Лакмусовая бумага

    Ах, женские ручки! Их целовали в разные времена! Они как магнит притягивали взоры, как паутина затягивали в сети.  Их рисовали всегда на первом плане, конечно, после очей и улыбки, исходящей с уст.  Хотя, все же не улыбка здесь, а именно рука – она есть ключ к успеху!
(свободный перевод  по Шекспиру)

   Как-то сроднившись с автомобилем, я стал в одночасье счастливым человеком.  Ощущал себя свободным и бодрым духом. Но моя свобода рухнула в один день, когда мой авто поставили на ремонт. И мне пришлось сразу слиться с пассажирами всего  мегаполиса.
 
   Во-первых, я совершенно не знал, как  пользоваться наземным транспортом, не говоря уж о подземном.  На автомобиль  пересел сразу, как только метро перевели на рублевую наличность из одного окошечка подземки. Поэтому, подойдя к начальной остановке этого современного транспорта, для начала  перекурил, после стал  заходить в маршрутку. Но к моему удивлению, меня отстранили, произнеся почти пророческие слова: « Куда прешь? Не видишь, очередь! И ты не один такой умный! Здесь все такие, умники! Понаехали тут разные!» И чтобы не прослыть «разными», извинившись, попробовал объясниться. Но мои объяснения и тем более извинения  растворились в пасмурном  городе.
 
   Во-вторых, я не знал стоимость проезда.
 И  войдя в маршрутку, решил спросить у дамы: «Сколько стоит проезд?»
Меня совсем сочли за сумасшедшего. Но одна продвинутая  сердобольная старушка скрипучим голосом ответила: « Браза, тридцатник гони! Во! Слипер! Да, что вы знаете, кроме как деньги лопатой грести!»

   Совершенно, не ожидая таких речей в свой адрес, решил, что это обычный  уличный сленг, успокоившись, принялся пробираться к свободному месту.

   А в-третьих, совершенно не зная правил передачи денег водителю, стал протискиваться  через  стоящую толпу с извинениями, чтобы протянуть водителю его тридцатник. На что,  толпа еще больше обозлившись, пустила в мой адрес совсем уже не уличный сленг.

   Мне досталось  очень удобное местечко, одиночного сидения третьим по счету, правда, ноги не поместились, так как  колесо  выходило горбом наружу, но видно все же, я просто не умел пользоваться этим прекрасным видом транспорта. «У других-то,  как-то,  поместились!» - подумал я и стал наблюдать, каким же образом они в прямом смысле впихнули ноги.

     Надо сразу предупредить читателя. Дорога по времени от моего дома до метро занимает всего на авто минут десять. Я прикинул, что на маршрутке – минут двадцать.  Но проехав десять минут, я был удивлен и озадачен.  Метро не было и в помине. Маршрутка просто встала,  и, не желая дальше двигаться, только и сигналила, вопя и пыхтя  всем своим душераздирающим голосом.

   Я,  конечно, знал о московских пробках, сам в них стоял не раз. Но чтобы вот так – намертво врасти в магистраль, это было чересчур печально. И мне пришлось наблюдать за окном унылый пейзаж декабрьского утра.
 
   Пейзаж быстро наскучил мне. Спящие пассажиры как-то тоже не привлекали моего особенного внимания, и я  стал наблюдать за белокурой головкой, сидящей на втором кресле.  Изучив всю ее пышность и кудрявость, переключил внимание на руку, отстукивающую  по окну ритм только ей знакомый.

   Что это была за ручка! Пухленькая, беленькая, без единой видимой голубой прожилочки. Маленькие пальчики так и призывали поцеловать каждый из них. А ноготки – это шедевр мастеру. Розовые,  с перламутром,  заканчивающиеся  аккуратной  пикой, манили к себе, и я,  не отрывая взгляда,  смотрел на это чудо из чудес. На среднем пальчике красовалось золотое  колечко с маленькими  фианитами, а в завершении этого произведения искусств -  полненькое розовое запястье окаймляла золотая нить браслета, и,  покачиваясь   в такт с движением маршрутного такси, добавляла чарующую  ноту всего этого великолепия.
 
   Салон был полон, пассажиры стояли,  прижавшись плечами, ногами, руками и так далее  друг к другу.  Теснота и запотевшие стекла уже не давали той видимости реальных улиц и их названий.

