Заложники любви

                «Аннушка уже купила масло...»
                М. Булгаков



Пресно тянется существование без любви: её образов, слов, звуков, запахов, прикосновений. Да и секс в некотором роде – творчество.

Они собирались вступить в законный брак, а пока жили в его небольшой квартирке, рядом с заливом. В тот день, распрощавшись с невестой, он отправился в Хельсинки, оттуда чартером через Петрозаводск должен был лететь в Москву, потом обратно в Питер.

Тоскливый монотонный шум автобуса... Через наушник он слушал радио. Вот короткий эмоциональный монолог не понятно кого:

         Плодим ошибки
         детей родители
         прошлого
         мёртво рождённого!
         Сводим в сшибке
         рати идей.
         Мы – победители
         непобеждённого!

Вот меланхолически знакомая песня... Вот  блок новостей, который завершился сообщением о супругах, опоздавших на упавший в Атлантику авиалайнер. Они, по словам ведущего, погибли в ДТП через день после возвращения в Европу на пути к собственному дому. Не дай бог!.. Он поднял глаза вверх, туда, где над всеми нами простирается небо.

Уже стемнело. Местные жители, как и Аннушка, сокращая путь, регулярно перебегали трассу перед поворотом на Суоми. К несчастью на этот раз она уронила пластиковую бутылку подсолнечного масла, которая запрыгала по асфальту и попала под колесо автобуса.

Никто не успел ничего понять. Автобус резко развернуло поперёк движения и перевернуло несколько раз. Шок!.. Не ориентируясь ни в пространстве, ни во времени, пассажиры, кто мог и как мог, выбирались из лежащего на крыше дредноута. Ему удалось вылезти через разбитое заднее окно, и он стал ощупывать себя, доставая из брючных карманов осколки стекла вместе с окровавленными фрагментами те... телефона. Крики, стоны, кровь, запах топлива, опасность пожара. Оказание первой помощи, вызовы Скорой... Вещи... Эвакуация...

Под утро, тихо повернув ключ, он вошёл, наконец, к себе в квартиру. На вешалке висела куртка бывшего ухажёра его мгновенно ставшей бывшей невесты. Из открытой двери спальни в тёмную прихожую падал свет, и доносились стоны, которые заглушили звуки неожиданного возвращения. Его ноги стали ватными. Через дверной проём он как-то отстранённо наблюдал за последними пароксизмами страсти. Покачнулся, опёрся рукой о косяк... Всё последующее летело как бы мимо него. Он даже испытал некоторое облегчение, будто отравился, и его вырвало.

Она неподвижно лежала, стараясь удержать за закрытыми глазами золотистый отблеск свершившегося обряда страсти. Согнутые в коленях ноги бесстыдно раскинуты, ладонь прикрывает вход в напоённую влагой глубину. Она медленно приоткрыла глаза и, остановив взгляд на фигуре, стоявшей напротив, задохнулась от страха, рывком села, беспомощно защищаясь выставленными перед собой ладонями. Узнав, истерично вскрикнула:

– Как ты меня напугал! Боже! Я могла умереть! – и добавила жалобно. – Почему вернулся? Зачем подглядывал? Уезжал, опаздывал, не успевал... и вот...

Её партнёр мгновенно поднялся, готовясь к обороне. Напрасно. Уже сработал как будто специально вставленный в хозяина квартиры предохранительный клапан.

– Извини... те, – Произнёс он с вымученной улыбкой. – Автобус перевернулся, и минуту назад меня догнал ужас, оставшийся там, на шоссе... Я подумал, что... мог бы никогда не увидеть вас снова... Так что убирайтесь на х... и по скорому!

Бывшая невеста со своим старым другом быстро удалились. Вечером они вернулись, и она аккуратно упаковала свои вещи, в том числе и подвенечное платье.

После случившегося Алекс тупо, на автопилоте, просуществовал несколько дней и встрепенулся лишь после того, как узнал, что его самолёт не долетел от Петрозаводска до Москвы. Вот так и защёлкнулся язычок замка, навсегда закрывший недавнюю несбывшуюся страницу его жизни.

