16. Пути Библейского критического реализма

От Библейского критического реализма ведут два пути – к магическому идеализму или к Господу Богу.

Отсчётной точкой в настоящих рассуждениях является убеждённость автора в том, что Библия отражает мир человека по законам критического реализма, то есть передаёт типичные человеческие характеры в органической связи с типичными социальными обстоятельствами. Мир предстаёт при этом системно: во всей его комплексности, детерминированности (взимообусловленности) и, конечно же, противоречивости. А воссозданные Библией личности явлены в развитии, то есть диалектически. «Критический» означает при этом не только сосредоточение внимания на негативных сторонах рассматриваемых явлений, но и на возможности их изменить или избежать их повторения в будущем.

Если учесть, что существование многих физических объектов Библии (Бог, Господь Бог, Ангелы, Небесный Иерусалим, др.) не зависит от того, воспринимаются они людьми или нет, то человеку остаётся только одно: опираться на данные ему в ощущения эрзац-явления, которые служат посредником между ним и объектом «за кадром» и в некотором смысле соответствуют объекту. То есть эрзац-явления только знаки, символы, указывающие на присутствие объекта.

В основе такого процесса восприятия и приобретиения опыта лежит особенность грубоматериального (животного) человека быть ориентированным на внешний мир.

Выходит, что физические объекты и явления тонкоматериальной реальности в силу своей «удалённости» от глаз и ушей человеческих существ, ориентированных на внешний мир, посылают людям только знаки своего присутствия. При этом выстраивается типичная коммуникативная цепочка: источник информации – знак/символ – приёмник информации. Только вот источник лежит за рамками восприятия приёмника и остаётся в его воображении «идеальным». Тем не менее, он всё-таки часть причинно-следственной, или коммуникативной цепочки, потому что от него приходит сигнал в физическом виде. И этот сигнал доступен восприятию приёмника.

Получается, что
1) идеальный источник объективно существует и
2) он детерминирован через свой символ в сознании приёмника.

Объективно существующее может быть рассматриваемо как реальность, которую можно подвергнуть анализу и даже критике. Именно так и поступают библейские фигуры, прежде всего, Господь Бог. Он отражает в своих суждениях мир человека с точки зрения критического реализма, прибегая к типизации явлений, объектов, характеров, обстоятельств.

Но объект Его обращений – человек – воспринимает только знаки/символы Его пребывания: «огнь поядающий», голос, славу, туман, Его Ангела. При этом объяснение символам – сущность самого Господа Бога –  остаётся за гранью восприятия человека. Если же учесть, что символ объяснения природе и характеру тонкоматериальных явлений, которые им замещаемы, вообще дать не может, то между источником и приёмником возникает порой существенная преграда: символ не просто замещает объект в сознании приёмника, он вытесняет саму мысль его безусловного существования.

Так совершается шаг от критического реализма посланий Высших сущностей к магическому идеализму восприятия их посланий.

То есть, если символу удалось объект вытеснить, то объяснения ему не требуется. В этом случае человек удовлетворяется чудом явления символа и речь идёт о магическом идеализме. В случае магических идеалистов – как это ни парадоксально покажется многим верующим, бегущим от точного и философского знания, как от чумы, –  человек остаётся верен своей животной природе и ориентируется исключительно на мир внешний, грубый.

Если же мысль о безусловном существовании объекта всё-таки присутствует в голове приёмника, то возникает требование объяснения символу. Тогда речь идёт о познании непроявленного, которое возможно только при условии научного и духовного поиска в глубинах материи и сознания, а не во внешнем мире. Тут человек действует по образу и подобию своего Создателя и задаётся вопросами в духе критического реализма.

Сам Господь Бог в этом случае предоставляет слово Премудрости, провозглашающей приоритет знания и одновременного подчинения Господу Богу: «доколе, невежды, будете любить невежество? доколе буйные будут услаждаться буйством? доколе глупцы будут ненавидеть знание?.. За то, что они возненавидели знание и не избрали для себя страха Господня, не приняли совета моего, презрели все обличения мои; за то и будут они вкушать от плодов путей своих и насыщаться от помыслов их»  (Притчи 1:20-33).

Выходит, что Господу угодно и абсолютно важно, чтобы человек познавал Его:  «Потому что упорство невежд убьет их, и беспечность глупцов погубит их, а слушающий меня будет жить безопасно и спокойно, не страшась зла» (Притчи 1:32-33), потому что «лучше знание, нежели отборное золото; потому что мудрость лучше жемчуга, и ничто из желаемого не сравнится с ней» (Притчи 8:10-11) – резюмирует Премудрость — слуга сокровищ непреходящих.

Познание же, в том числе и познание объекта «за кадром», становится возможным только через критическое осмысление мира и применение научных инструментов познания — инструментов рассудочной природы: «Я, премудрость, обитаю с разумом и ищу рассудительного знания... У меня совет и правда; я разум, у меня сила» (Притчи 8:12-14).