   Только женская ручка призывала меня успокоиться и отрешиться от дороги в «пробке».
Вдруг, ручка как-то взвизгнула и произнесла фразу. Я даже удивился поначалу, что такая нежность может еще и визжать.
- Дама, уберите свою сумку с моего плеча! Вы мне уже все отдавили ею!
 - Да, куда же я ее уберу, - огрызнулась дама в шляпе, - вы все равно сидите, а я стою, так что, терпите.
 - Что за,  хамство?  - взвизгнула рука, - Я,  между прочим, с самой начальной остановки еду, а вы только недавно вошли и уже так хамите!
- Нет, ну вы посмотрите на нее? Куда я сумку поставлю? Вам на голову только что!

   Я попробовал привстать и предложил место даме в шляпе. Но та на меня так посмотрела, что  как будто, я ей хотел подложить кнопку на кресло.
 - Да, сидите,  вы уж! Я скоро выхожу! – воскликнула дама в шляпе.

   Рука немного успокоилась и стала рисовать на запотевшем окне каракули. Мы тронулись и тихо стали передвигаться к метро.

   Тут снова раздался визг руки:
- Если вы сейчас не уберете сумку, я не знаю, что сделаю с вами! У меня уже плечо разболелось! Овца  в шляпе!
 - Сидите и помалкивайте! У нее плечо разболелось! У меня уже уши болят от вашего голоса противного, бычьё! -  огрызнулась дама в шляпе.

   Я предложил даме подержать ее сумку на своих коленях, чтобы такую прекрасную ручку больше не волновать.  Но дама снова на меня зыркнула и прошипела:
- Я же сказала вам! Я скоро выхожу!
 В это время маршрутка дернулась,  и пассажиры повалились вперед.

   Прекрасная рука еще больше завопила:
 - Да, что же это такое! Понаехали тут разные! Водить не умеют! Так еще и хамят!  Корчат из себя пупами земли, а на самом деле быдло!

Она стала рьяно сталкивать эту сумку со своего плеча. Но сумка была непоколебима.
 
   Тут уже дама в шляпе  не выдержав, стала тоже вторить визгом, еще более противным, чем обладательница замечательной ручки:
 - Если еще притронешься к моей сумке, то я ее тебе на голову поставлю!

   Я думал, что это никогда не закончится. Это было, как в самом страшном сне. Бежишь, кричишь, хочешь догнать  кого-то, но все стоит на месте и крик твой растворяется во сне.

   «Боже, как же люди могут перемещаться каждый день - вот так!» - подумал я.
А маршрутное такси, то дергалось, то дребезжало, то скрипело.   И на фоне всего этого шума, еще и рука визжала, а в завершении всего этого кошмара, -  дама в шляпе  давала отпор всей этой руке, упорно не желавшая, хотя бы присесть на мое место.
   И только одна  молодежь спокойно сидела в наушниках, слушая музыку.

   Я не буду описывать подземное передвижение, ибо у меня уже нет сил, все это перенести на бумагу.  Да! Наши маршруты до работы и обратно – это проверка на выносливость, на «вшивость» и дай Бог терпения водителям всего наземного и подземного транспорта, а так же владельцам собственных автомобилей, которые отвыкли от такой физической нагрузки.

   В офис я просто ввалился – уставший, измотанный.  Присел перевести дыхание,  и только было расслабился, как звонок по селектору призвал в кабинет  начальницы.
 - Знаете, мы тут посовещалась. И пришли к решению. Вы хотите, чтобы наша компания процветала дальше? – задала вопрос  начальница.
 - Хотелось бы! - ответил я.
 - Тогда вперед! Вот адрес.  Нам нужна подпись одного чиновника. Без этой вязи не возвращайтесь, иначе нам придется искать другое место работы. От вас зависит все наше будущее! Дерзайте, молодой человек!

   Надо сказать, что наша начальница, как мы ее ласково называли между собой «мадам», была со мною одного возраста, но именно меня по необъяснимым причинам называла молодым человеком. Мне  это нравилось, как-то даже приподнималось  настроение, как в песне – «молодой человек, пригласите даму танцевать». Молодец, мадам - умеет одним словом взбодрить и направить мысли в нужное русло!

  Ради компании, а значит и моего будущего, можно свернуть горы, даже и такие, как бюрократические, поэтому через  час я уже сидел в офисе чиновника, ожидая нашей участи.
 Меня  пригласили в кабинет, разрешив внести свои документы для подписи.
 
