Синдром Рождества

Мне кажется, нужно что-нибудь написать, под Рождество, чтобы душа наполнилась такой особенной праздничной суетой, когда нужно столько всего успеть, в преддверии чего-то необычного, сказочного. Только вот чудес не бывает, и может, вы поймете почему…
Нет, нет, я не испорчу сказку, я просто проведу черту….
И может быть бывают злые чудеса, и может быть случаются на небе катастрофы….
И все мы не вечны, и всё здесь не вечно…
Только чудеса навсегда вот здесь, стучат в груди, слева, ритмично. Навечно.

***
 «Есть многое на свете, друг Горацио, что требует расстрела и кастрации» -  выводил он на замерзшем стекле кухни неровные буквы.
Хорошо всё-таки, что писать всякие философские мысли на стекле в своей же собственной квартире пока разрешается законом. И что, что смысл античеловечен, никто не задумается, а кто задумается, тот тут же поспешит уйти восвояси. Либо есть третий вариант, поймет и в душе поддержит. Значит не я один такой, сторонник тотального уничтожения ублюдков сия общества. Зря кто-то подумал, что я сторонник чистой расы. Просто есть люди, а есть…
Человек звучит вовсе не гордо, но лучше быть человеком, чем тварью, что примеряет на себя обличье людское, и каждый день носит масочку, строя гримасы, пока никто не видит….Лицемеры. Жалкие ничтожные рабы системы.
« Как будто здесь витает призрак прошлой осени» - подумалось вдруг, и чтобы избавиться от наваждения, потянул за оконный шпингалет, не удовольствовавшись одной лишь форточкой. Следом из окошка свесились босые ноги.
« Прохожие не понимают юмора» - махая идущей парочке, подумал я – « а там ведь холодно». Пальцами потрогал снежок, покоившийся на карнизе, задумчиво разминая его в ладонях. Такой белый снег, довольно холодный, состоящий из множества маленьких хрустальных кристалликов замерзшей воды, постепенно таявших на руках, от прикосновений теплой кожи.
Я не помню, когда последний раз трогал снег, вот просто брал в руки снежки, наверно, ещё много лет назад. 
Проследовав к входной двери, я просто вышел на площадку, босиком, и прислушался к шуму подъезда. Согласитесь, в подъезде не бывает тишины, даже когда на первый взгляд в нем никого нет, он живет своей жизнью, в которую мы входим, как гости, на какие-нибудь мгновения, пока идем в свои квартиры, пока ищем у двери ключи, или встречаем соседа.
« Холодно». Босые ноги на верхней ступеньке лестницы. Бетонный холод. Так хочется заболеть, и не болею. А пальцы уже синеют-конеченеют-холодеют. Оборачиваюсь, а на двери радуга нарисована. Впервые улыбаюсь так искреннее. Хотя если бы кто-то сейчас меня увидел, с таким улыбчивым выражением, так неловко использующего привычную для обычного человека улыбку, то врятли бы понял….
Я вернулся в квартиру и подошел к полке, где стояли трехлитровые банки. Одна недавно окуклилась. Да не банка, а бабочка. Остальные пока не торопились взрослеть, а эта малюсенькая торопыжка уже вовсю порхала.
Я быстренько чиркнул пару строчек на бумаге, взял банку и спустился на пару пролетов вниз, прям босиком. Поставил банку у порога одной из квартир, положил записку рядом и постучал три раза, а может больше. Раздалось топанье ножек, направляющихся к двери. А я поспешил подняться повыше и сел, на лестницу, наблюдая. 
Дверь открыла девочка, лет семи, с заплетенными русыми косами, и карими глазищами. Сначала обратила внимание на банку, присела, заглянула сперва с одной стороны, потом с другой, и тут увидела записку. Я надеялся, что она сумеет прочесть мои каракули.
« Я дарю ее тебе. Пои ее сахарным раствором, она его любит. А весной выпусти на волю…
P.S И спасибо за радугу»
Она издала восторженный вздох и кинулась показывать бабочку бабушке. А я снова почувствовал, что использую этот ваш прием, улыбку.
В его квартире было старенькое пианино, и он как будто бы не понимал, что оно давным-давно расстроено, и уже не подлежит ремонту.
 Я играл Моцарта, вот только мне не хватало скрипки, а без нее композиция выглядела не полной. Но в тот момент он играл как Бог, не смотря на отсутствие скрипки, не смотря на расстроенное пианино, как счастливый, безумный Бог….

