Метрополия. 11. Конец первого дня

Я вышел  на Новодеревенскую набережную через массивную, чугунную калитку с узором, изображавшим двух сатиров, ведущих под руки пьяного Бахуса, и повернул налево, в сторону большого, высокого моста, под которым проходила набережная. Прямо напротив калитки была  остановка, где останавливались трамваи номер 2, 3 и 15.
Я шёл под широким пролётом Строгановского моста, надо мной неслись автомобили, какие-то конструкции грохотали и звенели.  По набережной проехал трамвай, акустическое пространство наполнилось эхом лязга колёс и гулом от рельсов. Удивительно, что мотор трамвая не издавал никакого шума.      
Пройдя под мостом, я не сильно удивился, когда вместо массивного, монументального здания Военно-Морской  академии,  я увидел парк, на входных воротах висела табличка: «Строгановскiй садъ, зимой открыт с 9:00 до 22:00». Ниже висели знаки с перечёркнутыми велосипедом, радиоприёмником и собачкой. Несмотря на поздний час, из ворот парка выходило довольно много людей в приподнятом, праздничном настроении. Из глубины широкой аллеи доносилась музыка, был виден яркий свет, сверкали вспышки фотоаппаратов. Я прошёл туда ближе, и увидел настоящий Рождественский базар.
Из динамиков разносились рождественские песни об ангелах, Боге, про чудеса, русское село, сугробы, звёзды, такие чудесные песни я раньше не слышал. По дорожкам бегали одетые в маскарадные костюмы дети. Мне понравился бегающий на двух ногах козёл с ярко светящимися, зелёными глазами, который выглядел настолько натурально, что я даже немного испугался. Ряженые бегали друг за другом, окружали весёлым кругом прохожих, видно было, что  детям доставляло большое удовольствие здесь подурачиться. Вдоль аллеи и вокруг пруда со статуей посередине, стояли деревянные торговые домики различной величины, покрытые светлой и проморенной вагонкой, со вкусом украшенные еловыми ветками и гирляндами. В них продавались различные сувениры, в основном деревянные фигурки, вязанные вещи, открытки, подсвечники, посуда. Через каждые десять метров стояли дымящиеся самовары, возле них продавали глитвейн, ликёры, самогон, пряники. Я попробовал глитвейн,  мне очень понравилось, я им приятно согрелся. На большом блюде лежали мелкие пряники, которые можно было брать бесплатно. Всё выглядело чудесно, оригинально и органично перенесено  из счастливых, старых времён, как это было на этой земле всегда, каждый год. Я пошёл назад к воротам, на притоптанный за день снег на дорожке, медленно падали снежинки, кружа белый хоровод под светом фонарей. Ко мне подбежала пушистая белка и ничего не дождавшись, незаметно скрылась в кустах. Какой был замечательный вечер! Я конечно люблю лето и белые ночи, но в таких декабрьских вечерах есть своя прелесть. Приятно скорое наступление праздников, ожидание загадочного Нового Года.
Лёгкий мороз щипал моё лицо, но большего всего доставалось пальцам рук. Перчаток не было и мне пришлось спрятать руки глубоко в карманы куртки.
Я постоял несколько минут, а невдалеке, напоминая о городе, выныривали машины со Строгановского моста, устремляясь к многоуровневой развязке вдали, за Чёрной речкой. За мостом через Чёрную речку, на крыше высокого здания, зелёными буквами призывно светилось: «Holiday Inn».
Вскоре я вышел к этому  мостику. Я не увидел привычного  оживлённого перекрёстка,  движение по мосту было одностороннее от центра. Трамваи тут вообще не ходили, а Торжковская улица была значительно поуже. Вместо многоэтажной жилой коробки в начале Торжковского, стоял вышеупомянутый отель, а на первом этаже  «Доходного дома Поршнева» на набережной, занимал весь первый этаж, слева от высоченной арки в четыре этажа, ирландский паб «Towers». Арка специально подсвечивалась так, что была вечером похожа на  въезд в средневековый замок, что  добавляла немного романтики. Два анкера сбоку от арки,  действительно напоминали сторожевые башенки. Я не мог пройти мимо такой картинки и не заметил, как ноги сами меня понесли в пивное заведение.