Ссылка на «Притчи» Соломона делается здесь не случайно. Приписывание авторства «Притч» и «Песни Песен» царю Соломону – яркий пример символизирования источника послания. Магический идеалист ограничится символом и будет честно воспевать мудрость земного царя, биография которого далека от тех идеалов и моральных принципов, которые им провозглашаются в «Притчах». Но такие разночтения, нарушение логики, противоречия не ставятся магическим идеалистом под вопрос. Он верует в чудо идеального земного царя, не гнушавшегося сотнями наложниц, тоннами золота и чужими богами. Может ли такой слепо верующий, он же слепой верующий, удовлетворить запросы Творца человеков? – вопрос риторический.

В отличие от первого типа «знатоков» Слова Божьего, критический реалист задастся вопросом о происхождении символа Соломона. Он увидит обращения автора от первого лица к детям, к сыну (1:8-10; 4:1; др.), то есть к человеку. Такие обращения приличны только Царю иному — Небесному — Создателю самому и типичны для текстов Моисея, Пророков и позже для Откровения Иоанна Богослова.

Критический реалист увидит и услышит в обоих текстах «Притч» и «Песни Песней» два голоса: Соломона и Премудрости в «Притчах» и Соломона и Суламифи в «Песне Песен» – мужской и женский. Он увидит привязанность Господа, Его любовь к женскому существу, сходному с Ним по своей тонкоматериальной природе. Он задумается и над тем, как непросто приходится обоим, пишущим для людей об их выстраданной и такой прекрасной и нездешней любви, длящейся со времён до создания мира: «Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда еще не существовали бездны, когда еще не было источников, обильных водою. Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной. Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны, когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли: тогда я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его во все время, веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими» (Притчи 8:22-31).

Её, свою вдохновительницу на творчество, называет Господь «художницей всего» (Притчи 7:21), выводя тем самым искусство на одну ступень с научным и философским познанием.

В «Притчах» встречаем ещё один очень важный символ тонких сфер – символ правого и левого: «Не уклоняйся ни направо, ни налево; удали ногу твою от зла, потому что пути правые наблюдает Господь, а левые – испорчены. Он же прямыми сделает пути твои, и шествия твои в мире устроит» (4:27-29). В случае этого символа магический идеалист вопросами об объекте самом задаваться также не станет, а ограничится сказанным, как некой магической формулой, заучит её наизусть и пойдёт по домам обучать других невежд невежественной форме веры Создателю.

Критический реалист, напротив, увидит в сказанном намёк на устройство мира, который по опыту собственного существа (мы же созданы по образу и подобию нашего Творца) дуален. Он проведёт аналогии с духовным и животным в себе самом и придёт к выводу о том, что мир также материален и духовен и, очевидно, под «правыми путями» подразумевается вечное духовное, а под «левыми» грубоматериальное смертное.

Пытливый критик, он проведёт и другие аналогии – к религиям, говорящим о правой и левой руке веры, о правом и левом крыле помощников Создателя. Он, бесспорно, увидит, что одни религии говорят об этом, а другие нет. И снова задастся вопросом, почему, что есть им умалчивать? И придёт к выводу, что скрывают они свою левую природу, а правую скрывать незачем. И ему вовсе не обязательно докапываться до квантовой, спиновой правой и левой природы материальных объектов, чтобы уподобиться в познании Господа — Господу самому, потому что ответы на главные вопросы он уже дал.

Язык Библии, как и язык всех религиозных учений правой руки, использует  повторяющиеся символы. Это даёт пытливому уму богатую пищу для размышлений. Один из таких символов вино, виноградный сок, виноградники. Так, Иисус превращает на свадьбе воду в вино. Магический идеалист любит этот пример чудодейственных сил Мессии, как и рассказы о Его лекарских способностях. Ему магии не просто достаточно в этом случае, он именно ею и вдохновляется. Заметьте, не Господом, не Творцом вдохновляется как направляющей и животворящей силой всего сущего, а магическими пассами.

Критически же настроенный ум зацепится за парную символику «вода и вино». Отыщет места в Библии, где эти символы повторяются снова и снова. Он скажет после долгих раздумий: вода – источник Жизни, это мой Творец собственной персоной. Мессия своим учением снабжает воду из источника сладкой нотой пьянящего напитка. Разве вдохновение Творцом не пьянит? Не захватывает дух? Разве вино не цвета моей крови? Значит, имеется в виду жизненная сила из Источника всего живого, предназначенная человеку, идущему за Христом. К такому выводу придёт критический реалист. И ему снова вовсе не обязательно докапываться до того факта, что виноградный сок содержит глюкозу и поэтому, освещённый светом из источника, обеспечивает правостороннюю поляризацию света и тем самым служит индикатором для определения правосторонней ориентации его обладателя. Что, в свою очередь, позволяет светоносным сущностям легко отличить и отделить своих от «плевел». Так рассуждая, критик, как видим, уже вступил на путь со-творчества со своим Господином плазменного, водородного (родящего воду) происхождения и стал мыслить реалистически и, что самое главное, критически, как и Тот.