***
Я познакомился с малышкой сравнительно недавно. И наверно лишь она одна из всех обитателей дома, в котором я живу, не считала меня чокнутым психом. Она считала меня смешным, вот так просто по-детски наивно.
Я тогда, в тот день, вышел на улицу, зачем и почему, спросите у моего личного ангела-хранителя, если в их существование веруете. Я верю в пацифизм, добро должно победить, вот только добра во мне столько же, сколько на Луне мертвых астронавтов. Босиком стоял в центре огромной лужи, и смотрел на крыши, а она подошла и подергала за руку.
- ты увидел там радугу? Она разноцветная? - произнесла она, через раз выговариваю букву «р» - дядя, а ты смешной. Ты же простудишься. 
Я лишь растерянно улыбнулся.
Так мы и стояли, я, такой смешной и чокнутый, и она, в своих резиновых сапожках и с детской верой в чудеса.
Всё это недолгое время мы общались рисунками и условными знаками, мы рисовали у подъезда и в подъезде, да и вообще везде, где только можно. Она рисовала бегемота, рассказывая о походе в зоопарк, а я пририсовывал бегемоту мороженное, спрашивая, любит ли он его. Я никогда не был в зоопарке, а она не знала ответ.
Как может быть, вы догадались, я выходил на улицу крайне редко, а если и выходил, то не дальше двора. Но раз в три месяца мне всё же нужно бывать у врача.
Надел куртку, варежки, и, подумав, что босиком зимой холодновато будет, нашел в шкафу тапки. Я шел, а на меня все глазели, кто-то качал головой, кто-то откровенно смеялся, кто-то подходил, хотел, кажется помочь, но я сторонился их всех. Зачем мне ваша помощь? Прочь, прочь….
На остановке ко мне подошел какой-то дед, минут десять со стороны за мной наблюдавший, и, глядя в глаза, сказал, что я не похож на нормального человека. Я не почувствовал  ровным счетом ничего. Я редко когда что-то чувствую.
 - это лучший комплимент, который я когда-либо слышал.
На самом же деле я их никогда не слышал.

***
Доктор как всегда мне улыбался, но я его энтузиазма не разделял ни капли.
- Здравствуй, Влад.
- Здравствуйте
-что же ты в такой мороз и без ботинок? Разве так можно? – спросил доктор, оглядывая меня
- я подумал, можно….почему нельзя?
- потому что зимой принято носить обувь, и между прочим шапку. Не в первый раз ведь говорим об этом. Я признаться, за тебя обеспокоен.
- со мной всё в порядке, не стоит беспокоиться. Никого не убил, и не покалечил, если вас это интересует – с раздражением произнес я.
- Влад, зачем же ты так….ты ведь знаешь, почему я беспокоюсь. С твоим диагнозом это и ясно….
- а что с моим диагнозом? Что? – с тихой злобой прошипел я – то, что я вполне могу стать убийцей? Маньяком? Что мне свойственна жестокость? То, что меня никогда никто не полюбит? То, что я не смогу никого полюбить, потому что не умею чувствовать?
-успокойся, тише, тише.
- простите – мне вдруг стало стыдно. Я не понимал, что чувствует доктор, я вообще не понимал людей, также как и они, наверняка, меня понять бы не смогли.
Я встал, и пошел к двери, не говоря ни слова.
-Влад, куда ты? Мы не договорили
-У меня синдром Аспергера, доктор. И это не лечится

*****
После этого я неделю просидел в квартире, не включая свет, питаясь только лапшой, и жестоко расправляясь с тараканами. Нужно же было немного баловать маньяка внутри меня. Цинично немного, но зато, правда.
И малышка куда-то пропала. Последнее время она училась писать, и писала записки, с кучей ошибок, но я всё равно ее понимал. А тут, вдруг тишина….
Ее бабушка открыла дверь, со слезами на глазах. А я стоял и не мог понять, почему у нее мокрое лицо….
- а Соня дома? – спросил я, еле шевеля губами.
- в больнице, вчера забрали – всхлипнула старушка и закрыла дверь.
В больнице? Мне не нравилось это слово. Я всегда думал, что это место, где насильно держат детей, и мучают…
Но смутно я ощущал, что всё гораздо серьезнее. С того момента и начались мои поиски. Я искал единственного на этой Земле маленького человечка, к которому впервые что-то чувствовал. 

