Кто-нибудь

Мои сборники погибли в ритмах чужих сомнений.

Насильственное восприятие мира.
Калиграфическое отстранение ума.

Я сдерживался, что бы не сорваться снова.
Иногда даже получалось, но глаза чаще заплывали жидким стеклом,
прожигая сетчатку, нарушая целостность радужной оболочки,
когда ты уже не видишь ничего дальше пяти метров,
но продолжаешь идти на угад, на ощупь, на знакомые звуки и запахи из мелких кафешек.

Иногда даже хотелось на взрыв.

Иногда кричал на людей, которые хотели в порыве поддержки похлопать по плечу,
мне жаль, они не чувствуют жгучей остроты на моей коже,
когда только от одного прикосновения появлялись ожоги или язы,
я всегда искал свет.

Никто не думал, что свет там, где пропасть.
Где кончается земля.

Никто не думал, что у земли вообще есть конец, эдакий край,
с которого в сказках соскальзывают корабли и, выхватывая соленые от брызг морской воды порывы ветра, мчатся куда-то вниз, где скользко, мерзко и неприятно, но...
зато
свободно.

Стены обоями лечат мои побои незавершенных депрессий,
что перепутались в диком танце с паранойей вполне здорового,
но до мозга костей убежденного в том,
что бога нет,
человека со странной привычкой вставать на автомате и проверять замки на погрустневших от вечных будней дверях и теплых,
прогретых весенним не очень скупым на свет солнцем,
что кидало нас вспоминать осенью о том,
что люди,
да и предметы вокруг,
старятся,
а в последствии и умирают,
бывало жаль их немного,
но хотя бы так они точно уверены в своем мировоззрении как и Человек с большой буквы "ч",
который,
скрывая свои недуги отсутствия нервной системы,
выходил на улицу,
только для того,
чтобы пустить теплые лучи солнца промеж тонких пальцев на лицо и еще раз увериться в том,
что небо стало тяжелее,
выше и дороже.
И все это всего одно предложение без единой точки.

За инициативу приходится дорого платить.
Неисключено, что даже выдуманными болезнями других,
не очень знакомых,
но уже изрядно полюбившихся своему взгляду,
людей.

Книжки всегда заканчиваются грустно.
Все, кроме Пентхауса.

Небо стало выше.
Деревья зеленее, а трава мягче и моложе.
Я заметил это только сейчас, только сегодня,
когда обессиленный и уставший свалился с ног,
неспособных удержать мое ватное от бессонных ночей, тело.

Лежал в маленьком, но уютном дворике,
нахально проебывая очередную пару,
но на этот раз я, отчего-то, не чувствовал никакой вины,
наоборот, все так и должно было быть.
Наверное.
Никто не знает точно, но листья там на фоне облаков казались мне куда свободнее,
чем даже я.

Когда-нибудь и ты остановишься.
Не своим может и ходом,
но кто-то там, где не должно быть бога,
нажмет на тормоза за тебя.
Расставит все точки,
а моим голосом уже ничего не промямлит невнятно в телефонную трубку и частые дела,
возможно, соберут меня снова.

Соберите меня по кускам.
Кто-нибудь.