Я-твоя жизнь

     – Пойдём со мной, у нас слишком мало времени, – сказала вдруг неизвестно откуда появившаяся незнакомка. И хотя он чувствовал, что сил у него совершенно не осталось, Адам поднялся и пошёл за ней.

     Он приметил её ещё вчера вечером на вечеринке у своего друга. С виду обычная женщина, невысокая, светловолосая, белокожая. На вид лет тридцать-тридцать пять, на лице написана вся повесть её жизни: надежды, разочарования, бесконечная погоня за новыми впечатлениями и удовольствиями. Она хочет нравиться и не стареть, мало спит, много суетится в жизни и всё хочет успеть. Постоянно курит и часто пьёт, таким образом постоянно себя встряхивая. Старается выжать из жизни всё до последней капли.

     Уже вернувшись домой, Адам никак не мог понять, что же было особенного в этой женщине и почему он продолжает о ней думать. Необычным было в ней лишь то, что весь вечер она оставалась одна. Редко когда женщина рискнёт появиться на публике без мужчины. И если всё-таки она появилась одна, то что-то здесь не так.

     Это было единственным событием за весь вечер, которое ненадолго возбудило в нём интерес. Ему почему-то казалось, что он уже очень давно знает эту женщину, едва ли не целую жизнь. Адам никак не мог понять, откуда у него это ощущение. Глядя на неё, он испытывал незнакомое прежде чувство: его тянуло к этой женщине как-то по особенному, хотелось не обладать, а слиться с нею... Но в то же самое время он чувствовал себя выжатым лимоном, человеком, который в жизненной гонке уже не участник, а зритель.

     – Насмешка судьбы, – подумалось ему. – Самую лучшую женщину в своей жизни я встретил именно тогда, когда уже ни на что не годен.

     В глубине души он всю жизнь боялся любить по-настоящему, без оглядки, без страховки, не раздумывая.

     – Любовь – это ведь зависимость, – оправдывался он перед самим собой. – Cвобода важнее. А женщин, самых разных, вон их сколько!... И всю жизнь он предпочитал любви её суррогат в виде коротких и не обязывающих связей.

     Пока он размышлял над своею прожитой жизнью, женщина  исчезла из его поля зрения, и, как он не искал её взглядом, не находил.

     – Наверное, привиделось, – подумал Адам. Он ужасно устал, и всё его тяготило теперь в этом непонятном и ужасно неприятном состоянии.

     На той вечеринке, против обыкновения, Адам держался особняком – ему ни с кем не хотелось говорить, и даже аппетита не было, несмотря на ломившийся от изобилия самых изысканных блюд огромный, нескончаемый стол. Он испытывал странное чувство, которое точнее всего было бы назвать смертельной усталостью. Именно смертельной, когда вдруг появляется безразличие ко всему, даже к собственной судьбе. Ещё в самом начале вечера Адам заказал виски, чтобы встряхнуться, но ни бодрости, ни даже вкуса напитка не почувствовал и разозлился: мало того, что разбавили виски, так ещё и навалили в стакан целую гору льда.

     Его бесконечные войны с официантами, директорами ресторанов и гостиниц были безрезультатны: любимые напитки Адама оказывались либо подделкой, либо разбавлены настолько, что вкуса уже не чувствовалось. Подделку он всегда чувствовал моментально и на чём свет ругал местный общепит, где жульничали и воровали открыто, в наглую... Так ему всегда казалось. Он вообще страдал подобием навязчивой мысли о том, что весь этот мир поддельный, а не настоящий. Адам во всём подозревал обман или фальшь, будь то отношения с другими людьми, интернет, общественные услуги, которыми он ежедневно пользовался или самое заурядное событие из жизни.

     Но сейчас ему было уже совершенно всё равно, настоящий этот мир или поддельный, разбавлен виски или нет. Что-то нехорошее происходило с Адамом.

     Он с трудом дождался окончания торжественных речей и славословий в адрес хозяина, который всё это очень любил, и, обняв друга, откланялся, сославшись на нездоровье.

     Придя домой, он сейчас же отправился спать, и как только лёг в кровать, так сразу же провалился в глубокий сон. Во сне ему снова приснилась та странная женщина. И он не только видел её во сне, но и ощущал запах её духов, волос и даже теплоту её тела чувствовал. Ощущения его были настолько явственными, что он проснулся и, открыв глаза, вдруг увидел её прямо перед собою.

     – Пойдём со мной, – сказала женщина так, как будто пришла не к нему, а за ним.

     Адам даже не спросил куда и лишь подумал:
     – Как?... Ведь я устал настолько, что не в состоянии оторвать голову от подушки.

