Лето цвета неба

 Словно слепцы, простирающие тонкие руки к вратам Рая, отпускаю громаду в небо, чтобы прозреть в темноте. 
Зной лета, он начался в день, когда ты попросила меня приехать. Трамваи мягко скользили по идеальным 
поверхностям рельсов, машины источали запах нетерпения в пробках и только дети были рады частым выходным. 

     Люди стали добрее. Кондуктор не орал на меня, а я не затыкал уши наушниками как раньше. Мне казалось, я давно 
не слышал пения птиц, хотел услышать их еще раз, как будто этого никогда не повторится. Твоя суматоха сводила с ума,
едкий запах сигарет накрыл наше знакомство, мне казалось, ты даже дышала никатином.

     Как будто кто-то дал старт к забегу и в нем лишь я и ты. Сорвавшись со старта, мы оба рванули обгонять ветер и 
только кусочки земли чувствовали наш жар и желание жить мгновенно, ощутив несмеримое сопротивление. Мы даже дышали 
быстрее чем люди на улицах всего города. Я помню ветер в ресницах, твой нрав мог сравниться лишь с ним, не желание 
подчиняться, ты неслась навстречу судьбе быстрее чем я со своими выходками. Мир был открыт.

     Пределы должны быть беспредельны, рамки за пределами граней, мы могли достать до неба, но как все смертные 
боялись обжечься солнечным светом. Не люди, ты называла меня маленьким богом, прикладывав ладонь к щеке. Ты была 
слишком милой, чтоб тебя обидеть. 

     Древесный аромат и трава, все было пропитано летом. Помнишь, мы выбирались пешком далеко за город? Наш тополь.
Ты ложилась на спину и позволяла теням листьев играть на коже, а меня держала подаль. Ты как будто избегала моего 
пыла, бежала и боялась, не оглядывалась, думая, что кто-то очень близкий вонзит тебе нож в спину промеж лопаток.
Предпочитала говорить молчанием и дышать ветром. Я запомнил тебя такой, но ты была совсем другой, показав, что и 
ты можешь быть плохой, ты бежала слишком быстро за самолетом, будто стремилась взлететь, но люди не летают..Падение 
было болезненным и ты решила мстить. Подмена, киборг, ты любила жесткий секс, боялась нежности. Курила лишь дорогие 
тонкие сигареты, опуская их в мартини с апельсиновым соком, не клялась в верности, но никто и не просил. Была одна, 
не говорила с собой, молча кивала на каждое предложение умереть, а я искал бессмысленную причину заставить тебя жить.

     Сжимала кулаки и повторяла "Я смогу". Твои бутылечики со снотвоным не помогали даже стенам, обои отходили от 
депрессий, наше небо осыпалось. Глаза цвета неба. Наш реквием не сработал. 

     Ты запретила себе мечтать, а потом и мне. Мешаясь с серой массой, мы повели себя как животные. На утро простыни
были смяты и лишь подушки в твоих черных слезах напомнили мне. Не любила легкий макияж, подводя глаза черным, 
проявляла активность. Не брала трубку, вместо голоса я ощущал неприятное дыхание твоего автоответчика, мы были на грани,
а в частности ты. И ты ушла, а я стал завидовать тебе еще сильнее. С тех пор молчу, не говорю не слова, а люди 
пересказывают твои девять жизней как истории из сказок и древних легенд. Твоя смерть на устах покрывалась 
голубым инеем. Впервые летом мне стало холодно. «Больно, ****ь!»,- кричала она сквозь слезы. – «Тебе не понять!»
«Мне не понять? Мне обидно, что я перед тобой я чист, а о тебе ничего не знаю…О боли ты молчишь…»
«Но скоро тебе надоест слушать...потому что каждый день всё повторяется. Круг замкнулся»