Казалось, он должен был глубоко переживать, презирать изменницу, мучиться ревностью, замкнуться и прочее, и прочее, что бывает в таких ситуациях. Отнюдь. Всё объяснялось очень просто: он был романтик. В том смысле, что дама должна отдаться своему единственному рыцарю по страстной любви и сохранять ему верность всю жизнь. И, если они расходились, её последующая жизнь омрачалась тенью этого несчастья. Правда, рыцаря это не касалось, он имел индульгенцию, что естественно...

Алекс знал, что его наивной детской сказочке не суждено сбыться в предстоящем браке (у невесты уже случались рыцари), и чувствовал в себе червоточины сожаления. Хуже того, был уверен, что разочарование поселится в нём навсегда. Он даже придумал отменить свадьбу, но считал такой поступок недостойным себя. А тут вдруг, пусть и с избытком переживаний, всё разрешилось банальнейшим образом, и ему было не в чем себя упрекнуть.


         * * *

Через месяц он созвонился с близкой подругой, которой, как считал, нанёс незабываемую обиду объявлением о своей скоропостижной влюблённости и браке. Елена была старше. Вдова. Муж погиб при исполнении воинского долга, оставив на руках совсем юной матери крошечную дочку. От таких вот мужественных честолюбивых и умных офицеров чаще всего родятся девочки...

Отец Елены дослужился до контр-адмирала, мать окончила технический ВУЗ, была неравнодушна к музыке и проявляла интерес к тому, что называют культурологией. Но, мотаясь за мужем по гарнизонам, осталась домохозяйкой, отдавая себя семье. Лена могла бы повторить путь матери, если бы не гибель мужа. Окончив университет, преподавала математику в военно-морской академии, жила отдельно от родителей с дочкой, но пользовалась их помощью (было с кем оставить Машутку).

Умная, сдержанная, светящаяся изнутри неяркой подлинной красотой, немного скованная своим статусом молодой вдовы и постоянно находясь среди моряков, она не испытывала недостатка в предложениях руки и сердца, правда, до сих пор всем отказывала. И всё же жизнь брала своё, свидетельством чему были тщательно скрываемые немногочисленные романы, начинавшиеся и заканчивавшиеся, как правило, во время отпусков.

Алекс, тогда довольно застенчивый молодой человек, и Елена, уже сложившаяся пленительная женщина, познакомились – дачи родителей располагались по соседству. И, может, вопреки всему, сблизились.

Нет, она не была его первой женщиной – она была второй.

Вначале ведущая роль в их отношениях принадлежала ей. Она была откровенна, и он согласился, что у их союза не может быть прочного будущего. Елена кратко упомянула о своих романах после мужа и даже о той связи, которая случилась после близости с ним, Алексом, и он, чувствуя её тоску по мужчине Мечты, слушал, утешал, боялся обидеть. Но был уязвлён тем, что является лишь одним из её «Немногих», и не мог этого простить. Откровенно рассказал и о своих первых встречах с девушками, а дальше только делал вид, что у него появлялись другие девушки. Других не было.

Как-то раз он выручил её, одолжив все свои сбережения. В общем, они стали друзьями-любовниками, и, неясно было, кому суждено первым расторгнуть их союз, или под влиянием времени и обстоятельств он сошёл бы на нет сам собой.

Но настал день...

Он был любопытен, настойчив, терпелив. Она считала себя женщиной без особых комплексов, но строгих правил и охраняла свои границы приемлемого. И, когда прозвучал её первый стон, он сразу понял, что случилось. Она же вначале не осознала, отчего вдруг земля покачнулась и поплыла. Откуда взялось неизвестное ей ранее чувство нереальности. Оказалось, что в свои годы, прожив с мужем, родив дочь, пережив несколько цунами страстей, она не испытала окрыляющей физической стороны любви. И это знание ей подарил он.

– Боже, – придя в себя, прошептала она, – я могла бы за всю жизнь не узнать, что бывает такое... Ты мне послан богом...

Он был несказанно горд, и сообразил, кто с этого дня стал её единственным мужчиной.

