Судьбы ее простое полотно

Как много на земле домов, квартир, и как мало тех, в которые мы ходим. И уж совсем немного, где нам рады, где обогреют человеческим теплом, одарят великой мудростью – умением любить и радоваться жизни. Но мне повезло: я в такую квартиру попала. И счастьем общения с хозяйкой, в ней живущей, и просветлённостью души, с которой от неё ушла, хочу поделиться с вами. Вот только как найти слова, чтобы передать силу её любви, величие свершённого ею нравственного и трудового подвига и простоту прожитой жизни? А, впрочем, величие, как и любовь, вряд ли выразишь словами, а простота никогда не рядится в пышные одежды.

Кировчанке Лидии Филипповне Смирновой судьба не делала подарков. Скорее, наоборот, постоянно испытывала её на прочность. Эта цепь испытаний на прочность духа началась ещё в детстве. Родилась Лида в семье местного сапожника Филиппа Романовича Смирнова в красивой деревне Половинное. Через два года у неё появилась сестра. Родители любили дочурок, как могли, баловали их. Поначалу они жили в семье деда, куда мама Лиды – Ксения Степановна – пришла третьей невесткой. Хозяйство было большое, дед строгий, работали от зари до зари. Достаток в семье добывался трудолюбием. Позднее Филиппа отделили, построили ему добротный дом. Молодой хозяин стал ещё и сапожных дел мастером, успевал с женой и свою полоску обработать, и крестьянское хозяйство вести.

Когда старшей Лиде исполнилось пять лет, сестры осиротели: от инфаркта скоропостижно умерла мать. Отец снова женился. Молодая мачеха была на восемь лет моложе отца, и в 22 года успела овдоветь. Её родные были против этого брака и отговаривали идти на детей. Лида видела, как отец волновался на смотринах. Молодой вдове понравилось всё: добротный и ухоженный дом, хозяйство, «басенькие» девочки, приодетые и причёсанные по случаю, ну и, конечно же, хозяин: не только мастеровой, но и видный молодой мужчина.

Мачеха вошла в дом уверенно, полновластной хозяйкой. О любви и ласке падчерицам пришлось забыть навсегда. А вот сводный брат, родившийся через год, купался в них с избытком. Новая жена отца была вечно недовольна всем, что бы ни делала Лида. Постоянные окрики и замечания слышать было обидно. Но ещё обиднее было видеть, что всё самое вкусное и лучшее в доме предназначалось брату. Обида была настолько велика, что однажды сёстры подглядели, куда мачеха положила узелок со сладостями. Доставая его, уронили полог. Со страху обо всём рассказали отцу: тот всё исправил, дал девочкам пряников и крепко-крепко прижал к себе, отчего те ещё громче заплакали. Однако жизнь в доме потекла по-прежнему.

Лида с первого класса твёрдо решила стать учительницей. Учёба давалась легко. На масленицу в деревне устраивали катание детей на лошадях. Все были в восторге от забавы. Сестёр тоже усадили в санки, и они катались до посинения. Вечером с высокой температурой слегли в постель, обе получили осложнения: старшая практически ослепла, а младшая потеряла слух. Однако слух к сестре возвратился, а вот Лиде в больнице поставили диагноз – трахома и посоветовали обратиться в Йошкар-Олу. Там доктора только развели руками – время упущено, зрение не вернуть.

Когда через три месяца девочка вернулась из больницы, учительница не пустила её в класс, заявив, что у неё инфекционное заболевание и она может заразить детей. Но Лида вопреки запретам в школу ходила: тихонечко садилась на порог класса и внимательно слушала учительницу. Ходила домой и к одноклассницам, наблюдая, как они готовят домашние задания. В третьем классе учительница сменилась, и Лида не стала изгоем. Она усадила её за парту, помогала осваивать школьную программу. Не чинили девочке препятствий и в восьмилетке: одноклассники во всём помогали способной ученице.

Несмотря на плохое зрение, Лида не оставила мечту стать учительницей. Окончив семилетку с одной четвёркой, отправилась с подругой в Йошкар-Олу поступать на рабфак, который готовил учителей истории с правом преподавания в 5-7 классах. Учебное заведение выбрали ещё и потому, что там давали общежитие и стипендию. Выдержав конкурс - 4 человека на место - были зачислены. Два года учёбы пролетели быстро. На летние каникулы отправились домой. Босиком прошагали 55 километров и добрались до деревни подруги; там в разгаре была вечёрка, и никто не подозревал, что это была последняя вечёрка в их мирной жизни. Наутро почтальон принёс первые повестки в дома односельчан.

