Осколки боли

навсегда живому...

А ты помнишь? Этот вкус корицы, рассыпанной на овсяное печенье. Ты всегда любил корицу...
Помнишь, как мы с тобой выходили гулять на улицу. Было тепло. Но с неба мелкими хлопьями сыпались снежинки... Они как сахарная пудра... нет, как сахарная вата. Такие же потерянные, никчемные, ненужные... О чем это я?
Ах да, о снежинках...
Луна. Медведица. Звезды. Ночь. И где-то вдалеке лающая собака. Поразительно, как запоминаются мелочи, когда самое важное ускользает из памяти... Я почти не помню, что ты говорил. А сейчас я бы отдала за диктофонную запись нашего разговора всю свою оставшуюся жизнь.
Ты шутил... Ты хмурил брови. Было светло от искрящего снега, и пролитого на небе млечного пути... ах да, неподалеку от города сияла своими красными огнями трасса. Как закат или восход в самой середине ночи. Неадекватно.
Ты любил состроить гримасу, приподняв левую бровь и нахмуренно опустив правую, а глазами изобразить такое непонимание, что становилось не по себе. Казалось, что это я ничего не понимаю в жизни и говорю сплошь глупости.
Что ж, быть может так... Я всегда говорила глупости. Даже сейчас, нервно выбивая ритм то ли вальса то ли марша на своей старой клавиатуре, перепечатываю из головы своей истерические глупости.
Помнишь? Ты играл глазами. Ты мог сказать все, что хотел глазами. С легкой помощью твоих тонких губ.
Помнишь? Как ты ходил в костюме. Важно. Степенно. Ты не шел, ты нес себя людям, и преподносил свой рост, намного выше моего высокого, с изяществом. Утонченно.
Как и вся твоя утонченная жизнь.
Как вылепленное из бумаги оригами, точно сложенно по линейкам, без единого надреза.
Но с надломом.
Ломалось все. Помнишь... изо дня в день. Рутина жизни убивала в тебе тебя.
Единственная отдушина — дети... Дети росли и радовали тебя. Но с каждым днем ты привыкал к этой радости. И ты искал чего-то большего...
Помнишь?

Ты стоял на краю. На самом краешке.
---
--
-
Помнишь?...


Я скучаю. Не по тебе, а по всему, что связано с тобой... по ощущениям, по жестам, по мимике... хотя кого я пытаюсь обмануть. Как можно скучать по всем твоим составляющим и не скучать по тебе? Глупость. Очередная.

По тебе... О тебе... Для тебя...
Мир вокруг заполняется пустыми фразами.
Слова соболезнования не в мой адрес. В адрес твоей жены и твоих детей. Твоей матери и твоих друзей. Им - не мне - говорят - «держитесь»... И я не знаю, выдержала бы я, если бы хотя бы кто-нибудь, проходя мимо моих слез, которые я тщательно прячу в душе, пожал мне руку и сказал лишь:
- Держись!

Помнишь?
Что ты говорил в ту лунную светлую ночь? Я не помню, поэтому остается надежда только на твою память. Я знаю только, что ты говорил о любви... Смешно... не помнить о самом главном в своей жизни признании. Ты признался мне, что любишь...
Ты помнишь?
Как росли крылья моей души, прорастая через ребра, через кожу спины.

Ты помнишь? Как я летала?..

Но ты не знаешь, как в один миг, мои крылья были обломаны. Перерезана нить между нами и лишена основания жизнь. Почему я помню это? Вместо того чтобы помнить о полетах рядом с тобой?



Потому что ничего не было… ни полетов, ни корицы, и уж конечно не было слов любви.
Наши пути никогда не пересекались. И уже не пересекутся.
Но на одну долю секунды нестерпимая боль потери воскресила тебя рядом со мной. И я подумала, что так могло быть. Ты мог быть…
Но тебя не было…

Сегодня. Солнце. Мороз. И снег, сквозь пальцы, обжигая отчаянным холодом.
Сегодня твой день рождения. 37 или 1?
Первый день рождения, который ты не встретишь радостно с супругой и детьми. Первый, в который тебе никто не позвонит. И первый, который ты не справишь на Земле…
Осколки боли летают снежинками вокруг, и сыплются снегом с крыши. Играя, летают подбрасываемые сильным ветром. Ты родился зимой в чудесный декабрьский день…

С днем рождения, Лёша…
Мы живы, пока нас помнят. Поэтому ты будешь жить всегда.