Пройдите слякотной осенью в преддверии зимы по набережным, переулкам и садам нашего северного города – грязно. Упадёт температура, ночная метель застелет город свежим снегом. Наутро чисто, светло! «Люблю тебя Петра творенье...» Но холодно.

Теперь пройдите тем же маршрутом весной. Под могучими кронами невысокие зелёные деревца, солнышко. И вдруг за день-два – белый кипень, тонкий аромат расцветшей черёмухи. И тепло! Правда, вскоре может немного похолодать. А всё остальное остаётся по-прежнему прекрасным! «Люблю тебя...» Но чувствуете разницу между этими двумя «люблю»?

Звучит банально, но с того дня она неуловимо преобразилась. Никуда не делись рутина, заботы, быт, тревоги. Но она знала, что настанет вечер, не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. И можно будет слиться с любимым другом, взлететь и парить над миром, ощущая всем телом, всей кожей его прикосновения.

Он, конечно, был более приземлён. Почувствовал свою власть над ней, но ничего не требовал, правда и не обещал. За внезапный ураган страсти к бывшей невесте ему было как-то стыдно. Всё честно рассказал, и что ей оставалось делать? Пауза в их отношениях даже пошла на пользу: они окунулись в атмосферу частично утраченной стыдливой новизны. А за границей зоны приемлемого лежали заповедные неисследованные дали.

Когда она поняла, что мучило его накануне свадьбы, сказала просто: «Дождись Машутку». Сказала и сказала. Улыбнулись и забыли. Но не забыли...

Было ещё одно обстоятельство, из-за которого Алекс, как казалось, пропустил сказанные невзначай слова мимо ушей. Он учился вместе с милой девушкой с длиннющими ресницами, которая сочиняла стихи о любви, и был даже безответно в неё влюблён, потом потерял из виду, и только несколько лет спустя до него дошли кое-какие слухи. У неё была красавица старшая сестра, у той красавец муж, и, вероятно, как-то, выпив втроём, пара затащила младшую к себе в постель. Не против её воли – наоборот. И делать этого не следовало. С другой может всё обошлось бы к всеобщему удовлетворению и кайфу – подумаешь проблема. Но во влюбчивой младшей случившееся что-то надломило, привело к депрессии. Позже она родила непонятно от кого ребёнка, которого усыновили сестра с мужем. Потом нервные срывы, алкоголь, наконец, наркотики. Попытки выйти замуж, не удались. Так всё было, не так? – Всего лишь противоречивые слухи. Но Алексу казалось, что так, и становилось обидно за распавшуюся жизнь милого слабого человека. Психология тут, психиатрия – нет, лучше быть от всего такого подальше.


         * * *

Крошечные, еле видимые в траве ёлочки, посаженные вдоль забора семейных участков, сомкнулись сплошной стеной. Вышел в отставку отец Елены, стали пенсионерами родители Алекса. Время... Неумолимое время...

Любовь любовью, но и деньги надо зарабатывать. Алекс за несколько лет возмужал и уже не выглядел мальчишкой рядом с цветущей подругой. Ему повезло заработать на продаже своего устройства, которое стало широко применяться в последних IT разработках. Встречаясь с Еленой, ладил с Машей, и они незаметно привязались друг к другу... Без особой огласки несколько раз отдыхали вместе, как с Машуткой, так и без неё.

Алекс не был единственным мужчиной, кто был вхож в дом Елены. Она помогала слушателям академии с недостаточной подготовкой по математике, писала замечания к некоторым разделам защищаемых диссертаций и продолжала отказывать соискателям её руки и сердца. Алекс предложил ей сократить число преподавательских часов в академии и возглавить в его небольшой фирме самостоятельный отдел. Её рабочий график стал менее жёстким, к тому же существенно улучшилось материальное положение. Теперь они были не только тайными любовниками, но и явными бизнес партнёрами.

Возможность брака не обсуждалась. И всё больше грусти пряталось за ресницами Елены.

