Ностальгия 11

                Среди прозрачных, призрачных строений
                брожу как тень, брожу как привиденье,
                не отличая день от сновиденья
                в изменчивом потоке настроений.
                (Лев Васильев)
 

      Всегда страшно выходить из библиотеки Академии наук на площадь. Плотность воспоминаний здесь так велика, что не знаешь, в каком времени и каком эпизоде окажешься и как из него выпутаешься. И почему, интересно, назвали площадь именем Сахарова – он вряд ли и бывал здесь.

       Ну что же, рискнем. Налево – путь к нашему физическому факультету. По пути во дворе нас приветствовали  научные собачки Института физиологии. Академик В.И.Смирнов читает последнюю лекцию по математике (позже он передал курс младшему коллеге). Говорит не очень последовательно; вспоминает, как эту проблему обсуждали в 1913 году здесь же, на втором этаже.  Жалуется, что не видел  последнего издания его учебника.
      - А как же авторские экземпляры? – спрашиваю я.
      - Какие авторские, их уж десять изданий не присылают.

 Когда подходит к концу кусочек мела, он разжимает пальцы и молча ждет, пока кто-нибудь сбегает за новым.

       Позже я встречал человека, за которого  Владимир Иванович хлопотал  в обстоятельствах, когда все другие отступились.

     Звонок. Если мы выйдем в коридорную толпу, застрянем надолго и не попадем к трамваю.

       Чуть правее– исторический факультет. В большой, амфитеатром, аудитории на втором этаже стоял рояль. Перед началом лекции на нем неплохо бренчал Юра; правда, тогда это скорее раздражало.  Сравнительно недавно я заходил туда. Рояль стоял на том же месте, и я даже пытался что-то сыграть одной рукой. Были, наверное, каникулы, так что пустота кругом. Лишь рояль – теперь  с половиной сломанных клавиш – напоминал  о  скоротечности времени, да еще  - почти немой – о пьесе Ионеско.  И почему-то еще  вспоминался   эпизод с часами из «Земляничной поляны».

        Кстати, о времени. В этой же аудитории  читал свои лекции пулковский астроном Николай Козырев. В местах довольно отдаленных он придумал новую и весьма необычную теорию времени – физическую. Конечно, теперь я понимаю, что такие вопросы в целом выше науки – как минимум, принадлежат  вершине философии.  Да и физически это были некоторые предварительные соображения. Но тогда – тогда пришлось пробежать нам по крышам, чтобы влезть через окно в трехсотместную  аудиторию и успеть занять место. Можно ли сейчас такое представить?

       Опять мы задержались; так и до вечера не попадешь на трамвай. Попробуем напрямик через площадь. Нет, опять не повезло: странно и ирреально видеть невысокий, почти  на уровне роста памятник человеку, с которым довелось когда-то говорить. А вход во двор вдоль здания Двенадцати коллегий  теперь не для всех. Ничего, пойдем к Неве снаружи.

       Слева – клиника Отта; разные истории всплывают при виде ее. Но сейчас расскажу только безличное. В те годы ее очень ценили и многие стремились рожать именно здесь. Однако это был научный институт со своми порядками, не обычный роддом. Самые  смелые приезжали на такси, подходили к дверям  и имитировали срочную ситуацию. Таких брали.

      Наконец и Нева. Рядом с Двенадцатью коллегиями – маленький домик, где родился А.Блок и помещалась наша кафедра. Вход был со двора. Однажды калитку во двор закрыли и приходилось обходить все длинное здание. Открыли после того, как академик В.Фок  выдвинул ультиматум. А ранее на требование вернуть полученную в заграничной командировке валюту государству ответил: «Русский академик не оброчный мужик». Коридор на кафедре был узким. Когда Владимир Александрович проходил, он занимал коридор абсолютно целиком. Мы вжимались в дверные проемы.  Да что говорить – Фок – это целый мир. Один из главных его трудов назывался "Теория времени, пространства и тяготения".

      А посреди двора было окно на втором этаже, где свет горел до позднего вечера.  "Васильев работает", - уважительно, а иногда скептически говорили проходящие. Здесь вполне серьезно искались доказательства передачи мыслей на расстоянии.   

       Но вот и трамвайная линия с красивыми  старинными столбами между рельсами с раскинутыми в обе стороны « руками ».  Поезд из трех маленьких красных вагончиков. С «колбасы» - буфера последнего вагона – спрыгивает ректор Университета  Александр Данилович Александров, известнейший геометр, член-кор АН  и к тому же  альпинист. Жил он напротив Марсова поля, рядом с Павловскими казармами. Правда, это, наверное, было раньше, до меня.  Но и в мое время А.Д. любил студентам  показывать: заложив руки в карманы, падал лицом вперед и лишь у самой земли успевал вытащить руки и опереться.

      Нелегко, наверное, было ему работать и руководить в нашем городе. Большой потерей  был его отъезд в Сибирь - академиком его избрали по квоте тамошнего отделения.


       Да, вот еще беда. Трамвайные пути успели убрать, и придется  придумывать другой маршрут.