Война изменила жизнь каждого. Рабфак закрыли, а в нём разместили Военно-морскую академию. Забрав документы, девушки пошли работать в колхоз: там каждые руки были на счету. Бригадиром был Лидин отец. В деревне Лиду жалели и оберегали, не разрешали косить и жать ячмень, чтобы сохранить у неё остаточное зрение на одном глазу. И никто никогда за эти годы не назвал её слепой.

От знакомой Лида случайно узнала, что в Яранске есть двухгодичный факультет учительского института, в котором учатся слепые студенты. Она выдержала экзамены и была зачислена в институт. И в её судьбе началась новая веха. Жила в общежитии. Было голодно и холодно. Ходили, не раздеваясь, не снимали даже рукавицы. Дрова добывали сами. Добрались однажды до городского сада: испилили деревянные скамейки. Дров хватило на неделю. Выдавали по талонам 500 грамм хлеба, который резали на четыре части. Если кто-то терял талоны, это была настоящая беда. Посытнее жилось тем, кому из деревни привозили хлеб и картошку. Картошка всех спасала от голода. Несмотря на бытовые трудности, все учились с желанием, активно участвовали в студенческой жизни. Через год Лидина сестра тоже стала студенткой института, и жить стало веселее.

На втором курсе институт перевели в Киров. Город поначалу напугал Лиду: она плохо ориентировалась на его улицах, а надо было везде успевать. В марте началась практика в женской школе. До сих пор помнит, как проводила открытый урок истории в 8 классе, как, преодолев скованность и неуверенность, рассказывала о крестовых походах. Учителя тепло поздравили её с успехом, даже откачали. Она была необычайно счастлива, не смогла сдержать слёз: сбылась её мечта стать учительницей.

На распределении выбор был большой, но общество слепых попросило оставить выпускницу Смирнову в его распоряжении для обучения чтению и письму по Брайлю слепых бойцов Красной Армии, которые были на излечении в Кировских госпиталях. Молодой учительнице было 22 года. Со свойственной молодым энергией и энтузиазмом она взялась за дело, как на крыльях летала по пяти госпиталям, в которых были её ученики, с некоторыми даже подружилась. Раненые с нетерпением ждали молодую учительницу, со старанием осваивали азбуку, учились читать и писать, а в минуты отдыха рассказывали ей о фронтовых дорогах, о боевых товарищах. За плечами у каждого был большой жизненный опыт, война, заслуги перед Родиной, немалые права.

Запомнились двое – румын и эстонец, у которого не было ещё и ноги. Взяв Лидины руки в свои, он рассказывал разные истории, очень переживал за своё будущее. Учился неохотно, но азбуку одолел. Судьба его сложилась неудачно. Познакомился в госпитале с медсестрой. Ему показалось, что она полюбила его такого, слепого и безногого. Всё оказалось намного прозаичнее: она довезла его до Вильнюса, забрала все деньги и оставила на вокзале. А вот румын был оптимистом по натуре, всегда в хорошем расположении духа. С ним было интересно, он с желанием учился, строил большие планы на будущее.

Раненые выписывались, и слепых в госпиталях стало меньше, поэтому одного учителя сократили. Лидии Филипповне предложили работу в вечерней школе для взрослых незрячих, среди которых было много неграмотных. Классы организовывали при наличии четырёх человек.
50-60-е годы стали годами расцвета общества слепых. После излечения в госпиталях некоторые фронтовики решили осесть в Кирове, с небывалым размахом организовали работу по реабилитации незрячих, стали строить предприятие и жильё для рабочих.

Послевоенная жизнь налаживалась. Началось строительство учебно-производственного предприятия ВОС, а ранней весной шестидесятого стали заселять общежитие. Сколько радости было у молодых людей, ведь каждый из них, несмотря на тяжёлый недуг, мечтал о любви, счастье, хорошей работе. И всё это становилось реальностью. Незрячие были активны, трудолюбивы, с удовольствием занимались в художественной самодеятельности, участвовали в культурной жизни города. С желанием создать драматический коллектив, в общество пришла актриса драмтеатра Анна Ивановна Никитина. Успех драмколлектива был ошеломляющим, об этом писали все газеты. Анну Ивановну хвалили: актриса справилась с поставленной задачей.Спектакли она ставила с размахом, по 3-4 действия. С ними выезжали на различные фестивали и конкурсы. Были также востребованы самодеятельные артисты и других жанров. Особенно популярен был духовой оркестр незрячих. Музыканты сопровождали праздничные колонны на всех демонстрациях, выполняли ритуальные услуги.