     Вчера на вечеринке он вдруг впервые почувствовал себя гостем среди всеобщего веселья. То ли накопившаяся в течение всей жизни усталость разом дала себя знать, то ли из-за непонятной болезни, незаметно, но жадно пожиравшей его силы, он вдруг почувствовал себя чужим в этом мире. Даже на женскую красоту, ценителем которой Адам всегда себя считал, он откликался теперь уже как-то рефлекторно, лишь отмечая, что вот у этой женщины красивая фигура, а вон у той прекрасные глаза... И всё. Был Адам ещё совсем не старым человеком, но жизненная энергия в нём неожиданно иссякла, и он даже не заметил, когда и как это произошло. Началось всё с одышки, но поначалу он списывал это на любовь к еде и спиртному. 

     – Один раз живём, – говорил он себе. – Какой смысл от чего-то отказываться?

     Тем более, что он всегда был уверен в том, что умрёт от чего угодно, но только не от болезни сердца. Ему нравилось рисковать, нравилось, что его ненавидят и боятся, хотя не раз ему чудом удалось остаться в живых, после того как богатые обманутые мужья клялись найти его и зарыть в асфальт. Окружающие предрекали Адаму, что умрёт тот не своей смертью, и он был с ними согласен. Жизнь всегда казалась ему скучной, и он старался разнообразить её как мог с помощью авантюр, злых шуток, флирта и бурных романов. Со временем Адам стал чувствовать себя одновременно сценаристом, режиссёром и исполнителем главных ролей в собственных сценариях. Он представлял себя то Робин Гудом, то Ходжой Насреддином, то ещё каким-нибудь героем легенд или сказок. Он настолько входил в роль, что уже и сам себя называл именем какого-нибудь сказочного героя. И вся его жизнь прошла в этих ролях, которые он сам для себя придумывал, сочинял для них сценарий и потом воплощал, только не на сцене, а в жизни.

     Но однажды, неизвестно как и почему, все сыгранные им в жизни роли показались ему незначительными, а придуманные сценарии – бездарными. И от этого у Адама возникло тяжёлое чувство напрасно прожитой жизни.

     В житейском море он представлял себя кораблём, который ловко обходит опасные рифы, всегда достигая конечной цели. Адам старался жить всегда весело, играючи, не обременяя себя ни семьей, ни вообще оседлым образом жизни: менял города, а потом и страны. В конце восьмидесятых ему открылось огромное поле деятельности, и мошенничество стало его профессией. Он «кидал» банки и «лохов», основывал липовые конторы, предоставлявшие доверчивым простакам всевозможные услуги, начиная от трудоустройства и заканчивая «знакомствами с целью брака».

     Действовал он как правило с кем-то. у Адама был одинаковый нюх на наживу и на опасность. И как только начинало пахнуть жареным, Адам бесследно исчезал, чтобы потом снова появиться на другом конце Земли и начать всё сначала.

     Женщины буквально липли к нему как мухи на мёд. С ним им было весело и легко, потому что Адам знал бесчисленное количество анекдотов и забавных историй, не жалел денег на удовольствия, в которых знал толк, но умел быть и серьёзным, если надо, и помочь дельным советом в трудной ситуации. Правда, все его любовные истории заканчивались всегда одним и тем же, как и вообще все его начинания в жизни: Адам был ужасно однообразен при всей своей кажущейся оригинальности.

     Остроту его жизни придавала постоянная необходимость скрываться от обманутых им людей. Это была игра, придуманная им самим. Игра, в которой он жил, иногда срывая крупный куш, а порой еле унося ноги. Правила этой игры придумал тоже он, и главным среди них был запрет чем-либо владеть в этой жизни. Но такое правило он установил для себя вовсе не потому, что хотел быть похожим на легендарных воров. Адам Адамович овладевал чужими жёнами и имуществом, чтобы почувствовать себя сильным, а избавлялся от своих владений, чтобы снова почувствовать себя свободным.

     – Я в этом мире налётчик, – говорил он себе, довольный собственным остроумием.  – Попользовавшись его благами, исчезну.

     Вся его жизнь была чем-то вроде детской игры, в которую он продолжал играть несмотря на уже совсем не детский возраст. Люди играют в игры не потому, что любят, а потому, что так легче жить – играючи. А может быть, людям просто нравится чувствовать себя детьми?

     Последнее время, когда привычные удовольствия уже не доставляли ему прежней радости, он стал всерьёз задумываться о смысле своей жизни. И тут как раз появилась она.

     – Как тебя зовут? – спросил он свою незнакомку.

     Вместо ответа она внимательно посмотрела на него и улыбнулась, как будто говоря:
     – Неужели ты так до сих пор не понял, кто я?

     Она увлекала его за собой, а он покорно следовал за нею, ощущая тепло её тела, и, будучи не в силах совладать с собою, попытался обнять прямо в длинном и узком коридоре. Но она, будто бесплотный дух, выскользнула из его объятий и увлекла дальше. Лишь когда они оказались в большой комнате прямо напротив друг друга и встретились взглядами, он наконец заключил её в свои объятия. При этом у него мелькнула надежда, что, может быть, всё ещё как-нибудь устроится и он поживёт сколько-нибудь...