Подрастала и Маша. Как быстро всё молодое и здоровое тянется вверх, как детству хочется поскорее покинуть эту безмятежную бухту счастья, куда не будет возврата. Молодости свойственна проверка своих возможностей, любопытство влечёт за горизонт и так хочется для начала искупаться в таких привлекательных, лазурных волнах влечения и страсти, куда толкает инстинкт и культура. Гены и то, что отличает нас от животных. Пока что мы такие, какие есть, а какими будем через миллион лет – доживём-увидим.

В конце августа Маша собиралась в школу – старшеклассница. Вместе с Леной они изменили Машину причёску, подобрали платье. Алекс отсутствовал больше месяца, и в день его возвращения Маша упросила добавить ей на лицо чуточку, ну совсем чуточку косметики. И туфли, туфли на шпильках. «Мамочка, только на один вечер, к приезду Алекса. Ну, пожалуйста...»

Он вошёл и не сразу узнал её. Уже не ребёнок, ещё не совсем девушка... Да нет – совсем девушка, тонкая, звонкая, ещё не научившаяся пользоваться своим очарованием, с той же не сразу приметной глубиной взгляда, что у матери.

Он растерянно улыбнулся, оглянулся на Елену, встретился с ней глазами.

– Ну что, дождался? – неслышно спросили её губы и улыбающиеся грустные глаза.


         * * *

Ранняя осень оправдывала надежды. Алекс и Елена шли среди янтарных сосновых стволов по ковру серебристого ягеля и изумрудного мха с капельками брусники и шляпками грибов. Стучал дятел. По просторам ежегодной выставки разноцветной мозаики листьев летали подсвеченные солнцем паутинки, предвещая продолжение хорошей погоды. В этом году она побила все рекорды – теплее, чем в августе.

– Слушай, – произнесла Елена, – Машутка призналась, что жить без тебя не может. И очень боится, что ты влюбишься в другую. Говорит, что ей следует поторопиться. Она упрямая, маленькая, надеюсь, не вполне женщина. Пожалуйста, будь...

Но это... уже случилось. Я тоже страшно боялся, что она назло мне в кого-нибудь влюбится – шантаж с её стороны! У молодёжи переизбыток секс информации... Не смог... Прости... Нет, по-моему, всё прошло лучше, чем можно было ожидать. И безопасно, и не придётся, как некоторым, ждать годы... – он попробовал улыбнуться.

– Предатели! Я давно и не раз с ней говорила. Поулыбайся мне – посажу...
– Она же совершеннолетнее тебя, – он заулыбался смелее, – так что поздновато... сажать...

Они подошли  к двум незаметным даже вблизи озерцам. Одно – тёмное, торфяное; другое – светлое, прозрачное. Не сговариваясь, разделись – он попытался обнять её, она отстранилась – и вошли в тёплое светлое озеро.

– А как же я без тебя? – вдруг заплакала Лена. Он прижал её к себе. – Ты останешься... Не возражай! Проживём...
– Нет, что ты такое говоришь?!..  Я не могу!.. Я так никогда не смогу!.. Я найду себе мужа, я буду счастлива!.. Должна же оставаться надежда?.. Я буду вам помогать... Только ты мне не мешай, ты мне помоги, пожалуйста! Я справлюсь, я сильная, я переживу!..

          В стоге прожитых дней, что в заложниках держим себя,
          Я иголку ищу – сбрую нечем зашить у коня,
          Заседлаем – ворота открыть – и на поиск пути:
          Да поможет господь нам дорогу к свободе найти.
          Мы найдём...
                Не стреножив судьбу, никого не кляня,
          Уходи – не оставить тебя без любви... у меня...




...Уже совсем стемнело. Местные жители, как и Аннушка, сокращая путь, регулярно перебегали автостраду перед поворотом на Хельсинки. Внезапно из Аннушкиной сумки выпала двухлитровая бутылка подсолнечного масла, которая запрыгала по асфальту, ткнулась в бампер поворачивающего на скорости автобуса и отскочила далеко на обочину. И ничего не произошло или произошло совсем не так, как мы ожидали и на что надеялись... На всё воля божья.

11.11.11
прозаическая миниатюра