    И, только я вошел в это замкнутое пространство, то увидел ручки. Нет, конечно, не те ручки, какими любовался в маршрутке, но поверьте мне, они были еще белее и нежнее.  Руки бюрократической машины  -  пухленькие, мягкие, с красным лаком на круглых длинных,  загнутых вниз ногтях.  Множественные  колечки  и браслеты извивались на всех пальчиках  и запястьях, как желтые змейки возле этого вершителя судьбы.  Меня даже в пот ударило, и видно я порозовел,и поэтому принял вид человека легкоранимого и тщедушного. Не успел отойти от тех ручек, как увидел другие, но более яркие.  « Хорошо, что дамы в шляпе не было рядом», -  подумал я и обратил внимание на стол.  На нем красовалась шляпка и сумочка.  «Господи, она все же ее убила и обагрила ногти  кровью », - подумал я и растянул рот подобием  улыбки с картины Леонардо да Винчи, где моими современниками на Джоконду был наложен портрет самого мастера.

   После обеда я появился в своем офисе перед глазами нашей мадам.
Положив перед нею документы с подписью, вальяжно расположился в кресле, и с той улыбкой еще не сходящей с моего лица, произнес:
 - Получите! Разрешите, идти?
 - Все же, мы в вас,  молодой человек, не ошиблись!  - загадочно произнесла наша начальница.
 - Можно спросить, а кто это мы? – осмелев, задал еще вопрос нашей мадам.
 - Мы - это я и Моно Лиза! – и начальница указала на репродукцию, висящую  сзади себя с портретом  Джоконды, -  Знаете, Моно Лиза – это моя лакмусовая бумага! И я при помощи её определяю, кому можно доверять щекотливые дела.
 - Интересно! И как же?
 - Вы обратили, молодой человек, на каком уровне висит эта репродукция?
 - Да. Я еще подумал  - почему так низко?
 - Вот в этом – вся и суть! Когда я вас вызываю к себе в кабинет, вы всегда смотрите на этот портрет. Почти все  смотрят на ее глаза, некоторые на улыбку, и только вы смотрите всегда на ее руки. Я это вижу по вашему взгляду. Он у вас, молодой человек, всегда опущен. А если вы опускаете глаза, значит,  начальник никогда не увидит, ваших зрачков, а значит, не определит и  ход ваших мыслей!  Вот и все! И потом, я знала, что чиновник женщина, и вы будете любоваться её руками. И успех нам гарантирован!
 
 -  Примите поздравления, мадам! – с улыбкой на лице, я поцеловал ей ручку.
 Её рука была бесподобна – худенькая,  тоненькая, с синими прожилками, как бы говорящими, что это ручки самой аристократки, настоящей.  И вечерами, она точно рисует портреты и пишет стихи.  Хрупкие пальчики, совершенно без пик на миндалевидных  ноготках, бесцветный лак,  и ни одного кольца, ни одного браслета. Только рука – как творение художника – ничего лишнего, ничего отвлекающего от совершенства.   Вот она - завершающая строка  в сонете Шекспира. А тонкое запястье призывало пройти дальше взглядом, еще дальше, и чтобы именно эта рука провела по твоим волосам, а после подушечками пальцев едва касаясь,  прошлась по всему телу! 
 - Я снимаю шляпу перед вами! – воскликнул я и совершенно счастливый вышел по направлению к своему кабинету.
 
    А мадам, оставшись одна,  взглянув на репродукцию Моно Лизы, произнесла:
 - Все же, Леонардо  да Винчи был прав, что не только  загадочная улыбка и влажный взгляд имеют притягательную силу, но и руки, как творения могут с точностью определить характер человека.  А твои ручки, Лиза, извини, не аристократки. Запястье немного толстовато.  Правда, твои ноготки  круглые и поэтому, Лиза, мы тебе верим. Ну, это и понятно, все же ты жена флорентийского торговца, а не философа.

   После таких слов, начальница развернула все бумаги по нашему благополучию, заметила чек на сумму пять  тысяч рублей из ресторана «Лица». И,  не удивляясь, вызвала к себе главбуха со словами:
 - Елизавета  Петровна, срочно в кабинет! И возьмите всю наличность нашей кассы.
А про себя подумала: «Ну, и аппетит у нашей бюрократии! Столько наесть в дешевом ресторане – не каждому удастся!»