что-то Машка располнела, ты не находишь? – заметила своему спутнику дама в маске Клеопатры.
– Понятия не имею, – безразлично ответил тот. –Никогда не обращал внимания на ее комплекцию.
– Точно тебе говорю: толстеет девка.
– Да мне как-то пофигу. Слушай, а Елисеев-то где? По идее, должен рядом с дочерью маячить. А у нее за спиной пусто.
– Ну, наверное, решил таким образом создать любимой дочери иллюзию свободы. Жена Елисеева – вон, рядом со входом стоит, с кем-то щебечет.
– Ты уверена?
– Да я тебя умоляю! Уж ее-то ни с кем не перепутаю. Будь я в свое время посмелее, так не она, а я бы стала женой Елисеева.
–Эй, ты слышишь, соображай, кому это говоришь! Я ж тебе муж как-никак!
– Тссс! Не ори, как бешеный. Тут, на балах, знаешь ли, не очень приветствуются супружеские пары. Елисеев просто помешан на таинственности своих балов, – прошипела «Клеопатра».
– Молчу-молчу…

– Да, Вячеслав Всеволодович, вас мать родная не узнает, – съехидничала Маша, глядя на отца.
Высокий мужчина с рыжей шевелюрой и густой растительностью на лице довольно хмыкнул:
– А то! Гришка – талант, хоть и пьяница редкий. Недаром из театра его не выгонят: где еще такого гримера найдут?
– Интересно, сколько ты ему заплатил за такую красоту?
– Если тебя это интересует, то в шесть раз больше, чем он зарабатывает. Считай, выдал ему зарплату на полгода вперед.
– Да уж, папа… Умеешь ты быть щедрым…
– Когда вопрос касается безопасности моей дочери, деньги меня не волнуют! – резко оборвал он ее.
– Ой, папа! – она досадливо поморщилась. – Я тебя умоляю! Какая безопасность? Ну ты на меня посмотри: кто меня узнает?
Елисеев-старший придирчиво осмотрел дочь и помотал головой:
– Кому надо, тот узнает.
Маша скорчила недовольную рожицу. С волосами, поднятыми лаком, и густым макияжем она была похожа скорее на оторву-подростка, чем на дочь местного олигарха.
– И вообще, ¬– назидательно произнес Елисеев. – Я же должен посмотреть на своего потенциального зятя.
Маша поперхнулась:
– Пап, ты чего? Какой на фиг зять? Это ж так…
– Иногда несерьезные увлечения могут превратиться в серьезные проблемы, – Елисеев поправил парик и подмигнул дочери. – И в конце концов, я имею право оторваться?
– Да ради бога, пап… Но насчет зятя ты загнул.
– Посмотрим. О, кстати вот и он!
Толпа вокруг них взорвалась восторженными воплями. На сцену вышла группа  «Арахноиды». Вокалист послал воздушный поцелуй публике, махнул рукой – и тут же грянули первые аккорды.
Елисеев поморщился. Он предпочитал классику и совершенно не понимал увлечение дочери тяжелым роком. Впрочем, музыкальные вкусы Маши его интересовали в последнюю очередь. А пока он внимательно наблюдал за вокалистом, вертевшимся по сцене, словно уж на сковородке.
Когда Машка успела с ним познакомиться? Впрочем, это не так и важно. В конце концов, интернет сейчас есть у любого в мобильнике. Кстати, как его зовут? Елисеев задумчиво потер лоб. Не то Валя, не то Вася. Спору нет, дочь у него красивая, и понятно, что поклонники у нее имелись. Но то были мальчики из благополучных семей. И никто из них не произвел на нее впечатление. А этот двадцатилетний оболтус – сумел. Непостижимо женское сердце.
Елисеев вздохнул и покачал головой. Потом украдкой огляделся вокруг и вздохнул еще раз, но уже с облегчением. Он боялся, что будет «белой вороной» среди этой молодежной толпы. Но не то нашлись возрастные поклонники «Арахноидов», не то другие отцы пришли блюсти своих чад, но взрослые мужчины на концерте тоже присутствовали.
Оглушительная музыка рок-группы не помешала Елисееву углубиться в свои мысли. Он неосмотрительно пообещал неделю назад, что на двадцатилетие дочери выполнит любой ее каприз. И вот те на! Оказалось, что у доченьки уже два месяца как тайный роман с музыкантом местного популярного коллектива, и аккурат ко дню ее рождения новый воздыхатель дает концерт.  Машенька во что бы то ни стало захотела посетить это мероприятие.