     Как это часто бывает с людьми, от внезапной радости или даже слабой надежды, он моментально переменил своё решение, и покорность судьбе тут же сменилась желанием жить во что бы то ни стало. Его поразил взгляд незнакомки: в её зрачках он как будто увидел отражение собственных глаз. На миг ему показалось, что это его собственные глаза, которые, как из зеркала, внимательно смотрят на него. Он обнял её так крепко и в то же время нежно, как не обнимал никого и никогда в своей жизни. Она оказалась хрупкой и почти невесомой. Её хотелось оберегать и никогда уже не выпускать из объятий. Адам пожалел вдруг, что никогда в жизни по-настоящему не любил, и вот только сейчас...

     Он тонул в её очаровании, находясь не то в бреду, не то во сне, лишь ощущая её дыхание и биение сердца. Почему-то удары её сердца становились всё слабее и слабее, и дыхание сделалось почти неощутимым. Тогда он почувствовал необъяснимую тревогу за неё, да так, что даже во рту у него пересохло от волнения.

     – Что с тобой?! – всполошился Адам.
     – Это не со мной, а с тобой, – ответила она, – я же предупредила тебя, что у нас мало времени. Его вообще нет.

     И тут его вдруг озарило:
     – Ты - моя смерть? – спросил он.
     – Я - твоя жизнь, – ответила незнакомка. – А ты меня так и не узнал?

     Ну конечно, как же он сразу этого не понял! Ведь в ней всё, что он так любил, всё, чем дорожил и так боялся потерять! Это его жизнь! Она так хрупка, так невесома... А существует ли она вообще, или это всего лишь сон?

     – Куда ты так торопишься? – спросил Адам.
     – Я тороплюсь на поезд.
     – Поезд?!... Поезд – это ерунда, на нём можно ехать, когда хочешь, – пренебрежительно махнул он рукой.
     – Ты ошибаешься, – сказала незнакомка. – Не время в нашей власти, а мы в его.
     – Но я так толком и не узнал, кто ты, – сказал Адам. – Останься со мною хоть ненадолго, чтобы я мог лучше тебя узнать, – попросил он.
     – Разве у тебя было мало времени? Целая вечность была в твоём распоряжении, а заметил ты меня только сейчас, когда времени совсем не осталось. Ты ведь никогда меня не замечал.
     – А сейчас я понял, что ты самое дорогое, что у меня есть. Ты - единственное, что у меня есть.
     – Ты не мог понять меня в течении вечности, а теперь надеешься узнать меня за те считанные мгновения, что нам остались?
     – Прости, я совсем закрутился... Да, каюсь, слишком много времени я растратил на всякую ерунду. Но теперь, когда я начал искать смысл в своём существовании...
     – Теперь слишком поздно. Да и что его искать? Ты ведь только что так страстно меня обнимал, так жадно вдыхал аромат моего тела, так стремился мною владеть... Теперь ты знаешь, кто я?
     – Нет. Я знаю о тебе не больше, чем до нашей встречи. И я так и не насладился тобою.
     – Так устроен человек. Мне пора, никто не станет задерживать из-за нас поезд.
     – Останься. Пожалуйста!
     – Это невозможно.
     – Хоть немного.
     – Это невозможно.
     – Тогда я запру тебя здесь, и ты навсегда останешься со мной!
     – Попробуй, – лукаво предложила она.

     Он попытался заключить её в объятия, но она выскользнула, пройдя сквозь его тело как призрак. А может быть, это его руки вдруг стали неестественно лёгкими? Таинственная незнакомка удалялась по коридору, не убавляя и не прибавляя шагу, и, глядя ей вслед, он уже не мог наверняка сказать, была ли она в действительности, или это всего лишь его сон. Сил догнать её не было, но он упрямо продолжал преследовать её своими вопросами:

     – Зачем же ты тогда пришла, если мне не дано ни понять тебя, ни владеть тобою?
     – Разве ты не искал всегда встречи со мною? – с иронией спросила она удаляясь.
     – Скажи хоть, как тебя зовут?! – в отчаянии бросил он ей вслед свой последний  вопрос.
     – Твоя жизнь, – ответила она, исчезая.-А хочешь, назови меня Вита или ещё как. Разные люди называют меня по-разному. Только чем тебе это поможет? Зови как хочешь, хвали, ругай... Меня этим не удержишь.
-Как же тебя удержать?!
-Никак.

     Адам остался лежать на полу в своей комнате, уже без признаков жизни, так и не узнав, был ли то сон, его фантазия, приключилось ли это всё с ним наяву, или же вовсе никакой встречи с ней не было.