***
- ты пришел ко мне – она слабо улыбалась, лежа в кровати, такая маленькая и беззащитная, а вокруг столько проводов и мониторов.
- мне здесь страшно – произнес я.
- мне тоже – понимающе ответила она и протянула мне ручку.
Мне и правда было здесь жутко. Только переступив порог больницы, и войдя в холл, я тут же застыл на месте, в жутком испуге.
- Здесь было столько народу, а я ведь всего один. Их было слишком много….Они все шумели, жестикулировали и я не понимал в чем дело. Я хотел спросить дорогу, но….
- всё хорошо, теперь я с тобой – и она потрясла своей ручкой, зажатой в моей руке
Я начал привыкать к больнице, и ходил к ней каждый день. Я думал, она поправляется, но она выглядела всё слабее с каждым днём. Она теперь даже не вставала с кровати, и еле шевелила губами. Она угасала, как мотылёк в руках человека…
- а на улице поставили ёлку – сказал я, отвечая на ее вопрос « что там за окном?».
- я хочу посмотреть
- так посмотри – я взял ее на ручки и подошел к окну. Она во все глаза смотрела на огромную ёлку, и улыбалась той улыбкой, которую я помню….
-я так хочу оказаться дома, чтобы в зале стояла наряженная ёлка, а под ней игрушки, чтобы пахло мандаринами, чтобы бабушка рассказывала сказку на ночь, чтобы больше не болеть, чтобы не делали уколы….Мы вчера с другими детьми и нянечкой, писали на бумажке желания, чтобы они исполнились….
И она протянула мне свернутую вдвое бумажку.
- возьми, сохрани ее для меня….

***
Она умерла перед самым рождеством, немного не дождавшись…
А я купил ей плюшевого дракона. «Ведь есть вещи, которые нельзя купить за деньги, к примеру, настоящего дракона» - вечно твердила она.
Я чувствовал пустоту. Чудовищную пустоту.
Я ходил по городу, слонялся туда-сюда, и всё никак не мог понять, почему люди такие эгоисты. Почему они радуются и веселятся, когда где-то умер ребенок….
Они ведь в отличие от меня умеют чувствовать…..
Лишившись ее, я снова погрузился в тотальное одиночество.
И потеряв контроль, в приступе слепой ярости, не отдавая отчета, что делаю, голыми руками разбил стекло на остановке…
Я смотрел на руки. По ним сочилась кровь. Я чувствовал боль, и думал, насколько, наверное, ей было больно и страшно перед смертью….больно вовсе не физически, как мне сейчас, а душевно….
-кажется, ты поранился. Пойдем скорее, пока не приехала полиция, я обработаю раны – произнес женский голос за моей спиной.
А мне было всё равно, я встал, и как зомби, немного пошатываясь, позволил себя увести.

***
Сидя на полу в кухне (отказался сесть на стул, мне казалось это не правильно) я мазал йодом руки, окуная все пальцы разом, намазывая не только места порезов, но и по всей руке, да и куда дотягивался, просто ради эксперимента. Меня это очень увлекало, а она наблюдала за мной, прислонившись к стене.
- кажется, ты был чем-то взволнован?
- ничего подобного, просто у меня синдром… – безразлично ответил я. Не объяснять же ей, в чем было дело.
Она опустилась рядом на пол, прислонилась к стене и закрыла уши руками. А я удивленно наблюдал, гадая…
- ты только послушай, что твориться вокруг – сказала она, кивая на открытую форточку
А у меня даже мысли не возникло, каким образом с закрытыми ушами слушать?. Я последовал примеру.
Я слышал город, там, внизу, с высоты 6-го этажа, сидя на кухонном полу чужой квартиры. Правда, слышал. И город, я это точно знал, слышал меня….
- растворяйся в беспечности и корми нас тоской, только помни о душах и дари им покой
Я впервые поднял глаза и посмотрел на нее.
В ней не было ничего необычного, длинные волосы цвета осеннего листопада разбросаны по плечам, тонкие линии  ключиц, и изящные плечи, которые литераторы так любят называть хрупкими. Я не верил, что она хрупкая….в ее образе был задор, мальчишеский задор. 
Ее глаза, как карий бархат, отдавал на свету золотистым оттенком. Это были глаза жар-птицы, но точно не жалкого творения земного бога.
- ты когда-нибудь улыбаешься? – спросила она, тоже подняв на меня глаза
- я не умею….
- давай учиться, заодно и чаю выпьем… - в ее словах было столько бессмыслицы и смысла….Где бессмыслица и смысл, уж ищите сами….