Когда входишь с холодной улицы в тёплое, уютное, пахнувшее запахом солода и виски помещение с настоящим камином в центре зала, мысли  о проблемах быстро улетучиваются. Из динамиков доносилось «Doolin-dalton» Eagles. Народу было не очень много, у стойки сидело трое англичан, которые обменивались какими-то короткими репликами с барменом, а в зале сидели несколько разгорячённых алкоголем компаний с Рождественского базара.  Мне захотелось  согреться хорошим виски, я подсел за стойку. Через минуту ко мне подошёл бармен,  почему-то на английском   спросил, что я желаю. Поняв по моему английскому, что я русский, не разбираюсь в марках виски, но хочу сегодня пить именно виски, он посоветовал  мне, для начала,  продегустировать то виски, которые красивой, многочисленной шеренгой стояли на ближайшей витрине. На дальней витрине виднелись ещё штук 50 разных марок, со всех материков и стран мира.
- Какое вам, ирландское, шотландское, английское, канадское, австралийское ?- спросил он меня на ломанном русском. 
Растерявшись, малость от большого выбора, я попросил показать мне меню, но там оказались, всего четыре сорта виски.
-А какие цены?
- Цена  на дегустацию одинакова, два петьдесят за одну порцию,- он посмотрел на меня немного виновато, большими, карими глазами.
-А что вы мне порекомендуете, для начала? – предложенная цена была заманчива.
Он мне налил сначала один стаканчик, потом другой, оставляя меня одного на несколько минут, что бы обслужить других посетителей. Я удивился, как он один со всем справлялся. Внешне он был худой, средних лет, с чёрной, короткой шевелюрой. Черты лица его были типично английские, с большими ушами,  крупным носом с горбинкой, кожа немного болезненна, с не очень здоровом румянцем и сеткой тонких кровеносных сосудов. Его лицо было всегда напряжено, когда он говорил, его рот, скулы, желваки и даже шея, активно перемещались, когда подходили посетители, он напоминал  дрессированного фокстерьера, который видит приманку. Как я чуть позже узнал, звали его Джин, он приехал в Петроград всего год назад, откуда-то c Болеарских островов,  где работал барменом в курортном местечке. В Питере он познакомился с русской девушкой, с которой жил гражданским браком, решил тут обосноваться, и в итоге открыл этот паб. Всю обстановку в пабе он сделал своими руками, используя деревянные шиты, скамейки, оконные рамы с разноцветными витражами, снятые с  какой то старой, разобранной в Шотландии церкви и доставленных им собственноручно на грузовике в Петроград. Это помещение для паба он выбрал из множества вариантов, когда увидел эту уникальную, большую арку, напоминающую ворота в замок. Так как замок должен иметь сторожевые башни, он и назвал паб «Башни». Большой отель прямо по соседству и обилие публики, традиционно приезжающей в этот район города развлекаться, обеспечивают особенно зимой  большой поток посетителей.             
-Ну как? Ещё виски?- обратился ко мне Джин.
-А вот из этой налей,- показал я ему на какую-то интересную, двухлитровую бутылку с узким горлышком. Виски было налито как всегда в новый, чистый стакан, но имело какой-то странный запах напоминающий вонь портянок.
Не нравится?- посмотрев на мою недовольную гримасу Джин зачем-то взял и вылил содержимое стакана  раковину. Мне стало не по себе от такого отношения к добру. Тут же Джин налил мне виски другой марки, и я больше не делал недовольное лицо, так как выливание виски в раковину, зрелище не для слабонервных.
После семи стаканчиков я понял, что хватит, заплатил рублей двадцать и пошёл в гостиницу за углом. В просторный холл, с большой хрустальной люстрой, мне открыл дверь швейцар, одетый в костюм опереточного генерала.
В рецепции меня послали к «чёрненькой» девочке, за соседней перегородкой, так как передо мной оформлялась пожилая пара немцев. «Чёрненькой» оказалась не брюнетка, как я думал, а приветливая чернокожая, отлично говорившая на русском. Я попросил одноместный номер на двое суток. Она выдала мне анкету для заполнения, но увидев, что я после вискаря почти уже лыка не вяжу, попросила только расписаться, дать паспорт и пообещала всё за меня заполнить. Я, ничего не подумав, спокойно отдал ей свой паспорт и пошёл к лифту. Через несколько секунд, под звук колокольчика,  открылась дверь лифта и входя в него, я заметил краем глаза,  в зеркале чёрненькую  и гримасу  неподдельного удивления, перекосившую всё её лицо, когда она читала первую страницу моего российского паспорта. Но я уже по пьяни, ничего не соображал.  Я прошёл сначала не в ту сторону, ища комнату, по длинному коридору, устланном толстым, мягким, ковролином. Открыв с третьего раза пластиковой карточкой дверь в номер, я зашёл в уютную, приятно пахнувшую комнату, сразу плюхнулся на кровать, и мигом заснул. Так закончился мой первый день.