Лидия Филипповна, как вожак молодёжи, была в гуще общественной жизни. Работа увлекала, но и этот пост ей пришлось оставить по причине замужества и рождения дочери. Спустя два года в семье появился и сын. Семейная жизнь начиналась тоже не без трудностей. Никто не принёс молодожёнам на блюдечке с каёмочкой ни квартиры, ни обстановки. Три года супруги жили в шестиметровой комнатке, окно которой выходило под лестницу, воду носили в вёдрах за квартал. Оба понимали, что жилищные условия у всех членов ВОС были неважные: люди прибывали, селились в общежитиях, спали по два человека на кровати. И когда супругам выделили комнату в бывшей церкви, переделанной под жильё, не скрывали радости, прожив в ней одиннадцать лет. Но общество крепло. Как в сказке в 80-х – начале 90-х годов вырос жилой микрорайон незрячих, который начал строиться в 1962 году. Многие нуждающиеся получили благоустроенные квартиры.

В начале 60-х назрела необходимость сменить руководство областного правления, так как его работа стала пробуксовывать. Представители Центрального Правления и местных органов власти предложили этот пост Лидии Филипповне Смирновой,инструктору правления. Она много ездила по области, хорошо знала кадры руководителей первичек, принципиально и настойчиво решала вопросы жизнедеятельности общества. Однако от столь лестного предложения молодая женщина категорически отказалась.  Сказала, что не имеет права занимать этот высокий пост. Главным аргументом выдвинула незнание финансовых вопросов.Учиться же было некогда: семья и дети отнимали всё свободное время. Как ни уговаривали, не смогли убедить. Возглавить общество она была не готова: слишком высокие требования предъявляла к руководителю, а работать по принципу «подпилю у стула ножки, посижу на нём немножко» – не могла. И никогда не сожалела об этом решении.

Лидия Филипповна давно на заслуженном отдыхе, но её по-прежнему волнует судьба общества, которое они создавали, закладывали традиции. Она с болью говорит о том, что предприятие, построенное на её глазах, переживает сложные времена: сокращены рабочие места для слепых, низка заработная плата рабочих, выпускаемая продукция неконкурентоспособна.
31 год назад белый свет для неё навсегда погрузился в темноту, но мужественная женщина не поддаётся недугу. Она семь раз ездила в Одессу, чтобы сохранить «капелюшечку зрения», но все усилия оказались безрезультатными.

Немало испытаний выпало ей и в личной жизни. Вроде замуж по любви выходила, но семейная жизнь не заладилась. Будучи женщиной решительной, она забрала детей и ушла от мужа, даже уехала в другой город. Но, поверив в его раскаяние, вернулась обратно. Однако жизни всё равно не получилось. Через два года счастье вроде снова улыбнулось ей, но ненадолго – второй муж трагически погиб. И она даже перестала думать о своём женском счастье, заботилась о детях: выдала дочь замуж, отправила в армию сына. Поехав в очередной раз в Одессу, познакомилась с будущим мужем. Оба приехали в клинику в надежде сохранить оставшееся зрение. Год тянулась их переписка, а потом Пётр Данилович Темнов попросил о встрече, добавив в письме, что не может жить без неё. И с 20 марта 1970 года в доме Лидии Филипповны вновь поселилось счастье.
– Тридцать два года мы прожили, как две половинки одной судьбы, – говорит она. – Он даже родственникам и знакомым говорил, что надо было ослепнуть, чтобы быть счастливым. День его смерти – самый чёрный день в моей жизни, как и день, когда в расцвете сил умер мой сын. Сейчас меня поддерживают дочка, две внучки и правнук. Так что жизнь продолжается.

Завершая разговор, она сказала: «В моей жизни были взлёты и падения, любовь и слёзы, но меня всегда спасала работа, общение с хорошими людьми. У них я многому училась. Анализируя жизнь, казню себя за некоторые поступки, но ничего уже, к сожалению, не исправить. Одно утешает, что я всегда поступала по совести, хотя иногда надо было бы быть помягче и погибче. Понимаю, что мои принципиальность и открытость не всем нравились, но мною всегда двигали интересы общества и его членов. И я горжусь тем, что восовский коллектив работал в те годы наравне со зрячими, горжусь тем, что причастна к его истории.