Ещё один излюбленный символ магических идеалистов – символ чистоты тех, кому уготован Небесный Иерусалим. В невежественных поучительных беседах с «заблудшими овцами» задают они самозабвенно вопрос, почему только 144 тысячи войдут в Дом Господа Бога. Заранее предвкушая триумф, когда оппонент оказывается в полной растерянности и вящем незнании правильного ответа, они открывают ему «истину»: потому что те чистые! При этом они, магические идеалисты, браво цитируют Библию, написанную критическим реалистом не для них, а для того, кто, задавшись вопросом о символе чистоты, даст на него ответ в реалистическом же духе.

Чистый, в белых одеждах субъект предстанет пытливому разуму не просто как незапятнанный, незапачканный, а без примесей других цветов — как свет. А раз сами человеческие кандидаты на вечность светоносными сущностями не являются, то есть света они не источают, то они могут свет только отражать, проводить без искажений. Именно тогда предстанут они наблюдателю белыми или чистыми.

Свет, станет размышлять критик дальше, состоит из трёх основных цветов, они же три кварка протона водорода – синий, зелёный и красный. Тут, скажет он, ключ к триединству Источника Света – Творцу самому. И вообще, резюмирует критик, как внизу – так и вверху, как в малом – так и в большом...

Наблюдая повторяющиеся символы в библейских текстах, отметит критик и тот факт, что авторы осознанно, а не случайно или для красного словца (имеем дело с серьёзной литературой) используют названия, имена, термины, звания и прочая. Поэтому, например, между Богом и Господом Богом, очевидно, должна быть разница, а иначе зачем были бы нужны те же две истории создания мира и человека, если бы в этом не было нужды. При этом в первой истории трудится Бог по созданию своего человека и для себя, а во второй Господь Бог – над созданием своих людей и надеванию им кожаных одежд. Значит, сделает вывод исследовательский ум, тонкоматериальные люди бывают разные и только животное тело одно на всех. И ничто не противоречит тогда идее воплощения божественных созданий в человеческих телах, потому что у них есть свои, подходящие им переходники, называемые в Библии Ангелами.

И Египет в Библии – это только символ чужого, Творцу чуждого, неугодного. Как и Содом с Гоморрой. Но у них есть объективные соответствия не только в метафорическом смысле, как теперь понимаем, но и в географическом, если тело Творца представить в виде вселенского объекта размером … с атом.

И пустыня, по которой Моисей водил свой народ, –  тоже символ и место её – в головах и сердцах верующих, а ещё для «жестоковыйных» в тонких сферах.  Как и четыре реки, где якобы когда-то был Эдемский сад на земле, – это не географические реки, а потоки жизни, четыре элемента органической природы — C, N, O, F. Но Эдемский сад всё-равно есть и он в сферах тонких. Это творческая лаборатория Создателя по выращиванию человека-сосуда для собирания продукта фотосинтеза – крахмала, в смешении с водой дающего глюкозу, поляризующую подслаженную воду вправо...

Критический реалист станет различать написание одних и тех же слов с большой и малой буквы и придёт, например, к выводу, что Ангелы и ангелы суть разные создания. А раз судить будут тех, кого пишут с малой буквы и они Господу не угодны, то они относятся, со всей вероятностью очевидности, к левому крылу мироздания. С ними нам не по пути, скажет критик, потому что левое, так завещал Господь, путь ложный для того, кто хочет убелиться и войти в Его Дом.

Но когда-то Библия прочитана по-новому – так, как она и была задумана Её Автором. Что тогда? Когда места иллюзиям о магических приворожках не останется? Когда сказке места больше не будет? Когда помудревшая душа начнёт болеть пуще больного тела? Хотя «Не хорошо душе без знания» (Притчи 19:2), но и со знанием тяжко. Что делать тогда? Объявить себя материалистом, потому как станет очевидным материальное происхождение тонкого, очень тонкого и наитончайшего? Потому что станет очевидным, что мир полон живых и любящих созданий, вмешивающихся в дела человеческие; что мир был задуман таким не только для нас, а, может, и не столько для нас людей? Куда обратить свой взор тогда?

И вот что интересно: магический идеалист находит точку опоры именно в иллюзиях, символах, сказке. Отбери её у него – и он потеряет ориентацию, впадёт в депрессию, а то и пустится во все тяжкие. Он не стабилен как личность, он ненадёжен как соработник, он оторван от желаний Автора этого мира и сотрудничать с Ним он тоже не готов. Но, странное дело, именно такие люди традиционно почитаемы другими и самими собой как истинно верующие.

Критический реалист, напротив, открыв для себя Господа по-новому, вдохновится Им, Его Планом и примкнёт к Его одарённым сотрудникам. Их жаждет и ждёт Создатель человека: «... ибо Бог никого не любит, кроме живущего с премудростью» (Притчи 7:28).

Кто-то скажет, а чего их ждать, они здесь, были уже всегда. Да, некоторые были, а некоторые нет. Как сказала возлюбленная Господом жена Его Премудрость: «Начало мудрости – страх Господень» (Притчи 1:7). То есть соработник Творца должен стоять на двух ногах: одна — почитание Господа, вторая — Премудрость.

И только о двух ногах можно выдвигаться в путь к Господу.