***
Мне снился дом. Далекий дом. В то время, когда я жил с родными. Тогда я ещё был тем, другим, не тем, чем я стал теперь….
Я целыми днями играл во дворе, а бабушка звала пить чай и есть пирожки. Эти обрывки воспоминаний уже давно не снились мне. Они были такими далекими, такими родными…но как будто это было не со мной. Я бы так мечтал, снова есть клубнику с грядок, и радоваться каждому дню.
А потом болезнь стала прогрессировать….
И чтобы отогнать плохой сон, я стал думать о насущем.
Мне снилась незнакомка, с волшебной палочкой в руках, и она может сделать всё, вот прям всё. И чтобы продемонстрировать силу, она останавливает на лету все пули, которые были в нее выпущены чьей-то неведомой рукой.
Град пуль, и мне стало жутко. А в момент, когда они ударились о бетон, все разом, и в ушах раздался стальной звон, я проснулся….

***
Первая ее экскурсия в мой дом произошла только через пару месяцев. До этого момента я просто боялся. Привыкал к ней, к ее присутствию. Я спрашивал себя, почему она не уходит, почему остается, и каждый раз возвращается…
Я не испытывал чувств, но каждый раз, когда она уходила, у меня начинались адские боли, и я просил ее остаться хотя бы на немного, поговорить о чем угодно, о чем-нибудь неважном….
Она всегда удивленно вскидывала брови. Она ведь не знала, что мне больно…
Провела пальцами по закрытой крышке пианино. Остался слой пыли, но я лишь потер нос рукой. Я по-прежнему ходил босиком, и на полу оставались такие же пыльные следы.
 - а это что? – спросила она, указывая на полку, где в коробке со стеклом лежали разноцветные таблетки
- это моё хобби. Экстези
- ты их пьешь? – взволнованно спросила она
- нет, а что, надо? Я их собираю. Они не съедобные, я где-то читал. Отравленные….

***
Звонок в дверь заставил меня выбраться из кресел. Я предпочитал спать в двух креслах, поставленных друг к другу, и чтобы помещаться, сворачивался в клубок. 
У меня спросонья дрожало веко. Как будто нервный тик напал.
- сегодня пятидесятый день весны, когда нужно загадывать что-нибудь хорошее – произнесла она, с порога, не здороваясь – собирайся и пойдем, я отведу тебя в чудесную страну радости
Признаюсь, заинтриговала она меня. Я понятия не имел, о чем она таком толкует. Чудеса? Какие такие чудеса?  И разве бывают такие страны? Целые страны, и даже не города, не острова, не руины….
Пока я раздумывал, она шебуршалась в пакете и извлекла оттуда сандалии, или как их там зовут?
Я хмуро смотрел то на нее, то на обувь. Ведь я обуви не ношу.
- не смотри так, я не против, чтобы ты ходил босиком, только не жалуйся, если слон наступит тебе на ногу. Лечить не стану, просто брошу умирать
Я с ужасом посмотрел на нее.
-я забыла, что ты не понимаешь шуток, прости. Я шучу.
Но сандалии я всё таки одел, от греха подальше. Слон?!
Она отвела меня в парк аттракционов.
Глаза мои были везде и всюду. Я испугался толпы, но был так поражен тем, что творилось вокруг. Здесь было много детей, все смеялись. А я не умел, зато я освоил улыбку. Самостоятельно. А про слона она пошутила….
Я блаженно улыбался, как ребенок, и катался на карусели (у меня была лошадка), ел сладкую вату. Я хлопал в ладоши фокусам настоящего фокусника, и даже получил шарик – фигурку от клоуна.
Я и не знал, что бывает пятидесятый день весны. 