Вячеслав Всеволодович недолго ломал голову, как ему выкрутиться из сложившейся ситуации, благо он был одним из основных спонсоров провинциального театра. Пара актеров согласились на невинный розыгрыш: побыть в роли Елисеева и его дочери на балу. Все равно гости, разгоряченные спиртным и музыкой, через час уже перестанут пристально вглядываться в хозяев бала. А ближе к полуночи, когда закончится концерт «Арахноидов», отец и дочь уже вернутся домой. 
 Сложнее всего было объясниться с супругой. Та сначала отказывалась понимать, почему ее благоверный решил выкинуть такой фортель. Потом у нее была форменная истерика, когда до нее дошло, что у Маши  роман.
 – Куда ты смотрел?! – вопила жена. – Я тебе сколько раз говорила: не доведет до добра твое воспитание. Ах, дочка единственная! Ах, живет в золотой клетке! Ах, ей нужно больше свободы и самостоятельности! Ну, и что теперь? Что будешь делать с ее свободой? А вдруг она уже беременна?
«Господи, почему я так не понимал в юности Грибоедова? – Подумалось Елисееву. – Ведь великая фраза «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом?». Но тогда мне в самой дикой фантазии не могло прийти в голову, что все так изменится в будущем…»
Какой-то юноша, отчаянно прыгавший рядом, случайно толкнул Елисеева локтем.
– Прости, чувак! – От молодого человека явственно несло спиртным. – Музон крутой, да?!
Елисеев рассеянно кивнул. «Чувак», хе… Значит, еще не совсем стариком выглядит. Вон, вьюнош в подпитии посчитал за своего, такого же любителя оглушительного рока.
Ох, как же все непросто, на самом деле… Ладно, этот рокер – Валя, Вася – не имеет значения… Пусть доченька потешится. Ну, в крайнем случае окажутся они в постели. Елисеев досадливо поморщился. Он не относился к типу отцов, видящих своих чад в розовых очках. Как бы ни охраняли его дочь, за всем не уследишь. Но ведь ее сверстники – это совсем другое поколение. Совсем другое… Как находить общий язык с ними? Что он скажет мужчине, которого дочь приведет в дом в качестве жениха? «Добро пожаловать в семью, сынок»? Ага… Глупее не придумаешь!
Но другие отцы как-то же умудряются устраивать жизнь своих чад. Вон, Анатолий из банка «Арго» сразу двух дочерей удачно выдал замуж. Долго присматривался к будущим зятьям, которых сам и выбрал, а потом поставил условие своим девочкам: или как я скажу, или валите на все четыре стороны без отцовского благословения и материальной помощи. И согласились же, что одна, что вторая. Не пискнули.
Но с Машкой такой номер не пройдет. Она ж гордая. Такую уж вырастил. Сколько раз ей Булгакова цитировал. «Никогда и ничего не просите. Сами предложат и сами все дадут». Вот и впитала доченька отцовские заветы…
– А следующая наша песня, – завопил вокалист, – посвящается самой очаровательной и самой моей любимой девушке Маше. Сегодня у нее день рождения и я надеюсь, ей понравится.
Гитара взвыла, выдав сложный пассаж. Медленная музыка полилась в зал, заставляя поклонников покачиваться в такт. Кто-то поднял вверх зажигалки, кто-то подсвечивал мобильниками.
Елисеев скосил глаза на дочь. Та смотрела на сцену с обалдевшей улыбкой, а по лицу у нее катились слезы радости. И тогда всемогущий олигарх понял, насколько правдива такая редкая банальность: счастье не купишь. Ни за какие деньги. Одно это мгновение Машка будет вспоминать до конца жизни. А он, человек, по мановению руки которого могли суетиться не самые последние «шишки» в этом городе, еще долгое время будет ломать голову: как сделать ее жизнь безмятежной. И, возможно, Маше на фиг не нужна эта «тихая гавань». А счастье она найдет в трудном, непостижимом, но своем пути. На той дороге, которую проложит сама, иногда вопреки воле родителей.
… И на этой дороге он, ее отец, – всего лишь тень, отбрасываемая самыми невероятными событиями. 

сентябрь-декабрь 2011 г.