Ирония судьбы

     Я заметил его, когда он шёл по дороге ещё издали. В одной руке он нёс ведро, другой рукой тащил ручную тележку,  на которой тоже было ведро. Он шёл к роднику за водой. А мой дом, когда-то построил умный человек, как раз у родника. Так что, я заранее поставил чайник, предполагая, что пока мой приятель доковыляет до родника и чай поспеет.
     Прежде, чем набрать воды, он всегда заходит ко мне передохнуть. Я вышел на крыльцо встречать товарища. Он уже открывал калитку, а я смотрел на него и ждал, когда он преодолеет незначительные препятствия. Но вот он, не торопясь, с ними справился, и так же, не торопясь, подволакивая ногами, направился ко мне.
     Поднявшись на одну ступеньку крыльца, он как-то бочком пристроил свою задницу на скамью. Да так и остался сидеть: толи полустоя, толи полусидя.
- Ну, ты что расселся, пошли в дом, там уже и чай вскипел, - позвал я приятеля.
- Чаёк это хорошо, - проговорил он, и с трудом поднявшись, последовал за мной в дом.
- Садись за стол, чай  уже готов. Ну и чем ты сегодня занимался, давно ли видел Веру? Да только что от неё, а что делал? Да ничего не делал. Собаке вот надо сварить и кот, зараза, жрать просит.
- А в огороде что-нибудь творил, - допытывался я.
- Какой там, всё заросло. Не знаю, когда я там наведу порядок, - отвечал мне мой приятель, как бы, нехотя. Но по его, хитрой, украинской физиамордии, было видно, что он хочет поделиться чем-то другим. И я решил его додавить.
- Что ухмыляешься, - говорю ему, - давай вываливай.
- Ты знаешь, - говорит он, и я вижу, как в его глазах появляется весёлость, - не знаю, как это выразить  деликатнее.
     И он сделал паузу. Вижу, что хочется ему рассказать и говорю:
- Вали, как было.
- Понимаешь, - продолжил он, - достала она меня.
- Что не справляешься? - съехидничал я, - и в чём это выражается?
     Теперь уже я начал доставать его:
- Раз уж начал, то давай ближе к делу.
     И своим нажимом я сам загнал себя в тупик. И вот который час сижу и думаю, как же мне всё это описать, чтобы выглядело пристойно. Можно бы вообще ничего не писать. А записать-то, как раз, и хочется. Мне даже и в голову не могло прийти, что я услышу от него такую пикантную подробность, от которой мы долго ржали со слезами на глазах. И он продолжил:
- Занимаемся, значит, мы сексом, она уже давно, где-то в облаках витает.
- А ты, - встрял я беспардонно, - делаешь свою тяжёлую работу, зная, что до оргазма тебе, как до Киева раком, думаешь, сколько планов было на лето и ничего не сделано.
И вот, когда в очередной раз, её организм возбуждается до предела, она безотчётно произносит фразу:
- Ну, что ты со мной делаешь!? - с придыханием. 
- Что, что? Е-у потихоньку, - ответил он, продолжая выполнять монотонно свою работу, от которой уже порядком устал.
- И, что, ты так ей и сказал? - спросил я у него, давя в себе смех, который накатывался на меня и, который остановить было уже не возможно.
- Прости меня господи.