Мои вьетнамские братья

                Когда мы видим большую группу вьетнамцев, возникают ассоциации с рыночными рядами, незаконно пошитыми ветровками и куртками, с нарушением паспортного режима и прочими малоприятными вещами. А ведь всё начиналось по-другому. В начале 80-х в наш город прибыла большая группа молодёжи из северного Вьетнама. Тогда было заключено межправительственное соглашение, и происходил массовый заезд вьетнамцев в Советский Союз.  Будущих рабочих  предстояло обучить профессиям, для них в помещении фабрики оборудовали учебный класс, а занятия по электротехническим дисциплинам  согласился  проводить мой отец, которому было тогда 70 лет.

                Главной трудностью оказался, конечно,  языковый барьер: учитель не знал вьетнамского, ученики не знали русского, а прикреплённый к группе переводчик  не знал электротехники. Отец приобрёл  русско-вьетнамские словари, выучил несколько слов и даже пытался научиться писать их, но потом  всё же предпочёл объясняться устно, благо дело – в словарях  было и вьетнамское написание, и то же самое «русскими буквами». На первом занятии выяснилось, что никто не может выговорить имя и отчество преподавателя. Переводчик предложил для обращения слово «учитель», но и это оказалось для них трудным. Наконец, староста группы спросил:      
        - А можно - «папа»?
Город у нас небольшой, общежитие вьетнамцев – на нашей улице, поэтому встречали их часто. И каждый раз:
        - Папа! До-брый  день, папа!
Он отвечал, и меня всегда удивляло, как он помнит их имена и как вообще их различает: они были похожими друг на друга, да ещё и одеты почти одинаково.

            Во вьетнамских школах ученики, вызванные к доске, снимают обувь и выходят отвечать босиком. От этой привычки отвыкали долго. Бывали и забавные случаи. Как-то изучали магнитное поле, и вдруг после слов переводчика, все дружно повернулись к окну и стали  удивлённо переспрашивать. Оказалось, они смотрели на  футбольное поле. И только плакат помог разъяснить недоразумение.

          Понятно, что в тот период вьетнамская тематика присутствовала и в наших домашних разговорах, а мой шестилетний сын задавал дедушке вопросы:
           - На каком языке твои ученики смеются?
           - А кошки у них какие – с узенькими глазами?

            Надо отдать должное, вьетнамцы относились к учёбе серьёзно, а в формулах и графиках разбирались лучше своих русских  сверстников. Жаль, что фабрики вскоре закрылись, и пришлось этим ребятам заниматься совсем другим делом. В сущности, они были брошены на произвол судьбы. Русский язык они постепенно освоили, но, встречая моего отца, приветствовали его всё теми же словами:
           - До-брый день, папа!