***
А вот когда она не приходила. Вот тогда начиналось самое интересное. Я нашел себе новое хобби, гулял по подземке. Может, хотел быть сбитым поездом, даже не знаю. Таких мыслей не было.
Ходить по рельсам, слышать гудки поездом, и мило напевать « чух-чух-чух». Не совсем нормально. Но убейте уже эту нормальность, она всегда портила мне жизнь. Почему все должны быть нормальными? Стандартными?
Вот все и подались быть « не такими». А на самом-то деле вы все такие, инкубаторские олени.
То ли мне не хватало острых ощущений, то ли моё кровожадное «я» жаждало крови, если не чужой, то хотя бы своей. Но неизменно, куда бы я ни пошел, везде со мной была маленькая бумажка, свернутая в несколько раз. Список желаний маленькой девочки, о которой мне не забыть никогда….
Тоска находила меня. Я и раньше-то не был особо разговорчив и весел, а тут совсем поник. Она приходила редко. Говорила сессия, и я верил. Только больно становилось намного чаще обычного. Лицо становилось мокрым. Я слушал всю ночь одну песню, по кругу до бесконечности и не спал по несколько дней. А когда она приходила, то обнаруживала меня и пустую банку из под кофе, с черными кругами под глазами. А потом я засыпал на ее коленях, а она ворчала что-то про здоровый сон, и тотальный пофигизм ко всему, включая себя….
Она упрекала меня в равнодушии к обществу, к склонности к меланхолии, но не в ее силах было вытащить меня из мрака. Это не я, это болезнь.
Но думать об этом я не хотел. И к врачу не ходил с тех самых пор ни разу.
Доктор оборвал мне телефон, и я прекратил вообще за него платить, чтобы была хотя бы какая-то отмазка, почему я не звоню ему.
Он даже пару раз приходил, но я не открывал. Только смотрел в глазок, и улыбался, прикладывал две руки к носу и дразнился.

***
- у меня есть одна теория, только обещай, что не будешь смеяться…
- ну давай, выдвигай свои безумства, мне интересно послушать. 
- Согласно моей теории, мы с тобой были женаты в прошлой жизни. Возможно, я был великим королем, а ты моей королевой.
- где-то я это уже слышала, может в какой-то книге, а?
- я не сказал, что придумал это. И вообще, может, уже переедешь? А то приходишь, уходишь, а я как дурак жду твоего возвращения.
Да, я действительно посмел предложить ей съехаться. Забавно, я ведь считал, что любить и быть любимым не для меня….
И творю такое. Немыслимо.
Моя смешная взрослая мальчишка с примесью леди…
А ещё у меня было одно незаконченное дело. Весна бала в разгаре, и пора было выпускать бабочек.
- смотри, малышка, как она порхает.
Я разговаривал с несуществующей девочкой, и мне становилось немного легче.
Ни разу не приходил к ней, после того Рождества….
Я даже не знал, где теперь она обитает…
Меня не звали на похороны. Но я смотрел из окна.
А бабочка всё порхала над головой, и не хотела улетать. Я забрал ее к себе, после Рождества. Бабушка отдала ее мне, просто пришла в один из дней, и принесла коробку с вещами. Сказала лишь, что Соня бы хотела, чтобы человек, который был ей другом, который был рядом до последнего дыхания, помнил о ней…
Кроме бабочки в банке, там был любимый плюшевый жираф, все мои записки и рисунки, которые я за всё время успел ей написать и нарисовать, ее фотография в красивом пышном платье…..

***
- Вы же понимаете, он не приходит на проверки. Это может быть опасно. Вам ли не знать…..
Она встревожено покосилась на дверь.
- зачем вы пришли сюда? Я и так вам всё рассказала на прошлом приеме, всё что знала, описала ситуацию. На что вы надеетесь?
-на его благоразумие, или хотя бы на ваше. У него ведь уже давно идет обострение, наверняка…Вспомните себя, год назад, когда вы прекратили занятия, и посещения врача….это конечно же не смертельно, но без медикаментозной поддержки он сойдет с ума….
После этих слов она прикрыла глаза и потерла переносицу.
- чего вы от меня хотите? – спросила она нервно
- чтобы он пришел ко мне, поговорил…
- не рассказывайте ему обо мне
- разумеется
И она стала подниматься, а доктор же напротив, отправился вниз. Она открыла дверь, и тут же натолкнулась на меня. В моих глазах был лишь один вопрос.
- У меня синдром. Просто не в такой форме, что у тебя….Это всё.
 - «я умею лишь одно - быть с собой честным, включите свет, убейте актёров, остановите это проклятый спектакль» - шептал он, цитируя кого-то.
Она знала, что будет дальше.
Сейчас он отойдет от шока, они сядут, и будут долго молчать. Он будет удивляться, как же она могла так долго от него скрывать, не подать виду, не выдать себя взглядом. Она ведь была совершенно нормальной, или это он просто не замечал в ней изъянов, и был настолько невнимателен. Хотя изъянов он не видел и теперь. Она по-прежнему была чудесна.
Она лишь улыбнется на все его доводы, и заметит, что он за короткий период времени научился не только улыбаться, но и удивляться, и тосковать. Значит, всё же они чувствуют, как все нормальные люди. Чувствуют, не только кожей, но и изнутри.
Таких совпадений не бывает. Люди друг друга просто так не находят. И если даже звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно…..так же и люди.